Форум » Кофейня » Дом Беатрис » Ответить
Дом Беатрис
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис встряхнула головой, локоны забавно подпрыгнули, растягиваясь и снова скручиваясь пушистыми спиральками - лишнее подтверждение тому, что щипцов и папильоток здесь не употребляли, мягкая волна темно каштановых прядей свободно растеклась по плечам. Маленькими гребнями она аккуратно подхватила волосы над ушами, оставив основную массу кудрей ниспадающими за спину. -Что скажешь, Эглантин? Она медленно повернулась перед ним. Беатрис не нуждалась в зеркале, чтобы убеждаться в своей красоте - достаточно было отражаться в глазах Фабра.
Эглантин: - Повернись еще разок... наклони голову... Нет, не то! - гребни изумительно шли к кудрям Беатрис, но общее впечатление было не таким, как задумывалось Эглантину. - В следующий раз попытаюсь раздобыть для тебя диадему с настоящими камнями - ты даже представить не можешь, Беатрис, какая ты будешь красавица. Жаль, что больше нет вечеров с танцами, ты бы произвела там фурор... Нужно как-то переделать твою прическу на античный лад, знаешь, с таким тяжелым узлом кос на затылке...
Беатрис Ларошдрагон: -Не надо диадему, я с ней буду плохо сочетаться... - Беатрис безропотно восприняла конструктивную критику и принялась заплетать волосы. Уложив косу замысловатой розеткой на затылке, она закрепила ее большим гребнем и повернулась к Фабру: - Так лучше?
Эглантин: - Намного лучше, - теперь это действительно была полная гармония, преркасно сочтеающая одно с другим. - Иди сюда. Эглантин приземлился на ставший уже привычным диванчик, потянув Беатрис за собой, чтобы она оказалась у него на коленях. Но, целуя с готовностью откликнувшуюся женщину, он никак не мог отделаться от пакостной, скребущейся мыслишки: "Точно также она целовала бы любого, кто платил бы ей и дарил побрякушки. Ну да, ты купил себе очередную миловидную игрушку. И через неделю-другую начнешь маяться вопросом - насколько искренни ее чувства? Впрочем, какое мне дело... Мы заключили договор. Даже расписались под ним, все честь по чести. Любовь в контракт не входит. Она целует тебя, она всячески старается тебе угодить - много ли женщин ты можешь назвать, которые относились к тебе подобным образом? Так что заткнись и принимай подарки судьбы с благодарностью. Ага, хорош подарочек - ценой в полсотни тысяч. И скоро она запросит остальную половину". Может, Беатрис что-то почувствовала или просто ей стало неловко. Она слегка отклонилась, продолжая обнимать Эглантина за шею, осторожно-вопросительно заглянула в глаза, спросив: - Что-то не так? - Да нет, все так...
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис знала, что спрашивать об этом не следовало, но не удержалась. Больше мужчин раздражали только фразы "А ты меня любишь?" и "Тебе правда было хорошо?". Она старательно разгладила лацкан сюртука Эглантина и тихо сказала: -Мне кажется, будто я тебя чем - то обидела.
Эглантин: - Нет, - он ткнулся лицом в выемку межу шеей и плечом Беатрис, вдохнул ее сладковатый запах. - Нет. Скорее уж это я обидел тебя - пусть и в мыслях. "В конце концов, мы хотели быть честными друг с другом..." - Знаешь, Беатрис, про актеров правильно говорят - они порой ведут сеяб хуже сплетниц на рынках. И привыкают жить и думать, всегда ища за словами двойное дно и вложенный автором подтсекст. Ты меня понимаешь? - на всякий случай уточнил он. Беатрис кивнула. - Вот я идумаю - чего ради ты со мной связалась? Я старше тебя на двацать лет... Да-да, я помню, у тебя был покровитель, тодже изрядно старше тебя годами. А если завтра Максимиллиан и компания выпустят в свет декрет об изъятии из обращения частных денежных средств граждан, и у меня будет только пустой кошелек и я сам, интересно, что ты тогда скажешь - "Дверь вон там?" Порой, когда жизнь становилась слишком прекрасной и все удавалось, на Эглантина находил эдакий стих - стремление поворочать ножом в открытых ранах собственной души.
Беатрис Ларошдрагон: -Как я уже когда - то говорила Люсиль, меня можно испугать только мужчиной, который одновременно глуп, уродлив и беден, - Беатрис приникла к Эглантину, будто прося о снисхождении. - Глуп - это совершенно не про тебя, нечего даже и говорить. Что до внешности, то мне никогда не нравились хрупкие белокурые вьюноши, больше похожие на переодетых девиц. По секрету, мужчина может быть страшен, как смертный грех, но если у него красивые глаза - как у тебя, Шиповничек, и такая ладонь с такими вот длинными пальцами - больше я уже ничего не вижу, - в подтверждение своих слов она поднесла к губам его запястье. - Так что даже если ты потерпишь финансовый крах, у тебя останется два из трех обязательных пунктов.
Эглантин: - Да, но третий-то пункт был наиболее важен, - каким-то образом Беатрис удавалось развеивать его дурное настроение прежде, чем оно скапливалось грозовой тучей и изливалось на окружающих колкими замечаниями. - Разве что можно поспорить насчет глупости, иногда я чувстую себя просто идиотом, из тех, что ложку в ухо несут... Ладно, это все неважно, это все житейские глупости, а ты просто прелесть. Моя Беатрис, - он перехватил ее руку, ткнулся губами в ладонь и еще раз повторил, вкладывая в слова какой-то, одному ему понятный смысл. - Моя Беатрис. Вошла Амайя, принялась расставлять на столе чашки, блюдца, кофейник и тарелочки с чем-то аппетитно пахнущим. Но в кои веки Эглантину было уже не до еды, вернее - его аппаетит касался совершенно иных областей. НЕ стоило Беатрис говорит про красивые глаза, за этими глазами таился крайне переменчивый нрав. Жалобно пискнувшая Беатрис была безжалостно столкнута с коленей, крепко ухвачена за запястье и вытащена из гостиной.
Беатрис Ларошдрагон: Здесь поставим многоточье, и опять - конец куплета.... (с) Происшедшее за запертой дверью спальни в ближайшие два часа в очередной раз убедило Беатрис в правильности ее выбора. Она не могла бы найти для себя лучшей пары, чем Эглантин, даже если бы ходила по парижским улицам со свечкой, уподобляясь некому греческому философу. Эглантин умел быть именно таким, как хотелось даме в отдельно взятый момент и удивительно чутко улавливал тончайшие перемены настроения Беатрис, остававшегося, впрочем неизменно радужным.
Эглантин: А может, народ жаждет пикантных подробностев! А может, они там памфлеты обсуждали и заговоры строили! Полночь. Тишина и умиротворенная темнота, нарушаемая жалобным: - Беатрис, я есть хочу... Ну не смейся, я полдня мотался по городу, ты приучила меня к хорошему, я не могу есть эту трактирную стряпню... Беатрис, ты обещала меня кормить! Каждый день! Знаешь, я заглянул к моей бывшей подрге, а она меня выгнала, вот такие дела...
Беатрис Ларошдрагон: -И каждую ночь, - покивала Беатрис, - что делать, назвалась курицей - неси яйца... Если ты уберешь с меня ногу и руку, я заставлю себя подняться и пойти на кухню. Но учти, Эглантин, те, кто жадно лопают по ночам под одеялом, не только попадают под закон о подозрительных, но и рискуют фигурой...
Эглантин: - А я не буду лопать под одеялом, я буду лопать на кухне, и таким образом выйду из-под действия закона! - немедля нашелся с овтетом Эглантин. Подумал и признался: - И рисковать мне нечем. Блаженной памяти матушка не раз говоривала: "Франсуа, наказанье Божье, что ж ты жрешь, как не в себя? И куда только все девается?" Он со вздохом выбрался из-под одеяла и поежился - весна все ж таки, холодновато.
Беатрис Ларошдрагон: -Да уж, ты можешь послужить явным доказательством того, что Господь сделал Еву не из ребра, - Беатрис ткнула его пальцем в бок. - Так ты идешь или нет? Если да, принеси мне что - нибудь...
Эглантин: - А почему я? А вдруг я потеряюсь в темноте в этой твоей квартире, а пошли вместе, я еще помню то хищное ведро, которое на меня напало... - теперь на Эглантина накатило желание повалять дурака, хотя есть действительно хотелось. Причем все сильнее и сильнее.
Беатрис Ларошдрагон: -Можешь держать меня за руку, - покровительственно позволила Беатрис, вылезая из кровати.
Эглантин: - Да, правда? - дурашливо возликовал Эглантин. - А за подол можно подержаться? В итоге в коридор вывалилась весьма диковинная процессия: Беатрис ос свечой в плошке и ее нынешний поклонник-содержатель, цепко вцепившийся в подол длинной ночной сорочки девицы Ларошдрагон и норовивший эту самую сорочку задрать повыше.
Беатрис Ларошдрагон: -Спасибо, а то я вечно боюсь споткнуться с огнем, - входя на кухню, признательно вздохнула Беатрис. Сорочка как раз достигла уровня "три пальца над коленом". - Садись, я подам.
Эглантин: - А у тебя весьма симатичные ножки, - авторитетно высказал свое мнение Эглантин. И самокритично подумал, что сам-то он, в наброшенной на плечи рубахе и нижних штанах, с взъерошенной гривкой - выглядит не очень. - И на них приятно смотреть. Он попытался прихватить хлопотавшую возле буфета Беатрис за аппетитный задик. Не вышло - даже не оборачиваясь, девица Ларошдрагон ловким маневром оказалась мне досягаемости его руки.
Беатрис Ларошдрагон: -Вот и смотри, а не хватай, - парировала Беатрис, выставляя на стол остатки ужина. - Делим еду поровну, а то я тебя уже знаю!
Эглантин: - Я заплатил за посмотреть или за потрогать? - возмутился Эглантин. - И с твоей стороны несправедливо обвнять меня в обжорстве. Я просто хочу есть, что в этом такого?
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис понимала, что это было сказано в обычном для Эглантина шутливом тоне, но ей стоило следить за языком и не зарываться, чтобы не услышать того же упрека всерьез. -Трогай, - она присела на край стола, покачивая ногой в мягкой домашней туфельке. - Ешь. Как всякий, кто хорошо и честно потрудился, мы с тобой имеем право на вкушение плодов от поля и скота, цитируя некого революционного автора... - Беатрис зачерпнула ложкой холодное рагу и предложила: -Покормить?
Эглантин: - Угу, - Эглантин состроил столь серезную физиономию, открыв при этом рот, что Беатрис прыснула и еле удержала ложку. Процесс полцночного кормления продолжался, перемещаемый смешками, хихиканьем и возней, точно оба и в самом деле опять стали подростками, прокравшимися посреди ночи на кухню и таскающими варенье из буфета.
Беатрис Ларошдрагон: Эглантин дурашливо - старательно тянул к ней шею, в растрепанном виде ужасно похожий на кукушонка, требующего пищи, и Беатрис испытывала неподдельное удовольствие от этого дураковаляния в первом часу ночи. -Если бы у тебя был собственный дом, в нем можно было бы еще веселее проводить время, - заявила она, тщательно облизав ложку - все рагу ушло в пользу голодающего. - Например, играть в прятки, а то здешние коридоры годятся только для чинных ночных прогулок со свечкой...
Эглантин: - Или в салочки. Или в догонялки, - немедля развил хорошую идею Эглантин. - Или в "Охоту на оленя", причем оленем будет моя дорогая Беатрис. Только где мы возьмем дом, а? Хотя... - он задумался, подперев подбородок кулаком и мысленно подсчитывая, - дом- не дом, а большую квартиру мы могли бы снять... Если только Макс опять не обрушит на меня громы и молнии за непозволительную роскошь, недостойную истинного борца за свободу. Беатрис, как думаешь, разве можно назвать живущим в роскоши человека, вынужденного посреди ночи выклянчивать кусочек мяса у безжалостной женщины? А еще чего-нибудь не завалялось?
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис углубилась в дебри буфета. Там обнаружилась только банка яблочного повидла, с реверансом поднесенная Эглантину: -Со всем смирением прошу принять скромное подношение из рук раскаявшейся в необоснованной жестокости особы... Остатки роскоши, Эглантин, кроме шуток - больше ничего нет. Завтра мы сходим за покупками, сегодня было не до того. Беатрис принялась сооружать бутерброд, по - прежнему восседая на столе. -А что, гражданин Робеспьер лично контролирует доходы и жилищные условия членов Конвента? Тогда как он умудрился не заметить особняк Дантона? Ты ведь просто снимешь квартиру попросторнее, потому что раньше жил один и без прислуги, мне это вовсе не кажется излишеством.
Эглантин: - Чтобы Макс, да что-нибудь не заметил? Да чтобы что-нибудь из наших проступков и выходок укрылось от его зоркого взгляда? - бутерборд был рекивзирован, однако половинка от него вернулась к Беатрис. - Просто существует изрядная разница между Дантоном и каким-то там Фабром... За Дантоном не числится сканадлов, интрижек с актисами, пьянок в обществе кого-нибудь навроде Колло и разбитых стекол в домах мирных граждан. Дантон - это безупречность, а я - позорище. Поэтому ему можно содержать особняк, а мне нельзя снять квартиру. Ну да наплевать на Макса. Запишем квартиру на твое имя, и пусть утрется. Может, я просто оказываю помощь моей давней знакомой.
Беатрис Ларошдрагон: -Угу, Дантон - порядочный семейный мужчина, ему просто некогда колобродить, - Беатрис слизнула каплю повидла с пальца прежде, чем она успела упасть на белоснежную рубашку. - Боюсь, никто не поверит в историю с кузиной из провинции...
Эглантин: - Ага, такая хорошенькая кухина, которыми обзаводятся большинство провинциальных кюре, - пакостно хихикнул Эглантин. - Ну да ладно, в Конвенте все отвели глаза в сторону и сделали вид, что поверили. Великому человеку разрешается иметь маленькие слабости. если он не выставляет их напоказ. Значит, решено. Завтра твоя Амайя отправляется пополнять запасы, а мы пойдем искать квартиру.
Беатрис Ларошдрагон: -Зато маленькой слабости не дозволяется иметь великих людей, - ухмыльнулась Беатрис, - любознательные соседки уже, наверное, дозрели до кляузы на мою безнравственность...
Эглантин: - У-у, надо будет поспрашивать. Нет более интересного и захватывающего чтения долгими вечерами, чем доносы на самого себя! И просто поразительно, сколько мелочей умудряются подметить бдительные гражданек и гражданки, подсматрвиающие из-за занавесок! - Эглантин зафыркал, припоминая многочисленные эпистолы относительно скромной персоны. - Одна не в меру бдительная старушенция наваяла на меня развернутый донос на трех страницах, пеерчислив всех, кто приходил ко мне в гости в течение недели, и точно записав все, что сумела разглядеть. Макс был крайне недоволен, а мне понравилоьс. Жаль, слог у бабушки не отличался изяществом.
Беатрис Ларошдрагон: -И тебе ничего за это не было? - наивно удивилась Беатрис. - Гражданин Робеспьер проглотил сказочку о нашествии каркассонской родни, причем поверил, что Шабо - твой восьмиюродный кузен? Ого. Ты действительно гений, Эглантин. Надо будет почитать что - нибудь из твоего. Мне стыдно, но я знаю только песенку про пастушку...
Эглантин: - Шабо не кузен, а мой со-директор и со-бутыльник, - с донельзя серьезным видом объяснил Эглантин. -Если бы у меня был такой кузен, я бы его собственноручно удушил, еще в детстве. И я честно сказал Максу, что насчет каркасоннской родни - бредни и лжа неправдивая. Мы просто репетировали Шествие Свободы к грядущему празднику. Ну, может немного увлеклись в процессе, а все остальное - домыслы старушки, страдающей от вековечного девичества. Он скривился: - У-у, эта несчастная пастушка, грехи молодости, просто, как угол стола, но почему-то всем нравится...
Беатрис Ларошдрагон: -Потому и нравится, что просто... Никаких аллегорий с мифологиями, не надо судорожно вспоминать, кто такая Андромаха, и соображать на что такое намекал почтенный автор, - Беатрис соскользнула со стола, и двумя пальцами придерживая длинный подол, сделала несколько танцевальных движений, мурлыкая в такт. - Хорошая песенка, Эглантин, слово чести!
Эглантин: - И ты туда же, - скорбно возвел глаза к потолку Эглантин. На потолке, впрочем, не обнаружилось ничего интересного, кроме колыхающейся в темном углу паутины, а смотреть на Беарис было значительно интереснее. Настолько интереснее, что он поднялся к табурета, прихватил Беатрис за талию и закружил по кухне, почти беззвучно напевая "Дождь идет, дождь идет..." Удивительное ощущение - танцевать посреди ночи босиком на каменных и холодных плитах пола с женщиной, одетой только в развевающуюся ночную рубашку.
Беатрис Ларошдрагон: -У меня была музыкальная шкатулка с этой мелодией, - шепнула она на ухо Эглантину, приподнимаясь на цыпочки. Беатрис не удержалась и ойкнула, приложившись локтем об угол буфета - кухонька была явно не рассчитана на подобные эскапады.
Эглантин: На следующем развороте кто-то из них зацепил медный кофейник, с колокольным лязганьем свалившийся на пол. - Так, все, хватит, - положил конец ночным танцам Эглантин. - Мне холодно, я хочу в оплаченную моими кровными денежками теплую постельку. Пошли досыпать, Беатрис, завтра будет новый долгий день. Пошли-пошли-пошли... - Беатрис только пискнула, когда ее подхватили на руки. В дверь, правда, они протиснулись только боком, хихикая и целуясь. Свою рубашку Эглантин потерял где-то в коридоре - Амайя утром подберет.
Беатрис Ларошдрагон: Пойдем искать квартиру? :) Утро началось с ворчания Амайи по поводу разгрома на кухне и продолжилось ворчанием Эглантина на тему скудного завтрака, будто это не он подчистую выгреб вчера все из закромов. Беатрис с ангельским терпением выслушала обоих, уступила Эглантину свою порцию пшенной каши, составила список покупок для Амайи и напомнила, глядя, как Эглантин опустошает ее тарелку: -Ты не передумал насчет новой квартиры?
Эглантин: - Даже если передумал, ты не позволишь мне свернуть с намеченного тобой пути, дорогая, - с утра у Эглантина случилось традиционное разлитие черной желчи. - О женщины, имя вам вероломство и вымогательство... Вперед, на штурм, наказание мое. У тебя есть какие-нибудь пожелания? Или полезные знакмства, чтобы не шататься сутки напролет по городу впустую? Ну Беатрис, не разочаровывай меня, у такой умной барышни наверянка есть знакомый маклер, или домовладелец, или кто-то, знающий, к кому нужно обратиться!
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис тут же приняла вид воплощенной кротости. -Что ты, я не настаиваю. Если тебя здесь все устраивает, почему бы и не бросить эту затею с переездом, тем более, что у меня нет никаких знакомых, кто мог бы с этим помочь.
Эглантин: - Все, все надо делать самому, - скорбно пробормотал Эглантин. - Ладно, дражайшая Беатрис, собирайтесь, поехали. В гости к почтеннейшему гражданину Нопелье, который скареден, аки старый еврей, и является таковым, но зато прекрасно знает, где водятся приличные квартиры в найм. Сколько он уже с меня шкур содрал... и сколько еще сдерет, - впрочем, долго скорьеть Эглантин был по природе своей не способен. Когда парочка вышла из дома и заозиралась в поисках фиакра, он уже рассказывал Беатрис очередную историю о своих юных годах - и она, как всегда, не могла понять, говорит от приукрашенную правду или выдумывае все от первого до последнего слова. Но слушать ей было интересно.
Беатрис Ларошдрагон: Эглантин был блестящим рассказчиком, настолько, что Беатрис почти забыла о том, ради чего они, собственно вышли на улицу. -А давай пойдем пешком? И ты мне еще что - нибудь расскажешь...
Эглантин: - Далеко, долго, грязно. мокро, можно налететь на знакомых, привяжутся, потащат в кабак или Конвент - это разнозначно - и в итоге мы никуда не попадем, - интонации Эглантина в точности копировали манеру речи капризного ребенка, и были тут же перечеркнуты довольным смешком. Понятно, Беатрис просто хочется пройтись по улице под руку с новым знакомым, чтобы кумушки из соседних домов поглядели на то, каков нынче кавалер у гражданки Ларошдрагон и позавидовали. Маленькая женская прихоть, почему бы ее не выполнить? - Ладно, пешком до набережных.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис и впрямь хотелось покрасоваться в паре с Фабром, но то, что он совершенно правильно истолковал ее маленькую хитрость, заставило ее немножко покраснеть. -Мы сможем взять фиакр, как только на горизонте появятся твои коллеги, - мило улыбнулась Беатрис, уцепляя Эглантина за локоть, и представляя, какую хорошую пару они составляют вместе. Переступая через выбоины и лужи, она поинтересовалась: -А как ты относишься к кошкам, Эглантин?
Эглантин: - Замечательно, особенно если их правильно приготовить. Знавал я одного умельца, так он этих тварей поджаривал так, что не отличишь от кролика... - Эглантин осекся, поняв, что шутка зашла слишком далеко. - Беатрис, только не падать в обморок! Я ничего не мею против кошек, также как и собак, канареек и попугаев с Антильских островов. Ты хочешь завести кошку?
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис кивнула. -Амайя хочет, говорит, на кухне завелись крысы. Мышей терпеть еще можно, но крыс я по - настоящему боюсь... Ты меня не шокировал, продолжай... Этот твой знакомый - кулинар готовил и собак с канарейками? Весь секрет в соусе, говаривала моя маменька, светлая ей память. Суслики у нас дома шли за милую душу.
Эглантин: - Не надо про сусликов, - Эглантина по-настоящему передернуло. - Сидит эта маленькая тварь в силке, смотрит на тебя печальными глазками, и так неохота ее душить, но есть хочется больше... Не буди во мне воспоминания далекой молодости, а то я стану сентиментальным и начну рассказывать, как в юных годах бежал из дома... И сожлалел об этом все последующие тридцать лет. А теперь сожалею о том, что больше не играю, - последнее прозвучало ироничвно и вместе с тем по-настоящему грустно.
Беатрис Ларошдрагон: -Что - то заканчивается, что - то начинается, - философски вздохнула Беатрис, - в общем - то твоя жизнь вполне удалась, наверное... И потом, ты же сам сказал, что ни на минуту не перестаешь быть актером! Немного помолчав, она спросила: -А почему ты сожалел о своем побеге?
Эглантин: - В первые годы, - потому что за кулисами все оказалось совсем не так, как мне представлялось... Потом - потому что у меня не получалось то, чего я хотел добиться, мне казалось, что я бездарность, которой стоило прожить жизнь и умереть в своем захолустье... Когда я понял и убедился, что это не так - мне не удавалось покорить столицу... Потом и это закончилось, и я порой сожалею о том, что где-то поступил не так, где-то свернул не туда, где-то сказал не то... - Беатрис задала на удвление правильный вопрос - тот самый, который Эглантин не раз задавал себе, но то ли боялся, то ли не желал искать на него ответы. Вопрос: "Зачем тебя вообще понесло в актерскую братию?"
Беатрис Ларошдрагон: -Все, что ни делается, обычно к лучшему, - Беатрис легонько погладила Эглантина по рукаву, - Господь посылает нам испытания, чтобы мы стали мудрее, а не для того, чтобы доказать, что Он сильнее простых смертных. Знаешь, я ведь тоже сбежала. Даже дважды. Один раз - когда брат со скандалом забрал меня из семьи и отдал в монастырь, а второй - когда я с неменьшим скандалом ушла из монастыря к Мишелю...
Эглантин: - Женщинам проще, отголоски окружающих вас сканандалов только придают вам интерес и блеск загадочности в наших глазах... - Эглантин глянул по сторонам, они как раз пересекали многолюдную улицу. - Беатрис, лучше бы ты потише говорила о высоких небесных материях, так, исключительно на всякий случай... Про твое высокого покровителя я уже знаю, но отчего такой ангел мог не поладить с собственной семьей?
Беатрис Ларошдрагон: -Это не совсем правильное слово - ладили, не поладили... Просто когда отец умер, мы все прыснули в разные стороны, как мышата из - под решета. Нас у маменьки с папенькой семнадцать душ, так что ты, наверное, по сравнению со мной, рос как дофин. У меня даже ленты не было - веревочка в волосах, обноски после шести старших сестер. Я не соображала тогда, что может быть по - другому. Была вполне счастлива, наверное. Пока Адам не забрал меня в Бордо.
Эглантин: - Семнадцать душ.... - в благоговейном ужасе повторил Эглантин. - У моей Беатрис не было даже ленточки на праздник и нового платья на Пасху... Нет, ты точно святая. Нас-то было всего трое, и Фабры были довольно-таки зажиточным семейством, не знаю, как уж сейчас... А что случилось в Бордо?
Беатрис Ларошдрагон: -Я выросла, - усмехнулась Беатрис, - среди девочек, у которых были премилые платьица, и башмачки с пряжками, и шелковые чулочки. И медленно, но верно поняла, что мне все это не светит. Хотя я была "де" не за папенькины деньги и - не сочти за хвастовство - лицом получше многих. Мишель предложил мне уйти к нему. Мы с его дочкой спали на соседних кроватях в дортуаре, к слову... Сам понимаешь, Адаму это не понравилось. Он заботился обо мне, как мог, но сам еле сводил концы с концами, да и не представлял толком моего будущего. Мы громко поссорились, но Мишель повел себя очень благородно. Вот он был святой.
Эглантин: - Он, должно быть, был умный деловой человек и точно знал, куда стоит вкладывать капитал, - пожал плечами Эглантин. - Надеюсь, там, где он сейчас есть, он видит тебя и доволен твоей судьбой. Ведь теперь у тебя есть и платьица с кружевами, и английские чулки со стрелками, и туфельки с посеребренными пряжками. И даже люди, которые все это тебе раздобудут, если ты им улыбнешься поласковее.
Беатрис Ларошдрагон: -И даже снимут квартиру и позволят завести кота, - подхватила Беатрис, находя, что разговор становится угнетающе серьезным. Вовсе не обязательно было Эглантину знать все эти подробности о ее детстве и юности.
Эглантин: - Между прочим, мы пришли, - за разговорами они незамтно для себя прошли вдоль набережной, остановившись подле одного из домов времен предпоследних Людовиков. Беатрис с некоторым подозрением взглянула на темный подъезд. - Тебе необязательно туда заходить, дорогая, можешь пока прогуляться и купить что-нибудь ненужное, но приятное. Я вернусь через час. Постарайся не дать себя соблазнить какому-нибудь юнцу или прелприимчивому депутату от славного городв Бордо. Видимо, и это тоже стало привычкой - быстрый поцелуй и Эглантин скрылся в подъезде прежде, чем она успела рот раскырть. Несколько растерянная и опешившая Беатрис осталась одна на незнакомой улице. Да еще и обнаружила, что за отворот перчатки ей ловко всунули скрученную банкноту.
Беатрис Ларошдрагон: Она предпочла бы отправиться с Эглантином, но - делать нечего, надо как - то убивать образовавшееся свободное время. Купюру Беатрис засунула поглубже в перчатку, приученная к экономии революционными временами - незачем тратить деньги на вещи, в которых по - настоящему не нуждаешься, а на данный момент приятные безделушки вовсе не являлись предметом первой необходимости. Плотнее закутавшись в накидку, Беатрис принялась прогуливаться вдоль набережной туда - сюда, с каждым разом все быстрее, потому что поднявшийся злой ветер беспощадно сдергивал с волос капюшон и совершенно по - собачьи трепал юбки. Неудивительно, что час в ожидании Эглантина показался ей целой вечностью.
Эглантин: Просидел он там не час, а больше - с одной стороны, всласть натроговавшись и устроив шумную перебранку со старым знакомым, а с другой - беспокоясь об оставшейся в одиночестве Беатрис. Когда же Эглантин наконец сбежал по лестнице с выщербленными ступеньками, он нетерпеливо огляделся в поисках знакомой фигуры в темно-синей накидке. Беатрис ждала, терпеливая и замерзшая. - Извини, задержался, - повинился он. - Поехали быстрее. Эй! - он по-мальчишечьи свистнул в два пальца, оставанавливая тащившийся вдоль набережной экипаж. - Полезай и не спорь. Плюшевые сидентя в фиакре вытерлись и скрипели пружинами. Лошадь неспешно топала копытами по мостовой. - Дай-ка руки, - Эглантин завладел кистями девицы Ларошдрагон, стянул перчатки, принялся греть озябшие ладошки своим дыханием. - Прости, что тебе пришлось столько ждать. Зацепились языками, слово за слово, пока то, пока се... Первая квартира в списке мэтра Нопелье им единодушно не понравилась. За вторую хозяин заломил слишком непомерную цену. Третья приглянулась Эглантину, а Беатрис решила, что комнат слишком много. В четвертой, неподалеку от площади Гренель, их угостили разведенным, но горячим кофе и предложили снизить цену. - А мне здесь нравится, - улучив момент, шепнул на ухо спутнице Эглантин. - Да и надоело таскаться туда-сюда, честно говоря. Может, согласимся? Ушел решать бытовые проблемы, вернусь после 20-00, люблю, целую, он самый.
Беатрис Ларошдрагон: Квартира и впрямь была неплоха - достаточно просторная, теплая, уютная, а предложенная скидка делала запрошенную хозяевами сумму вполне разумной. Беатрис задумалась на несколько минут, потягивая кипяток, пахнущий кофе, и кивнула: -Давай... "Южную комнату можно было бы переделать под детскую, - мелькнула шальная мысль, - а вдруг Эглантин позволит перевезти в Париж Армана - Франсуа?" Беатрис досадливо встряхнула головой. Нет, это было бы уже непростительной наглостью с ее стороны.
Эглантин: - Вот будет еще радость - переезд... - они спускались вниз по лестнице, явно знавшей лучшие времена. - Беатрис, а ты очень дорожишь своим скарбом? Может, ну его? Продадим все скопом, а на новом месте скупимся новым? Попойку в честь переезда устраивать будем? Беатрис, ау! Устала или замечталась?
Беатрис Ларошдрагон: -Прости, я немного задумалась... - смущенно улыбнулась Беатрис. - Мы с Амайей быстро управимся с вещами - возьмем только одежду и посуду, а мебель, в самом деле, можно купить другую, этого добра сейчас предостаточно. Если хочешь, можем пригласить кого - нибудь на званый ужин в честь новоселья, я буду рада твоим гостям.
Эглантин: - Всех моих гостей и друзей ты знаешь наперечет - это весь наш террариум единомышлеников, который таскается к тебе пить кофе по вечерам. Теперь они будут таскаться в бОльшем количестве - потому что будет больше места. Если повезет, я сумею договориться и раздобыть мешок настоящего кофе, а не той бурды, что мы только что пили. Кто-нибудь из гостей, откушав, напишет на нас донос, и жизнь забьет ключом, - они медленно шли вниз по бульвару к реке, день клонился к вечеру, становилось все холоднее. Эглантин судорожно зевнул, прикрыв рот ладонью и пробормотал: - Домой, домой, только домой...
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис невольно усмехнулась этому ворчанию. Ей было приятно слышать, что ее тесная квартирка уже стала для Эглантина домом. -А может, ну их всех? - опередив его на шаг, она теперь по - детски пятилась перед Эглантином, заложив руки за спину и заглядывая ему в глаза. - Давай устроим новоселье для двоих?
Эглантин: - А они потом будут возмущаться - "почему нас не позвали? Почему все съели и выпили без нас?" - Эглантин ухватил девицу Ларошдрагон за плечи, чмокнул в холодный носик, потом в губы - теплые вопреки пронизывающему ветру и холодной весне. - Уговорила. Спразднуем сначала сами, а потом пригласим ораву дармоедов во главе с Колло. Он ухватил девицу за руку и потащил за собой вдоль улицы, под удивленными взглядами прохожих - вроде бы приличного вида граждане, мужчина и женщина, бегут невесть куда, смеются и женщина тщатно пытается удержать свободной рукой капюшон накидки и улетающую назад шапочку.
Беатрис Ларошдрагон: Переезд занял ровно один день. Беатрис утром проводила Фабра в контору, наказав приходить к ужину уже на новую квартиру, и вместе с Амайей занялась упаковкой вещей и их транспортировкой. Оставив служанку за генеральной уборкой, Беатрис проехалась по лавкам в поисках подержанной, но вполне достойной мебели, которую доставили в течении еще двух часов. Словом, когда Эглантин явился домой, Беатрис едва держалась на ногах от усталости, а гостиная и прихожая все еще не были приведены в Божеский вид. -Ой, ты уже пришел... - жутко смутилась она, оттого, что ее застали за отскребанием полов, босую, с подоткнутой юбкой и растрепанную.
Эглантин: - Как это мило... - совершенно исренне восхитился Эглнтин, обойдя вокруг живой картины "Беатрис с ведром и шваброй". - А почему сама? Неужели не нашлось какой-нибудь гражданки, котоая за малую мзду сделала бы то же самое? Беатрис, не забывая о свободе и равенстве, мне все-таки бы не хотелось, чтобы ты лично мыла полы... А остальное можно посмотреть? - он перешагнул через устроенные Беатрис лужи, заглянув в открытые двери будущей гостиной. Составленная в центре просторной комнаты мебель под чехлами, незашторенные окна и та гулкость, что бывает еще в необжитом толком жилье. Но ему здесь нравилось.
Беатрис Ларошдрагон: -Со спальней и кабинетом мы уже закончили, чтобы тебе было куда спрятаться от этого хаоса, - засмеялась Беатрис, открывая дверь, за которой обнаружился массивный стол с бронзовым письменным прибором, мягкое кресло с высокой спинкой и вытянувшиеся вдоль стен пустые книжные шкафы.
Эглантин: - Какой кошмар, ты всерьез думаешь, что у меня хватит духа сесть вот за это? - Эглантин прошел вдоль полок, ведя пальцем по гладкому дереву. Стол был ужасен, это было сущее воплощение воинствующего канцеляризма. Он был уверен, что лучше всего ему пишется за трактирным столом, в кофейне или, на худой конец, на широких перилах лестницы в Конвенте. - Беатрис, я ценю твои усилия, но это - просто кошмар какой-то. Продай его, а? Насчет бибилиотеки я сам похлопочу, но это чудовище должно быть изгнано к вечеру. Или я на дрова его порублю. А спальня где?
Беатрис Ларошдрагон: -Я не знаю, - огорченно протянула она, - вряд ли мне удастся избавиться от стола уже сегодня, на ночь глядя... Завтра с утра я его обменяю на что - нибудь другое, хорошо? Они еще раз пересекли гостиную, и Беатрис распахнула перед Эглантином дверь в спальню, обставленную в светлых тонах. Центр комнаты занимала достаточно просторная, но не громоздкая кровать под кисейным пологом, один угол отгораживала ширма с пасторальной сценой, другой занимал туалетный столик и овальное зеркало в лакированной ореховой раме. У окна примостилось нечто вроде кофейного столика и два мягких стула.
Эглантин: Они стояли на пороге, бок о бок, и Эглантину уже в который раз за прошедшие дни пришло в голову - он обрастает вещами и привязанностями. Это он-то, редко подолгу задерживавшийся на одном месте и легкомысленно относившийся к своим подругам. А вот поди ж ты, как повернулось - квартира, которую он в мыслях именует "домом", и девица Ларошдрагон, к котрой его так неожиданно угораздило привязаться. - Спасибо за все, что ты сделала, - он обнял взъерошенную, так похожую сейчас на провинциальную крестьяночку или поденщицу Беатрис. - Бросай это все, Амайя домоет, или завтра наймешь еще служанку. Пошли, узнаем, не провели ли тебя в мебельной лавке. Он втащил не успевшую вовремя отпрянуть Беатрис в спальню и захлопнул дверь. Стук пронесся по квартире, и возившаяся в кухне Амайя только сокрушенно вздохнула. Переехали, называется.
Беатрис Ларошдрагон: Вечер прервался на утехи, которые обычно принято считать ночными, и продолжился, по Фаброву обыкновению, ближе к полуночи копошением в буфете. Беатрис предусмотрительно приготовила горку бутербродов заранее, и теперь благосклонно взирала, позевывая, как Эглантин расправляется с ними. -А что мы сделаем с последней комнатой? Гостевую спальню?
Эглантин: - Угу, с табличкой на дверях "Специально для Колло", - фыркнул Эглантин. Блюдо с бутербродами опустошалось как-то необыкновенно быстро - после любви ему всегда хотелось есть. - И он будет таскаться к нам в те дни, когда собственная супруга выставит его за дверь. Или у тебя есть какое-то предложение? Он искоса взглянул на Беатрис. Она неспроста завела разговор об этой комнате, у нее было что-то на уме - но ему хотелось, чтобы Беатрис сама заговорила о волнующих ее проблемах.
Беатрис Ларошдрагон: -Он не так уж часто бывает дома, чтобы жена еще и выгоняла его. Скорее, она отмечает в календаре как праздничные те дни, когда Колло является под родной кров, - усмехнулась Беатрис. Она нерешительно посмотрела на Эглантина. Нет. Не надо говорить об этом. Даже Мишеля раздражало, когда она отвлекалась на Армана - Франсуа, а ведь он ему был родным отцом, как - никак...
Эглантин: Беатрис явно хотела что-то сказать, спросить, но не решилась. Что ж, значит, еще не настало время. Скажет, когда захочет - он подождет. - Значит, устроим там еще одну спальню, - нарочито бодрым голосом подвел итог дискуссии Эглантин. - Или обставим комнату для тебя - ты ведь занимаешься какими-то дамскими штучками, вроде вышивания, или попыток рисовать, или чем-то в этом роде?
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис молча покачала головой, а спустя секунду уточнила: -Нет, я ничем таким не увлекаюсь, - она помешала чай серебряной ложечкой с чужими вензелями и вдруг вскинула на Эглантина умоляющий взгляд. -Пожалуйста! Можно, я... мне... пожалуйста, я... - она не знала, как поделикатнее сформулировать свою просьбу, и совершенно растерялась.
Эглантин: - Тебе пожалуйста можно все, ты только скажи, чего именно ты хочешь, - Эглантин поставил чашку, сложил пальцы домиком, пристроил на них подобородок и внимательно взглянул на Беатрис. Чего-то она от него хотела, чего-то очень важного для нее... или для них обоих?
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис нервно покусывала губы. Это чистой воды свинство с ее стороны. Нарушение контракта. Не надо. Нельзя. Нет. И в то же время, уже сказав "а", глупо не сказать "б". -Я хотела попросить у тебя разрешения привезти моего сына в Париж.
Эглантин: Эглантин в рестерянности от услышанного сморгнул. Он ожидал от Беатрис чего-то иного, сам не знал - чего, но другого. И несколько глуповато переспросил: - Чего-чего ты сказала, дорогая? Какого еще сына? Откуда сын, зачем сын...
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис вздохнула. Правильно, а она чего ждала? "Да, милая, сажай мне поскорее на шею своего дармоеда"? -Прости. Забудь, я напрасно заговорила об этом. Ты совершенно прав, ни к чему здесь... - Беатрис прижалась к Эглантину со спины и поцеловала в щеку: - Ты и так мне слишком много позволяешь.
Эглантин: - Подожди, Беатрис, я просто хочу разобраться... - Эглантин вежливо, но твердо отстранил женщину. - У тебя, если я все правильно понял, есть ребенок. От твоего бывшего покровителя, - Беатрис молча кивала в ответ на каждую фразу. - Он живет где-то в провинции, так? - она снова кивнула, виновато и грустно. Он смотрел на нее, в очередной раз поражаясь странностям женщин, которых никогда не понять и не усвоить. Строит из себя куртизанку, принимает всех, кого не попадя, пускает в спальню всех подряд, выклянчивает денег - и все это, чтобы платить за содержание своего невесть где спрятанного отпрыска... Отчего-то у него возникло горькое впечатление, что Беатрис его обманула. Да, ее можно понять. И они с самого начала обо всем договорлись, это просто контракт и почти что деловое сотрудничество. Он платит, она обслуживает его. Но ребенок... От кого-то другого, кому Беатрис принадлежала раньше. Еще одно живое существо в мирке, который он хотел построить только для них двоих...
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис уловила перемену в настроении Эглантина и ужаснулась - что же она наделала! Кой черт потянул ее за поганый язык, зачем она завела этот разговор, почему нельзя сделать так, чтобы слово не было сказано, Господи? -Я забылась. Прости меня, такого больше не повторится, - тихо проговорила она. - Это нечестно по отношению к тебе. Она поймала руку Эглантина и прижала к щеке: -Какая же я дура, Боже.
Эглантин: - Ты не дура, Беатрис, не возводи на себя поклеп. Ты просто в первую очередь женщина. Можно сказать, образцовая и идеальная женщина, - он позволил ей какие-то мгновения удерживать свою кисть у лица, а затем мягко убрал руку. - Конечно, в первую очередь ты думаешь о своем ребенке. Было бы странно, если бы это было не так. Такова твоя природа, против нее не попрешь. Скажи, у тебя хотя бы один ребенок? Он большой, маленький?
Беатрис Ларошдрагон: -Один, большой, зовут его Франсуа д'Эглантин, - засмеялась Беатрис, - и я обожаю с ним нянчиться, потому что он такой ласковый и добрый мальчик... Она сочла за лучшее не продолжать рискованную тему, обратив все в очередную шутку.
Эглантин: - Но склонен к дурным шуткам и испытывает тягу к скверным компаниям, - Эглантин вроде бы поддержал предоженный Беатрис шутливый тон и поднялся из-за стола. - К каковой сейчас и направится. Он видел, как изумленно и обиженно распахнулись глаза девицы Ларошдрагон, но ничего не мог с собой поделать. Ему не хотелось сейчас быть с ней. Хотелось уйти куда-нибудь, найти еще не закрытый трактир или просто шататься по улицам. В конце концов, у него всегда оставался выход - пойти к кому-нибудь из приятелей, на пару часов или на всю ночь, как заблагорассудится. Эта женщина хороша и мила, но скованные ею цепи пока не настолько крепки., чтобы удержать его в четырех стенах. - Я вернусь, - пообещал он этим погрустневшим глазам. - Сегодня... или к утру.
Беатрис Ларошдрагон: -В любое время, Эглантин. Я буду ждать, - улыбка получилась заискивающая и совсем не веселая. Кажется, Беатрис собственными руками загубила все то хорошее, что началось было в их отношениях - легкость, доверие, заботу, нежность... Остался контракт. И она будет выполнять его неукоснительно, может быть, тогда Эглантин сменит гнев на милость.
Эглантин: Эглантин честно собирался вернуться через пару-тройку часов - просто чтобы слегка проучить Беатрис. Но подвернулась компания, завернули к кому-то в гости, закончилось вечернее представление в Народном Театре и явились молоденькие актрисы, потом, как водится, начали пить и обмениваться последними сплетнями, под шумок он прижал в темному углу какую-то рыжую и тощую девицу, не озаботившись выяснением ее имени, но торопливо изучая, что там у нее спрятано под юбками... Девица хихикала, от нее пахло скверной и дешевой кельнской водой, и все это не радовало, а было противно, и где-то его ждала Беатрис...
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис устроилась в неприбранной гостиной, среди зачехленной мебели, усевшись в кресло с ногами и закутавшись пледом так, что торчал наружу только кончик носа. Она не сомневалась, что Эглантин явится ближе к обеду, но угрызения совести не позволяли ей отправиться в постель досыпать. Ее долгом было встречать и провожать его с улыбкой, вкусно кормить, тешить в постели и всячески развлекать в меру своих возможностей. Морочить ему голову своими проблемами - это в уговор не входило.
Эглантин: ...Утро в чужой постели, с незнакомой девкой, голова болит, во рту привкус чего-то мерзкого, и мерзка сама жизнь, а ведь надо вставать, куда-то идти, что-то говорить. Он стряхнул эту девицу с себя, как надоедливое насекомое, стоя на улице, долго соображал, в какую часть города его занесло. Кажется, он нахамил кому-то в Конвенте, вспыхнул спор, продолжившийся за столиками кофейни, у него интересовались, что за новую подружку он себе завел, он отшучивался, пил, мешая кофе с каким-то скверным самогоном, день бессмысленно проходил мимо, а Беатрис не было, не было, не было рядом... Он не мог ответить - отчего не идет туда, к ней. Домой.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис проспала до утра сидя и проснулась с отчетливым ощущением щемящей пустоты. Совершенно механически она приготовила завтрак - вдруг Эглантин с минуты на минуту придет, как всегда голодный, что - то прожевала сама, закончила вместе с Амайей расставлять мебель и убирать в комнатах, вернула в лавку ужаснувший Эглантина стол, нарядилась, причесалась так, как нравилось Эглантину, велела накрывать обед, бесславно простоявший на белоснежной скатерти...
Эглантин: ...Вечер, сумерки, пронизывающий ветер, начинающийся дождь и человек на Новом мосту. Сгорбившийся человек, руки в карманах, ветер треплет волосы на непокрытой голове. Человек стоит и смотрит на серую воду. Проходящий мимо патруль останавливается рядом с подозрительным гражданином, и тот нехотя предъявляет заверенное всеми положенными печатями и подписями удостоверение депутата Конвента Фабра. Патруль уходит, человек остается, город по обеими берегам реки шумит, хмурая и неспокойная река бежит к морю. "Мы же вроде не ссорились. Она вроде нравится тебе, а ты - ей. У нее есть ребенок, она заботится о нем. У нее есть ты, и она пытается заботиться о тебе. Ты ей платишь, так что с того? В этой ситуации нет ничего из ряда вон выходящего. Просто у тебя никогда не было и не будет детей, и ты не знаешь, как к ним относиться". Человек на мосту, сумерки, месяц март, который теперь называется жерминалем...
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис прижалась носом к стеклу - за окном срывался дождь, и она встревоженно подумала, что Эглантин непременно промокнет, если не поторопится домой... Ужин остыл и перекочевал на полки буфета так же, как и обед, часы неумолимо цокали на каминной полке, и Беатрис отчаянно мерзла в слишком тонком, но самом красивом своем бежевом платье в россыпи розовых бутончиков.
Эглантин: "В конце концов, это просто глупо - снять квартиру и не жить в ней! Не дури, Фабр, не дури, прошу тебя, иди домой..." Но ноги сами собой несут через пустынный мост, поворот направо, поворот налево, вечно оборванный колокольчик, усиливающийся дождь, отражения квадратных окон в лужах, шаги за дверью, раздраженное "Кого там несет?" - Это я... - тишина, щелканье отпираемых замков. - Пустишь переночевать? - А как же Беатрис? - исполненный ехидства смешок. - Да так... Повздорили чего-то ни с того, ни с сего... Он не придет и этой ночью. Забывая, забываясь, проведя ее с другим, с другом или любовником, с пустеющей бутылкой, пытаясь заглушить незнакомую острую боль в сердце, но так и не находя сил вернуться...
Беатрис Ларошдрагон: Еще одна бессонная ночь, лавирование между явью и смутными тревожными грезами; еще одно утро в кукольном домике - кукла в нарядном платье среди игрушечной посуды и мебели, если бы не заплаканные глаза, ею можно было бы украсить любую витрину... Идти на поиски? Куда? К Дантону? К Колло? Сделать Фабра посмешищем - сбежавший от собственной шлюхи Эглантин будет прекрасной целью для насмешек, такого унижения не прощают.
Эглантин: Поднимаясь по лестнице, Эглантин столкнулся с жильцами, обитавшими дверь в дверь с гражданкой Ларошдрагон. Приличного вида пара в явном испуге шарахнулась от медленно преодолевающей ступеньки фигуры и зашепталась, перемывая косточки и обсуждая увиденное. Можно не сомневаться, к вечеру слух разнесется по доброй половине Парижа - пьяный в зюзю Фабр тащится к своей очередной пассии, заради содержания которой он влез в очередные долги. Макс изволит высказать свое неудовольствие, прочие тоже похихикают за спиной... Да не наплевать ли? И вообще на самом деле он не так уж пьян, просто здорово устал и скверно себя чувствует. Добравшись до двери, он несколько раз ударил кулаком по створкам, проигнорировав шнурок колокольчика. И задумался над тем, который сейчас может быть день и час. А если Беатрис сочла его опять загремевшим за решетку и уже привела в гнездышко кого-то нового? "Тогда убью обоих. И будь что будет".
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис обессиленно привалилась плечом к дверному косяку, полными слез глазами рассматривая явленное ей чудо. Пьяный, мятый, с лихорадочно блестящими глазами, но вполне живой. -Заходи, - мягко сказала она, - ужинать будешь? Охо - хо, подожди, подожди, такими сапожищами на ковер, давай, я разую... Подтолкнув его к банкетке, Беатрис опустилась перед ним на колени и обеими руками потянула с Фабра заляпанный грязью сапог.
Эглантин: - Перестань, не надо, ну зачем... - вяло запротестовал он, пытаясь отодвинуть стоявшую на коленях Беатрис. - Ну правда, я не заслуживаю такого отношения, ну Беатрис... Но девица Ларошдрагон все же настояла на своем, стянув с него сапоги и грязную одежду, мягко, но настойчиво отправив свое непутевое сокровище сначала отмываться и переодеваться, а затем ужинать, не спрашивая, где и с кем он был, и где его носило почти два дня подряд.
Беатрис Ларошдрагон: После ужина она так же ненавязчиво уложила его в постель, присела на край кровати, расплескав вокруг юбки, подоткнула одеяло, как маленькому, и тихо попросила: -Не наказывай меня так больше. Лучше ударь. Договорились?
Эглантин: - Я и не думал тебя наказывать, - пробормотал он, отворачиваясь. Смотреть в глаза Беатрис было совестно. - Скорее, я уж проучил сам себя... Беатрис, нынче такие времена, что и ты, и я можем утром выйти из дома и больше не вернуться обратно, ты ведь знаешь об этом не хуже меня. Я... Я просто шатался по городу с приятелями. И еще пил с кем-то, и спал невесть с кем, даже не спросил, как ее звали... Извини, это было самое назамысловатое и обычное свинство. Эглантин поймал ее руку, прижал к губам. Отчетливо произнес: - Если ты хочешь привезти в Париж своего ребенка - привози. Только имей в виду - из меня получится скверный отец. Все, Беатрис, я хочу спать. Один, ладно? - кривая, отсутствующая улыбка.
Беатрис Ларошдрагон: -Поговорим утром, - устало улыбнулась она в ответ, целуя его в щеку. - Спокойной ночи, Эглантин. У нее такой камень свалился с плеч, что Беатрис не придала особого значения согласию Эглантина на приезд Армана - Франсуа - вряд ли это было большим, чем частью извинения. "Если ты хочешь", сказал он, наверняка рассчитывая, что она не воспользуется его разрешением, и Беатрис не намерена больше повторять свою ошибку. Эглантин взревновал и обиделся при одной только мысли, что она будет уделять внимание не только ему одному, так что не стоило злоупотреблять его добротой. Амайя постелила ей в гостевой, так и не ставшей детской, и Беатрис вскоре крепко заснула, совершенно измаявшись за прошедшие двое суток.
Эглантин: "Спокойной ночи", - сказала она, и ушла, плотно прикрыв за собой дверь. Вежливое "спокойной ночи", пустая комната, пустая холодная постель. Городская площадь за зашторенными окнами. Два дня и две ночи, проведенные невесть где, невесть с кем. Непонятная ссора на пустом месте, горечь обиды - то ли выдуманной, то ли настоящей. То ли просто взбрыкнувшее самолюбие решило дать знать о себе. Он устал, но спать не хотелось катастрофически. Из-за двери доносились еле различимые, приглушенные шаги Беатрис и ее служанки. Где-то в отдалении хлопнула дверь - Беатрис ушла спать в пустую комнату. Может, это не так уж и смертельно, приютить чужого ребенка? Не совсем чужого, ребенка Беатрис. У многих его знакомых есть дети, большие и маленькие, и ничего, это не мешает им жить. Это просто... непривычно. Его до глубины души задела сама мысль о том, что Беатрис больше думает о своем прижитом невесть где бастарде, чем о том, кто согласился ее содержать. Сон не шел. Оставалось только выбраться из постели и осторожно, почти на цыпочках, пробраться в комнату, выделенную под кабинет. Монументальное чудовище полированного дуба в позолоченных завитках исчезло, его сменила вполне премлимого вида конторка. Такие Эглантину нравились больше привычных столов, а вот пустые книжные полки пугали и вызывали нехорошее напряжение - как выбитые стекла в заброшенных домах. В ящиках конторки нашлось все необходимое - чернильница, запас перьев, песок, листы бумаги. Строчки выходили кривыми в прямом и переносносм смысле, но где-то через час ему удалось сосредоточиться. Через два часа он поймал себя на желании крикнуть "Беатрис, кофе!" - чтобы не отрываться от работы, не утратить ухваченную и пришпиленную кончиком пера мысль. Часа через три затекли ноги и начали болеть пальцы на правой руке, но можно было заслуженно гордиться собой. Давно обещанные статьи были наконец написаны и завтра могли быть отданы в редакцию. Возможно это вызовет скандал, оно и к лучшему. Давно задуманный отрывок будущей пьесы - вот он, и кое-кто может удавиться своим засаленным шарфиком от зависти. Еще один листок, последний, лежащий сверху. Десяток строк наискосок. Просто так, от души, для нее. Чтобы отнести ей, положить рядом, пусть найдет утром и удивится. Беатрис спала, свернувшись на коротком для нее диванчике, похожая на девочку-подростка. Эглантин присел рядом с ней на корточки, долго смотрел на утомленное и грустное личико. Свернутый в трубочку листок был запихнут в кружева подушки - с тем, чтобы Беатрис завтра первым делом обнаружила подарок. Будить ее было бв жестоко. Но и уходить и досыпать в одиночестве не хотелось. Поэтому он просто уселся рядом на ковре, пристроив голову на диване, рядом со спящей женщиной.
Беатрис Ларошдрагон: Кажется, Беатрис проспала слишком долго и слишком крепко - в такое утро, прробуждаясь, ощущаешь себя не отдохнувшим, а измотанным, с чугунной головой и ноющими висками. Она неохотно разлепила веки, повернула голову навстречу льющемуся в окно солнечному свету и наткнулась взглядом на разлохмаченную каштановую макушку Эглантина, прикорнувшего рядом в неловкой позе. Он что, просидел возле нее остаток ночи?! Беатрис почувствовала, как сладко защемило сердце. Какой же он хороший, славный человек! Она осторожно тронула его за плечо: -Эглантин...
Эглантин: - Не трогайте меня, я труп, я умер, я сплю... - неразборчиво донеслось в ответ. - Пусть все катятся куда угодно, все отменяется, ну и катитесь к черту...
Беатрис Ларошдрагон: Она тихонько засмеялась на это сонное ворчание и снова легонько потрясла его за плечо: -Иди досыпать в постель...
Эглантин: - Я и так сплю, мне и здесь неплохо... - Эглантин с подвыванием зевнул, наконец-то продрав глаза и смутно припоминая минувшие подвиги. На него смотрела закутавшаяся в одеяло и улыбающаяся Беатрис. - Надо полагать, я вчера все-таки добрел... сюда? И не совершил по пути ничего предосудительного? От неудобной позы все заткело, и двигаться получалось с трудом. Разве что поочередно вытянуть ноги и усесться поудобнее, явно не собираясь двигаться с места.
Беатрис Ларошдрагон: -Насчет по пути - не знаю, но здесь ты был тих, как ангел, и я тебе заметила, только когда проснулась, - Беатрис протянула руку, приглаживая ему волосы. -Бедный... Спорим, у тебя ломит каждую косточку? Длинноногому Эглантину и впрямь пришлось сложиться едва не вдвое, чтобы примостить голову на диване, а прочее - на ковре.
Эглантин: - У-у-у, как мне плохо... - женское сострадание было тем животворным источником, который всегда давал ему новые силы. - У-у, никто меня не любит, зачем я вчера напился, Беатрис, ну почему я дожил до седых волос, и до сих пор веду себя, как не знаю кто? Утверждение насчет седых волос было клеветой и откровенной попыткой давить на жалость. В шевелюре под рукой Беатрис только очень внимательный глаз мог был различить седые нити.
Беатрис Ларошдрагон: -Как - никто? Я же тебя люблю, - просто сказала Беатрис, продолжая гладить его по голове. - А пить нужно осторожнее, это правда, Эглантин.
Эглантин: - Ладно, - на удивление кротко согласился Эглантин. - Допустим, ты меня любишь. И еще Колло - после второй бутылки его всегда пробирает на возвышенные признания. Мое счастье, что к утру он все забывает. И еще экселенц Жорж непременно меня полюбит, чем-нибудь тяжелым и увесистым, как только увидит всю мою ночную писанину и перечтет ее. Жизнь прожита не зря, не пить я не умею, меру свою пока знаю... И не надо говорить, что та мера была хороша для двадцатилетнего, а нынче пора браться за ум. Я возмусь, Беатрис, обещаю. Завтра с утра, - на сей раз его улыбка получилась искренней. Он поднялся на ноги - с показной лекостью, будто ему и в самом деле было по-прежнему двадцать - и вышел, забыв прикрыть за собой дверь. Беатрис услышала, как он поддразнивает Амайю, потом гулко бухнул медный тазик, уроненный в ванной комнате - жизнь возвращалась в прежнюю колею. И из кружев на подушке Беатрис торчал невесть откуда взявшийся свернутый листок.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис вытащила записку, усмехнувшись про себя - чем - то это живо напомнило "девичьи секреты" в монастырском дортуаре. Неужели Эглантин не рассчитывал, что его выслушают и решил принести извинения сразу в письменном виде? Она развернула листок и пробежала глазами первую строчку. Вторую она читала медленнее, а дочитав последнюю, перечитала все с самого начала. Стихи. Ей. Звучало так нелепо, что трудно было в это поверить, но вот они - незатейливые строки, без аллюзий и пышных сравнений. Написанные в момент чистой нежности, дышашие искренностью и неподдельным чувством. Что - то совершенно удивительное, только ее - и его. Беатрис никогда не получала такого чудесного подарка! Она теперь поняла, почему Эглантин оставил записку - неловко было бы объявлять, что стихотворение написано специально для нее, сложно объяснять, зачем и почему...
Эглантин: "Ей понравится. Нет, не понравится. И вообще, это было зря. Ты бы еще поискал, не найдется ли где розового альбомного листка с голубицами и розами на полях. Не надо было этого делать. Глупо, глупо, глупо! Ты ее содержишь, сколько бы она не повторяла, что любит тебя..." Он сбежал раньше, чем Беатрис обнаружила записку, и теперь стоял в ванной комнате, над тазиком горячей воды, глядя на себя в мутное зеркальце на стене. Зеркало послушно отражало физиономию со всеми следами бурно прожитой жизни, вчерашнего вечера и ночи, проведенной в скрюченном состоянии на ковре у диванчика. Что-то подсказывало, что пора заканчивать с подобным образом жизни. Может, это был голос здравого смысла - изъясняющийся почему-то вежливым и нежным сопрано Беатрис.
Беатрис Ларошдрагон: Эглантин смотрел в зеркало, а она смотрела в глаза его отражению, приподнявшись на цыпочки, чтобы он заметил ее силуэт за своим плечом, не решаясь побеспокоить его, так глубоко погрузившегося в раздумья. -Спасибо, Франсуа, - проговорила она, наконец, краснея, как школьница, и досадуя на то, что не может выразить свой восторг в более изысканных выражениях.
Эглантин: - Пожалуйста, - ответ прозвучал несколько резко и грубовато. Беатрис все-таки удалось его смутить, во-первых, тем, как незаметно она подошла, во-вторых, своей благодарностью - робкой и честной. И тем полузабытым состоянием, в которое ей удалось его ввергнуть - точно он впервые в жизни написал стишок для приглянувшейся девушки. Сколько их было, таких строчек, разбросанных просто так, заради того, чтобы произвести впечатление или посрамить соперника... И - совершенно неожиданно вырвавшеся, прозвучавшее по-детски: - Беатрис, я больше не буду так делать. Не буду уходить неизвестно куда, заставляя тебя волноваться. Я... На меня что-то нашло. Иди сюда, - она послушно переступила через обитый медной полоской порог ванной комнаты, ткнувшись лицом ему в плечо. От нее пахло сном и какими-то цветами - или ему просто так показалось.
Беатрис Ларошдрагон: -Это из - за меня, - проговорила она, не поворачивая головы, - я сама виновата. Потянулась, стиснула в пальцах сорочку на груди Эглантина: -Я хочу, чтобы ты знал - я дождусь тебя, как бы далеко и надолго ты не уходил...
Эглантин: - Но когда-нибудь может случиться так, что я уйду навсегда... Мне бы не хотелось, чтобы ты провела остаток жизни, ожидая того, кто не вернется.. - он прижимал ее к себе, зарывшись лицом в еще не расчесанные и не уложенные с утра пряди. Удивляясь собственной природе, решившей на склоне лет пожить подной жизнь и вспыхнуть, как последний уголь в костре. Собственным желаниям и разгорающейся с каждым днем привязанности к этой женщине. - Беатрис, ну о чем мы говорим с утра, а? Эглантин чуть отодвинул женщину от себя, приподнял ее голову за подбородок, заглянул в глаза: - Все хорошо, Беатрис? И я помню о том, что сказал вчера, это был вовсе не похмельный бред. Привози своего ребенка, я не шучу. Только скажи сперва, что он такое, мальчик хотя бы или девочка?
Беатрис Ларошдрагон: -Мальчик, - смущенно сморгнула она. - Ему почти восемь лет. Зовут его Арман - Франсуа. Не беспокойся, пожалуйста, он не будет мешать, он приучен вести себя тихо и скромно. Ты не будешь натыкаться на него в гостиной, спальне или в кабинете, я обещаю. Беатрис немного помолчала, пытливо вглядываясь в лицо Эглантина. -Я бы не просила тебя об этом, мне так совестно... Просто я не очень уверена в той женщине, которая за ним смотрит. Я посылаю в Либурн достаточно, чтобы они не бедствовали, но не знаю, что из этого действительно идет на содержание мальчика, не морят ли его голодом, тепло ли он одет, не бьют ли его...
Эглантин: - Нет-нет-нет и еще раз нет, - Эглантин ожесточенно замотал головой, встряхнул женщину за плечи и закрыл ей рот самым надежным из всех способов. И только спустя какое-то время сумел заговорить дальше: - Нет, избавь меня от душещипательных подробностей, ладно? Привози своего Армана, посмотрим, может, удастся его куда-то пристроить, но больше я ничего слышать о нем не желаю. Я хочу тебя и завтрак, именно в таком порядке. И никаких детишек, будь они хоть как вышколены! И скажи своей Амайе, чтобы перестала сверлить меня столь укоризненным взглядом, а то мне совестно и я начинаю себя чувствовать растлителем молоденьких невинных девиц!
Беатрис Ларошдрагон: "Куда - то пристроить" звучало не слишком обнадеживающе, но, по меньшей мере, Арман - Франсуа будет не за две недели пути от нее, а рядом, пусть и не в этом доме. Эглантин в чем - то прав, ребенку здесь не место, ее собственное положение в Париже недвусмысленно - падшая женщина. Пусть и падшая в такие ласковые объятия... -Она не может тебе простить, что столько хорошей еды пропало даром... Что тебе разогреть к завтраку - меню позавчерашнего ужина или вчерашнего обеда?
Эглантин: - Позавчерашнее отдадим бедным, вчерашнее съедим сегодня! - к Эглентину постепенно возвращался привычный легкий взгляд на мир - или то, что казалось со стороны легкомыслием, чуть капризным и взбалмошным. - Я же сказал - сначала тебя. Ты мой завтрак, Беатрис, и не вздумай удирать с моей тарелки! Беатрис уже научилась не ойкать испуганной девчонкой, когда ее подхватывали и волокли в нужном направлении. Она только надеялась, что в один прекрасный день Эглантину не придет в голову воспользоваться ею прямо в гостиной, и у него хватит сил потерпеть до дверей спальни.
Беатрис Ларошдрагон: Однако знакомство Эглантина и Армана - Франсуа состоялось намного раньше, чем могла предполагать Беатрис. Они с Фабром чуть не до полудня провалялись в постели, проводя время в милейших дурачествах и амурных забавах, благополучно позабыв обо всем, что творилось во внешнем мире. Беатрис не обратила никакого внимания на донесшийся будто издалека звон дверного колокольчика, слишком занятая тем, что губами подбирала с ладони Эглантина ароматный майский мед. Амайя простучала каблуками мимо двери - открывать, а через минуту заполошно запричитала и заохала, будто на пороге оказался призрак Луи Капета собственной персоной.
Эглантин: - Одно из двух - или нас пришли арестовывать, или мои друзья пронюхали, где я живу, и явились требовать свой порции коньяка с пирогами в честь новоселья, - безмятежно предположил Эглантин. - И в том, и другом случае меня нет дома, приема не будет, записывайтесь в очередь, граждане. Амайя! - он чуть возвысил голос. - Амайя, что стряслось?
Беатрис Ларошдрагон: Амайя с поразительным хладнокровием сообщила, что срочно необходимо присутствие хозяйки. Беатрис одарила Эглантина извиняющимся взглядом: -Она обычно не паникует по пустякам... Мне надо пойти и взглянуть, что там, - сладко - липкими губами она с чувством приникла ко рту Фабра, заставила себя оторваться и соскочила с кровати, забегала по комнате, спешно приводя себя в Божеский вид.
Эглантин: - Значит, точно пришли арестовывать, - удреченно признал Эглантин, облизывая остатки меда на собственных пальцах. - О-о, как это невовремя, кто бы знал... Из прихожей доносились встревоженные голоса женщин, но требования предъявить гражданина Фабра именем Республики сейчас и немедленно пока не прозвучало, следовательно, не было и причины покидать кровать.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис вернулась минут через двадцать. Эглантин, пожалуй, еще не видел у нее такого выражения лица - стиснутые в злую полоску губы, нахмуренные брови и ярко - зеленые, как крыжовник, глаза, потерявшие ореховую карюю мягкость. -Эглантин, мне нужно кое - с кем тебя познакомить. Да, я понимаю, что не вовремя, но... Оденься, пожалуйста. Я жду в гостиной, - не дожидаясь, пока он ответит, Беатрис снова вышла.
Эглантин: - Эй, женщина, а с какой радости ты вдруг командуешь? - возмущенно крикнул он вслед Беатрис, но было уже поздно. Вставать не хотелось, одеваться - тоже, посему Эглантин ограничился бриджами и сорочкой - кто бы там не появился, достанет с него у этого, у нас, извольте видеть, не Версаль! К тому же выходка Беатрис испортила ему настроение, и в гостиную он явился отнюдь не в лучшем духе.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис сидела на корточках перед креслом, в котором почти терялся большеглазый темноволосый мальчик в поношенном костюмчике, и, держа его за руки, что - то приговаривала торопливым шепотом. -Эглантин, - поднялась она навстречу Фабру, - позволь тебе представить моего сына Армана - Франсуа. Арман - Франсуа, это гражданин Фабр д'Эглантин. Мальчик уже давно стоял на полшага за ней, полускрытый пышной юбкой, но смело выступил навстречу незнакомому гражданину и вежливо шаркнул ножкой. -Здравствуйте...
Эглантин: - Пистолет мне, - отчетливо произнес Эглантин вместо ожидаемоого "Здравствуй, милое дитя". - Я застрелюсь. Сейчас и немедленно. Он подарил Беатрис лучший из своих убийственных взглядов, развернулся и ушел. Спустя мгновение на всю квартиру бахнула дверь кабинета.
Беатрис Ларошдрагон: Арман - Франсуа искательно заглянул в глаза матери: -Что я не так сделал? Мальчик был искренне озадачен, и Беатрис разозлилась на Фабра, который мог бы хотя бы сделать вид, что ничего не происходит. -Гражданин Фабр немножко не в духе. Он очень занятый человек и не любит, когда его отрывают от работы. Поди пока на кухню, Амайя тебя покормит. Беатрис порывисто прижала к себе сына: -Слава Пречистой Деве и святому Франциску, что ты добрался целым и невредимым! Ну, иди, иди... Я скоро приду. Мне нужно поговорить с гражданином Фабром. Через минуту она уже заискивающе скреблась в запертую дверь кабинета: -Эглантин, открой, пожалуйста...
Эглантин: - Чтобы ты впустила сюда выводок своих отпрысков? - донеслось из-за двери. - Не мешай, я намыливаю веревку! Гражданин Робеспьер лично поблагодарит тебя, а страна съэкономит на палаче - я удавлюсь сам!
Беатрис Ларошдрагон: -Ты же сам сказал, что он может приехать... - тяжело вздохнула Беатрис. - Или это все - таки была просто похмельная воркотня?
Эглантин: - Я сказал, да! - дверь по-прежнему не открывалась, но по голосу было ясно, что Эглантин стоит с другой стороны, привалившись спиной к створке. - Но я думал, твое дитя приедет где-то через месяц, а не свалится мне, как снег на голову, спустя несколько часов! Беатрис, я не умею обращаться с детьми! У меня их нет, не было и не будет! И вообще у меня голова болит, сделай что-нибудь!
Беатрис Ларошдрагон: -Эглантин, - терпеливо продолжала Беатрис, - я тоже думала, что у тебя будет время свыкнуться с мыслью о приезде Армана, но так получилось, что добрая гражданка Рибейрак не желает больше терпеть у себя аристократского выблюдка, особенно за те гроши, что я плачу, причем не в срок.... Хочешь, я выгоню его на улицу и скажу, чтобы пришел через месяц?
Эглантин: - Не дави на меня! - рявкнули из кабинета. И злобно добавили: - Может, тебе было лучше остаться с Колло? Говорят, у него есть милейшая привычка душить детишек своих подружек, чтобы не отвлекали, когда он трахается!
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис съехала спиной по полированной глади дубовой двери и села на полу. -Это нечестно, Эглантин. Ты бьешь лежачую. Скажи, что ты предлагаешь, и я сделаю. Хочешь, я действительно отошлю Армана с Амайей к Колло? Он бы не возражал - квартира стоит пустая, он все время где - то шляется, жена в отъезде... Хочешь?
Эглантин: - Ничего я не хочу, - буркнули из-за двери. Негромко щелкнула защелка, раздался скрип отворяемой двери. Увидев сидящую на полу Беатрис, Эглантин, кажется, не на шутку испугался: - Беатрис, ну что ты, не надо так... Просто... Просто это все так неожиданно случилось... - он резко поднял подругу на ноги, привлек к себе. - Беатрис, ну прости меня. Я погорячился. Не уходи. Я поговорю с твоим ребенком, только не сейчас, ладно?
Беатрис Ларошдрагон: -Эглантин, я понимаю, что все очень не вовремя случилось, и постараюсь, чтобы ты как можно скорее снова чувствовал себя уютно в собственном доме. Умоляю тебя, потерпи несколько дней. Арман - Франсуа не будет и носа казать из детской... из гостевой. Ты даже не заметишь, что он здесь, вот тебе крест! - Беатрис размашисто, по- деревенски перекрестилась и прижала пальцы к губам. - Дай мне немного времени, прошу тебя, пожалуйста!
Эглантин: - Перестань креститься, - раздраженно буркнул Эглантин. - И не делай из меня зверя, питающегося младенцами на завтрак. Я потерплю... но что мне за это будет?
Беатрис Ларошдрагон: -Все, что захочешь. От поцелуя до скидки в десять тысяч, - лукаво сверкнули глаза Беатрис, уже без той кошачьей яростной зелени.
Эглантин: - Поцелуй я и так получу, - он втянул ее в кабинет, ногой захлопнув дверь. - Что до скидки, то предложение весьма заманчиво, но - это не то, чего бы я хотел.
Беатрис Ларошдрагон: -А чего ты хочешь? - наивно распахнула глаза Беатрис, будто это не она только что встала с его постели, ни дать ни взять, Ева при первой встрече со змеем.
Эглантин: - Н-ну... - Эглантин весьма правдоподобно изобразил глубокую задумчивость. - Для начала я хочу, чтобы ты пошла со мной куда-нибудь. Жаль, больше нет вечеров с танцами, но Народный театр пока еще работает. И съездила куда-нибудь вроде Булонского леса - хотя бы просто покататься. А еще... Ну, что я еще хочу, я скажу тебе вечером. Так и буть, пошли еще раз познакомимся с твоим великовозрастным младенцем. Надеюсь, я его не напугал до мокрых штанишек? Как, ты сказала, его зовут - Арман?
Беатрис Ларошдрагон: -Все, что ни пожалаешь! - заверила Эглантина Беатрис, коротко целуя его в губы. - Мальчика зовут Арман - Франсуа, и если его не напугало путешествие с чужими людьми через три провинции, тебя он тем паче не испугался, уверяю. Он просто не понял, что сделал не так.
Эглантин: - Это не он сделал не так, это я сделал не так, - Эглантин по старой привычке трижды быстро выдохнул, заставив себя успокоиться и начать рассуждать здраво. - Ладно, пошли в логово малолетнего дракона. Беатрис, - уже приоткры дверь, он остановился и встревоженно, даже несколько смущенно оглянулся на женщину. - Слушай, а что мы ему скажем... про нас? Я ведь тебе фактически никто.
Беатрис Ларошдрагон: -Ему родной отец был таким же никем, даже в метрику не вписан, - коротко пожала плечами Беатрис. - Я сказала ему, что ты мой хороший друг и поэтому заботишься обо мне. Господи, Эглантин, ему семь лет, неужели ты думаешь, что он станет доискиваться, кем ты мне приходишься?
Эглантин: - Откуда мне знать? У нас в труппе попадались пятилетние ангелочки, которые уже в пять лет прекрасно знали, кто из нас с кем спит, кто от кого прижил ребенка и кто увел чью подружку или дружка, - пожал плечами Эглантин. - А еще они таскали наши записочки и охотно пересказывали сплетни. Я же говорю - я ничего не понимаю в обычных детях, а дети театральные - это вовсе другой коленкор и иной мир. По-моему, они рождались, уже произнося какой-нибудь монолог, - кажется, своей болтовней ему удалось заставить Беатрис улыбнуться. Держась за руки, они прошли через все комнаты к кухне. В кухне, как показалось Эглантину, было слишком много медно-кастрюльного сверкания, но, наверное, так и полагалось? Амайя что-то крошила страховидным тонким ножом, отпрыск Беатрис сидел за столом и с чинным видом пай-мальчика жевал кусок пирога. Остальной пирог, еще не разрезанный, красовался на столе, и Эглантин мгновенно ухватил себе изрядных размеров ломоть. - Здравствуй, блудное дитя, - уже куда любезнее поздоровался Франсуа. - С прибытием. Вскакивать не обязательно.
Беатрис Ларошдрагон: -Обязательно, - Беатрис движением руки позволила Арману сесть, - когда входят старшие. Что нужно сказать? -Спасибо, гражданин Фабр, - отчеканил сын своей матери. При ближайшем рассмотрении оказывалось, что у них одно лицо на двоих, те же линии и черточки, но женственно - скругленные у Беатрис и утяжеленно - резкие у Армана - Франсуа.
Эглантин: При ближайшем рассмотрении отпрыск гражданки Беатрис Ларошдрагон оказался довольно-таки миловидным и большеглазым созданием. "Лет шесть-семь вымахает та еще смерть девкам", - невольно подумалось Эглантину. Собственно, он не представлял, о чем можно разговаривать с детьми - особенно когда это дети вашей подруги, внезапно обрушившиеся вам на голову - и несколько смутился. А оглянувшаяся от своих хлопот Амайя опять метнула на него крайне неодобрительный взгляд, так что Эглантин несколько запутался - ну что на сей раз он сделал не так? Вроде бы мирно поздоровался... - Ладно, дитя, теперь ты будешь жить здесь, - продолжил он. - Вместе со своей матушкой... и мной. Что тебе еще сказать? Мне не очень-то нравятся дети, но раз твоя матушка попросила... В общем, постарайся покамест не попадаться мне под ноги - и все будет в порядке. Он сморгнул, беспомощно оглянувшись на стоявшую со смиренным видом Беатрис - ну что еще добавить?
Беатрис Ларошдрагон: -Мама сказала, что вы очень заняты, и поэтому сердитесь, когда мешают, - понимающе кивнул Арман - Франсуа. -Я не буду, правда... В его голосе акцент слышался намного отчетливее, чем у Беатрис, но интонации были тоже узнаваемы. -А вы кто, гражданин Фабр, адвокат? - мальчик не удержался в образе благонравного ангелочка, и это было вполне объяснимо. Он попал в чужой город, в чужой дом, даже мама казалась чужой, хотя и была еще красивее, чем ему помнилось, и никто не торопился дать ему хоть какие - то объяснения, будто он был частью меблировки - передвинули из гостиной в переднюю, и ладно.
Эглантин: - Н-нет, - Эглантин мотнул головой, сообразив, что ребенку надо бы объяснить хоть что-то. - Я... Н-ну, раньше я был актером, а сейчас я протираю штаны в Конвенте (очередной неодобрительный взгляд со стороны Беатрис и Амайи) и пытаюсь заработать что-то на торговле с Индией. Ну, и еще время от времени пишу для театра и газет, из-за чего кое-кто меня недолюбливает. Так что если посреди ночи начнут ломиться в дверь или бросаться камнями в окна - не пугайся, для городской жизни это вполне обычно. Амайя, уже условившая привычки нового хозяина, водрузила на стол поднос с кофейником и чашками. Пирог стремительно уменьшался. Беатрис не вмешивалась, хотя мелькающая на ее губах умиленная улыбка яснее ясного говорила о том, как она относится к этому зрелищу - взрослый мужчина, пытающийся разговаривать с ребенком и не слишком задумывающийся о том, понимает ли ребенок сказанное.
Беатрис Ларошдрагон: Арман с очень серьезным видом кивнул: -Да, когда мы жили в Бордо, нам тоже кидали камни. И двери всякой дрянью мазали. Я только не понял, почему, а мама не захотела объяснять. Беатрис поняла, что пора прекращать этот тяжелый для Эглантина разговор. Хорошего - понемногу, неприятного - тем более. -Гражданину Фабру это совсем не интересно, Арман - Франсуа.
Эглантин: - Гражданину Фабру интересно все, что касается тебя, - быстрый промельк взгляда на Беатрис, "ах вот даже как... аристократочка и ее ребенок, хорошо хоть, добрые граждане города Бордо только камнями кидались, а не пытались ворваться..." - Ну что ж, дорогие мои нахлебники... Амайя, устрой это чудо в дальней комнате... Беатрис, который час? Ты мне обещала прогулку по городу. Можешь взять свое чудо с собой, если оно пообещает сидеть смирно. Звяк - чашка на блюдце. Хлоп - закрывшаяся дверь. "Ничего себе началось утро, - мысль по дороге к кабинету. - Что-то будет дальше?"
Беатрис Ларошдрагон: -Я думаю, что вместе на прогулку мы пойдем в следующий раз, - дипломатично заметила Беатрис сыну, - не будем надоедать гражданину Фабру. Амайя тебя вымоет и уложит в детской, чтобы ты как следует отдохнул с дороги, хорошо? Она давно заметила, что темные глазищи мальчика наливаются сонной сытостью, как это бывает у детей, набегавшихся до упаду, а потом хорошенько наевшихся. Беатрис обняла его одной рукой, прижала к себе, укачивая, бегло поцеловала в макушку: -Мое сокровище, мой принц... -Тетка Рибейрак говорит, что принц - это контр... контр... -Контрреволюционно, Арман - Франсуа. -Да. Спасибо. Контрреволюционно, мам. Спустя полчаса Беатрис уже при полном параде постучала в дверь кабинета: -Можно, Эглантин?
Эглантин: - Можно - что? Представить твою троюродную кузину, белошвейку по профессии, только что прибывшую из провинции в поисках доходного места? - с нескрываемым сарказмом отозвались изнутри. - Или трех незамужних тетушек, перебивающихс подаянием? Конечно можно, Беатрис, о чем ты только спрашиваешь! - довольный смешок. - Входи. В кабинете каким-то образом уже воцарился легкий бардак. Ну, или творческий беспорядок, если вам угодно так называть разбросанные повсюду бумаги и обрывки газет.
Беатрис Ларошдрагон: -На самом деле, незамужних тетушек у меня было пять, но, на твое счастье, они все почили в Бозе еще до революции, - невозмутимо уточнила Беатрис, переступая через рассыпанные на полу бумаги. - Ты приглашал меня на прогулку, если я не ошибаюсь? Куда мы пойдем?
Эглантин: - Куда-нибудь, - легкомысленно отмазнулся Эглантин. - Где нет никаких детей, где не спорят о политике, и где желательно вообще никого нет. В окне, на которое пока так и не успели повесить шторы, дробился солнечный свет. Начало апреля. - Поехали кататься, Беатрис. Все равно куда. Неспешный цокот лошадиных копыт, покачивание давно нуждающегося в починке фиакра влево-вправо, едва заметная зелень на ветвях, рука в руке. Нет никакой Революции, есть только поздняя весна.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис опустила голову на плечо Эглантина, наслаждаясь этим чувством уединения и покоя. -Я уже говорила, что люблю тебя? - спросила она, с удовольствием вдыхая свежий воздух, напоенный сыростью, запахом прошлогодних листьев и клейких почек на ветках.
Эглантин: - Ты вечно говоришь какие-то глупости, и сколько можно их выслушивать? - тон ехидствующего философа, слишком дорожащего мгнвоениями истинной радости, чтобы признавать это - "сейчас я счастлив". Дашь чуду имя - оно исчезнет в тот же миг, как гласила старая легенда. У чудес не должно быть имен. А у любви?
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис без труда разгадала этот ворчливый тон, за которым пряталось такое же светлое настроение, как у нее самой, и тихо засмеялась ему в плечо. -Ты святой, Эглантин. Как только ты меня терпишь...
Эглантин: - Угу, спасибо, дорогая Беатрис. Монастырская воспитанница, а ты знаешь, что для канонизации нужно сначала умереть, и нынешний понтифик мою кандидатуру вряд ли одобрит, ибо вся наша революционная братия скопом предана анафеме и приговорена к вечному пребыванию в аду? - хмыкнул он в ответ. Коляска катилась невесть куда, брязгала грязь из-под колес, на обочинах звонко и нескладно чирикали воробьи. - Да вот, терплю как-то... Если ты мой крест, то придется волочь тебя на вершину... Беатрис, - голос Эглантина сделался обанчиво-серьезным. - а ты, когда перебралась в Париж, хотела попасть на вершину? В подружки Дантона или поклонницы Сен-Жюста?
Беатрис Ларошдрагон: Шутить на тему смерти и посмертной канонизации как - то не хотелось - слишком близко была площадь Республики. Если бы они были в той же Тулузе, Беатрис не преминула бы заверить Фабра, что будет первой, кто станет ходатайствовать о его причислении к лику святых на основании явленных чудес, как - то - накормление всей ларошдрагоновской родни пятью хлебами, но они были в Париже, поэтому она предпочла ответить на последний вопрос. -Только не Сен - Жюст. Он для меня слишком молод, люблю мужчин зрелых. И не Робеспьер, разумеется, это же форменная старая дева в штанах.
Эглантин: Характеристика Неподкупного была столь верной и убийственной, что Эглантин совершенно неожиданно для себя расхохотался. - Не везет Максу, никто его не любит, даже собсвтенные сторонники, а все только высмеивают. И его парики, и его речь, и его ногти, ровненькие да гладенькие, как у архиепископа... Но Антуан-то тебе чем не угодил, привереда? Такой образцовый красавчик, и холостой, и при делах, и при деньгах...
Беатрис Ларошдрагон: -Бесполый, как и все архангелы, - ухмыльнулась Беатрис. - Что проку? Ты гораздо лучше. Или вот Колло - той же породы. Дантон. Бийо с Вадье. Мужчины, а не мальчики, играющие во взрослых....
Эглантин: - Точнее, мальчики-переростки, решившие, что уж теперь-то им можно все! - припечатал сотоварищей Эглантин. - Забрать себ все игрушки в мире, всех солдатиков и все кораблики, и устроить шумную возню. Пока бесполые архангелы решают, сколь высоко может быть подрезана юбка у истинно добродетельной гражданки и почему нынче воз сена всмятку. Ну их всех! - они поцеловались, снова и снова, пока экипаж скрипел колесами по размытой пригородной дороге, вдоль старого крепостного вала, через предместья, мимо брошенных особняков и дворцов.
Беатрис Ларошдрагон: -Мы ужасно безнравственные, - полуутвердительно - полувопросительно произнесла Беатрис, держа Эглантина за руку без перчатки, теплая живая кожа к живой коже, белая - к смуглой, тесно переплетя пальцы.
Эглантин: - Зато мы - живые, - он прижал пальцы Беатрис к губам, сжав их так, что ей наверняка стало больно. - Какими бы мы не были, мы - живые. И я никогда ничего не мог поделать со своей нравственностью, вечно она терялась где-то по дороге.
Беатрис Ларошдрагон: -Тогда, может, сделаем еще один круг? Она, наверное, все еще лежит под каким - нибудь кустом - не такая уж великая ценность, чтобы кому - то пришла охота присвоить, - Беатрис смеялась, но слова Эглантина снова разбудили в ней страх. Вскидываться от каждого стука в дверь, запирая ставни, молить Господа, чтобы не пришли сегодня, или пришли за соседом, не за мной... -Что это, Эглантин? - Беатрис даже приподнялась на сидении. - Версаль, правда? Ее глаза загорелись детским любопытством.
Эглантин: Ему пришлось перегнуться через нее, чтобы выглянуть из-за кожаного навеса на фиакре. Огромный дворец выглядел заброшенным, хотя в нем вроде собирались устроить то ли приют-школу для сирот, то ли Храм Просвещения. - Угу. Хочешь рассмотреть поближе? Эй, гражданин, можно подъехать ближе к этому былому обиталищу кровопийц? Возница щелкнул кнутом, лошадь свернула в аллею, обсаженную едва начинающими зеленеть каштанами. Они долго катили между деревьев, неработающих фонтанов, каких-то флигелей и павильонов, пока не выехали на площадь перед самим дворцом. Плоские мраморные ступени в потеках весенней грязи, приоткрытые двустворчатые двери. Беатрис смотрела на бывшее обиталище королей Франции с неподдельным восхищением.
Беатрис Ларошдрагон: -Как здесь, наверное, было красиво! - вздохнула она. - Когда я была маленькой, я мечтала выйти замуж за герцога. Можно за Рогана, я иногда ходила мимо их особняка в Бордо. Чтобы свадьба в соборе Святого Андрея, и венчал какой - нибудь кардинал, а лучше сразу Папа. А потом он отвез бы меня ко двору, и я бы принялась блистать направо и налево, и в меня по уши влюбился бы король... А что? В отличие от Дюбарри мне даже не пришлось бы подделывать дворянские грамоты.
Эглантин: - Беатрииис, фу-у-у, что за мечтания, недостойные истинной патриотки, - насмешливо пожурил ее Эглантин. Он тоже пристально смотрел на ветшающий дворец, и вдруг негромко произнес: - Только никогда не поминай при Колло, что ему не дали королевский пансион. Сочли недостаточно одаренным, чтобы переводить на него казенные средства. Хоть он и написал поэму на какое-то там торжество в королевской семье. Мне, впрочем, тоже не дали... Последний из Роганов, насколько я знаю, сейчас то ли в Консьержери, то ли в Люксембурге, Папа плюется в сторону Франции, а в тебя бы влюбились все придворные без исключения, даже если бы у тебя не было никаких грамот. И ты никогда бы не обратила на меня внимания - что такое актер по сравнению с аристократами? Он еще раз взглянул на приоткрытые двери и вдруг предложил: - Давай зайдем? Взглянем, что там внутри. Говорят, все ценное уже стащили, но стены-то на месте.
Беатрис Ларошдрагон: -Мне было двенадцать лет, Эглантин! - попыталась оправдаться Беатрис, соскакивая с подножки. - Как я тебе уже, возможно говорила, документально моя родословная прослеживается до 1346 года, когда мой пра - пра Рено де Ларошдрагон пал смертью храбрых при Креси и был похоронен в кафедральном соборе Пуату. У нас было много времени, чтобы обнищать, так что сделаться любовницей бордосского купца стало для меня выгодным предложением.
Эглантин: - Мадам де Ларошдрагон, - поддразнил ее Эглантин, когда они поочередно протиснулись между намертво застрявшими створками. - Ну и нечего пенять мне, что всей моей родословной - две предыдущих поколения, а дальше сразу Адам и Ева. Они оказались в огромном вестибюле, из которого уводила наверх огромная полкругулая лестница. Каменные вазы на постаментах были еще целы, как и расписной плафон высоко у них над головами. Люстра на множество рожков отсутствовала, от нее остался только железный крюк. Белые пятна на стенах означали изчезнувшие картины. Зеркала слева были разбиты, справа одно сохранилось - темное и помутневшее, но все же отразившее их фигуры. Пахло плесенью, старьем и всем тем, чем пахнет в доме, отуда ушли люди. Их сдвоенные шаги звучали приглушенно и вместе с тем гулко.
Беатрис Ларошдрагон: -Жутко, - почему - то шепотом проговорила Беатрис, прижимаясь к Эглантину. - Мертвый дом....
Эглантин: - Брошенный. Эгей! - он гаркнул это во всю глотку, заставив эхо испуганно заметаться между этажами, а Беатрис - вздрогнуть. - Есть кто живой? Тишина. - Ну вот видишь, никого нет... Все умерли.
Беатрис Ларошдрагон: -Господи, у меня мурашки по коже, - Беатрис отлепилась от Эглантина, зябко обхватив себя руками и поднялась на несколько ступеней по лестнице, разглядывая роспись на потолке. - Не надо здесь про смерть, ладно?
Эглантин: - Только здесь и стоит говорить о смерти, ибо здесь - ее царство, - Эглантина невовремя сбило на трагические нотки,хотя он и понимал, что пугает Беатрис. - Успокойтесь, драгоценная гражданка, это всего лишь огромный пустой дом. В крайнем случае, здесь обитают крысы и нищие, - он провел пальцем по перилам лестницы, в расчищенной от пыли узкой полоске благородно блеснул резной мрамор. - Сколько добра зазря пропадает. Застывшая несколькими ступеньками выше фигурка Беатрис как-то на удивление гармонично вписывалась в интерьер брошенного дворца. Последняя придворная дама, последняя уцелевшая аристократка старого мира. - "Тень моя, тень на холодной стене..." - почти беззвучно пробормотал он. Где-то под лестницей пискнули, завозились крысы.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис оглянулась на Эглантина - идти дальше ей уже не хотелось, с нее вполне хватило одной этой комнаты, похожей на склеп, но с визгом бросаться к выходу, как пугливая малолетняя дурочка, было бы просто унизительно. -Да, строили с размахом... Вот бы где танцевать, а не у нас на кухне! Аккуратно подобрав юбки, она продолжила подниматься вверх по лестнице, из - под ног разлетались жухлые листья, занесенные сюда еще осенью через разбитые окна. Беатрис невольно приосанилась, будто ее голову действительно венчала герцогская корона, лицо ее приобрело какое - то строгое и возвышенное одновременно выражение, сделавшее ее старше, но еще красивее.
Эглантин: - Беатрис, ты куда? На мгновение отражения в уцелевших зеркалах и падавшие из окон столбы светасотворили удивительный оптический эффект - поднимавшаяся по лестнице женщина уменьшалась, удаляясь от него, превращаясь в прекрасный, но недостижимый призрак. - Беатрииис! Эглантин ринулся за ней, прыгая аж через две ступеньки, обогнал, поймал за руку. - Ободожди, я посмотрю, что там, наверху... После событий прошлого лета тут вполне можно было наткнуться на покойника. Лестница совершила плавный поворот, вывела на широченную площадку второго этажа - со стоящими нараспашку огромными дверями, из которых граждане победившей Революции выломали позолоченные украшения. За дверями скрывался зал - с венецианскими окнами от пола до потолка, в потрескавшейся позолоте, с сооружением, похожим на античный храм посредине. В зале было светло, он не производил столь пугающего впечатления, как вестибюль. Осмотревшись, Эглантин окликнул терпеливо дожидавшуюся на нижней площадке Беатрис: - Поднимайся. Она шла к нему, немного испуганная и торжественная, примадонна несостоявшегося спектакля. Ее юбки шелестели, к подолу прицепилось несколько сухих листьев.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис не поняла, чего испугался Эглантин, но его напряженность передалась и ей. Только в зеркальном зале это ощущение обреченности и страха, охватившее Беатрис, немного ослабело. Да, заброшенный пустой дом - только и всего. Разве ей привыкать к разбитым окнам, висящим на одной петле дверям и прочим прелестям ? -Посмотри, какие мы красивые, - обняв Эглантина, она кивнула на отражение в запыленном зеркале.
Эглантин: - Угу, - он кивнул. Да уж, живая картина в обрамлении запыленной золотой рамы в завитушках. Мужчина и женщина, синий плащ женщины и светло-голубые юбки с лентами под ним, темно-коричневый сюртук мужчины, белый шарф, свободно повязанный в нарушение нынешних традиций, требующих сдержанности и строгости. Двое посреди пустого Версаля, двое посреди весны. Какая она все-таки забавная и романтичная, эта Беатрис, как ему незаслужено посчастливилось в тот день, когда он встретил ее. - Красивые... - он прижал женщину к себе, осторожно перехватил за руку. - Потанцуй со мнорй, Беатрис, когда еще выдастся такой случай - потанцевать в королевском дворце. Раз-два-три... - он вполголоса вывел мелодию, ведя Беатрис через зал, по квадратам солнечного света на выщербленном паркете. - Раз-два-три, поворот... А теперь представь орекстр, и пары, и королевский выход... - Эглантин невольно увлекся этой игрой в прошлое, которое казалось им обоим утраченным навсегда.
Беатрис Ларошдрагон: Они танцевали в пустом зале, под ногами хрустели мелкие осколки и сухие листья, солнечные зайчики, поначалу робко перескакивавшие с одного узорного паркетного квадрата на другой осмелели, сочтя эту странную пару своей и отважно заскользили вокруг Беатрис и Эглантина. -Я тебя люблю, - повторила она, щекоча своим дыханием его щеку. - Я счастлива, что ты - есть...
Эглантин: - И я тебя, - на сей раз он говорил серьезно. - Извини, если порой я позволяю себе лишнего и забываю держать свой болтливый язык на привязи, - они обогнули ротонду в центре зала, Эглантин мельком глянул через плечо Беатрис в дальний угол и спокойно произнес: - Не оборачивайся. Пошли отсюда.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис не заквохтала и не завертела головой, допытываясь у Эглантина, что он такое там мог увидеть. Если сказано - уходить, да еще и таким неестественно ровным голосом, лучше без расспросов уносить ноги, это Беатрис усвоила еще в Бордо при Мишеле. Она послушно застучала каблучками по направлению к выходу.
Эглантин: Он пошел за ней, единственный раз оглянувшись через плечо. Возможно, Беатрис многое повидала в своей жизни, но все же даже крепкой духом женщине не стоит лишний раз смотреть на обглоданного крысами покойника. С учетом того, что одна из тварей как раз приступила к обеду. Какой-то бродяга забрел сюда зимой и помер с голодухи в парадной зале королевского дворца. Нет никаких сказок. Видно, они слишком долго разглядывали брошенный дворец - фиакр на площади отсутствовал. А висевшее над запущенными садами сошлнце неумолимо клонилось к вечеру. - Пойдем пешком, что ж еще делать, - буркнул Эглантин в ответ на невысказаннй вопрос Беатрис. - Дай руку.
Беатрис Ларошдрагон: -Пешая прогулка перед сном, доктора очень рекомендуют, - со смешком покивала Беатрис, сжимая его ладонь в своей. - К полуночи, пожалуй, что и доберемся... Зато мы не успеем в театр! По секрету, Эглантин, меня тошнит от пьес, которые сейчас дают...
Эглантин: - Меня тоже, - буркнул Эглантин. Перспектива тащиться домой невесть сколько лье пешком, да еще с женщиной, да еще через кварталы рабочих с мануфактур и прочей голытьбы, его ничуть не радовала. - Просто... просто мне нравится аромат театра. Воспоминания, витающие среди стен - их не убить и не истребить никому.
Беатрис Ларошдрагон: -Послушай, а что, если нам переночевать в деревушке? Амайя, конечно, тронется рассудком, но это будет безопаснее, чем шататься на ночь глядя по проселкам...
Эглантин: - Твой отпрыск тоже тронется - маменька с кавалером ушли в ночь и не вернулись... - к вечеру на Эглантина напала меланхолия. - Хотя... мысль неплоха. Спотыкаясь на размытой дороге в комьях слежавшейся грязи, и цеплясь друг за друга, они добрели до поселка, подслеповато моргавшего огоньками в окнах сквозь наступающую ночь. В первом доме, куда рискнул постучаться гражданин депутат, им довольно грубо, но точно предложили пойти поискать ночлега в любом ином месте. Во втором никто не отозвался. В третьем после долгих размышлений отворили. За порогом стоял средних лет мужчина - с чем-то увесистым, спрятанным за спиной, и на деревянной ноге, подозрительно зыркая на незваных гостей. За его спиной пряталась расплывшаяся и сильно брюхатая женщина в чепце и подранной шали. Где-то хныкали дети. - Нам бы только переночевать, мы заплатим... - процветающие горожане средней руки, которыми выглядели Эглантин и Беатрис, в этом убогом жилище казались совершенно неуместными.
Беатрис Ларошдрагон: Чья - то лапка потянула Беатрис за юбку - опустив глаза, она увидела девочку лет трех, тощенькую и белобрысую, с жадным любопытством ощупывающую вышивку на платье незнакомой тетеньки. И до ноющей в боли в скулах, до рвотного спазма Беатрис захлестнуло отвращение к этой бедности и грязи, вспомнился родной дом, общий котел и одни башмаки на шестерых. Она родилась и росла в почти в таком же домишке, но так давно и далеко сбежала оттуда, что он начал казаться ей частью какого - то сна, лихорадочного бреда. И если бы не Адам и не Мишель, а теперь - если бы не Фабр, не миновать бы и ей доли этой бабищи - вкалывать, как лошадь, и рожать, как кошка. Впрочем, какая она бабища - ей лет тридцать, ненамного старше самой Беатрис. -Мы заплатим, - повторила она, чтобы не завизжать и не броситься прочь от этого ожившего кошмара, испугавшего ее больше, чем заброшенный Версаль. Беатрис осторожно отцепила бледную ручонку от своего подола и улыбнулась девочке: -Красиво, мне тоже нравится...
Эглантин: Маленькая девочка, похожая на выпрашивающую объедки собачонку... Испуганный взгляд мужчины и тупой, как у коровы - женщины... - Пойдем, - он рванул Беатрис за локоть, даже не думая, что она может споткнуться и упасть. Вылетев из этой спертой, кислой духоты, вони человеческих тел, он попытался зажать себе рот ладонью, не успел и надрывно, до кислой желчи во рту, раскашлялся, ухватившись обоими руками за покосившийся забор. А потом Франсуа стошнило словами, беспорядочными, налезающими друг на друга, бесмысленными и жуткими, вперемешку с руганью. Словами о том, что так не должно быть, ведь они затеяли все это проклятое представление только ради того, чтобы так не было, а он есть, оно не уходит никуда, и провались он пропадом, это дворец, если в нем нельзя жить, лучше бы разнесли его по камешкам, как Бастилию, но нельзя, понимаешь, Беатрис, нельзя, невозможно! - вытравить что-то в человеческих мозгах, всю эту дрянь, муть, она останется там навсегда, ее не истребить никакими декретами и бесплатными подачками, а мы с тобой живем за их счет, только никогда не признаемся в этом, мы живем, они мрут, а мы, мы живе-ем, будь оно все проклято...
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис робко гладила его по плечу, понимая, что он обращается больше к себе, чем к ней, как порой разговаривают с собакой, и молчала. Ей нечего было сказать, потому что она вообще не понимала, зачем была затеяна эта треклятая революция, и она никогда не верила ни в свободу, ни в равенство, ни в братство, которых не было, даже когда Христос собственной персоной ходил по земле и пытался исправить нравы. -Франсуа, думаешь, если мы умрем, им станет легче? - все - таки не выдержала она под конец.
Эглантин: - Я не знаю... - он отлепился от забора, пошатнулся, вынужденно ухатившись за Беатрис. - Я ничего уже не знаю и не понимаю, Беатрис... Только я не вернсь туда. Мы переночуем в лесу, если понадобится, но туда я больше не войду. Мы же хотели, чтобы было лучше, ну почему, почем все получается - так... Эглантин оттолкнул ее - бездумно, не размышляя о том, что делает - шатаясь, побрел к дороге.
Беатрис Ларошдрагон: -Где скажешь, - кротко согласилась Беатрис, торопясь за Эглантином. Очень хотелось сказать, что так всегда получается у людей, которые считают себя умнее Господа Бога и ставят с ног на голову механизм, который худо - бедно работал две тысячи лет и тем самым давно подтвердил свою сообразность человеческой природе. Если бы это был не Эглантин, она бы не смолчала, но добивать Франсуа...
Эглантин: Какое-то время он шагал, не задаваясь вопросом, куда и зачем идет, позабыв о Беатрис, которая в своих юбках едва поспевала за ним. И остановился, точно пораженный внезапной мыслью, остановился и повернулся столь внезапно, что Беатрис врезалась в него и тихо ойкнула. - Я больше не хочу здесь оставаться, - тихо и настойчиво выговорил депутат Конвента Фабр, держа за плечи слегка испуганную женщину. - Я не хочу встревать в заговоры против Робеспьера и прочих, но я не хочу оставаться в этой стране. Я хочу оказаться там, где будешь только ты. Я хочу жить и хочу сбежать отсюда.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис широко распахнула глаза. Бежать! Эта спасительная мысль, гениальная в своей простоте, и прежде приходила ей в голову, но прежде она никогда всерьез не задумывалась над такой возможностью. Одинокой женщине с ребенком и в прекрасной Франции, с некотрыми связями и знакомствами, приходилось несладко, что и говорить об эмиграции... Но теперь побег казался не такой уж глупостью. -Куда? - растерянно спросила она. - Куда мы можем сбежать отсюда?
Эглантин: - В Англию, - это был первый ответ, который пришел Эглантину в голову, благо Компания имела давние и до сих пор уцелевшие связи с Островом, и корабли, несмотря на революцию, продолжали совершать рейсы. - В Новый Свет. Куда-нибудь. Нет, это бред, Беатрис, это полнейший бред, не слушай меня, просто сейчас очень мне хочется жить, но мне все чаще кажется, что я умру, а ты останешься одна...
Беатрис Ларошдрагон: -Хочется жить?! - она сжала плечи Эглантина и легонько встряхнула. - Так запомни это ощущение, пусть оно не покидает тебя на минуту! И не смей меня бросать, слышишь? Не смей бояться!
Эглантин: - Я постараюсь... - он медленно, глубоко вздохнул, пытаясь и в самом деле сохранить это режущее душу, пронзительно-холодное ощущение то ли падения в пропасть, то ли взлета в бесстрастные небеса. - Я постараюсь, Беатрис... Но, прежде чем мечтать о Новом Амстердаме, нам надо хотя бы добраться до Парижа. Им повезло. Неподлаеку от поселка они заметили качающиеся фонари почтового дилижанса. И возница рискнул остановиться, когда они замахали руками, пусть и наставил на них раструб пистолетного дула. И согласился подсадить странную парочку, после того, как разглядел бумаги, удовтеряющие личность Эглантина. Беатрис посадили в дилижанс, а Франсуа пришлось вскарабкаться наверх, на место по соседству с возницей. Но лучше так, чем никак, и лучше знать, что через пару часов четверка усталых коней втащит тяжелую карету в славный город Париж.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис задремала - как бы холодно и неудобно ни было, прошедшие накануне почти без сна ночи и физическая усталость взяли верх, и открыла глаза, только когда Эглантин разбудил ее на почтовой станции. До площади Гренель они добрались без приключений, а дома застали рыдающую в передник Амайю и Армана - Франсуа, благоразумно уговаривающего ее не волноваться.
Эглантин: - Какой умный мальчик... - пробормотал Эглантин, вваливаясь в переднюю и фактически таща за собой еле перествлявшую ноги Беатрис. - Амайя, перестань рыдать. Мы поехали прогуляться за город и слегка заблудились, только и всего. Воды, горячей, много! Беатрис, плащ. Садись, и не смей возражать. Мальчик, помоги своей матери снять ботинки. Амайя, я что сказал! Мы замерзли и хотим есть, черт тебя подери!
Беатрис Ларошдрагон: -Я сейчас помогу, - вяло пообещала Беатрис, делая движение, чтобы подняться, но Эглантин, Арман и Амайя шикнули на нее в три голоса. Ее разули, переобули в домашние туфли и чуть ли не под руку препроводили в кресло.
Эглантин: Если уж Эглантину приспичивало развить бурную деятельность, то он вскоре добивался того, чтобы дым стоял коромыслом по всей квартире. Спустя какое-то время провалившуюся в полусон беатрис безжалостно растолкали и на руках потащили в ванную комнату, к бронзовой ванне на львиных лапках, заполненной горячей водой. Франуса попытался расстегнуть многочисленные крючки и застежки на ее платье, но был изгнан Амайей на кухню, к Арману. Впрочем, спустя какое-то время он вернулся, когда Беатрис уже сидела в воде - переодевшийся в обычную для него дома рубашку и бриджи, и с наброшенной на плечи бархатной курточкой. К удивлению Беатрис, он притащил с собой поднос, на котором стояла фарфоровая мисочка горячего бульона и лежали несколько кусочков хлеба. - Ешь, - распорядился он. - Знаешь, который час? Эта парочка тут чуть с ума не сошла, но твой сынок вел себя молодцом. Он осторожно присел на край ванны. - Мне жаль, что так получилось. Погуляли по окрестностям, называется...
Беатрис Ларошдрагон: -Очень хорошо погуляли, - сонно пробормотала Беатрис, погружаясь в воду по самый подбородок, - я не хочу есть, спасибо... Видишь, какой Арман - Франсуа умница, я же тебе говорила... Ты тоже жутко устал, Эглантин, иди отдыхать, я сейчас...
Эглантин: - Да? Ну я тогда сам съем, - бульон с хлебцами исчезли с подозрительной быстротой. - Зря ты отказалась, было вкусно... Лучше я здесь посижу, тут тепло.... А то ты еще заснешь и булькнешь с головкой, спасай тебя потом...
Беатрис Ларошдрагон: -Лучше сразу утонуть, чем потом сушить волосы, - Беатрис с умилением наблюдала, как Эглантин расправился с ее ужином. -Господи, что - то я совсем разомлела...
Эглантин: - Не смотри на меня так укоризненно, я есть хочу, как всегда... - он прикинул размер ванны и риторически вопросил: - Что лучше - вытащить тебя оттуда или самому туда свалиться? Потом Амайя будет бегать за мной с тряпкой, обвиняя во втором Великом Потопе, - и, не закончив фразы, он свалился на Беатрис, и в самом деле вылеснув треть воды на пол и приглушив ее испуганный вскрик поцелуем.
Беатрис Ларошдрагон: -Изверг, - застонала Беатрис, - ну что ты натворил! Теперь мне еще часа два надо будет сушиться, а то я простужусь, заболею и буду чихать так, что ты ко мне и на лье не подойдешь!
Эглантин: - Если ты начнешь чихать, я буду за тобой ухаживать - как ни странно, это я умею, - самоуваеренно заявил Эглантин. Встряхнулся, точно огромная собака, забрызгав Беатрис. - Все, вылезай оттуда, а то и в самом деле замерзнешь! Беатрис вытащили из ванны, замотали с ног до головы в простыню, а сверху - в огромный халат, не позволили идти самой, дотащив до спальни - и девица Ларошдрагон в который раз подумала, не о такой ли жизни и о таком отношении к себе она когда-то давно мечтала, понимая, что ее мечты никогда не сбудутся? Но нет, Фортуна решила ей улыьбнуться - пусть и на несколько кратких дней. Она сидела в постели, Амайя расчесывала ее волосы, а Франсуа валялся в изножье постели и болтал - обо всем и ни о чем. Когда долгая процедура приведения локонов Беатрис в порядорк была окончена, ее, невзирая на протесты, уложили спать. - Я приду попозже... мне надо кое о чем подумать, - обещал ей Эглантин. Квартира затихала, Амайя гасила лампы. Невесть зачем он заглянул в детскую комнату в дальнем конце коридора, убедившись, что мальчик тоже уже в постели. - Спокойной ночи... Арман. Ты молодец. Все хорошо, что хорошо кончается. - Спокойной ночи, гражданин Фабр. ...Здравомыслящий человек последовал бы примеру своих домочадцев и после столь долгого дня тоже завалился бы на боковую. Но Франсуа заперся в кабинете, разложив пред собой чистые листы и, хмурясь, начал подсчитывать, какими средствами он обладает на данный миг. Ибо мысль, пришедшая к нему в сумерках посреди нищей деревушки, никак не желала покидать его голову.
Беатрис Ларошдрагон: "Попозже" Эглантина растянулось едва ли не до бледного рассвета за окнами. Беатрис то просыпалась, отстраненно констатируя, что Франсуа еще не пришел, то снова проваливалась в сон, то замирала на грани между явью и смутными грезами. В конце концов, она поднялась с кровати и на цыпочках подкралась к кабинету - сквозь приоткрытую дверь виднелась фигура склоненного над бумагами Эглантина. -Доброе утро... Ты так и не ложился?
Эглантин: - Доброй ночи... А что, уже утро? - он в некотором изумлении поднял голову. - Ты почему не спишь? Я уже иду, я уже почти иду... - Эглантин с нарочитой тщательностью сложил все свои подсчеты в кожаный бювар, застегнул его и прихватил с собой. Сунув чуть позже под подущку в спальне, рухнув на эту самую подушку и провалившись в сон без сновидений. Последнее, что он осознал - присутствие Беатрис рядом.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис заботливо поправила на нем одеяло, несколько минут посидела на краешке кровати, прислушиваясь к мерному дыханию Эглантина, а потом, держа в руках туфли и охапку одежды, двинулась к выходу. Одевалась она в комнатенке Амайи, вполуха слушая воркотню прислуги, и с чистой совестью решила посвятить утро Арману - Франсуа - Эглантин, скорее всего, проснется ближе к полудню, и образовавшимся свободным временем она могла распорядиться по собственному усмотрению. До момента, когда часы пробили одиннадцать, а Эглантин поднялся с кровати и отправился на поиски Беатрис, она успела приготовить завтрак, накормить им сына, выслушать подробную историю его путешествия из Либурна в Париж и похвалить за достойное мужчины вчерашнее поведение. Взгляду Эглантина открылась идиллическая картина - Беатрис сидела на ковре у камина, аккуратно разложив правильным кругом юбки, на которых Арман выстроил солдатиков. -А если зайти справа - как это называется? -Атаковать с правого фланга... О, Эглантин! - Беатрис протянула ему руки. -Прости, не могу встать, а то нарушится диспозиция...
Эглантин: - Смутно припоминается, якобы мне обещали, что в доме детей будет не видно и не слышно, - проговорил Эглантин, мученически закатывая глаза. Амайя на редкость вовремя подсунула ему чашку с кофе, спасая хозяйку. - И долго ты намереваешься там сидеть? Здравствуй, дитя, что ты тут устроил?
Беатрис Ларошдрагон: -Мы сейчас все уберем, - встретив погрустневший взгляд мальчика, Беатрис пообещала: - Я хорошенько запомню, как они стояли, и мы обязательно доиграем, Арман - Франсуа. А теперь давай, будь умницей, собирай игрушки и иди в детскую...
Эглантин: - Я вроде никого не прогонял, просто поинтересовался, что здесь происходит, - чашка кофе со свежими булочками обычно примиряли Эглантина с действительностью, даже если действительность врывалась к нему в образе подруги, играющей с собственным ребенком в "Штурм горы". - Беатрис, не стоит делать из меня кровожадного зверя. Когда закончите, изволь навестить меня. Я... в общем, нам надо кое-что обсудить. Он исчез за дверью.
Беатрис Ларошдрагон: -Значит, можно, оставить все как есть? - с надеждой спросил Арман - Франсуа. -Нет, милый, поиграем потом... -Но ведь гражданин Фабр разрешил!... - начал было он, но поймав строгий взгляд Беатрис, склонил голову. -Да, мама. Беатрис потрепала его по пушистой челке и поцеловала в лоб в виде компенсации за испорченное развлечение. Через несколько минут она уже была в кабинете Эглантина. -Извини, что тебе пришлось ждать...
Эглантин: - Ты же знаешь, что тебя я подожду всегда, - комплимент явно было сказан исключительно по необходимости и по привычке. - Иди сюда, смотри. На конторке и придвинутом к ней столе были разложены бумаги из коричневого бювара, над состоавлением которых Эглантин провозился почти всю ночь напролет. - Беатрис, я уже имел возможность убедиться, что ты не дурочка. Может, ты чего-то не знаешь, но ты... ты умеешь ухватывать суть. В общем, тут перечень всего, чем я обладаю на нынешний момент. Сводки дел в Компании и прочая бумажная ерунда. Мое чутье старой крысы подсказывает, что в скором времени наш золотой кораблик пойдет ко дну. Проще говоря, Комитет нас прикроет. И, если мы хотим уцелеть, мы должны испариться, желательно прихватив с собой в зубах что-нибудь ценное. У нас еще остались корабли, на выбор - в Бресте, в Гавре, в Бордо и в Марселе. Но.... - он совершенно вульгарно прихватил зубами ноготь на большом пальце и обескураженно признался: - Я не знаю, как нам туда попасть. Ты, может, еще сможешь покинуть Париж, а я - нет.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис задумчиво посмотрела на разложенные на столе бумаги. Ей был задан вопрос по сути, поэтому сантименты и изъявления благодарности следовало отложить на потом. -Счет времени, как я понимаю, уже пошел на часы, - тихо заговорила она, постукивая пальцами по столешнице. - Поэтому Марсель, Брест и Бордо не в счет - уходить лучше через Гавр... Вчера мы спокойно покинули Париж, не правда ли? Почему нельзя сделать вид, будто мы отправляемся на прогулку дружным счастливым семейством?
Эглантин: - Допустим, - из-под бумажных залежей была выдернута карта страны. - Вот мы, вот Гавр. Приблизительно сто пятнадцать лье. При плохой дороге и плохих лошадях - две суток езды. При хороших... - Эглантин прикинул на бумаге, - около двадцати часов, из расчета на двадцать четыре часа в сутках. Туда регулярно ходят почтовые и пассажирские дилижансы, хоть что-то в этой стране работает. На прогулку мы можем отправиться в пределах города, да и то - первый же попавшийся патруль обладает правом потребовать наши документы. Пассажиров дилижансов проверяют регулярно, на каждой из станций, и желательно, чтобы они обладали разрешением на выезд из Парижа и убедительными доказательствами того, зачем и куда они направляются. В Гавре нас ждет таможня, управляющий портом и куча прочих бумагомарателей, которым нужна бумажка под нос и золотой в лапу. Да плюс расквартированная там же Национальная гвардия, присматривающая за порядком, мы же вроде как в состоянии вооруженного нейтралитета с Англией. В банках которой лежат мои полноценные золотые, а я не могу до них дотянуться! - он раздраженно скривился. - Думай, Беатрис, думай! И желательно вслух.
Беатрис Ларошдрагон: -А если пешком? Поспешая не торопясь?Без вещей, только с ценными бумагами? Мы, конечно, можем не поспеть на корабль Компании, но в каждом порту есть контрабандисты и просто лихие люди, желающие подзаработать. Оденемся победнее, мол, трудные времена согнали с места, идем искать лучшей доли. Амайя останется в Париже отвечать всем, что мы вышли на минутку, сейчас вернемся... И если бы при этом еще можно было бы раздобыть новые документы, было бы вообще отлично. Когда я уезжала из Бордо, мне уже приходилось проделывать похожий фокус, но он годится только для одной.
Эглантин: - Амайя ответит так раз, ответит два, а на третий бдительные граждане из Комитета Истребления заподозрят неладное, пожелают узреть мою физиономию... и ты настолько веришь своей Амайе? У каждого ей свой предел, у нее - тоже, - Эглантин пересек команту, боком запрыгнул на подоконник, глядя в окно на площаль Гренель. - Новые документы это было бы вообще божественно, только где их взять? Незаполненные бланки вроде бы есть в Конвенте... А как поступила ты, чтобы раздобыть себе новое имя?
Беатрис Ларошдрагон: -Имя у меня осталось прежним, вот только репутация стала кристально чистой. Не была, не именовалась, не владела... Тебе о чем - нибудь говорит имя Жана - Ламбера Тальена? - по губам Беатрис скользнула мудрая и неприязненная усмешка. - Его как раз сейчас таскают по Комитетам, чтобы выяснить, как он защищал Республику в департаменте Жиронда.
Эглантин: - Тальен... - Эглантин невольно хмыкнул. - Извини, но я куда лучше и ближе знаю Терезу-почти-Тальен-бывшую-де Фонтене. И еще знаю, что он изрядно проворовался, беря отступных направо и налево и хапнув казенных денег, в чем, впрочем, грешен не он один. Сейчас он имел глупость попасться, ибо меру надо знать, и пытается доказать, что лошадь не его, а он чист, аки голубь. Что, ты покупала у него паспорт? Или?.. - он вопросительно склонил голову набок.
Беатрис Ларошдрагон: -Он трепетно любит свою Тальенку, - это "Тальенка", "Тальенетт", сказанное с нарочитым акцентом, прозвучало неприкрыто глумливо. - Поэтому то, на что ты намекаешь, гражданин комиссар в уплату не принимал. Пришлось отдать единственную вещь, достойную его внимания - жемчуг, который Мишель мне подарил на рождение Армана.
Эглантин: - Еще одно подтверждение истинности того, что Тальен - скопидомная сволочь, - хмуро констатировал Эглантин. - Но сейчас я бы предпочел. чтобы он был на коне, тогда мы могли бы купить у него новые документы, и чихать на расходы. Так, этот вариант тоже отпадает. Хотя... - он скривился. - Тальен в Париже, и его связи все еще при нем. Думаешь, если я попробую поговорить с ним, выйдет что-то толковое?.. Нет, идти пешком до Гавра - бссмысленно. Нужно ехать, причем ехать быстро. Чтобы никто не успел спохватиться и перехватить нас на полпути. Нужен комплект надежных бумаг, нужны деньги на вязтки, нужно то, нужно это, ничего не выйдет!
Беатрис Ларошдрагон: -Нужно успокоиться - прежде всего, - Беатрис подошла к Эглантину и крепко обняла его. - Мы что - нибудь придумаем, Франсуа, я тебе обещаю! Переберем всех знакомых и знакомых их знакомых, найдем еще какую - нибудь продажную сволочь вроде Тальена...
Эглантин: - Видишь ли, Беатрис, я сам продажная сволочь, я с величайшим удовольствием продамся кому угодно, знать бы только - кому! - объятие женщины заставило его успокоиться и придти в себя. - Извини. Что бы мы не придумали. придумывать нужно быстро, - он взглянул на часы, показывавшие около двух пополудни. - Беатрис, я исчезаю. До вечера, до ночи или до утра. Пойду и в самом деле продаваться подороже, потому что сидя в четырех стенах, многого не напридумываешь. Эглантин сполз с подоконника, прижал Беатрис к себе: - Может, тебе тоже стоит навестить кого-нибудь из знакомцев твоего бывшего покровителя? Вдруг да повезет, говорят, удача любит предприимчивых...
Беатрис Ларошдрагон: -К сожалению, Мишель меня не допускал до своих дел, так что парижских знакомств хватает только на муку и кофе... - вздохнула Беатрис.
Эглантин: - Жаль. Но тем не мене, попытаться стоит, кто-то может знать кого-то, кто способен помочь. Прихвати с собой Армана - вид женщины с ребенком в качестве просительницы обычно действует умиляюще.
Беатрис Ларошдрагон: -А вид мужчины с дитятей за ручку способен растрогать даже камень, - засмеялась Беатрис, - попробуй появиться с ним у Робеспьера, вдруг гражданин Неподкупный проникнется...
Эглантин: - Не-ет! - в неподдельном ужасе взвыл Эглантин. - Он начнет дотошно выяснять, где, когда и от кого именно я прижил это очаровательное дитя, почему скрывал сей факт раньше, а потом заявит, что при таком отце для пользы ребенка гораздо лучше находиться в государственном приюте, и испортит мне настроение до конца дня. Упаси меня ВЕрховное Существо от подобных глупостей. Я уйду сегодня или нет?
Беатрис Ларошдрагон: -А Арман - Франсуа не менее дотошно начнет выяснять у гражданина Робеспьера, что такое "легитимные отпрыски" и чем Верховное Существо отличается от Бога... - Беатрис неохотно отстранилась. - В самом деле, нельзя терять время. Иди, Эглантин. Я тоже попытаюсь что - нибудь предпринять.
Эглантин: ...Казавшийся бесконечным день медленно перетек в вечер, а вечер - в ночь. Эглантин кружил по ПАрижу, дергая за все ниточки, что еще оставались ему доступны, стараясь не взывать подозрений, играя полунамеками и неисполнимыми обещаниями, тратя оставшиеся у него наличные, любезно беседуя с теми, кому еще пару декад назад не подал бы руки. Переходя от одного человека к другому, выпив не поддающееся исчислению количество чашек дурного кофе и стаканов скверного вина, преодолевая головную боль, порой задавая себе безнадежный вопрос - зачем он делает это, ведь за ним наверняка присматривают, все его усилия рано или поздно выплывут на поверхность, его схватят за руку и спросят, чем это он занимается, когда Родина, как всегда, опять в опасности?.. Но он обещал Беатрис. И она поверила его обещаниям. Он навещал былых подруг и заклятых друзей. К вечеру скулы начало сводить от фальшивых улыбок, но представление должно было продолжаться, несмотря ни на что. ...Он вернулся в середине ночи, открыв дверь собственным ключом и все равно разбудив вынунувшуюся в коридор Амайю. Добрался до спальни, бросив на пол сюртук и заляпанные грязью башмаки, рухнул рядом с Беатрис, ткнувшись головой ей в плечо и сунув под подушку кое-что, принесенное с собой, и заснул мертвым сном.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис провела день примерно так же, пытаясь выудить хоть крупицу полезной информации у старых знакомых Мишеля. Ответы сводились примерно к одному: зачем покидать Республику, если такая миленькая особа вполне может устроить своию жизнь и здесь? Впрочем, кое - что полезное Беатрис тоже удалось раздобыть. Она долго ждала Эглантина, чтобы обсудить плоды их усилий, но все - таки свалилась под утро в постель.
Эглантин: Проснулся он невесть в котором часу, чувствя себя совершенно разбитым и раздавленным тяжестью всех своих сорока с малым хвостиком лет. Беатрис отсутствовала, но звон посуды и еле различимый горьковатый аромат подсказывали - она неподалеку. С быстрым топотком мимо дверей спальни пробежал Арман, остановился на секунду, заглянул в щель и помчался дальше - видимо, докладывать матери о том, что ее покровитель еще не проснулся. Эглантин сунул руку под подушку. Принесенная с собой папка, украшенная гербом страны, была на месте. Открытый комиссарский мандат с положенными печатями и подписями, но с пустой строкой на месте имени того, кому он предназначался. С предписанием в указанные сроки посетить город Гавр. Мандат был настоящим. Позаимствованным им из Комитета Общественного Истребления.
Беатрис Ларошдрагон: Будить Фабра было жалко, но терять время было непозволительной роскошью, так что Беатрис, скрепя сердце, водрузила на поднос кофейник, блюдце с вареньем и аккуратную стопочку блинов, отправилась в спальню. -Эглантин, просыпайся... Франсуа... - она нежно коснулась его щеки. - Уже позднее утро, мой хороший...
Эглантин: - Я знаю, - это ни с чем не сравнимое удовольствие просыпаться от прикосновения женской руки и звуков Ее голоса. - Я знаю, Беатрис. Мне просто хотелось, чтобы ты меня разбудила, - он судорожно зевнул в подушку, признав, что так толком и не выспался. И из принесенного Беатрис завтрака его заинтересовала только чашка с кофе, благо тот был настоящим. - Доброе утро. Чем ты меня порадуешь и огорчишь? Смотри, что я добыл, - Эглантин извлек из под подушки твердую папку в темно-синей кожаной обложке.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис таким же жестом ярмарочного фокусника, извлекающего кролика из шляпы, достала из - под своей стороны перины большой конверт из плотной бумаги. -Кто первый? - не удержалась она от смешка. - Наверное, ты - твоя добыча выглядит солиднее. Что это такое?
Эглантин: -Н-ну, это кое-что, стянутое из канцелярии Неподкупного, - Эглантин распахнул свою добычу, предъявив глазам Беатрис казенно-ровные строчки. - И оно должно быть использовано в ближайшие сутки, иначе, несмотря на царящий в архиве Комитета бардак, кто-нибудь да хватится испарившегося мандата. Это, драгоценная моя, мандат. Куда я собираюсь вписать имя кого-нибудь из наших неприметных деятелей, кто сейчас находится в отъезде, и воспользоваться всеми благами, которые он дает. В общем, завтра утром мы отправляемся в путь. А что у тебя?
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис молча передала ему потрепанные бумажки, удостоверявшие личность Селестена Сазерака, 38 лет, уроженца Тулузы, клерка в нотариальной конторе некоего Бренвилье, и Полины Сазерак, 27 лет, жены оного Селестена. -Не знаю, как это использовать, но документы настоящие...
Эглантин: - То бишь их владельцы мертвы? - зачем-то на всякий случай уточнил Эглантин. Бумаги Беатрис были более скромны и привлекали меньше внимания, но мандат давал больше власти и больше возможностей. - Так, а где мы возьмем разрешение на выезд из города? Допустим, выпишем в канцелярии Конвента... Как оправадаем наше прибытие в Гавр? Опять же, я могу провести этого клерка как одного из служащих нашей Компании, отправленного с поручением в Гавр... Либо же - старый добрый визит любящих родствеников к занемогшему дядюшке?
Беатрис Ларошдрагон: -Их владельцы живы и здоровы. Я купила эти бумаги. Гражданин Сазерак - горький пьяница и смертным боем бьет жену. А она готова на все, лишь бы он был счастлив и доволен, в том числе выменять документы на сережки, которые можно проесть и пропить. Их отсутствие он обнаружит нескоро, а она будет помалкивать, чтобы он снова ее не избил. Беатрис аккуратно положила бумаги обратно в конверт и передала Эглантину. -Мне кажется, к занемогшим дядюшкам по нынешним временам не ездят, так что правдоподобнее будет поездка по работе. Только зачем тогда гражданину Сазераку тащить с собой жену и мальца?
Эглантин: - Может, ему предстоит провести в Гавре несколько месяцев? С ревизией или с переходом на новую работу? В Париже голод, в провинции жизнь полегче, как добрый семьянин наш гражданин Сазерак берет с собой своих домашних...
Беатрис Ларошдрагон: -Вполне возможно, - одобрительно кивнула Беатрис, - а еще мальчик может поправляться после болезни, доктор посоветовал сменить гнилой парижский воздух на морской...
Эглантин: - То есть вывод, - преувеличенно скорбный вдох, - я должен встать, пойти устроить гражданина Сазерака на работу и официально это задокументировать, затем найти способ быстро добраться до побережья, и сделать все эт к середине дня, а заодно изобрести убедительную причину, по которой невесть куда на пару дней изчезли из Парижа депутат Фабр и его пассия. Доброе утро, родина, спасибо тебе за счастливые дни...
Беатрис Ларошдрагон: -Если ты все это сделаешь, то мы сможем сказать дорогой родине "Прощай навеки!", - Беатрис налила себе кофе и макнула блинчик в варенье. - Господи, а мне надо как - то объяснить ситуацию Арману - Франсуа и переговорить с Амайей. Может, действительно лучше ей ничего не рассказывать? Отправить завтра утром с каким - нибудь поручением на другой край города и тихо исчезнуть?
Эглантин: - Она вернется, обнаружит пустой дом... записку "Ушли прогуляться, вернемся вечером", - развил идею Эглантин, прихатывая себе второй блинчик. - Прождет до вечера, впадет в панику. Может, дотерпит до утра и побежит в квартальную управу - сообщать о том, что ее господа сгинули невесть куда. И нас начнут искать. Пожалуй, проще взять ее с собой - ничего не объясняя. Мальчику я бы тоже не стал ничего говорить, кроме одного - "Так надо".
Беатрис Ларошдрагон: -Мальчик, как минимум, должен называть тебя папенькой при чужих людях. В идеале, конечно, помалкивать вообще... Что до Амайи, то чернокожая служанка у скромного клерка - это вопиющая роскошь.
Эглантин: - Я так и знал, что на старости лет мне повесят на шею отпрыска, причем, что самое обидное, сделанного даже не мной!..
Беатрис Ларошдрагон: К счастью, это было произнесено слишком театрально, чтобы Беатрис воприняла высказывание Эглантина всерьез и обиделась. -Восемь лет назад ты гастролировал в Бордо. Просто вообрази, что я оказалась в твоей постели немного раньше.
Эглантин: - Извини, у меня как-то не было привычки затаскивать в постель младенцев, - отпарировал Эглантин, с сожеланием обнаруживая, что блинчики и варенье кончились. - Что ж, придется нам ради нашего блага пожертвовать твоей Амайей. Надеюсь, ты проведешь беседу со своим отпрыском - я всегда верил в убедительность материнских слов. А мне поневоле придется вставать и опять отправляться в дорогу.
Беатрис Ларошдрагон: -Ты был и остаешься старше меня почти на двадцать лет, так что я по - прежнему в сравнении с тобой младенец, - засмеялась Беатрис, - как видно, время меняет привычки... Проводив, наконец, Эглантина, она уединилась на кухне с Амайей и вдохновенно принялась рассказывать ей о любезном приглашении гражданина Дантона погостить в Арси недельку - другую, о том, как там хорошо и весело будет Арману - Франсуа играть с сынишками Жоржа, пока не убедилась в том, что усыпила бдительность Амайи. На сердце у нее было тяжело - они прошли вместе длинный путь, от необжитого дома, снятом Мишелем для своей принцессочки, до революционного Парижа, и вот теперь Беатрис была вынуждена лгать Амайе.
Эглантин: Наличных денег становилось все меньше, а платить приходилось все больше. В какой-то миг Эглантина начала преследовать скверная мысль о том, что придется обратиться к Беатрис с просьбой распотрошить запасы и взять часть из тех пятидесяти тысяч, что припрятаны где-то у нее в чулке, но нет, отбирать уплаченное - последнее дело, и приходилось выкручиваться самому. Клерк Сазерак обрастал, как снежным комом, различными разрешениями, заверенными в нужных инстанциях подписями и печатями. В своих хлопотах он вполне законно приобрел три билета на почтовый дилижанс, с тем, чтобы сесть на него не в городе, а в на станции в предместье Орси - мотивируя поездку служебной необходимостью. И в середине дня вернулся домой - заодно договорившись о том, что часа через два к дому на площади Гренель подъедет наемный фиакр. Они поедут налегке, и, если им повезет, до завтрашнего утра их не хватятся. Его приятели знают, что он имеет привычку пропадать на два-три дня, никаких важных заседаний, где требовалось бы его присутствие, вроде не предвидится, и чем черт не шутит, вдруг да получится... К нему начала возвращаться утраченная было надежда.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис, между тем, уложила необходимый минимум вещей в легкий дорожный сундучок из лозы, приготовила корзинку с провизией и принялась копаться в своем незамысловатом тайничке - за одним из ящиков комода к стенке был приклеен конверт с документами на дом и виноградник, ее собственными паспортом и свидетельством о благонадежности, метрикой Армана и деньгами Эглантина. Третью часть ассигнатов Беатрис пожертвовала Амайе, документы на право собственности - мышам, а остальное аккуратно спрятала между вещами.
Эглантин: Дома - как быстро пролетели несколько счастливых дней в этой квартире... - его встретила подозрительная тишина и Беатрис, выставлявшая в коридор дорожную корзинку. Амайи и Армана видно не было. - Итак, через пару часов мы уезжаем, - почему-то вполголоса произнес Эглантин, словно сам не верил сказанному. Или тому. отчего столь простая мысль не пришла ему в голову раньше. - Беатрис, как там твои материнские беседы с отпрыском?
Беатрис Ларошдрагон: -Никак, - вздохнула Беатрис, - не знаю, не могу подобрать слов... Амайе я сказала, что мы едем к Дантонам в Арси на две недели, может, даже больше.
Эглантин: - К Дантонам? Удачная мысль, тогда твоя служанка не начнет бескпокоиться, - он уже привычно прошагал на кухню, стянув из приоткрытого буфета кусок хлеба с сыром. - Так, может, мы просто не станем ничего говорить мальчику? Или ты хочешь сгрузить почтеную обязанность обясняться с ним на мои согбенным плечи?
Беатрис Ларошдрагон: -Нет, конечно, я сама должна это сделать - мы и так висим у тебя на шее, как мельничный жернов. Просто никак не могу придумать, с чего начать. Как ему объяснить, он же совсем маленький...
Эглантин: - Так и объясни - мол, мама в спешном порядке выскочила замуж и решила уехать жить в провинцию, получи вот это чудовище в отчимы и изволь быть с ним любезен, как и положено благонравному дитяти... - очевидно, собственная речь повергла Эглантина в задумчивость. - М-да, ситуация. Может, попробуем вместе? Ты будешь говорить, а я - стоять за твоей спиной и всячески тебя поддерживать своим дутым авторитетом.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис облегченно вздохнула. -Сейчас позову его, - проходя мимо Эглантина, она нежно поцеловала его в щеку: - Спасибо за поддержку, Франсуа... Арман был не очень доволен тем, что его отвлекли от рисования шестиногого чудища, выдаваемого юным живописцем за лошадь, но послушно последовал за матерью на кухню. -Сядь, Арман - Франсуа. Нам с гражданином Фабром нужно тебе кое - что сказать. Мальчик хлопнул ресницами и выдал: -Вы поженитесь, да?
Эглантин: - Угу, непременно, - совершенно неожиданно для себя выпалил Эглантин, после чего под ясно-недоумевающим взглядом Беатрис как-то смутился, и сделал вид, что с интересом рассматривает аккуратно расставленные Амайей на полочке фарфоровые чашки.
Беатрис Ларошдрагон: -Это будет правильно, мам. Амайя говорит, что давно пора. Беатрис начала понимать, что слова Эглантина о пятилетних крошках, знающих всю подноготную своих родителей, не так уж далеки от истины. -Да, мы тоже так считаем. Поэтому с этого дня - мы одна семья, и ты должен называть гражданина Фабра папой.
Эглантин: Гржаданина Фабра слегка перекосило. Всю жизнь он старательно бегал от этого почетного звания, но у судьбы, как известно, длинные ноги и коварный нрав, она все равно встретит у тебя ворот Багдада.
Беатрис Ларошдрагон: Арман устремил свои глазищи на долговязого гражданина Фабра - для того, чтобы взглянуть в лицо новоиспеченному папаше, мальчику пришлось запрокинуть голову. -Папа, - послушно повторил он. -Молодец. Не забывай об этом, хорошо? - Беатрис поцеловала сына в макушку. - Мы собираемся отправиться в путешествие - прямо сейчас, сегодня. Амайя будет ждать нас здесь, а мы поедем к морю. -Домой? - оживился Арман. - В Бордо?
Эглантин: - Несколько в другую сторону света, на север, в город Гавр, - Эглантин попытался понять, отчего ему так неловко от этого произнесенного детским голоском простого словеча. Его так уже называли - потому что этого требовали исполняемые роли - и это была просто очередная словесная шелуха. Но сейчас... сейчас это прозвучало как-то непривычно. - Где, возможно, нас ждет морская прогулка. В общем, собирайся, хотя что тебе собирать... Беатрис, время не стоит на месте. Пора.
Беатрис Ларошдрагон: -Я уже собрала все, что может понадобиться, - предупредила Беатрис ненужные порывы со стороны Армана. - Пойдемте, мои дорогие. На глаза невольно навернулись слезы - не вовремя, ни к месту. В очередной раз она снималась с насиженного места, на всех парусах устремляясь в неизвестность. Впрочем, теперь она была не одна. По - настоящему не одна.
Эглантин: Первые часы поездки прошли, что называется, как по маслу. Фиакр прибыл вовремя, и, поскрипев и попрыгав по булыжной мостовой, выкатился вперва за пределы города, а затем и до почтовой станции в Орси. Дилижанс тоже стоял на месте, четыре флегматичных фламандских мерина мотали мордами и хрустели овсом из подвешенных к головам холщовых торб. Вместе с семейством гражданина Селестена Сазерака в чрево дилижанса забрались еще шесть человек - две женщины, четверо мужчин, никто не прозиводил подозрительного впечталения: семейная пара почтенных лет, отец с дочерью-перестарком, мужчина чуть помладше Эглантина и сопровождавший его грустный парнишка-школьник. Проверка билетов, стук захлопнувшихся дверец. Скрип натянувшихся ремней, утробное фырканье коней, дилижанс стронулся с места. Армана посадили к окну, глядеть на окрестные пейзажи. Беатрис была на удивление молчалива и тиха, а самому Эглантину было не по себе. Он отвык от дальних путешествий, он уже давно не покидал Парижа, и вообще их затея была слишком рискованной... Как водится, первые часы дороги прошли в молчании и осторожном приглядывании друг к другу. Эглантин размышлял, каким должен быть нрав у гражданина Сазерака. С хорошенькой женой и симпатичным отпрыском ему, похоже, опять придется быть душой компании. Или не рисковать, тихонько отсидеться в углу? Под прикрытием юбок Беатрис он нашарил ее ладонь и сжал - все будет хорошо.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис почувствовала его рукопожатие и одарила Эглантина благодарной улыбкой. Чем дальше они были от Парижа, тем больше ей верилось в успех их безумной затеи. Жаль только, в спешке они не успели обсудить детали, вроде того, как давно они женаты, как познакомились, и тому подобных подробностей.
Эглантин: Дорога раскручивается, дорога стелется все дальше, через пологие холмы, мимо городков и деревень. Мимо едва заметно зеленеющих апрельских деревьев, мимо и все дальше. Пассажиры рассказывают истории и последние новости, делятся прихваченной едой из дорожных корзинок, Арман тихонько смотрит в окно, иногда спрашивая о названиях мест, мимо которых катит дилижанс. Иногда то слева, то справа блестит серая вода Сены. Часов в девять вечера они добреутся до Вернона и переночуют в тамошней гостинице, к вечеру следующего дня прибудут в Гавр. Монтонное поскрипывание колес. МАльчика смотрило, он спит, уложив голову на колени Беатрис - нет, не Беатрис, а Полины Сазерак - сидящая напротив старая дева одолжила ему маленькую расшитую подушечку, она смотрит на спящего ребенка и украдкой вздыхает, еле слышно шепча "Какой ангелочек..." Беатрис тоже клюет носом, и по-прежнему крепко держит его за руку, дорога длинна и скучна, пока наконец в сумерках не раздается долгожданное "Вернон, граждане!.."
Беатрис Ларошдрагон: Вернон. Половина дороги позади, если она правильно запомнила карту. Беатрис попыталась рассмотреть в окне хоть что - нибудь, но вечер был уже достаточно поздним, чтобы именоваться ночью, и она не увидела ничего, кроме крыльца почтовой станции, выхваченного из сумрака светом воткнутых в землю по обе стороны смоляных факелов. -Просыпайся, маленький, - Беатрис погладила сына по голове, - на сегодня мы уже приехали.
Эглантин: - Пойдем, Поллет, - ребенок зевал, не в силах сообразить, что происходит, и Эглантин, мысленно вздохнув, подхватил его на руки, выпрыгнув из дилижанса. Следом выбралась Беатрис, удивленно и слегка испуганно озираясь по сторонам. Двухэтажная приземистая постройка, жестяная вывеска, крыльцо в три ступеньки, общий полутемный зал и звяканье разбираемых ключей от комнат. Завтрак в восемь, отъезд в девять, пока все идет благополучно, и наплевать, что гостиничная комнатка похожа на клетку для кроликов. Зато здесь есть старомодная широченная кровать, занимающая две трети пространства, жесятной рукомойник и намертво закрытое окно. Мальчика уложили на кровать, он зевнул и заснул дальше, Беатрис сидела рядом с ним, Эглантин безуспешно пытался разглядеть хоть что-то сквозь грязные стекла. Похоже, добропорядочный городишко Вернон уже спал.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис сняла с Армана башмаки, укрыла мальчика лоскутным одеялом и оглянулась на Эглантина: -Ты что, собираешься бодрствовать до утра? Тебе тоже надо отдохнуть, завтра будет нелегкий день. Она подошла к стоящему у мутного окошка Фабру, склонила голову ему на плечо в доверчивом и благодарном жесте, взяла в ладони его руку: -Господь на нас смотрит. Я знаю, ты в Него не веришь, так поверь мне.
Эглантин: - Знаю я эту шутку проповедников: "Неважно, что ты не веришь в Господа, важно, что Он верит в тебя", - с нвеселым смешком он привлек женщину к себе, поцеловал в теплый лоб. - Я думаю, что сейчас в Париже. Твоя Амайя сидит в пустой квартире, отвечая "Хозяева уехали на неделю к гости к Дантонам". Мне страшно, Беатрис, - ей он мог признаться в своих чувствах, в том, что ожидает стука в дверь, патруля на дороге, опознания, унизительного возрвращения под конвоем в город. - Но я стараюсь, я помню то, что ты сказала. Он покосился на спящего ребенка, шепнул Беатрис на ухо: - Проснется или нет? Я так хочу тебя, но...
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис вспыхнула, как маков цвет - предложение Эглантина застало ее врасплох. "Нет, не сейчас" явно было не тем ответом, который он хотел услышать, который мог бы избавить его от страха... Он сделал для нее и Армана все, что мог, теперь была ее очередь - успокоить, приласкать, обнадежить. -Сон у него крепкий, но лучше не рисковать... Пойдем куда-нибудь? На конюшню, может?
Эглантин: - В сенной сарай, - он нервно хмыкнул, представив себе эту картину. - Я ценю твою готовность к самопожертвованию, Беатрис, но не до такой же степени. Обойдусь. Извини, сорвалось невольно. Ложись спать, в самом-то деле, - Эглантин за плечи развернул женщину к постели. - Ложись, ложись, все в порядке. Или приказать ужин в номер?
Беатрис Ларошдрагон: -Я тебя люблю, - Беатрис коротко поцеловала его в губы, - очень - очень - очень... Пообещай, что не будешь сидеть у окна до утра, если я засну первой?
Эглантин: - Обещаю, - посулил Эглантин, отвечая на поцелуй. Идея с каретным сараем внезапно показалась не лишенной привлекательности, но раз обещал - значит, обещал. - Марш спать. Женщина послушно забралась в постель, оставив на вязаном коврике дорожные башмачки, привалилась к ребенку, обнимая и защищая его. Заснула она довольно быстро, уже в полусне снова пробормотав "Я люблю тебя". Как удивительно. Он слышал эти слова множество раз, сам неоднократно пускал их в ход - всего лишь исполнение ритуала, необходимого для того, чтобы покорить партнера. Но Беатрис произносила их так, что замирало сердце. Он все-таки не стал ложиться рядом с ними. Засов на гостиничной двери был довольно хлипким, и для верности Эглантин подпер дверь табуретом. Позаимствовал с кровати одну из подушек и в самом деле устроился в кресле, погрузившись в полусон-полубодрствование, и вскидываясь всякий раз, когда слышал шаги в коридоре. Подумалось, что перед отъездом надо было прикупить пару пистолетов - тогда он бы чувствовал себя увереннее. Без четверти восемь утра служанка прошла вдоль комнат постояльцев, будя стуком в двери тех, кто продолжал путь с дилижансом к Гавру. - Ты же обещал, - укоризненно протянула Беатрис, выбираясь из-по одеяла. - Я и спал, - возразил он. - Просто в кресле.
Беатрис Ларошдрагон: На второй день пути добрые граждане, волей судьбы оказавшиеся в одной коробке подпрыгивающего на ухабах дилижанса, почувствовали себя уже хорошими знакомыми и разговоры перешли с общих тем на частности и поучительные жизненные примеры. Это заставило Беатрис держаться в постоянном напряжении, тем более, что старая дева - гражданка Жерар, меня зовут Либерте, зовите меня просто Лили - не оставляла Армана - Франсуа в покое ни на минуту.
Эглантин: Запоздалое понимание того, что они из рук вон дурно срежессировали свой маленький спектакль, настигло Эглантина где-то в десятке лье после Вернона. Он и Беатрис совершенно не подумали ни о деталях своей "совместной жизни", ни о том, что ребенка надо предупредить хотя бы о перемене имен. Беатрис утром успела рассказать мальчику о том, что его фальшивых "родителей" теперь зовут гражданин и гражданка Сазерак, Селестен и Полина, а также вывалила на него ворох иных полезных сведений, но Эглантин сомневался в том, что ребенок сумеет удержать свое эти сложности в голове. Они поторопились, ох, как они поторопились... И теперь он прислушивался к болтовне старой курицы Лили и Армана, с тем, чтобы в любой миг вмешаться в разговор. Мальчишка пока держался молодцом, не слишком далеко отклоняясь от истиного положения дел - родители познакомились в Бордо, там же и поженились, там он родился, потом они перебрались в Париж, его отец служит в Ост-Индской компании, они едут в Гавр, нет, братьев и сестричек у него нет... Эглантину хотелось придушить это престарелый цветок Свободы, но он держался. Ради Беатрис. Осталось не более двенадцати часов путешествия.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис с вежливой улыбкой на губах наблюдала за диалогом сына и навязчивой соседки. Пару раз ей хотелось сослаться на то, что Арману нездоровится, и ему лучше подремать до приезда в Гавр, но мальчик выглядил до обидного энергичным и полным сил, проспав вчера почти целый день, и теперь не без удовольствия общался с гражданкой Жерар, вызывая у той своей серьезностью постоянные приливы умиления и возгласы "Какой агнел! Что за прелесть!" и тому подобное. Наконец, Беатрис не выдержала и вмешалась: -Прошу прощения, Лили, но я не поощряю в мальчике болтливость. В обществе взрослых ребенку следует помалкивать - я полностью согласна с этим утверждением. По меньшей мере, меня воспитывали именно так.
Эглантин: - И совершенно правильно воспитывали, - высказал свое мнение Эглантин, вполголоса съязвив: - Несмотря на свободу. Надувшийся Арман уткнулся носом в окно дилижанса, а гражданину Сазераку пришлось принять огонь на себя. Впрочем, через четверть часа он уже, что называется, "вошел в образ" склонного к легкомысленной болтовне клерка процветающей компании, знающего множество занимательных историй о дальних странах и путешествиях. Ему удалось привлечь к себе внимание остальных пассажиров, и до Руана они докатили вполне благополучно. У городской заставы их, как водится, остановили для проверки подорожных и личных документов - но бумаги семейста Сазерак не вызвали у жандармов никакого подозрения. В Руане предполагалась часовая стоянка - для отдыха лошадей и обеда пассажиров.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис отвела Эглантина в сторонку, пока Арман под присмотром оскорбленной в лучших чувствах Лили и ее папаши жизнерадостно ворочал ложкой в тарелке с вязкой овсянкой. -Я же ему тысячу раз говорила - не болтай с незнакомыми, - нервно перебирая уголки шейного платка, покачала головой Беатрис. - Надеюсь, она хоть теперь отвяжется от ребенка.
Эглантин: - Он всего лишь общительный ребенок, а она - старая квочка, никогда в жизни не пестовавшая цыплят, - скривившись, отозвался Эглантин. Покосился на стойку и почти жалобно протянул: - Беатрис, если я сейчас не выпью, я свихнусь. Всего стакан, не больше. Он не стал дожидаться ее ответа или разрешения, но и в самом деле купил ку трактирщика всего лишь стакан местного вина. И тянул его медленно, глядя то на Беатрис, то на открытую дверь трактира, то на своего приемыша. Час миновал незаметно. Снова потянулась дорога вдоль извилистого речного берега, Армана сморило, и, к несказанному облегчению Беатрис, ребенок задремал. Лили и вторая попутчица, Сюзанн, перенесли свое внимание на Беатрис, но "гражданка Полина Сазерак" держалась стойко, благо время от времени ее поддерживал "законный супруг", смешивший женщин ироничными замечаниями.
Беатрис Ларошдрагон: -До чего вы, граждане, хорошая пара, - простодушно заметила Сюзанн, - ведь лет десять, небось, женаты, а по виду - сущие молодожены!
Эглантин: - А мы и есть молодожены, - видимо, отвлекшись, брякнул Эглантин, лишь спустя секунду сообразив, что такого быть никак не может. "Их" ребенку никак не меньше семи-восьми лет, и расширившиеся глаза Беатрис подвтерждали - он ляпнул не то. Впрочем, он вывернулся: - Полетт настолько образцовая супруга, что всякий день с ней кажется первым днем после свадьбы... Собеседницы замеялись: молоденькая Сюзанн - искренне, Либерте Жерар - принужденно.
Беатрис Ларошдрагон: -Ты мне грубо льстишь, Селестен, - засмеялась и Беатрис, надеясь, что ее секундное замешательство прошло незамеченным. Сонно заворочался у нее на коленях Арман, и Лили снова закудахтала: -Мы разбудили ангелочка, давайте говорить тише, граждане...
Эглантин: - Давайте-давайте, - охотно поддержал квочку Эглантин. Глянул в окно - все то же и там же, серые холмы, река, разбитая колесами и копытами дорога. - Лесть, дамы, никогда не бывает грубой, и ее всегда недостаточно... Скрип колес, топот копыт, ленивые беседы ни о чем. Часовая стрелка бежит по циферблату, Париж все дальше, Гавр все ближе, Беатрис дремлет у него на плече, хочется есть и выспаться в нормальной постели, судорожная зевота, сгуюащуюся темнота за окном, скрип-скрип-скрип... - Подъезжаем, граждане! - предупреждающий стук возницы по крыше.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис вскинулась. -Я опять заснула... Уже приехали, да? -Гавр, - согласно кивнул папаша Жерар. Она не удержалась от искренней, радостной улыбки, обращенной к Эглантину - первый этап их нелегкого пути был почти завершен. Бедный Франсуа, она бросила его на растерзание попутчикам, позорно заклевав носом, а ведь ему, наверное, не меньше хотелось спать, чем ей, ведь он всю ночь промаялся в кресле... Мысли Беатрис приняли привычное течение - забота об Эглантине и Армане отодвигала на задний план все страхи и робкие надежды.
Эглантин: - Гавр, Гавр, - проворчал Эглантин. От долгого сидения на жестком все тело затекло, голова была какой-то дурной и плохо соображала. Дилижанс вполз в городские ворота, за окном мелькнули размытые желтые пятна фонарей. Покрутившись по улицам, они наконец остановились. Прибыли. Снаружи было темно, холодно и ветрено, но здешнй ветер нес с собой запах соли и моря. У пассажиров опять проверили документы, после чего семейство гражданина Сазерака, самым дружеским и любезным образом распрощавшись с попутчиками, оказалось предоставлено самому себе. Мальчик жался к матери, Беатрис обоими руками вцепилась в ручки плетеной коризны, растерянно и испуганно озираясь по сторонам. Эглантину тоже никогда не доводилось бывать в Гавре, но здравый смысл требовал одного - поскорее найти приличную гостиницу, снять номер, а завтра с утра отправиться в гавань. - Пошли, - решительно сказал он, хотя сам не предсавлял, куда, собственно, надо идти. Для начала - вверх по этой улице, а там посмотрим.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис, одной рукой держа корзину, а второй - Армана - Франсуа, заторопилась за ним. Они были достаточно далеко от гавани, но ей сквозь городскую вонь чудился такой знакомый горько - соленый запах. Море пахло, как это ни странно, домом. Арман втиснул свободную лапку в ладонь Эглантина и полюбопытствовал: -А куда мы едем, папа?
Эглантин: - Спроси что полегче, - тоскливо вздохнул Эглантин, машинально сжимая тоненькую ладошку. - Думаю, вот сюда. Островерхий дом, свет в окнах с частыми переплетами, жестяной котелок над дверью, три истертые ступеньки вверх. Да, комната есть, да, можно поставить отдельную кровать для ребенка, да, на ужин подают тушеную курицу с капустой, да, вино есть, правда, только местное и прошлого года. Граждане недавно в Гавре? Ах, гражданин прибыл сюда для работы в Компании? А говорили, они сворачивают свои дела в городе, что врали? Понмимаю, понимаю, гражданин с семйством долго ехали и устали, сейчас все будет устроено наилучшим образом... Они сидели за столом, накрытым почти чистой скатертью, осоловело глядя в тарелки и свыкаясь с мыслью о том, что они - в Гавре.
Беатрис Ларошдрагон: В номере Арман вдруг раскапризничался, что было неудивительно - он хорошенько выспался днем в дилижансе и теперь не торопился в постель, в отличие от Эглантина. Беатрис кое - как удалось его уложить, но сна у мальчика не было ни в одном глазу, и он принялся торговаться и изобретать всевозможные отговорки - то он встанет попить воды, то он замерз и нельзя ли ему еще одеяло, то он хочет сказку про кота в сапогах... -Арман, - устало пообещала Беатрис, - если не перестанешь, я тебя отшлепаю. -А я тогда не буду про вас врать!
Эглантин: - И замечательно, - равнодушно откликнулся Эглантин, наблюдвший за семейной сценой со все бОльшим и бОльшим раздражением. - У меня наконец-то будет повод избавиться от лишнего груза. Вот так, - под испуганный вскрик Беатрис он сгреб мальчишку за отворот ночной рубашки, пронес через комнату и метким пинком выбросил за дверь. - Беги куда хочешь, говори что хочешь. Дверь захлопнулась.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис замерла посреди комнаты, беспомощно глядя на Эглантина. С одной стороны, подобные разговоры следовало пресечь на корню, с другой - мальчик наверняка до смерти перепугался. -Зачем ты так? - только и сумела выдавить Беатрис. Арман - Франсуа ревел за дверью - она решила не торопиться утешать и умасливать его, чтобы жестокий урок не пропал даром.
Эглантин: - А как? - раздраженно огрызнулся Эглантин. - Как я должен поступить, скажи на милость? Я предупреждал тебя - я не люблю детей и не умею обращаться с ними, мне была нужна ты, а не твой ребенок! Ты прекрасно понимаешь, во что мы вляпались и как обстоят наши дела, и единственное неосторожное слово твоего капризного любимчика может отправить тебя в тюрьму, меня - на гильотину, а его - в детский дом! Я знаю, он еще мал, но лучше бы тебе постараться тебе объяснить ему это - раз и навсегда! Иначе в следующий раз я действительно выкину его за дверь - в стране полно нищих и бродяжек, будет еще один! Он отвернулся, до слуха Беатрис долетело щелканье вытаскиваемой пробки - Эглантин захватил с собой в номер пару бутылок и сейчас приканчивал содержимое одной из них, прямо из горлышка. - Впусти его, - буркнул он. - Иначе он всю гостиницу перебудит своими воплями.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис зябко повела плечами - похоже, ей еще предстояло помешать Эглантину надраться до бесчувствия. Она решительно выглянула за дверь: -Если бы меня не опередили, я бы поступила точно так же. Это было очень плохо сказано, Арман - Франсуа. Если хочешь войти, пообещай, что такого не повторится. -Я больше не буду, - просопел тот, вытирая нос рукавом рубашки. -И извинись перед нами обоими, потому что мы делаем и говорим так не ради собственного удовольствия. Вставай, - она подняла Армана с пола и подтолкнула внутрь. - Проси прощения. -И - извините, - от вдохновенного плача Арман отчаянно разикался.
Эглантин: - Господи, мерзость какая, - Эглантина перекосило, он брезгливо отступил назад, только бы не оказаться рядом с ребенком. Обошел икающего мальчишку и растерянную Беатрис, до нее донесся перестук каблуков вниз по лестнице. Беатрис не сомневалась в том, куда он направлялся - прямиком в обеденный зал гостиницы, работавший допоздна. А даже если там и будет закрыто, Фабр наверняка без труда отыщет место, где ему продадут выпивку.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис отчаянно хотелось разреветься по примеру Армана. Она уже сталкивалась с трудностями подобного рода при Мишеле, желавшим полностью и безраздельно владеть ее вниманием, но теперь они никак не могла изолировать сына от Фабра, и сама не знала, что ее сильнее задело - демонстративное отвращение Эглантина или скрытая ревность мальчика. -Ступай в кровать, и раз уж не желаешь спать, хорошенько помолись и подумай о своем поведении!
Эглантин: Вино в гостиничной кухне и в самом деле было скверным. Но оно было, а еще будущий клерк Ост-Индской Компании отыскал подходящих собеседников-собутыльников из гавани, у которых обидняками можно было выяснить, какие корабли сейчас находятся в порту и ак скоро они собраются выйти в море. Раньше из Гавра совершались постоянные рейсы кораблей нескольких компании через пролив, в Дувр и Фолкстон, но сейчас, из-за войны, их прикрыли. Приморский город переживал не лучшие времена - негоцианты закрывали конторы и увольняли людей, рыболовецкие флотилии еще держались - рыба на столе нужна всегда, при Республике ли, или при монархии - оттого кораблей в гавани было немного. Военные на случай чего и несколько иностранцев, из Голландии и Испании. Да, и еще два хороших корабля ост-индцев, но, говорят, их не сегодня-завтра конфискуют.... Эглантин старательно пытался все это запомнить, но после третьего стакана лампы под потолком начали совершать плавные круги, что неминуемо озанчало - он напивается. После двух бессонных ночей и с нервами, натянутыми не хуже якорной цепи, он еще и задался целью напиться. Из-за Беатрис и ее несносного ублюдка, отчего бы ему было не сдохнуть при рождении?
Беатрис Ларошдрагон: Кутаясь в шаль, Беатрис спустилась в зал и остановилась у входа, ища глазами Эглантина. Долго стояла, наблюдая, как он непринужденно болтает с портовыми - прожив десять лет в Бордо, Беатрис научилась отличать моряцкую породу на глазок, как опрокидывает стакан за стаканом, нервно взлохмачивает и без того растрепанную шевелюру, и его голос с характерным акцентом становится все громче и резче... Примерно так же настоящая Полина Сазерак бегала по кабакам за своим непутевым Селестеном.
Эглантин: К шестому - а может, и к седьмому, кто их считал? - стакану по кругу поплыли не только лампы, но и сознание. Актерская выучка еще держалась, настойчиво твердя: "Селестен Сазерак и Полина, Фабр и Беатрис остались в Париже, у тебя нет права на провал, Селестен Сазерак и его жена Полина, не смей об этом забывать!" - но язык уже молол что-то свое, и, кажется, он ввязался в ссору, а может, и сам ее затеял, невесть по какой причине и поводу, просто ради того, чтобы заглушить тихий и подленький лепет страха в душе "Брось их, беги, девка везде найдется, еще лучше этой..." Звякнула разбитая бутылка, недовльный хозяин пригрозил кликнуть стражу, возможная потасовка увяла, так и не начавшись, разлили по-новой, и тут он увидел Полину. Беатрис. Она стояла за полукргулой аркой, там, где начиналась лестница на воторой этаж, к комнатам гостей, и смотрела на него. Испуганная женщина в шали, женщина, которую он сорвал с места, потащил за собой, посулив заботиться о ней и защищать. Его уже зазывали пойти в другое место, где хозяин куда гостеприимней, и служанки у него хоть куда. А Беатрис стояла и смотрела, не вмешиваясь, не пытаясь его остановить, просто глядела из темноты - светлое пятно лица и гладко зачесанные волосы доброй гражданки, образцовой жены и матери.
Беатрис Ларошдрагон: Она знала - бывают моменты, когда лучше просто не трогать, чтобы не сделать еще хуже, чтобы обида и злость не взорвались пороховым погребом, в который угодило ядро, сметая все на своем пути. Когда все равно - правый, виноватый, просто хочется кого - то втоптать в грязь и доказать себе, что ты нечто большее, чем горка ветоши, кости да кожа, голова и два уха. Иногда правильнее вот так молча стоять на полшага позади, в ожидании, пока самый лучший, самый дорогой вспомнит о себе, о том, что он кому - то небезразличен, что его готовы поддержать и утешить.
Эглантин: Этот взгляд раздражал. Раздражал и напоминал о данных обещаниях. Которые требовалось выполнять. Да, можео было уйти в ночь, устроить кутеж с новыми знкомыми... и сорваться, поитому что он уже не так хорош, как прежде, потому что он начинает совершать ошибки и спотыкаться на ровном месте. И, если он сейчас уйдет, это будет еще одной ошибкой. - Закрываемся, граждане! - оповестил всех хозяин. Откуда-то издалека долетели размеренные удары колокола, лампы гасли, со столов снимали скатерти, местная компания шумно собиралась в путь. Он сумел отклонить их приглашение - достаточно вежливо, чтобы никого не обидеть, и достаточно забористо, чтобы, уходя, они хохотали. А он побрел к ней - пока еще умудряясь ровно держаться на ногах. Прошел мимо и поковылял вверх по ступенькам, зная, что Беатрис пойдет следом. Молча, со свойственным только ей спокойным достоинством.
Беатрис Ларошдрагон: Она подавила в себе желание поддержать Эглантина под локоть, помочь добраться до номера - в конце концов, как опытный гуляка, он вполне успешно справился с этим и сам. Они вошли в темную комнату - только огарок у изголовья разобранной постели очерчивал вокруг себя желтоватый круг, света хватало как раз на то, чтобы не спотыкаться о мебель. Арман - Франсуа, наплакавшись, наконец, уснул - Беатрис мысленно с облегчением вздохнула. -Давай спать, - как можно миролюбивее и тише предложила она.
Эглантин: - Угу, - голос звучал приглушенно, но спокойно. - Твой ребенок угомонился? - Да, - Беатрис прошла мимо него, повесила шаль на столбики принесенной к номер детской кровати, отгораживая ее от остальной комнаты. - И до утра не проснется. - Это хорошо... - рассеянно пробормотал Эглантин. Его опять повлекло к окну, темному квадрату в переплете рамы, за котороым было ничего не разглядеть. - Беатрис, завтра мы пойдем в гавань. Кажется, мне посчастливилось разузнать кое-что полезное... - Хорошо, - согласилась женщина. - Как скажешь. Ему очень хотелось прикоснуться к ней, зарыться лицом в ее локоны - она как раз справилась со шпильками, удерживавшими в порядке строную прическу - но от него опять разит скверным вином... и вообще он являет сейчас собой не лучшее зрелище. - Беатрис, я не хотел... Но этот твой ребенок, он... ты не сердишься? - жалобно, почти с той же самой детской интонацией, с какой час назад хмыкал Арман.
Беатрис Ларошдрагон: -Не сержусь. По - другому, наверное, было нельзя, - Беатрис сосредоточенно выбирала шпильки на ладонь, пока волосы тяжело не упали ей на плечи. - Просто я... испугалась. И он тоже. Арман только начал к тебе привыкать, а тут так вышло... Обними меня, Франсуа. Пожалуйста.
Эглантин: - Я тоже только начал к нему привыкать, а ему вздумалось капризничать, - подойдя сзади, Эглантин обнял женщину за плечи, со вздохом наслаждения уткнулся лицом в душистый ворох локонов. - Беатрис, Беатрис, и что нам было не встретиться лет на десять раньше... Хотя что я тогда смог бы тебе дать, почти что ничего...
Беатрис Ларошдрагон: Она ласково накрыла его ладони своим: -Десять лет назад мне было всего пятнадцать, и ты на меня даже не оглянулся бы второй раз, проходя мимо по улице. Наверное, за эти годы мы оба стали настолько лучше, что заслужили эту встречу.
Эглантин: - Моя прекрасная Беатрис, - губы касаются ушка, скользят по шее, по плечу. - Моя маленькая отважная Беатрис, которая упрямо верит в то что Господь ее не оставит и пошлет ей лучшие дни. Что-то я не верю, чтобы я да не оглянулся на юную цветущую красотку пятнадцати лет, - смешок, дыхание щекочет шею женщины. - Пойдем спать. Что случилось, что случилось. Я постараюсь впредь не обращаться с твоим ребенком подобным образом - если только он опять не выведет меня из себя.
Беатрис Ларошдрагон: -Я поговорю с ним, - пообещала Беатрис, чувствуя, как по телу разливается сладкое томление. Эглантин был замечательно нежным и заботливым любовником, до него она никогда не подозревала, что желание может вспыхивать в ней так легко - с одного вполне целомудренного поцелуя, беглого касания, волнующего шепотка, щекочущего шею дыхания...
Эглантин: Женщина в его объятиях неуловимо быстро повернулась, обнимая его за шею, торопливо стаскивая сюртук, развязывая плток, прижимая и шепча что-то неразборчивое. Все же из Беатрис никогда бы не вышло куртизанки - слишком уж она была искренней, она бы так и не научилась притворяться, изображать любовь и вздыхать в нужный момент. Или она любит, или нет. Но как прекрасно и удивительно, что ей вздумалось выбрать и полюбить его, и теперь она вздрагивает в его руках. Ее сердце под ладонью колотится, как пойманная пташка, у ее губ неповториммый, яблочный привкус, и они падают на гостиничную кровать, обнявшись, переплетясь руками, прижимаясь друг к другу, словно кто-то грозит разлучить их и от крепости объястия зависит, сумеют ли они дожить до утра. Волосы Беатрис волной рассыпаются по подушкам, в глазах отражается пламя свечки, две крохотные оранжевые точки... Эглантин приподнимается на локте, задувая свечу. Город спит, спит ребенок, мужчина и женщина любят друг друга, шумит море, покачиваются корабли у пристани. Жизнь идет.
Беатрис Ларошдрагон: Сегодня между ними все тихо - тихо - чтобы не разбудить Армана, - и Эглантин склоняется над Беатрис, ловя губами ее бессвязный шепот - любимый мой, душа моя, мой единственный, мой ненаглядный... Наощупь в полной темноте, они заново узнают друг друга, Беатрис пьянеет от его ласки, а у Фабра наоборот голова становится удивительно чистой и ясной, то самое единство противоположного, о котором так много болтают ученые мужи, открывается им в слиянии душ и тел...
Эглантин: Теплый туман, тепло женского тела, ее тихое, почти беззвучное "а-а-ах...", его стон сквозь зубы, сладкая, всеобъемлющая судорога, как он раньше жил без не, как он вообще жил на свете, когда Беатрис не любила его? - Беатрис, я люблю тебя... Правда, правда, не смейся, - пальцы на губах, складывающихся в нежную улыбку, кажущийся бесконечым поцелуй, никак не оторваться, не расстаться. Постель - как маленький кораблик в ночи, плывущий невесть куда под полотняными парусами, двое, лежащие рядом, голова Беатрис у него на груди, как легко и как желанно запутаться в ее волосах. - Спи, все хорошо, спи, любимая... - тихое, почти беззвучное мурлыканье. - Если полночь приходит, а ты все без сна, сон уже не придет, как его не мани, колыбельная песенка обречена в эту ночь говорить о любви... Колыбельные песенки тише других и для них не пристали большие слова...
Беатрис Ларошдрагон: -А знаешь, что мне сегодня снилось? - едва слышный сонный шепот шуршит, как песок в колбе песочных часов, глухая ночь на дворе, спать, спать, но хочется еще на мгновение задержаться в этом мгновении, замереть в его объятиях. -Не знаю, расскажи... -Луг. Зеленый - зеленый, до боли в глазах... И цветы. Маки и ромашки. Ветер. Как дома, на юге. И мы шли друг к другу...
Эглантин: - Смешная ты, Беатрис. Моя мальенькая смешная девочка. Спи, завтра будет новый день. Он повторяет эту фразу, как заклинание, как молитву. И ощущает, как она уплывает от него в свои сны, где ветер пролетает над цветущими лугами, где воздух пахнет горковатым миндалем и жасмином, где стоит город из розового камня, где вдоль дорог летом буйно цветут заросли шиповника - белого и ослепительно-алого... Вдалеке море бьется о скалы, и колокол отбивает третий час ночи. "Мы уцелеем, убежим и выживем", - с этой мыслью он засыпает, ощущая мякгую тяжесть тела лежащей рядом женщины и запах ее волос.
Беатрис Ларошдрагон: Арман - Франсуа проснулся, чувствуя себя самым несчастным человеком в мире. Жизнь решительно не ладилась: мама на него сердилась, гражданин Фабр оказался не таким уж добрым, как мальчику подумалось поначалу, и вообще, никакой он ему не папа, его папа умер, и лучше бы самому умереть тоже, вот мама бы плакала и жалела, и Амайя бы плакала, а он бы лежал в гробу и ни словечка им не сказал, потому что обижен! Мальчик высунулся из под шали - балдахина - мама и ее Фабр еще спали, голова к голове на одной подушке, и явно совершенно не мучились совестью из - за того, как ужасно обошлись с ним вчера. Арман обиженно наморщил нос - он знал, что был неправ, но никто не удосужился даже толком принять его извинения. Вот если бы с ними была Амайя, она бы уговаривала и выслушивала его хоть до самого утра! Мысль, мгновенно осенившая Армана - Франсуа, показалась ему очень мудрой и здравой. Если здесь он мешает, если он - бесполезный груз, и мама согласна в этом с гражданином Фабром, он больше не станет им докучать. Он вернется в Париж, к Амайе, и они будут жить вдвоем. Ведь он уже приехал из Либурна в Париж - почти один, не считая вреднющего парижского кузена тетки Рибейрак, который тоже только и мечтал, чтобы Арман потерялся на какой - нибудь почтовой станции. ОТ Гавра до Парижа намного ближе, можно и пешком дойти, за три или четыре дня, все названия сел и городов по пути он хорошо запомнил и легко найдет дорогу. А в Париже попросит извозчика отвезти его на площадь Гренель, Амайя потом заплатит. Воодушевленный Арман - Франсуа на цыпочках выбрался из постели, путаясь в ночной рубашке, и принялся одеваться.
Эглантин: Ему снилось что-то хорошее, и, возможно, снилось бы дальше, если бы не скрип половиц - тихий такой, раздавшийся неподалеку. Жизнь уже приучила Франсуа Фабра к тому, что внезапные скрипы не предвещаеют ничего хорошего, но и заполошно вскакивать, заслышав их, не следует. Опасности вроде не чувствовалось. Видимо, ребенок проснулся и отправилс на поиски ночной вазы. Эглантин перкатился набок, продолжая изображать спящего, и оглядел комнату сквозь слегка разомкнутые ресницы. Достойный сын своей родительницы с ужасно озабоченной и серьезной мордахой юнца, впервые заявившегося в веселый дом, натягивал курточку. Все прочее он уже успел натянуть и явно собрался куда-то спозаранок. Ясно. Инфант оскорблен, инфант разгневан, инфант замыслил побег. Может, обратно в Бордо, а может, в Париж. Можно было остановить его, прикрикнув и велев не валять дурака, но Эглантину внезапно захотелось узнать - как далеко зайдет мальчишка в своей обиде и что он собирается делать. Матушкин кошелек беглец не выпотрошил - то ли побоялся, то ли просто не сообразил. "Гражданин Сазерак" дождался, когда Арман соберется и выскользнет за дверь, с сожалением выбрался из-под одеяла и принялся торопливо собираться - актерский опыт пригодился, трех минут ему вполне достало. Беатрис спала, будить ее не хотелось. Пусть спит. Через часок-другой он приведет напуганного и зареванного мальчишку обратно, а она еще не проснется и ничего не узнает. На улице было светло, свежо и ветрено. Арман-Франсуа торчал на перекрестке, вертел головой по сторонам, видимо, соображал, какой дорогой они вчера шли и куда направиться. Смекнул и отважно зашагал вниз по вымощенной брусчаткой улице Гавра. Преследователь, держась в отдалении, пошагал за ним, ухмыляясь про себя.
Беатрис Ларошдрагон: Арман - Франсуа сунул руки в карманы курточки, ссутулил плечи, стараясь сберечь тепло - он уже успел продрогнуть на злом весеннем ветру. Нахохлившись, как воробей, он затопал вниз по улице - если вчера в темноте он и не разглядел особых примет их маршрута, вроде вывесок и занятных лепных фигурок на облупленных фасадах, то чувство направления еще никогда ему не изменяло. Чтобы дойти до почтовой станции, надо двигаться все время прямо и вниз, а оттуда путь до городских ворот можно найти, следуя за дилижансом. Ну, конечно, бегом он не поспеет за каретой, но можно прицепиться к запяткам, как это делают уличные мальчишки... Арман потянул носом - из открытого окна, мимо которого он как раз проходил, приятно потянуло чем - то съестным, и у мальчика предательски заурчало в животе. Да, вот об этом он и не подумал... У него нет ни еды, ни денег, чтобы ее купить, разве что попросить у кого - нибудь Бога ради? Ладно, не сейчас - пока он не так уж и голоден. Надо спешить, чтобы уйти сегодня засветло как можно дальше и найти ночлег в какой - нибудь деревне. Если у него станут спрашивать, где его родители и почему один, Арман решил сказать чистую правду - что папа умер, а мама опять вышла замуж, поэтому он идет жить к кормилице.
Эглантин: Малчишка замешкался возле открытого окна хлебной лавки, постоял, явно сглатывая слюну, и пошагал дальше. Преследовательн задержался, купив свежий, еще горячий рогалик из скверной муки и продолжал путь, грызя покупку. Арман безошибочно вышел к станции дилижансов, покрутился между отдыхающих лошадей и распряженных экипажей, покуда его не шуганул возница. Эглантин полагал, что на сем мужество мальчишки иссякнет, разум возьмет верх и беглец с поджатым хвостом вернется в гостиницу, но потомок Беатрис и неведомого бордосского негоцианта обладал упрямым характером. Напившись из общественного колодца и утеревшись рукавом, мальчик зашагал следом за одним из отбывающих дилижансов, здраво рассудив, что дилижанс непременно приедет к городским воротам. Решительность мальчишки понравилась Эглантину, но у ворот мальчику делать было нечего. Его могут начать расспрашивать, а дитя не сможет правдоподобно соврать. Пора его остановить. Дилижанс повернул и скрылся между домами. МАльчик шмыгнул за ним, оставший на сотню шагов Эглантин слегка прибавил шагу. Переулок, идущий вверх, удаляющийся задник тяжелого экипажа... а где мальчишка? Взгляд вправо, взгляд влево. Дома, добротные запертые ворота, каменные рыбы и дельфины над подъездами. Никакого следа Армана-Франсуа. Мать твою, куда он мог подеваться?
Беатрис Ларошдрагон: Арман - Франсуа с разбегу уцепился за крепящую багаж веревку, подпрыгнул и забился между притороченными к запяткам сундуками и корзинами - благо, для семилетнего мальчика места там хватало, и хоть ноги и остались болтаться в воздухе, все остальное довольно прочно держалось на деревянном настиле. Однако почить на лаврах ему не удалось - возница заметил безбилетного пассажира и, приподнявшись на козлах, хлестул кнутом наугад по багажу. Арман жалобно пискнул и кубарем скатился на мостовую, видимо, возница уже набил руку на таких штучках, и юный беглец был далеко не первым, кто пытался бесплатно прокатиться.
Эглантин: Пометавшись по переулку и сообразив, что спрятаться в доах и подъездах беглец вряд ли мог, Эглантин предположил, что мальчишка поступил в меру своего разумения - запрыгнул на багажный помост дилижанса и покатил дополнительным грузом. Из чего следовало, что "гражданину Сазераку" придется припустить бегом за удаляющейся колымагой. Он видел катящийся вниз по улице дилижанс, потом что-то звонко свистнуло - и на мостовую свалилась маленькая фигурка. Армана заметили. Вот и конец его путешествию, можно подходить и тащить мальчика обратно. Пожалуй, не стоит на него орать и ругать - проще попытаться объяснить, что задуманное им было невозможно, и ему лучше вернуться к матери. Если он будет вести себя благоразумно, вчерашняя безобразная сцена не повторится, и они все отправятся в далекое морское путешествие. Эглантин приостановился, глядя, как мальчишка неловко поднимается с булыжной мостовой. Их разделяло послотни шагов, когда Арман-Фрасуа попался на глаза городскому патрулю. Гвардейцы приостановились, один сделал попытку ухватить мальчишку за шиворот. Арман увернулся, вскочил, бросился бежать и грохнулся во весь рост, зацепившись носком ботинка. Гвардейцы засмеялись, мальчика сгребли за руку, явно спрашивая, кто он таков и с какой стати вздумал цепляться к почтовому дилижансу. Инфант де Ларошдрагон предпочел гордо отмолчаться, заработав подзатыльник. Арман не выглядел бродяжкой, он был явным мальчиком из приличной семьи, которого очень скоро начнут разыскивать родители... но в том-то и беда, что его родителям было совершенно не с руки связываться со стражей славного города Бордо. Жандармы уходили и уводили с собой мальчишку.
Беатрис Ларошдрагон: Побег накрылся медным тазом, как говаривала тетка Рибейрак. Задать стрекача от жандармов не получилось, и теперь Армана - Франсуа надежно удерживала за запястье мозолистая лапа гвардейца, с успехом заменяя наручники. Мальчик, сосредоточенно закусив губу, уже несколько раз пытался вывернуть руку из чужих пальцев, но заработал только еще один тычок. Арман не знал, куда его ведут, но достаточно хорошо знал, что прогулки в компании жандармов ничем хорошим не заканчиваются. Наверняка, его посадят в тюрьму, и не выпустят, пока мама не придет за ним, а она не придет, потому что ей все равно, где он и что с ним... Огромные глаза Армана наполнились слезами.
Эглантин: Жандрамы уходили все дальше, мальчик, у которого не было иного выхода, тащился следом, дело пахло визитом в местный жандармский участок, расспросами и подозрением, а этого допускать было никак нельзя... К тому же Беатрис переполошиться, узнав, что ее драгоценность пыталась удрать и угодила за решетку. "А вдруг там с ним плохо обращались, а вдруг..." На счастье Армана-Франсуа и его "отчима", мимо, влачась за неспешно перебирающей ногами лошаденкой, влачился фиакр. Не первой всежести и молодости, но все же... - Стой! Дуй в-он за теми жандармами! Быстро! Цок-цок-цок, щелканье кнута, недовольно фырканье лошади, прыжок, хорошо разыгранный справделивый родительский гнев: - Вот ты где, паршивец! Граждане, где вы его отыскали? Он что, уже успел стянуть что-то? Отвечай, когда тебя спрашивают! Но вместо ответа - трагически перекоешнная и залитая слезками мордочка ангелочка. Арман, похоже, уродился с талантом лицедея - ибо так разрыдаться напоказ не всякий сможет.
Беатрис Ларошдрагон: Жандарм, державший Армана за руку, слегка приподнял его в воздухе, как кролика за уши, демонстрируя своего пленника Фабру: -Ваш мальчик, гражданин? Арман дрыгнул ногами - касаться мостовой одними носками башмаков было неприятно, к тому же ныла и дергала ссаженная при падении коленка. Вот интересно, откуда здесь взялся гражданин Фабр?
Эглантин: - Это не мальчик, это сущее наказание на старости лет! Да, мой! Вчера ему задали трепку за дерзость, а сегодня его одолела жажда странствий. Я могу забрать это чудовмище или вы собираетесь отвести его в участок? Тащить мальчишку в кутузку вообще-то не было никакого смысла. Благо и папаша объявился, вроде бы вполне приличный и благообразный гражданин... Поколебавшись, старший патруля на всякий случай потребовал: - Документы у вас какие имеются, гражданин? Документы у гражданина "Сазерака" имелись. Также как и заготовленное объяснение тому, что житель Парижа делает в Гавре. Но жандрам, мельком глянув в бумаги, толкнул ревущего пацана к его родителю, браво подкрутил ус и посоветовал задать мальчишке хорошую трепку по возвращению домой, чтоб помнил свое место и не забывался. Отец, прихватив непутевого сынка за плечо, уселся в фиакр. Лошадка поцокала копытами в сторону гавани. Арман-Франсуа вытирал рукавом замурзанную мордашку, с ужасом ожидая от сидевшего напротив человека трепки, угроз сдать его, АРмана-Франсуа, в работный дом или вообще выбросить на следующем перекрестке. Дождался же спокойно сказанного: - Твоя мать утром с ума сойдет, когда обнаружит, что ни тебя, ни меня нет. Но, раз мы все равно в городе, надо бы сделать что-то полезное. Поедем в гавань. Кстати, бежать без единого медяка в кармане - глупо. И что, ты рассчитывал всерьез пешком дойти до Парижа? Да ты бы и пары лье не прошел, как тебя поймали и ободрали, как липку. Подрастешь, тогда беги. Я сбежал из дому, когда мне столько стукнуло пятнадцать.
Беатрис Ларошдрагон: Арман хлопнул ресницами, не понимая, то ли расценивать этот тон и эти слова как утонченное издевательство, то ли принять их за чистую монету. -Ну, у меня была копилка - когда мы жили в Бордо - только я ее разбил еще на позапрошлое Рождество, и там все равно даже на большой пряник не хватило... - простодушно поведал он.
Эглантин: - И ты купил маленький, - предположил Эглантин. Мальчишка хлюпнул носом еще раз и осторожно кивнул. - Что ж, в жизни иногда приходится довольствоваться не тем, что хочется, а тем, что возможно получить. Стоп, приехали. Их высадили в начале Морской набережной - длинной, выгнутой полукругом, загроможденной складами закрывшихся компаний и торговых домов, навесами, под которыми стояли рыбачьи баркасы и тут же сушились сети, какими-то покосившимися домишками и вполне пристойными бюргерскими домами. Над серо-сизым морем орали чайки, покачивались корабли - мальчик, надавно покинувший Бордо, смотрел на них без интереса, Эглантин, давно не покидавший Парижа - с неким мечтательным восторгом. Крикливая и замотанная в лохматый платок гражданка почтенных лет торговала под навесом пирожками с рыбой, Аоман вцепился в купленный гостинец и зачавкал так, что даже ушки зашевелились. Они шли вдоль набережной, ее дальний конец упирался в нависшую над Гаврской бухтой крепость, и даже отсюда были различимы крохотные искорки на стволах пушек.
Беатрис Ларошдрагон: Арман расправился с пирожком, украдкой отер пальцы о подкладку и без того уже изгвазданной в уличной грязи курточки и почти примирился с действительностью. Плохой человек не станет кормить чужого ненужного мальчика пирожками с рыбой, это факт. Поэтому Арман несколько успокоился и начал испытывать угрызения совести от того, что так легко решился бросить свою бедную мамочку. -Гражданин Фабр, мы же не расскажем маме, что я убегал?
Эглантин: - Дитя, - устало вздохнул Эглантин, - гражданин Фабр в данный миг пьянствует со своими другом Жоржем Дантоном в поместье Арси, хотя тебе это наверянка трудно понять. А мы трое - я, твоя матушка и ты сейчас пытаемся сыграть пьесу для всего города Гавра под названием "Семейство Сазерак в поисках счастливой доли". Так что придержи язычок или... - скорбный вздох, - или уж называй меня отцом, хоть мне это и не по душе. Так и быть, матушке твоей мы ничего не скажем - хотя она наверянка сама догадается. Впрочем, я отавил ей записку, чтобы она не волновалась. Мужчина и мальчик миновали здание "Ост-Индской торговой и мореходной окмпании", ветер трепал флажок с золотым корабликом. Эглантин на миг задумался, не зайти ли. Там ему наверянка бы помогли, но... Пожалуй, не стоит. Вон там впереди виднеется нечто вроде таверны, над входом - пара скрещенных весел и проржавевший лодочный якорь, и хорошо юы там с утра кто-нибудь был... - Туда, - мальчика развернули в сторону питейно-закусывательного заведения. - Помалкивай, без нужды рот не открывай. - А зачем нам туда? - немедля оживился почуявший приключение ребенок. - Потому что мы ищем способ удрать отсюда. Арман притих, задумавшись. Они перешагнули порог, на полу под ногами захрустел рассыпанный песок.
Беатрис Ларошдрагон: Заведение, куда Арман вошел вслед за Эглантином, относилось к разряду тех, которые мама и Амайя обходили десятой дорогой, и ему заказывали, стращая историями о маленьких мальчиках, увезенных в направлении Нового Света и сгинувших бесследно - что и неудивительно, на воде - то следов не остается... Однако в Либурне Арман со своим молочным братом Эли пару раз бывал в кабаке, посланный теткой Рибейрак на поиски мужа, а в другом случае - анисовой настойки. Здесь все было почти так же - посыпанный смесью песка и опилок пол, закопченный потолок, стойкий запах копченой рыбы, кислого пива и еще чего - то совершенно отвратного, колченогая мебель...
Эглантин: Отпрыску Беатрис здесь, похоже, было не по душе, а Эглантину понравилось - обычнейшая портовая таверна, острый запах подгорелого масла и сладковатый - жарящейся рыбы. Углядел пустой стол у окна, он затолкал туда мальчика с приказом сидеть тихо и не высовываться, а сам отправился потолковать с владельцем заведения. Служанка вскоре грохнула перед Арманом целую тарелку мелких рыбешек и потрепала по макушке, проворковав "Хорошенький какой...", малчтк принялся жевать, следя за своим новоявленным "отцом". Тот не делал ничего особенного и даже не пил, просто разговаривал с приходившими людьми - негромко, так что отдельных слов было не разобрать. Разговаривал долго, Арман уже успел в подробностях рассмотреть зал, столы и потолок с тяжелыми балками, к которым на ниточках были привешены деревянные кораблики. Потом гражданин Фабр, которого теперь следовало называть "папой", внезапно сгреб Армана за руку и потащил за собой, продолжая разговаривать с каким-то человеком, высоким и толстым. Они вышли на набережную, встали у каменного ограждения и опять принялись обсуждать что-то, по-прежнему вполголоса, но явно споря. Арман не понял, чем закончился разговор. Незнакомец и его "отец" кивнули друг другу и разошлись. - Поехали к Беатрис, - резко заявил "папаша", дернув Армана за руку так, что тот едва не потерял равновесие. А ведь он, между прочим, старался быть послушным, не встревал в чужие разговоры и стоял смирно, даже с ноги на ногу почти не переступал!
Беатрис Ларошдрагон: Коротенькая записочка "Скоро будем" ввергла Беатрис в полнейшее недоумение. То, что Эглантин с утра пораньше отправился в гавань, было вовсе неудивительно, но зачем он потащил с собой Армана - Франсуа? Это не вызывало у нее ничего, кроме растерянности. Впрочем, внутренний голос попытался робко заметить, что так мальчик получше познакомится со своим мнимым отцом и, возможно, это убережет их от инцидентов, подобных вчерашнему.
Эглантин: Брать фиакр "отец" на сей раз не пожелал, заявив, что желает пройтись пешком, но и за руку Армана-Франсуа тоже больше не волок. Просто вышагивал впереди, предоставив мальчику право подстраиваться под чужой размашистый шаг и трусить рядом. Молчать Арману вскоре надоело и он рискнул спросить: - А о чем вы разговаривали с этим гражданином? - О том, что гавань закрыта для пассажирских кораблей, но открыта для торговых судов. И еще о том, не возьмет ли он пассажиров, - буркнул Эглантин. Обдумав услышанное, ребенок заявил: - Но пассажиры могут быть и на торговом корабле, я так слышал... - Могут. Но сейчас границы закрыты, никто не может покинуть страну без специального разрешения. - А у нас оно есть? - на всякий случай спросил Арман. - Нет. Впереди показалась знакомая гостиница.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис из окна увидела направляющуюся к гостинице парочку. Рядом Эглантин и Арман выглядели очень забавно и умилительно одновременно: широко шагающий длинноногий Фабр и семенящий рядом мальчик, едва дотягивающий ему до локтя. Она улыбнулась, наблюдая, как Арман запрокидывает голову, чтобы обратиться к взрослому, а потом запоздало отметила сосредоточенно - напряженное выражение лица Франсуа и перепачканную одежду сына. Схватив шаль, она поспешно набросила ее на плечи и заторопилась им навстречу.
Эглантин: Должно быть, Беатрис высматривала их из окна - потому что, стоило "гражданину Сазераку" и его "сыну" переступить гостиничный порог, как на лестнице, ведущей в номера, мелькнула женская фигура в шали. У Беатрис хватило ума и выдержки не выскакивать в зал с криками "Ну где же вас носило?", а дождаться, пока они поравняются с ней. Арман-Франсуа начал было что-то говорить, но Эглантин толкнул его в спину, сухо распорядившись: "Марш наверх". Что удивительно, капризное дитя не вякнуло, а бодро поскакало вверх по ступенькам. - Мы ходили в гавань, - сообщил Эглантин в ответ на безмолвный вопрос Беатрис. Оглянулся через плечо на пустой зал, на миг прижал ее к себе, коснулся лба губами. - Пошли наверх, поговорим. Новости у меня не очень хорошие.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис вздохнула - до сих пор все и так шло до невероятного гладко, что же, теперь дошло и до неприятностей... -Арман - Франсуа тебе не очень мешал? - дипломатично спросила она, поднимаясь по лестнице в номер.
Эглантин: - Он был очень полезен - в случае затруднительных переговоров я обещал отдать его моему собеседнику в довесок к требуемой сумме, причем совершенно бесплатно, - рассеянно откликнулся Эглантин. Проспустил женщину вперед, тщательно прикрыл за ней дверь нумера. Не раздеваясь и не разуваясь, спиной вперед рухнул на постель, сообщив: - Итак. Порт закрыт, все пассажирские рейсы куда бы то ни было отменены впредь до особого распоряжения коменданта порта, - Беатрис присела рядом и внимательно слушала, склонив голову набок. - Однако торговцы на днях возмутились таким решением, и им разрешено продолжать путь, при условии предварительного осмотра и того, что на борту будет только команда. Я говорил в гавани с одним человеком... - он помолчал, колеблясь и что-то решая про себя. - Мне кажется, за определенную мзду он готов нарушит распоряжение властей, да только сумма, которую он требует... она довольно-таки велика.
Беатрис Ларошдрагон: В отличие от Эглантина, Беатрис считала их финансы общими, включая уплаченную ей сумму, поэтому испугалась не на шутку. -Велика? Насколько больше того, что мы можем ему предложить? У меня есть около сорока тысяч.
Эглантин: - Он желает по тридцать тысяч с носа и десятку сверху за ребенка, итого семьдесят тысяч. В чем-то его можно понять - наши ассигнации немногого стоят, и эти тысяч еле-еле окупают риск гражданина капитана при вывозе эмигрантов. Так или иначе, к пяти вечера нас будут ждать, ибо около семи-восьми корабль покидает порт. У них есть подписанное комендантом разрешение, сейчас у них на борту хозяйничаюют таможенники, и наш шанс - в том крохотном промежутке, когда служители закона уберутся и начнется подготовка к выходу, или как она там называется на морском арго...
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис немного помолчала, рассеянно перебирая складки юбки. Элементарная арифметика говорила о том, что вместе им не спастись. -Поезжай один, - тихо попросила она, нежно сжимая руку Эглантина. - Поезжай, не спорь. Тебе здесь опаснее, чем нам.
Эглантин: - А смысл? - неожиданно он ощутил себя очень уставшим и очень старым, ему даже не хотелось спорить с Беатрис, доказывая свою правоту. Забравшийся с ногами в кресло Арман переводил взгляд испуганно-недоумевающих глаз с одного из них на другого, явно не понимая, что случилось, но боясь влезть и спросить. - Какой в этом смысл, Беатрис? Что мне делать там, за Проливом, или все равно где - без тебя? Просто доживать свои дни, бессмысленно тлеть, каждый день думая, как ты и что с тобой? Да, я понимаю, что оставшись здесь, рано или поздно совершу свой последний выход на площади Революции. Мы ухватились за шанс, мы благополучно добрались сюда. У нас хватит денег, чтобы заплатить - если ты пожертвуешь тем, что ты сумела сохранить. После этого у нас не останется почти ничего, но, возможно, мы будем свободны. Глупо останавливаться на полпути только потому, что стало страшно. Тогда нам было проще не покидать Парижа, проживать оставшиеся денежки и ждать стука в дверь.
Беатрис Ларошдрагон: -Господи, Франсуа... - Беатрис закусила губу, волнение мешало ей говорить. - Если я... мы... Я ради вас с Арманом отдам все, что у меня есть, Боже мой!
Эглантин: - Все - не нужно, - смешок вышел невеселым. - Значит, ничего не отменяется и все продолжается. Мы подождем несколько часов, а потом отправимся в гавнь. И все, дальше - будь что будет, - он закрыл глаза, чтобы не видеть взволнованного, сиявшего каким-то неземным светом дица женщины, повторив: - Будь что будет.
Беатрис Ларошдрагон: Арман - Франсуа не без зависти отметил, что гражданину Фабру мама ничего не говорит насчет того, что нельзя валяться на постели в башмаках. Везет им, взрослым, что хотят, то и делают... Беатрис придвинулась ближе и переложила голову Эглантина к себе на колени, успокаивающе поглаживая: -Все будет хорошо, я в это верю. Деньги... это всего лишь деньги. Даже если мы станем нищими, никто больше не сможет отнять у нас жизнь. Разве это мало? -А гражданин Фабр говорит, что бежать без медяка в кармане - глупо, - встрял Арман.
Эглантин: - Говорил и повторю еще раз, - Эглантин прикрыл глаза, наслаждаясь теплом прикосновений ладошки Беатрис. - Если мы будем нищими, дорогая моя, жизнь у нас сможет отнять кто угодно. Ибо мы не сможем ни выкупить ее, ни достойно защититься. Да, цинично, но я предпочитаю быть здоровым и богатым, чем бедным и больным. Поэтому, дорогие мои, мы кровь из носу должны попасть в столицу туманного Альбиона. Потому что там банк на Куин-Элизабет-плейс, а в том банке - мои денежки.
Беатрис Ларошдрагон: -Быть здоровым и богатым, конечно, приятнее, чем просто живым и здоровым, - тихонько засмеялась Беатрис, - но если нельзя и то, и другое, и с сахаром, пожалуйста, я согласна просто сохранить наши головы на плечах. А с чего это вы, граждане мужчины, разговорились друг с другом о побегах? Арман покраснел. Конечно, мама догадалась, кто бы сомневался...
Эглантин: - Потому что, как свойственно всем мужчинам в возрасте от шести дло шестидесяти, мы оьбожаем строить коварные планы побегов на далекие южные острова, где полд тремя пальмами непременно зарыты сокровища, - отшутился Эглантин, заметив, как неловко ерзает в своем кресле смутившийся мальчишка. - Твой отпрыск с утра пораньше решил совершить паломничество в гавань, только и всего.
Беатрис Ларошдрагон: -В гавань? - нахмурилась Беатрис. - Один? Едва рассвело? Что это за глупые выходки, Арман - Франсуа? Можно думать, корабли тебе в такую диковинку, что ты ради них готов исчезнуть тайком, никого не предупредив?
Эглантин: "Прокололись, заговорищики, - фыркнул про себя Эглантин, даже слегка приподнявшись в ожидании представления "Уличенный лгун". - Я свое слово выполнил, Беатрис ничего не сказал. Он сам проболтался, вот пусть теперь и соображает, как уцелеть. Беатрис в материнском гневе - это нечто, готовое олицетворение Карающей Франции..."
Беатрис Ларошдрагон: -Я предупредил! - пушистые ресницы задрожали, на мальчишеском личике застыла гримаска оскорбленной невинности. - Я сказал гражданину Фабру, мы вместе ходили! Беатрис повернулась к Эглантину, внутренне потешаясь над этими двумя. Если бы она в точности не знала, что отцом Армана был Мишель, она бы поклялась, что актерские способности ее сын унаследовал от Франсуа.
Эглантин: - Между прочим, я написал тебе записку, драгоценная, и оставил ее на самом видном месте, - Эглантин невольно развеселился, забывая о том, что ждало их через несколько часов. - Ты разучилась читать, монастырская вопитанница, первая в своем классе? Твой отпрыск так ныл и стремился к вольной морской стихии, и своем нытье был так убедителен, что я не сумел ему отказать. Мы пошли проветриться, всего-навсего.
Беатрис Ларошдрагон: -Арман нечаянно споткнулся и упал прямо в лужу, - подсказала Беатрис. - Ты поднял бедняжку на ноги, кое - как обтер носовым платком и утешил рассказом о том, как в Ост - Индии жестокие пираты прячут под пальмами несметные сокровища.
Эглантин: - Да-да, именно так все и было, - с готовностью подтвердил Эглантин. - А еще мы слопали по местному пирогу с рыбой и едва не отравились. Что же насчет сокровищ, то все они уже давно найдены и присвоены.
Беатрис Ларошдрагон: -"Мне страшно, как вы скоро сговорились", - на лету перефразировала Беатрис месье Шекспира и протянула руку сыну: - Иди сюда, безобразник... Арман опасливо подошел, не понимая, радоваться или обижаться тому, что мама не сердится. -Не ходи гулять без меня или гражданина Фабра, хорошо?
Эглантин: - Мы не сговорились, мы спелись, - хымкнул Эглантин, глядя на умилительную семейную сцену - Беатрис, охающая над своим растрепанным и ободранным сыночком. - И он никуда больше не пойдет в одиночку, это верно.
Беатрис Ларошдрагон: -Свиненок, - с нежностью проговорила Беатрис, целуя Армана в макушку. - Спасибо, что присмотрел за Арманом, Эглантин.
Эглантин: - Только "спасибо" и больше ничего? Как несправедлива жизнь. Он не сделал ровным счетом ничего, достойного уважения, вынудил старого и больного человека носиться спозаранку по городу, и его встречают так, будто он совершил невесть что... - Эглантина ужасно интересовало, когда же Беатрис начнет хоть немного фыркать по поводу его нытья. Но подруга явно задалась целью прослыть святой - она терпела.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис молча улыбалась на сетования Эглантина, одной рукой прижимая к себе Армана, а вторую все еще держа на макушке Фабра - она походила на маленькую девочку, которой на Рождество надарили столько подарков, что их приходится неблаговоспитанно держать в охапке. -Когда мы приедем в Лондон, я буду лично приносить тебе домашние туфли, поить тебя теплым молоком и следить, чтобы ты не сидел на сквозняке.
Эглантин: - Ненавижу молоко и шлепанцы, только если тебе удастся радобыть туфли цвета флага Республики, - Эглантин вывернулся из-под руки Беатрис, провел полуоткрытыми губами по мягкой ладошке. - Вообще не представляю, каково это - жить добропорядочной жизнью зажиточного буржуа. Ты меня научишь, Беатрис? Несмотря на опасность - а может, именно благодаря ей - Эглантин чувствовал себя на удивление помолодевшим и полным энергии. Его раздражало, что придется просидеть в нумере еще несколько часов, но пойти на прогулку по городу, наверное, довольно опасно. Лучше не высовываться без надобности.
