Форум » Париж, лето 1793 » Ужин в узком кругу ТРЕД СОХРАНЕН » Ответить
Ужин в узком кругу ТРЕД СОХРАНЕН
Пьер Верньо: Это было сумасшествие, но сумасшествие веселое: появиться с друзьями в ложе Театра Республики, невозмутимо смотреть комедию, словно не замечая, что весь зал пялится на не сцену, а на тебя, потом пройти за кулисы, в забитую поклонниками уборную мадемуазель Кандель, и на глазах у этих хлыщей увезти актрису к себе на ужин, втихомолку потешаясь над вытянутыми рожами других претендентов на ту же честь. Одно было огорчительно: не все друзья согласились участвовать в этой авантюре. Хотя Верньо разослал приглашения в театр и на ужин всем, откликнулись только Барбару (которого упрашивать вообще не пришлось) и Бюзо, а остальные ответили взволнованными посланиями, уговаривая не сходить с ума и не напрашиваться на новые неприятности. Актрисы и фигурантки Театра Республики, которые в прежние времена с огромным удовольствием украшали собой ужины у Верньо (составляя изысканный цветник, в центре которого всегда была Амели), тоже отнеслись к приглашению настороженно. Только Николетт Жоли приняла приглашение. Ну что ж, будет ужин в интимном кругу. Так, пожалуй, даже лучше. Верньо не любил шумные многолюдные сборища. Не смутило его и отсутствие прислуги в квартире на улице Клиши: все разбежались за две недели, прошедшие со дня ареста хозяина. Последним попросил расчет камердинер, и произошло это буквально вчера. Впрочем, надо отдать ему должное, бедняга сбежал не от страха, а от непосильной работы, свалившейся на него после дезертирства остальных. Чтобы организовать этот ужин, пришлось обратиться в ресторан "Гранд-Отель" с просьбой прислать не только кушанья, но и нескольких лакеев, которые серверовали бы стол и прислуживали гостям. Из театра прибыли в двух наемных экипажах: арестанты с конвоем и две актрисы. Конвой оставили в прихожей, впрочем, Верньо великодушно позволил им позаимствовать стулья из гостиной, а гостей пригласил в столовую. После театрального приключения он был в приподнятом настроении, смеялся и подшучивал над Амели: - Дорогая, надеюсь, вы простите нас за то, что мы похитили у вас вашу верную публику. Все лорнеты были устремлены на нас. Говорили только о нас. Я, право же, чувствовал себя юной актрисой, которой дали первый бенефис. Так и хотелось встать и начать делать реверансы.
Шарль Барбару: Барбару с улыбкой слушал друга, радуясь, что тот хоть ненадолго оставил тоску и наслаждался жизнью, несмотря на осторожность их соратников, осторожность, больше походившую на трусость. Не высовываться... этого марселец не понимал. Вернее сказать, он понимал другое: если они будут сидеть смирно, их передушат по одному. Барбару слишком хорошо знал методы, применяемые по отношению к врагам республики, и не питал ни малейших иллюзий относительно того, кого сейчас отнесли к эту категорию. Но не хотелось думать об этом в такой прекрасный день, когда можно было избавиться ненадолго от конвоя, стоящего за спиной, и насладиться легкой беседой с красавицами и друзьями.
Амели Кандель: Амели бросала лукавые взгляды на Верньо, благодарные - на Барбару и Бюзо, кокетничала со всеми троими, давая при этом понять, что особое положение лишь у милого ее сердцу Пьера, а остальным позволено ровно столько, чтобы не вызвать по-настоящему ревность ее возлюбленного. Николетт по приезде досталась пара снисходительных наставлений - то ли девушка смущалась столь блистательного, пусть и опального, общества, то ли Амели просто не учитывала, что характер ее юной протеже несколько отличался от характера самой примадонны. - Дорогой, вы по праву заслужили цветы за ваш бенефис, - Амели бросила Верньо розу из вазы.
Шарль Барбару: - Амели, не только Пьер блистал в театре! - в шутку нахмурился Барбару. - Конечно, гражданин Верньо известен куда больше, чем какой-то нахальный мальчишка, но я требую свою долю цветов! Я буду счастлив принять хоть один из рук прекрасной Николетт.
Николетт Жоли: Николетт, до этого внимательно изучавшая лица новых знакомых, оживилась. Девушка искала повод для включения в беседу, и поэтому была рада выпавшей ей возможности присоединиться к оживлённой компании. Проще всего сейчас было последовать примеру Амели и достать из вазы ещё один цветок, но юной актрисе не слишком хотелось раздаривать цветы, преподнесённые её старшей подруге. Поэтому Николетт пошла другим путём. -Сударь... то есть гражданин, я надеюсь, что Вам придётся по вкусу мой скромный подарок, -улыбнулась мадемуазель Жоли, вынимая из причёски украшавшую её розу и протягивая цветок молодому человеку. Одновременно девушка пыталась вспомнить, как его зовут: то ли Шарль, то ли Франсуа. Если с гражданином Верньо Николетт была знакома достаточно хорошо, то двух других мужчин видела впервые, и поэтому ещё не запомнила, кто есть кто.
Франсуа Легран: После сегодняшнего дня молодой лейтенант был переполнен впечатлениями. Театр поразил его. Он пялился на сцену, на актрис, восторгался открыто и не стесняясь людей. О чём была пьеса он так и не понял, да это его и не интересовало. Он ещё долго думал о том, как они с Эмилией пойдут сюда вдвоём, а он будет с видом бывалого театрала, объяснять девушке и рассказывать о смысле происходящего и прочем, хотя, сам так ничего толком и не понял. Вечером к гражданину Верньо явились гости, из которых Франсуа знал только гражданина Барбару и гражданку Кандель (так звали возлюбленную гражданина Верньо). Остальные же ему известны не были. Впрочем,это неважно, хотя некоторые подозрения у Франсуа были внутри были, но лейтенант решил, что его подопечный имеет право отдохнуть и повеселиться. Тем более, у Леграна сегодня тоже образовалась неплохая компания - из конвоиров, сопровождавших граждан Барбару и Бюзо. Это были два офицера Национальной гвардии - Мишель Гош, круглолицый и несколько полноватый, и Жюль Фуке, с красивыми чёрными усами и пышными, мохнатыми бровями - и рядовые. Этьена послали за вином и закуской, дабы тоже неплохо провести этот вечер.
Шарль Барбару: - Мадемуазель... - Барбару принял цветок с самым серьезным видом, - я счастлив, что вы обратили на меня свой ясный взор. И пусть Пьер осчастливлен компанией Амели, я не менее удачлив сегодня! Кстати, нас так и не представили друг другу, - спохватился он и повернулся к Верьно. - Пьер, ты не будешь так любезен?..
Пьер Верньо: - Разве вы не знакомы? - спохватился Верньо, до той минуты сосредоточенно пристраивавший перед зеркалом в золоченой раме, висевшим в простенке, подаренную Амели розу в петлицу. - Мне казалось, такие театральные завсегдатаи, как вы, должны знать мадемуазель Жоли - любимую ученицу нашей несравненной Амели. Отойдя от зеркала, Верньо обратился к Николетт: - А это, дитя мое, герои нашей революции и, по счастливому стечения обстоятельств, мои дорогие друзья - Шарль Барбару, - он положил руку на плечо Шарля, - и Франсуа Бюзо. Ни за что не поверю, что вы никогда не слышали их имен. А теперь вы знаете их в лицо.
Франсуа Бюзо: Свободно развалившись в кресле, Бюзо со снисходительной и немного печальной улыбкой поглядывал на разворачивающийся перед его глазами веселый флирт. Все это казалось ему донельзя поверхностным. О нет, он не собирался осуждать друзей, пусть хоть на несколько часов позабудут об их тяжелом положении. Однако в глубине души Франсу Бюзо полагал эти страсти игрушечными и ненастоящими, в отличие от... По лицу бывшего депутата пробежала тень. Госпожа Ролан, ныне узница тюрьма Аббатства, мучила его последние несколько месяцев, то вот уже почти соглашаясь уступить, то снова облачаясь в панцирь добродетели почтенной матроны. Франсуа досадовал, но добродушно подчинялся воле дамы сердца. Но вот теперь, когда между ними оказался уже не старый муж, а стены тюрьмы, Франсуа почувствовал себя в глубоком замешательстве. Неожиданная (и, увы, куда более прочная) преграда заставила вдруг заставила разгореться тихо тлеющий огонек чувств. Недоступность прекрасной министрши сделала её желанной вдвойне. Он много думал об этой метаморфозе собственных чувств. