Форум » Кофейня » Дом Беатрис » Ответить
Дом Беатрис
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис встряхнула головой, локоны забавно подпрыгнули, растягиваясь и снова скручиваясь пушистыми спиральками - лишнее подтверждение тому, что щипцов и папильоток здесь не употребляли, мягкая волна темно каштановых прядей свободно растеклась по плечам. Маленькими гребнями она аккуратно подхватила волосы над ушами, оставив основную массу кудрей ниспадающими за спину. -Что скажешь, Эглантин? Она медленно повернулась перед ним. Беатрис не нуждалась в зеркале, чтобы убеждаться в своей красоте - достаточно было отражаться в глазах Фабра.
Эглантин: - Ты не дура, Беатрис, не возводи на себя поклеп. Ты просто в первую очередь женщина. Можно сказать, образцовая и идеальная женщина, - он позволил ей какие-то мгновения удерживать свою кисть у лица, а затем мягко убрал руку. - Конечно, в первую очередь ты думаешь о своем ребенке. Было бы странно, если бы это было не так. Такова твоя природа, против нее не попрешь. Скажи, у тебя хотя бы один ребенок? Он большой, маленький?
Беатрис Ларошдрагон: -Один, большой, зовут его Франсуа д'Эглантин, - засмеялась Беатрис, - и я обожаю с ним нянчиться, потому что он такой ласковый и добрый мальчик... Она сочла за лучшее не продолжать рискованную тему, обратив все в очередную шутку.
Эглантин: - Но склонен к дурным шуткам и испытывает тягу к скверным компаниям, - Эглантин вроде бы поддержал предоженный Беатрис шутливый тон и поднялся из-за стола. - К каковой сейчас и направится. Он видел, как изумленно и обиженно распахнулись глаза девицы Ларошдрагон, но ничего не мог с собой поделать. Ему не хотелось сейчас быть с ней. Хотелось уйти куда-нибудь, найти еще не закрытый трактир или просто шататься по улицам. В конце концов, у него всегда оставался выход - пойти к кому-нибудь из приятелей, на пару часов или на всю ночь, как заблагорассудится. Эта женщина хороша и мила, но скованные ею цепи пока не настолько крепки., чтобы удержать его в четырех стенах. - Я вернусь, - пообещал он этим погрустневшим глазам. - Сегодня... или к утру.
Беатрис Ларошдрагон: -В любое время, Эглантин. Я буду ждать, - улыбка получилась заискивающая и совсем не веселая. Кажется, Беатрис собственными руками загубила все то хорошее, что началось было в их отношениях - легкость, доверие, заботу, нежность... Остался контракт. И она будет выполнять его неукоснительно, может быть, тогда Эглантин сменит гнев на милость.
Эглантин: Эглантин честно собирался вернуться через пару-тройку часов - просто чтобы слегка проучить Беатрис. Но подвернулась компания, завернули к кому-то в гости, закончилось вечернее представление в Народном Театре и явились молоденькие актрисы, потом, как водится, начали пить и обмениваться последними сплетнями, под шумок он прижал в темному углу какую-то рыжую и тощую девицу, не озаботившись выяснением ее имени, но торопливо изучая, что там у нее спрятано под юбками... Девица хихикала, от нее пахло скверной и дешевой кельнской водой, и все это не радовало, а было противно, и где-то его ждала Беатрис...
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис устроилась в неприбранной гостиной, среди зачехленной мебели, усевшись в кресло с ногами и закутавшись пледом так, что торчал наружу только кончик носа. Она не сомневалась, что Эглантин явится ближе к обеду, но угрызения совести не позволяли ей отправиться в постель досыпать. Ее долгом было встречать и провожать его с улыбкой, вкусно кормить, тешить в постели и всячески развлекать в меру своих возможностей. Морочить ему голову своими проблемами - это в уговор не входило.
Эглантин: ...Утро в чужой постели, с незнакомой девкой, голова болит, во рту привкус чего-то мерзкого, и мерзка сама жизнь, а ведь надо вставать, куда-то идти, что-то говорить. Он стряхнул эту девицу с себя, как надоедливое насекомое, стоя на улице, долго соображал, в какую часть города его занесло. Кажется, он нахамил кому-то в Конвенте, вспыхнул спор, продолжившийся за столиками кофейни, у него интересовались, что за новую подружку он себе завел, он отшучивался, пил, мешая кофе с каким-то скверным самогоном, день бессмысленно проходил мимо, а Беатрис не было, не было, не было рядом... Он не мог ответить - отчего не идет туда, к ней. Домой.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис проспала до утра сидя и проснулась с отчетливым ощущением щемящей пустоты. Совершенно механически она приготовила завтрак - вдруг Эглантин с минуты на минуту придет, как всегда голодный, что - то прожевала сама, закончила вместе с Амайей расставлять мебель и убирать в комнатах, вернула в лавку ужаснувший Эглантина стол, нарядилась, причесалась так, как нравилось Эглантину, велела накрывать обед, бесславно простоявший на белоснежной скатерти...
Эглантин: ...Вечер, сумерки, пронизывающий ветер, начинающийся дождь и человек на Новом мосту. Сгорбившийся человек, руки в карманах, ветер треплет волосы на непокрытой голове. Человек стоит и смотрит на серую воду. Проходящий мимо патруль останавливается рядом с подозрительным гражданином, и тот нехотя предъявляет заверенное всеми положенными печатями и подписями удостоверение депутата Конвента Фабра. Патруль уходит, человек остается, город по обеими берегам реки шумит, хмурая и неспокойная река бежит к морю. "Мы же вроде не ссорились. Она вроде нравится тебе, а ты - ей. У нее есть ребенок, она заботится о нем. У нее есть ты, и она пытается заботиться о тебе. Ты ей платишь, так что с того? В этой ситуации нет ничего из ряда вон выходящего. Просто у тебя никогда не было и не будет детей, и ты не знаешь, как к ним относиться". Человек на мосту, сумерки, месяц март, который теперь называется жерминалем...
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис прижалась носом к стеклу - за окном срывался дождь, и она встревоженно подумала, что Эглантин непременно промокнет, если не поторопится домой... Ужин остыл и перекочевал на полки буфета так же, как и обед, часы неумолимо цокали на каминной полке, и Беатрис отчаянно мерзла в слишком тонком, но самом красивом своем бежевом платье в россыпи розовых бутончиков.
Эглантин: "В конце концов, это просто глупо - снять квартиру и не жить в ней! Не дури, Фабр, не дури, прошу тебя, иди домой..." Но ноги сами собой несут через пустынный мост, поворот направо, поворот налево, вечно оборванный колокольчик, усиливающийся дождь, отражения квадратных окон в лужах, шаги за дверью, раздраженное "Кого там несет?" - Это я... - тишина, щелканье отпираемых замков. - Пустишь переночевать? - А как же Беатрис? - исполненный ехидства смешок. - Да так... Повздорили чего-то ни с того, ни с сего... Он не придет и этой ночью. Забывая, забываясь, проведя ее с другим, с другом или любовником, с пустеющей бутылкой, пытаясь заглушить незнакомую острую боль в сердце, но так и не находя сил вернуться...
Беатрис Ларошдрагон: Еще одна бессонная ночь, лавирование между явью и смутными тревожными грезами; еще одно утро в кукольном домике - кукла в нарядном платье среди игрушечной посуды и мебели, если бы не заплаканные глаза, ею можно было бы украсить любую витрину... Идти на поиски? Куда? К Дантону? К Колло? Сделать Фабра посмешищем - сбежавший от собственной шлюхи Эглантин будет прекрасной целью для насмешек, такого унижения не прощают.
Эглантин: Поднимаясь по лестнице, Эглантин столкнулся с жильцами, обитавшими дверь в дверь с гражданкой Ларошдрагон. Приличного вида пара в явном испуге шарахнулась от медленно преодолевающей ступеньки фигуры и зашепталась, перемывая косточки и обсуждая увиденное. Можно не сомневаться, к вечеру слух разнесется по доброй половине Парижа - пьяный в зюзю Фабр тащится к своей очередной пассии, заради содержания которой он влез в очередные долги. Макс изволит высказать свое неудовольствие, прочие тоже похихикают за спиной... Да не наплевать ли? И вообще на самом деле он не так уж пьян, просто здорово устал и скверно себя чувствует. Добравшись до двери, он несколько раз ударил кулаком по створкам, проигнорировав шнурок колокольчика. И задумался над тем, который сейчас может быть день и час. А если Беатрис сочла его опять загремевшим за решетку и уже привела в гнездышко кого-то нового? "Тогда убью обоих. И будь что будет".
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис обессиленно привалилась плечом к дверному косяку, полными слез глазами рассматривая явленное ей чудо. Пьяный, мятый, с лихорадочно блестящими глазами, но вполне живой. -Заходи, - мягко сказала она, - ужинать будешь? Охо - хо, подожди, подожди, такими сапожищами на ковер, давай, я разую... Подтолкнув его к банкетке, Беатрис опустилась перед ним на колени и обеими руками потянула с Фабра заляпанный грязью сапог.
Эглантин: - Перестань, не надо, ну зачем... - вяло запротестовал он, пытаясь отодвинуть стоявшую на коленях Беатрис. - Ну правда, я не заслуживаю такого отношения, ну Беатрис... Но девица Ларошдрагон все же настояла на своем, стянув с него сапоги и грязную одежду, мягко, но настойчиво отправив свое непутевое сокровище сначала отмываться и переодеваться, а затем ужинать, не спрашивая, где и с кем он был, и где его носило почти два дня подряд.
Беатрис Ларошдрагон: После ужина она так же ненавязчиво уложила его в постель, присела на край кровати, расплескав вокруг юбки, подоткнула одеяло, как маленькому, и тихо попросила: -Не наказывай меня так больше. Лучше ударь. Договорились?
Эглантин: - Я и не думал тебя наказывать, - пробормотал он, отворачиваясь. Смотреть в глаза Беатрис было совестно. - Скорее, я уж проучил сам себя... Беатрис, нынче такие времена, что и ты, и я можем утром выйти из дома и больше не вернуться обратно, ты ведь знаешь об этом не хуже меня. Я... Я просто шатался по городу с приятелями. И еще пил с кем-то, и спал невесть с кем, даже не спросил, как ее звали... Извини, это было самое назамысловатое и обычное свинство. Эглантин поймал ее руку, прижал к губам. Отчетливо произнес: - Если ты хочешь привезти в Париж своего ребенка - привози. Только имей в виду - из меня получится скверный отец. Все, Беатрис, я хочу спать. Один, ладно? - кривая, отсутствующая улыбка.
Беатрис Ларошдрагон: -Поговорим утром, - устало улыбнулась она в ответ, целуя его в щеку. - Спокойной ночи, Эглантин. У нее такой камень свалился с плеч, что Беатрис не придала особого значения согласию Эглантина на приезд Армана - Франсуа - вряд ли это было большим, чем частью извинения. "Если ты хочешь", сказал он, наверняка рассчитывая, что она не воспользуется его разрешением, и Беатрис не намерена больше повторять свою ошибку. Эглантин взревновал и обиделся при одной только мысли, что она будет уделять внимание не только ему одному, так что не стоило злоупотреблять его добротой. Амайя постелила ей в гостевой, так и не ставшей детской, и Беатрис вскоре крепко заснула, совершенно измаявшись за прошедшие двое суток.
Эглантин: "Спокойной ночи", - сказала она, и ушла, плотно прикрыв за собой дверь. Вежливое "спокойной ночи", пустая комната, пустая холодная постель. Городская площадь за зашторенными окнами. Два дня и две ночи, проведенные невесть где, невесть с кем. Непонятная ссора на пустом месте, горечь обиды - то ли выдуманной, то ли настоящей. То ли просто взбрыкнувшее самолюбие решило дать знать о себе. Он устал, но спать не хотелось катастрофически. Из-за двери доносились еле различимые, приглушенные шаги Беатрис и ее служанки. Где-то в отдалении хлопнула дверь - Беатрис ушла спать в пустую комнату. Может, это не так уж и смертельно, приютить чужого ребенка? Не совсем чужого, ребенка Беатрис. У многих его знакомых есть дети, большие и маленькие, и ничего, это не мешает им жить. Это просто... непривычно. Его до глубины души задела сама мысль о том, что Беатрис больше думает о своем прижитом невесть где бастарде, чем о том, кто согласился ее содержать. Сон не шел. Оставалось только выбраться из постели и осторожно, почти на цыпочках, пробраться в комнату, выделенную под кабинет. Монументальное чудовище полированного дуба в позолоченных завитках исчезло, его сменила вполне премлимого вида конторка. Такие Эглантину нравились больше привычных столов, а вот пустые книжные полки пугали и вызывали нехорошее напряжение - как выбитые стекла в заброшенных домах. В ящиках конторки нашлось все необходимое - чернильница, запас перьев, песок, листы бумаги. Строчки выходили кривыми в прямом и переносносм смысле, но где-то через час ему удалось сосредоточиться. Через два часа он поймал себя на желании крикнуть "Беатрис, кофе!" - чтобы не отрываться от работы, не утратить ухваченную и пришпиленную кончиком пера мысль. Часа через три затекли ноги и начали болеть пальцы на правой руке, но можно было заслуженно гордиться собой. Давно обещанные статьи были наконец написаны и завтра могли быть отданы в редакцию. Возможно это вызовет скандал, оно и к лучшему. Давно задуманный отрывок будущей пьесы - вот он, и кое-кто может удавиться своим засаленным шарфиком от зависти. Еще один листок, последний, лежащий сверху. Десяток строк наискосок. Просто так, от души, для нее. Чтобы отнести ей, положить рядом, пусть найдет утром и удивится. Беатрис спала, свернувшись на коротком для нее диванчике, похожая на девочку-подростка. Эглантин присел рядом с ней на корточки, долго смотрел на утомленное и грустное личико. Свернутый в трубочку листок был запихнут в кружева подушки - с тем, чтобы Беатрис завтра первым делом обнаружила подарок. Будить ее было бв жестоко. Но и уходить и досыпать в одиночестве не хотелось. Поэтому он просто уселся рядом на ковре, пристроив голову на диване, рядом со спящей женщиной.
Беатрис Ларошдрагон: Кажется, Беатрис проспала слишком долго и слишком крепко - в такое утро, прробуждаясь, ощущаешь себя не отдохнувшим, а измотанным, с чугунной головой и ноющими висками. Она неохотно разлепила веки, повернула голову навстречу льющемуся в окно солнечному свету и наткнулась взглядом на разлохмаченную каштановую макушку Эглантина, прикорнувшего рядом в неловкой позе. Он что, просидел возле нее остаток ночи?! Беатрис почувствовала, как сладко защемило сердце. Какой же он хороший, славный человек! Она осторожно тронула его за плечо: -Эглантин...
Эглантин: - Не трогайте меня, я труп, я умер, я сплю... - неразборчиво донеслось в ответ. - Пусть все катятся куда угодно, все отменяется, ну и катитесь к черту...
Беатрис Ларошдрагон: Она тихонько засмеялась на это сонное ворчание и снова легонько потрясла его за плечо: -Иди досыпать в постель...
Эглантин: - Я и так сплю, мне и здесь неплохо... - Эглантин с подвыванием зевнул, наконец-то продрав глаза и смутно припоминая минувшие подвиги. На него смотрела закутавшаяся в одеяло и улыбающаяся Беатрис. - Надо полагать, я вчера все-таки добрел... сюда? И не совершил по пути ничего предосудительного? От неудобной позы все заткело, и двигаться получалось с трудом. Разве что поочередно вытянуть ноги и усесться поудобнее, явно не собираясь двигаться с места.
Беатрис Ларошдрагон: -Насчет по пути - не знаю, но здесь ты был тих, как ангел, и я тебе заметила, только когда проснулась, - Беатрис протянула руку, приглаживая ему волосы. -Бедный... Спорим, у тебя ломит каждую косточку? Длинноногому Эглантину и впрямь пришлось сложиться едва не вдвое, чтобы примостить голову на диване, а прочее - на ковре.
Эглантин: - У-у-у, как мне плохо... - женское сострадание было тем животворным источником, который всегда давал ему новые силы. - У-у, никто меня не любит, зачем я вчера напился, Беатрис, ну почему я дожил до седых волос, и до сих пор веду себя, как не знаю кто? Утверждение насчет седых волос было клеветой и откровенной попыткой давить на жалость. В шевелюре под рукой Беатрис только очень внимательный глаз мог был различить седые нити.
Беатрис Ларошдрагон: -Как - никто? Я же тебя люблю, - просто сказала Беатрис, продолжая гладить его по голове. - А пить нужно осторожнее, это правда, Эглантин.
Эглантин: - Ладно, - на удивление кротко согласился Эглантин. - Допустим, ты меня любишь. И еще Колло - после второй бутылки его всегда пробирает на возвышенные признания. Мое счастье, что к утру он все забывает. И еще экселенц Жорж непременно меня полюбит, чем-нибудь тяжелым и увесистым, как только увидит всю мою ночную писанину и перечтет ее. Жизнь прожита не зря, не пить я не умею, меру свою пока знаю... И не надо говорить, что та мера была хороша для двадцатилетнего, а нынче пора браться за ум. Я возмусь, Беатрис, обещаю. Завтра с утра, - на сей раз его улыбка получилась искренней. Он поднялся на ноги - с показной лекостью, будто ему и в самом деле было по-прежнему двадцать - и вышел, забыв прикрыть за собой дверь. Беатрис услышала, как он поддразнивает Амайю, потом гулко бухнул медный тазик, уроненный в ванной комнате - жизнь возвращалась в прежнюю колею. И из кружев на подушке Беатрис торчал невесть откуда взявшийся свернутый листок.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис вытащила записку, усмехнувшись про себя - чем - то это живо напомнило "девичьи секреты" в монастырском дортуаре. Неужели Эглантин не рассчитывал, что его выслушают и решил принести извинения сразу в письменном виде? Она развернула листок и пробежала глазами первую строчку. Вторую она читала медленнее, а дочитав последнюю, перечитала все с самого начала. Стихи. Ей. Звучало так нелепо, что трудно было в это поверить, но вот они - незатейливые строки, без аллюзий и пышных сравнений. Написанные в момент чистой нежности, дышашие искренностью и неподдельным чувством. Что - то совершенно удивительное, только ее - и его. Беатрис никогда не получала такого чудесного подарка! Она теперь поняла, почему Эглантин оставил записку - неловко было бы объявлять, что стихотворение написано специально для нее, сложно объяснять, зачем и почему...
Эглантин: "Ей понравится. Нет, не понравится. И вообще, это было зря. Ты бы еще поискал, не найдется ли где розового альбомного листка с голубицами и розами на полях. Не надо было этого делать. Глупо, глупо, глупо! Ты ее содержишь, сколько бы она не повторяла, что любит тебя..." Он сбежал раньше, чем Беатрис обнаружила записку, и теперь стоял в ванной комнате, над тазиком горячей воды, глядя на себя в мутное зеркальце на стене. Зеркало послушно отражало физиономию со всеми следами бурно прожитой жизни, вчерашнего вечера и ночи, проведенной в скрюченном состоянии на ковре у диванчика. Что-то подсказывало, что пора заканчивать с подобным образом жизни. Может, это был голос здравого смысла - изъясняющийся почему-то вежливым и нежным сопрано Беатрис.
Беатрис Ларошдрагон: Эглантин смотрел в зеркало, а она смотрела в глаза его отражению, приподнявшись на цыпочки, чтобы он заметил ее силуэт за своим плечом, не решаясь побеспокоить его, так глубоко погрузившегося в раздумья. -Спасибо, Франсуа, - проговорила она, наконец, краснея, как школьница, и досадуя на то, что не может выразить свой восторг в более изысканных выражениях.
Эглантин: - Пожалуйста, - ответ прозвучал несколько резко и грубовато. Беатрис все-таки удалось его смутить, во-первых, тем, как незаметно она подошла, во-вторых, своей благодарностью - робкой и честной. И тем полузабытым состоянием, в которое ей удалось его ввергнуть - точно он впервые в жизни написал стишок для приглянувшейся девушки. Сколько их было, таких строчек, разбросанных просто так, заради того, чтобы произвести впечатление или посрамить соперника... И - совершенно неожиданно вырвавшеся, прозвучавшее по-детски: - Беатрис, я больше не буду так делать. Не буду уходить неизвестно куда, заставляя тебя волноваться. Я... На меня что-то нашло. Иди сюда, - она послушно переступила через обитый медной полоской порог ванной комнаты, ткнувшись лицом ему в плечо. От нее пахло сном и какими-то цветами - или ему просто так показалось.
Беатрис Ларошдрагон: -Это из - за меня, - проговорила она, не поворачивая головы, - я сама виновата. Потянулась, стиснула в пальцах сорочку на груди Эглантина: -Я хочу, чтобы ты знал - я дождусь тебя, как бы далеко и надолго ты не уходил...
Эглантин: - Но когда-нибудь может случиться так, что я уйду навсегда... Мне бы не хотелось, чтобы ты провела остаток жизни, ожидая того, кто не вернется.. - он прижимал ее к себе, зарывшись лицом в еще не расчесанные и не уложенные с утра пряди. Удивляясь собственной природе, решившей на склоне лет пожить подной жизнь и вспыхнуть, как последний уголь в костре. Собственным желаниям и разгорающейся с каждым днем привязанности к этой женщине. - Беатрис, ну о чем мы говорим с утра, а? Эглантин чуть отодвинул женщину от себя, приподнял ее голову за подбородок, заглянул в глаза: - Все хорошо, Беатрис? И я помню о том, что сказал вчера, это был вовсе не похмельный бред. Привози своего ребенка, я не шучу. Только скажи сперва, что он такое, мальчик хотя бы или девочка?
Беатрис Ларошдрагон: -Мальчик, - смущенно сморгнула она. - Ему почти восемь лет. Зовут его Арман - Франсуа. Не беспокойся, пожалуйста, он не будет мешать, он приучен вести себя тихо и скромно. Ты не будешь натыкаться на него в гостиной, спальне или в кабинете, я обещаю. Беатрис немного помолчала, пытливо вглядываясь в лицо Эглантина. -Я бы не просила тебя об этом, мне так совестно... Просто я не очень уверена в той женщине, которая за ним смотрит. Я посылаю в Либурн достаточно, чтобы они не бедствовали, но не знаю, что из этого действительно идет на содержание мальчика, не морят ли его голодом, тепло ли он одет, не бьют ли его...
Эглантин: - Нет-нет-нет и еще раз нет, - Эглантин ожесточенно замотал головой, встряхнул женщину за плечи и закрыл ей рот самым надежным из всех способов. И только спустя какое-то время сумел заговорить дальше: - Нет, избавь меня от душещипательных подробностей, ладно? Привози своего Армана, посмотрим, может, удастся его куда-то пристроить, но больше я ничего слышать о нем не желаю. Я хочу тебя и завтрак, именно в таком порядке. И никаких детишек, будь они хоть как вышколены! И скажи своей Амайе, чтобы перестала сверлить меня столь укоризненным взглядом, а то мне совестно и я начинаю себя чувствовать растлителем молоденьких невинных девиц!
Беатрис Ларошдрагон: "Куда - то пристроить" звучало не слишком обнадеживающе, но, по меньшей мере, Арман - Франсуа будет не за две недели пути от нее, а рядом, пусть и не в этом доме. Эглантин в чем - то прав, ребенку здесь не место, ее собственное положение в Париже недвусмысленно - падшая женщина. Пусть и падшая в такие ласковые объятия... -Она не может тебе простить, что столько хорошей еды пропало даром... Что тебе разогреть к завтраку - меню позавчерашнего ужина или вчерашнего обеда?
Эглантин: - Позавчерашнее отдадим бедным, вчерашнее съедим сегодня! - к Эглентину постепенно возвращался привычный легкий взгляд на мир - или то, что казалось со стороны легкомыслием, чуть капризным и взбалмошным. - Я же сказал - сначала тебя. Ты мой завтрак, Беатрис, и не вздумай удирать с моей тарелки! Беатрис уже научилась не ойкать испуганной девчонкой, когда ее подхватывали и волокли в нужном направлении. Она только надеялась, что в один прекрасный день Эглантину не придет в голову воспользоваться ею прямо в гостиной, и у него хватит сил потерпеть до дверей спальни.
Беатрис Ларошдрагон: Однако знакомство Эглантина и Армана - Франсуа состоялось намного раньше, чем могла предполагать Беатрис. Они с Фабром чуть не до полудня провалялись в постели, проводя время в милейших дурачествах и амурных забавах, благополучно позабыв обо всем, что творилось во внешнем мире. Беатрис не обратила никакого внимания на донесшийся будто издалека звон дверного колокольчика, слишком занятая тем, что губами подбирала с ладони Эглантина ароматный майский мед. Амайя простучала каблуками мимо двери - открывать, а через минуту заполошно запричитала и заохала, будто на пороге оказался призрак Луи Капета собственной персоной.
Эглантин: - Одно из двух - или нас пришли арестовывать, или мои друзья пронюхали, где я живу, и явились требовать свой порции коньяка с пирогами в честь новоселья, - безмятежно предположил Эглантин. - И в том, и другом случае меня нет дома, приема не будет, записывайтесь в очередь, граждане. Амайя! - он чуть возвысил голос. - Амайя, что стряслось?
Беатрис Ларошдрагон: Амайя с поразительным хладнокровием сообщила, что срочно необходимо присутствие хозяйки. Беатрис одарила Эглантина извиняющимся взглядом: -Она обычно не паникует по пустякам... Мне надо пойти и взглянуть, что там, - сладко - липкими губами она с чувством приникла ко рту Фабра, заставила себя оторваться и соскочила с кровати, забегала по комнате, спешно приводя себя в Божеский вид.
полная версия страницы