Беатрис Ларошдрагон: Слова Эглантина заставили ее задуматься о том, что они никогда не обсуждали дальнейшую перспективу жизни за Проливом. Добропорядочные буржуа не держат у себя в доме любовниц с чужими детьми, это как минимум. Лондон - не Париж, тут Фабру придется вести себя скромнее. На несколько секунд лицо Беатрис стало напряженно - серьезным, но тут же приобрело обычное благожелательное выражение: -Я тоже не очень хорошо это умею, но мне много рассказывали о том, как правильно жить, соблюдая все ритуалы и условности, - сообщила она с улыбкой, - ради тебя я постараюсь припомнить.
Эглантин: Хлоп-хлоп - длинные, почти женские ресницы, и удивленный взгляд. - О-о, нет, Беатрис, не разочаровывай меня, какие еще условности и ритуалы? Мы что, не сможем закатить пирушку до утра? И нам придется устраивать эти жуткие чаепития, и вести застольные разговоры, и что там еще полагается делать? А может, мы сойдем за сумасшедших эмигрантов, повредившихся в рассудке от вида того, что творилось на их родине? И еще - кем ты мне будешь... там? Ну не экономкой же, и не великовозрастной племянницей-вдовицей с ребенком-сиротой...
Беатрис Ларошдрагон: -Тебе придется, - уточнила Беатрис, - а у нас с Арманом - Франсуа будет маленький домик в предместье, с садом и возле речки, там - то мы и будем творить, что захотим, пока ты станешь играть великосветского льва в столичных салонах. А ты будешь приезжать по воскресеньям и жаловаться на жизнь.
Эглантин: - Че-го? - мирно валявшемуся на коленях у Беатрис Фабру словно оса впилась в трепетное. Он подскочил, жалобно ойкнувший Арман-Франсуа едва не скатился с постели, но был вовремя уловлен твердой материнской рукой за шиворот. Эглантин с каким-то недоумением и даже обидой уставился в лицо Беатрис, его голос задрожал по-настоящему. - Ты... ты серьезно? Ты.... ты не хочешь жить со мной? Почему, Беатрис? Я что-то сказал или сделал не так? Они еще не покинули пределов Франции, но даже высказанная в шутку мысль о том, что Беатрис поселится где-то вдали от него, вызывала самую настоящую боль. И Франсуа никак не ожидал от себя ничего подобного.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис уставилась на него с искренним недоумением. -Милый, но это было бы неуместно, - с ангельской кротостью возразила она. - Я думала, что ты так и намерен устроиться. Ты совершенно правильно заметил, никакого благопристойного повода находиться с тобой под одной крышей у нас нет, а тебе вовсе не нужен скандал вокруг твоего имени с первых же дней пребывания в Англии...
Эглантин: - Да мне наплевать на любые скандалы с высокой колокольни, я не для того это затевал, чтобы встречаться с тобой раз в неделю! К черту поводы с благопристойностью, я же люблю тебя... Пауза. Голос Эглантина становится трагически-обреченным: - Так, я понял, на что ты намекаешь. Я, конечно, могу тебя понять, ты должна заботиться о своем будущем и о своем ребенке, но, по-моему, это удар ниже пояса. Ты хочешь, чтобы я на тебе женился. И тогда - все в порядке, ты можешь быть рядом на законных основаниях. Ну, знаешь ли, Беатрис...
Беатрис Ларошдрагон: -Я не выйду за тебя замуж, даже если ты об этом попросишь, - тихо проговорила она, вставая с кровати. - Пойдем, Арман - Франсуа, тебе давно пора умыться и переодеться. Арману жутко хотелось спросить, почему мама передумала выходить замуж, и не значит ли это, что они не едут с гражданином Фабром, а возвращаются в Париж. Он уже даже открыл рот, но глянул в лицо матери и промолчал.
Эглантин: - Беатрис! - на это раз он рявкнул в полную силу, забыв о том, что здесь нет никакой Беатрис, а есть гражданка Полина Сазерак и ее супруг. - Не смей никуда уходить, пока я тобой разговариваю! Спустя миг он сооьбразил, что стены в гостинице не такие уж и толстые, и понизил голос: - Беатрис, ну что за выдумки? Почему?
Беатрис Ларошдрагон: Арман отчетливо почуял, что в комнате сечас разразится гроза, поэтому позволил себе вклиниться в разговор взрослых: -Мам, раз уж я все равно пока грязный, можно мне пойти поиграть во дворе? Беатрис кивком отпустила его, и лишь дождавшись, пока шаги мальчика стихнут, ответила: -Я тебя очень люблю, Франсуа, и не сомневаюсь в твоих чувствах ко мне. Ты сам просил научить тебя азбуке жизни порядочного буржуа? Так вот тебе первое правило - приличные мужчины не женятся на своих шлюхах. Я никогда не позволю себе скомпрометировать тебя таким образом. Если ты намерен и впредь заниматься коммерцией, тебе стоит начать заботиться о своей репутации. Жернов на шее в нашем с Арманом лице при этом задачи не упростит. В Англии тебе и так придется очень долго доказывать, что ты никакой не революционер - вольнодумец, а на самом деле невинная жертва террора. Ты же не какой - нибудь неприметный Жюльен Парижский, ты Фабр д'Эглантин, секретарь самого Дантона, прославлявший революцию на все лады. Теперь тебе придется с тем же энтузиазмом воспевать традиционные ценности и поносить бывших соратников. Беатрис присела на подоконник, бессознательно удаляясь от Франсуа на максимально возможное расстояние. -И еще... Я понимаю, что ты шутил, когда говорил о моих корыстных намерениях, но мне это было неприятно. Твои слова прозвучали так, будто все, что ты мне дал, было не от чистого сердца, но только благодаря тому, что я искусно тебя обманывала и манипулировала тобой, а это неправда. Я могу доказать тебе свою честность и искренность единственным способом - отказавшись от того, что для лицемерки было бы самым завидным призом. Меня вполне устроит положение твоей любовницы, Франсуа, я буду любить тебя и заботиться о тебе так же, как если бы носила обручальное кольцо. Я прежде не задумывалась об этом, но сейчас вдруг поняла - вот так будет правильнее всего. Собственные слова казались Беатрис очень разумными и убедительными, она отстраненно слушала свой голос, ненавидя себя за эту разумность. Ничего другого она так не хотела, как стать женой Франсуа Фабра, но... Эглантин смотрел на нее так, будто она бредит. В какой - то мере так оно и было, Беатрис мужественно держалась все эти дни, зажав в кулаке страхи и сомнения, посильно ободряя и поддерживая Эглантина, но показные уверенность и спокойствие даром не давались.
Эглантин: Беатрис говорила очень правильные вещи. Разумные. До которых можно было бы дойти и своим собственным умом - только ему казалось, что ее ставший таким родным голос пробивается сквозь густой туман над широченной рекой, и до него долетают лишь отдельные, несвязанные слова. "Традиционные ценности", "заботиться о репутации", "устроит положение любовницы", "так будет правильнее"... Какая-то дурная, трескучая пьеса, этого же просто не может быть Беатрис, его прекрасная маленькая святая, она не может произносить таких холодных и колючих, таких выхолощенно-рассудительных фраз, обкатанных, как камешки в быстром ручье. Эглантин не знал, что ей ответить. Она была права, и этой своей прямотой и правдой она загоняла его в какой-то кошмарный, жуткий тупик. Так же как Беатрис уверяла - сейчас она поняла, как ей нужно правильно поступить - так и он сейчас вдруг со всей ясностью осознал: ему совершенно не нужна эта половинчатость, воскресные визиты в ее загородный дом и чинные прогулки над рекой. Он хочет засыпать и просыпаться на ее подушке, видеть ее всегда, в любой миг дня и ночи, чтобы было кому пожаловаться на судьбу и с кем посмеяться над удавшейся строчкой... Он влюбился в эту женщину, а девица де Ларошдрагон так некстати затеяла игру в благородную куртизанку. Три с небольшим часа до отхода корабля. Семьдесят тысяч ливров ассигнациями Республики. Свобода, богатство, независимость. "Я никогда не выйду за тебя замуж, даже если ты попросишь..." Кажется, Беатрис говорила что-то еще. Он не дослушал. Отвернулся и молча ткнулся лицом в подушку, еще хранившую запах ее волос и недавней любви. Не хотелось ни говорить, ни доказывать что-либо, ни убеждать, ни вообще двигаться. Хотелось лежать вот так и вспоминать полосы солнечного света на паркете брошенного Версаля.
Беатрис Ларошдрагон: В какой - то момент она поняла, что обращается к затылку Эглантина, и ее захлестнуло отвращение к себе, ко всем этим вещам, о которых она ему говорила. Ну почему, почему она непременно все портит своими необдуманными словами? Могла бы и промолчать, в конце концов, официального предложения руки и сердца Эглантин не делал, вполне можно было бы обернуть все в очередную шутку! -Франсуа... - она встала на колени у постели, виновато ткнулась лбом ему в плечо. -Я тебя люблю, Шиповничек. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Прости, это все оттого, что мне иногда кажется, что я лучше знаю, что тебе нужно, чем ты сам... Беатрис погладила его руку, судорожно сжавшую уголок серой гостиничной подушки, заставляя расслабить пальцы, прижала к губам ладонь Фабра. -Моему хорошему, моему ненаглядному я сделала так больно... О чем я говорила тебе, зачем, мы ведь пока еще во Франции и можем остаться в ней навсегда! Пожалуйста... Ну пожалуйста, посмотри на меня, если я, конечно, вдруг не стала тебе отвратительна!
Эглантин: - Если мы останемся, мы умрем, - не своим, глухим голосом выговорил Эглантин. Беатрис вернулась, она стала прежней, она держала его за руку - маленькие теплые ладошки, обладавшие способностью защищать его от всех невзгод мира. - И ты знаешь это не хуже меня. Прошло три дня, уже наверняка обнаружилось, что меня нет ни в Париже, ни в Арси. У нас больше нет пути назад, Беатрис, только вперед. Он приподнял ставшую вдруг очень тяжелой голову. Беатрис стояла на коленях рядом с постелью - дорожное платье, свернутые узлом косы, встревоженные карие глаза. Случайное знакомство, обернувшееся совершенно непредсказуемой ии непредвиденной стороной. - Если ты боишься общественного мнения, то мы задержимся в Англии ровно настолько, чтобы снять деньги с банковских счетов, - спокойно и ровно произнес он, осознавая - да, все то, что он произносит - верно и правильно. - И отправимся дальше. Не знаю куда, в Ост-Индию или в Новый Свет, неважно, лишь бы там никто не слышал о нас, о Революции и прочей шелухе. И лишь бы там нашелся священик или служащий мэрии, все равно кто, обладающий правом записать на бумаге, что ты ответила "да" и согласилась стать моей. Навсегда. Обещай, что, если у нас опять зайдет такой разговор, ты хотя бы сперва выслушаешь меня, а не откажешься сразу. Обещай, Беатрис. Ну хотя бы солги, мне будет спокойнее жить. Обещай. Их лица были на одном уровне, Эглантину было достаточно осторожно податься вперед, чтобы дотронуться губами до ее губ. - Обещай, Беатрис. Пожалуйста. Я не могу тебя потерять, не могу жить в разлуке с тобой, пусть даже и на несколько дней.
Беатрис Ларошдрагон: -Обещаю, - Беатрис так же легонько наклонилась к нему, чтобы их губы еще раз соприкоснулись. - Все, что ты захочешь мне сказать, Шиповничек. Она быстро сморгнула, чтобы переполнявшие глаза слезы не покатились по щекам. -В радости и в горести, в богатстве и в бедности отныне и до скончания дней...
Эглантин: - Пляши же, шлюха, радуйся, вор - муж и жена стали вы с этих пор, - откликнулся он строчкой, такой древней, что уже никто и не помнил, в каком краю она родилась и в какие времена. - Если ты меня не покинешь, то и я тебя не оставлю, Беатрис. А теперь ищи своего беспокойного великовозрастного младенца, нам пора идти.
Беатрис Ларошдрагон: Искать Армана - Франсуа долго не понадобилось - он с завидным смирением сидел на охапке дров у колодца во дворе гостиницы и философски наблюдал за ползущими по небу облаками. -Пойдем, зайчонок, нам пора, - Беатрис легонько потеребила сына за ухо. - Будь хорошим мальчиком, не заставляй нас больше волноваться. Обещаешь? -Угу. Мам, значит, он тебя уговорил? Беатрис невольно покраснела. Ей хотелось отрезать, что детей такие разговоры не касаются, но это было бы неправдой - сына тема ее замужества задевала непосредственно. -Потом, Арман, сейчас некогда...
Эглантин: Собирать им было почти нечего. Зхаваченная из Парижа коризнка с провинатом была давно опустошена, все прочее они, что называется, несли с собой - имущество да припрятанные ассигнации, бумажные паруса кораблика свободы. Расплатившись за гостиничный постой, мужчина, женщина и ребенок вышли на улицу, направившись по горбатой улице к виднеющейся между домами полоске свинцово-серого моря. За хлопотами и выяснениями отношений утро незаметно перетекло в день, Гавр оживился, перекликаясь, торгуя и занимаясь повседневными хлопотами. Они неторопливо, стараясь не привлекать лишнего внимния, шли по улице Заставы, и Эглантин невольно размышлял о том, что пройдет всего несколько часов - и, если удача окажется к ним благосклонна, все это окажется позади, отделенное от них полосой волнющейся воды. Они убегут, проскользнут сквозь чужие пальцы, и больше не нужно будет прислушиваться по ночам к стуку в дверь, не нужно будет бояться, можно будет постепенно сколачивать капитал, не опасаясь лишиться его в один прекрасный день, и он уговорит Беатрис не глупить и дать согласие. Франсуа и Беатрис Фабр, та еще парочка...
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис было все еще ужасно стыдно за свое поведение. Нашла время принимать трагические позы! Но сказанного не воротишь. Если Франсуа снова заговорит о свадьбе, наверное, действительно стоит его выслушать. Он большой умница, и наверняка найдет вариант, устраивающий и-х обоих, а сейчас время беспокоиться о другом. О честности капитана, согласившегося принять беглецов на борт.
Эглантин: С моря налетел порыв ветра, вытянул прядку из гладко зачесанных волос Беатрис. Эглантин покосился на идущую рядом женщину - спокойную, сосредоточенную, погруженную в себя. Повезло ему все-таки. Несказанно и незаслуженно повезло. Гавань встретила их, закружила, перемешала в общем шумном котле. Беатрис одной рукой вцепилась в ладошку отпрыска. другой - в локоть спутника. А Эглантин пытался вспомнить и сообразить, где же ему назначали встречу. Обойти склады компании "Торрель и сыновья", ага, вот они. Спуститься вниз, к лодочным причалам, придерживая Беатрис в ее развевающихся юбках. У причала покачиваются баркасы, но кто его знает, какой из них им нужен? Ага, кажется, вот этот, с синим флажком на корме, в котором скучает четверка гребцов и рулевой, а с берега перекидывают какие-то ящики и плетеные корзины. На появившуюся троицу морская братия не обратила никакого внимания, но, когда они прошли мимо, Фабр отчетливо расслышал брошенное вполголоса: - На прогулку собрались? Садитесь, только быстро. Спрячьтесь за ящиками. - Пошли, - он потащил Беатрис и мальчика за собой, женщина жалобно ойкнула, спрыгивая в качающуюся лодку.
Беатрис Ларошдрагон: Арман - Франсуа с большим энтузиазмом отнесся к этому предложению и, как мышонок, забившись между двумя громадными дощатыми ящиками, потянул Беатрис за руку: -Мам, тут и ты поместишься!
Эглантин: - Все поместимся, - буркнул Эглантин, присаживаясь по соседству и пытаясь каким-то образом уместить свои длинные ноги в ограниченном пространстве. - Фемина, юбки подбери. Господи, зачем их тебе столько, а? Устроившись, троица беглецов примолкла. Мальчишка вертелся, как угорь на сковородке, пытаясь разглядеть все и сразу. Беатрис тихонечко спросила, на какой из стоящих в гавани кораблей они направляются, Фабр пожал плечами: "Не знаю, дорогая". Так, прячась и стараясь помалкивать и не напоминать о себе, они просидели где-то с полчаса. Последние ящики были загружены и установлены, лодку отвязали, гребцы разобрали весла и взмахнули ими - баркас неторопливо пошлепал с волны на волну к громадинам, горделиво возвышавшимся посреди гавани. Гавр отступал назад - скопище крыш и печнызх труб, проткнутых кое-где высокими шпилями, форт, склады, пристани. Вместе с ним отступала Республика - в создании которой Эглантин некогда охотно приложил руку, а теперь бежал от нее. Берег удалялся, корабли приближались. Они точно зависли посредине двух этих основ.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис сглотнула всухую - сердце билось мерно, словно молот о наковальню, но почему - то не в груди, а в горле. Берег становился все дальше и дальше. Неужели удастся? Неужели Господь смилуется над ними, выберет для счастливого случая именно Беатрис де Ларошдрагон и ее близких из тысяч молящих о милости? Наклонивись вперед, она накрыла полами плаща Армана, словно наседка крыльями - своего цыпленка, и беззвучно зашептала молитву.
Эглантин: Сейчас, когда невидимые нити обрывались одна за другой, Эглантин чувствовал себя куда лучше, чем несколько предыдущих месяцев. Трус, беглец? Ну и наплевать. Зато живой. Бросил друзей на произвол судьбы? Что ж, им придется самим позаботиться о себе, хотя и жаль расставаться с некоторыми из них, понимая, что разлука, скорее всего, навсегда. Полная невизвестность впереди? Но у него вроде есть голоа на плечах, он выкрутится. И вытащит за собой Беатрису с ее мальчишкой. Интересно, о чем она думает, с таким вдохновеным и замкнутым личиком? Наверное, опять молится. Что ж, вдруг да поможет. Господь покинул Францию, но не оставил же Он своим попечением все остальные страны мира? Франсуа попытался припомнить "Отче наш". Две или три первые строчки на латыни еще сохранились в памяти, остальные забылись. Что-то о хлебе насущном, о прощении должникам нашим и о том, чтобы Всевышний уберег чад своих от зла. Смешная Беатрис. Действительно верит во всю эту чушь. Впрочем, это ее дело. Раз ей от этого легче - пусть верит. Баркас одолел широкую водную полосу и притерся боком к шершавому, уходившему высоко вверх борту корабля. Сверху, разворачиваясь, упали веревочная лестница с выкрашенными масляной краской, а теперь облезшими перекладинами, и несколько канатов. Кто-то из гребцов подхватил веревочный трап и натянул, распорядившись: - Поднимайтесь. Снчала мальчик, потом вы, потом дама.
Беатрис Ларошдрагон: Арман - Франсуа ловко, как мартышка, вскарабкался по неудобным ступенькам и спрыгнул на палубу. Он начинал проникаться все большим уважением к гражданину Фабру, который организовал им с мамой такое замечательное приключение. Беатрис проводила сына озабоченным взглядом, и только когда его растрепанная бризом макушка замелькала над бортом, вздохнула с облегчением. -Полезай, Франсуа... Не представляю, как я туда заберусь!
Эглантин: - Шаг за шагом, как всегда... - он посмотрел на лестницу и округлую дощатую стенку корабля. - Давай-ка лучше ты вперед, а я сразу за тобой. Подбери юбки, цепляйся вот за эту палку, ногу сюда... и ничего не бойся. Ты ведь ничего не боишься, верно? Шаг за шагом, от подножия к вершине. Беатрис кивнула, сосредоточенно закусила губку и полезла, медленно и аккуратно перебирая руками и ножками в дорожных ботинках. Эглантин следовал за ней, опасаясь только одного - как бы лестница не качнулась, как бы Беатрис не испугалась и не выпустила из рук опору. Тут всего три десятка ступенек, Беатрис справится. Она и справилась. Только ближе к самому верху ее нога соскользнула с круглой перекладины, юбки парусом захлопали на ветру, но женщина удержалась, подтянулась выше и кто-то втянул ее на палубу.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис с трудом перевела дыхание, когда, наконец, прочно утвердилась обеими ногами на твердой поверхности. С тех пор, как она в последний раз сигала через заборы и лазала по деревьям, миновало уже добрых двадцать лет, и подъем по веревочному трапу стал для нее настоящим испытанием. Беатрис пережила несколько по - настоящему неприятных секунд, когда ее нога повисла над пустотой, а ветер дернул за юбки, раскачивая ее, как на качелях. -Здорово, да, мам? - ликующе вопросил Арман - Франсуа. -Просто замечательно, милый, - машинально отозвалась она, оглядываясь на Эглантина.
Эглантин: - Лучше некуда, - он пермеахнул через борт боком, несколько рисуясь и зная, что рисуется. Огляделся, быстро смекнув, что ему будет лучше всего отвести своих подопечных в сторону и не мешаться под ногаму у тех, кто принимал тюки и ящики с баркаса. О незваных пассажирах вскоре вспомнили - из недр корабля вынырнуло седоусое и кривоногое создание в черной тужурке, поманив их за собой. Троица юркнула в низкую дверь, прошла узким коридором - корабль слегка покачивался с боку на бок и Беатрис бросало от одной стенки к другой. Еще одна дверь, маленькая комата - то есть каюта, две узкие койки подле стен, большой сундук, окно. - Сидите здесь, - распорядился провожатый. - И тихо. Никуда не ходить, носа не высовывать. Капитан вас проведает, как отплывем. - Хорошо, - дверь закрылась. Эглантин и Беатрис переглянулись. - Н-ну, по крайней мере. мы здесь, - осторожно произнес Франсуа. - Дальнейшее от нас пока не зависит. Будем ждать, что нам еще остается.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис судорожно комкала в пальцах носовой платок. Судно еще стояло на якоре, а ее уже начинала мучить морская болезнь. Она и не подозревала за собой подобной слабости, потому что раньше никогда не предпринимала путешествий по воде, но начало было уже многообещающим.
Эглантин: Арман-Франсуа, не дожидаясь родительских указаний, вскарабкался на сундук и прилип к круглому окошку-иллюминатору, разглядывая стоявшие на рейде корабли и город вдалеке. Беатрис так и стояла на пороге, оглядываясь и отчего-то время от времени поднося к губам платочек. Ничем скверным в каютке вроде не пахло, правда, было несколько непривычно из-за того, что пол покачивался туда-сюда, но вполне терпимо. - Беатрис, садись, - Эглантин подхватил женщину под локоть, подвел к одной из коек, усадил. Беатрис смотрела кротким и мученическим взглядом, ее обычно цветущий вид как-то мгновенно поблек. Испугалась, что ли? - Не бойся, я с тобой, все будет хорошо. Он присел рядом, взяв женщину за руку. Пальцы у нее были холодные, вялые и слегка влажные.
Беатрис Ларошдрагон: -Нет, мне не страшно, - выдавила из себя Беатрис, - мне немножко нехорошо, но я справлюсь. Знаешь, эта качка... - она помахала платком вверх - вниз и тут же зажмурилась, пожалев о своем слишком резком движении. Ей было ужасно стыдно и неприятно оттого, что Франсуа увидит ее в совершенно неприглядном состоянии, если в открытом море она окончательно позеленеет и не сможет сдерживать этот мерзкий комок, подкатывающий к самому горлу. И смех, и грех... О чем она только беспокоится!
Эглантин: До Эглантина наконец-то дошло, что причина внезапно подурневшего личика Беатрис кроется вовсе не в страхе перед будущим, но в гораздо более прозаическом поводе. - Беатрис, э-э... Тебя тошнит, что ли? О гоосподи... Голову вниз опсути и глаза закрой, вот так. Что ж ты сразу не сказала? Ответ Беатрис прозвучал крайне невнятно. Над их головами топали по палубным доскам тяжелые сапоги, что-то с шорохом и грохотом перетаскивали и волокли, несколько раз по коридору торопливо пробегали люди. Они ждали, вздрагивая от всякого неожиданного звука, головка Беатрис с узлом кос на затылке клонилась все ниже, на висках выступила испарина. Эглантин не представлял, чем ей помочь - средств от морской болезни, насколько он знал, не существовало, кроме привычки.
Беатрис Ларошдрагон: -Мы долго будем плыть, гражданин Фабр? - Арману - Франсуа, наконец, надоело таращиться в окошко, и он решил завязать светскую беседу. - И наружу нельзя будет выйти?
Эглантин: - Не знаю, малыш, - пожал плечами Фабр. - Думаю, когда вы отплывем от города, нам можно будет подняться наверх. А пока нам лучше побыть здесь. К тому же твоей матушке нехорошо. Беатрис, может, воды? Наверху пронзительно завистели. Корабль ощутимо вздрогнул, от киля до палубы и высоких мачт. Беатрис невольно подняла голову, Фабр насторожился, с трудом заставив себя оставаться на месте - неужели они снимаются с якоря, неужели и в самом деле покидают Гавр?
Беатрис Ларошдрагон: -Даже когда мы отплывем, мы останемся Сазераками, - напомнила она обоим, медленно вдохнув. - То есть, никаких Беатрис и Фабров, не забывайте. Сверху донесся душераздирающий скрип - корабль поднимал якорь. -Господи Всемогущий, спаси и помилуй...
Эглантин: Эглантин хотел что-то сказать - и понял, что не может. Два безумных года Революции, вся эта бесконечная крооверть, казни, интриги, кровь - нежуели оно все остается позади? Что бы не было впереди - хуже им уже не будет, потому что хуже - просто невозможно. Деревянная громадина качнулась на полнах. Темная полоса берега за иллюминатором едва заметно поплыла вправо, уменьшаясь, отдаляясь. В окно рвануло свежим холодным ветром и чаячьими воплями. "А я даже не знаю, куда мы плывем", - запоздало подумалось Эглантину. - "В никуда. На Счастливые острова и к Последней Тулэ".
Беатрис Ларошдрагон: -А куда мы плывем? - эхом мыслей Фабра спросил Арман - Франсуа. - Мама, а куда мы?... Беатрис, борясь с тошнотой, встала с койки и подошла к иллюминатору, чтобы проводить взглядом исчезающий в молочной дымке берег. Прощай, Франция. В Тулузе сейчас уже цветут фиалки, а в Англии, наверное, еще лежит снег...
Эглантин: - Не знаю, - честно ответил Эглантин, поймав изумленный взгляд спутницы. Ну да, хорош организатор побега, нечего сказать - даже не удосужился выяснить, куда направляется корабль. - Знаешь, малыш, нынче нам все равно... Судно поскрипывало, о борт плескались волны. Кажется, корабль развернулся - берег вдруг как-то отдалился и исчез, теперь они видели только серую полосу вечереющего моря и раскачивающуюся оранжевую искорку плавучего маяка. Они миновали военный корабль под флагом Республики, скучавший на рейде, потом еще один - кургузый, с низкой осадкой, под голландским флагом. Становилось прохладно, а они все стояли у открытого иллюминатора - Беатрис так чувствовала себя получше, ее сын глазел на окружающий мир, медленно погружавшийся в темноту, ее спутник размышлял о своем. В дверях скрипнул ключ, заставив их всех вздрогнуть и обернуться. Но вошел не ожидаемый ими капитан, а подросток лет пятнацдати, притащивший небольшой поднос с закрытыми тарелками и сообщение о том, что они покидают Гавр, а утром пройдут мимо Шербура. Капмтан сейчас шибко занят, если и придет, то только к утру. - А куда мы вообще направляемся? - Эглантин наконец-то получил возможность задать стооь интересующий их вопрос. - Квебек, - произнес непривычно звучащие название юнга. - А где это? - растерянно спросила Беатрис. - А в ни в какой английский порт вы что, не зайдете? - земля качнулась под ногами в прямом и переносном смысле. Мальчик отрицательно помотал головой, оставил поднос и ушел. В замке снова скрипнул ключ.
Беатрис Ларошдрагон: -Квебек - это в Новом Свете! - блестнул знаниями Арман. - Мне папенька говорил, я точно знаю! От волнения Беатрис даже перестало мутить. -Франсуа, я тебя умоляю, не переживай... Квебек так Квебек, лишь бы голова на плечах.
Эглантин: - Я. Не. Переживаю, - очень отчетливо выговаривая каждое слово, откликнулся Эглантин. - Я... Он отчаялся подобрать нужное слово и рухнул на койку. Цепочки, которыми она крепилась к стене, звякнули. - Беатрис, нам конец. Лучше сразу за борт. Только представь - мы прибывааем в Новый Свет без гроша в кармане, без возможности эти самые гроши заполучить, в том, что у нас есть с собой - а у нас ровным счетом ничего нет - и что? Долго мы удержим эту самую голову на плечах, как полагаешь?
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис опустилась на пол у его ног, сжала его руки в своих: -Не думай о плохом, ну пожалуйста... Ведь там не одни медведи да индейцы? Найдем какой - нибудь способ устроиться. И ты, и я, мы уже были бедными, так что нам будет не в диковинку...
полная версия страницы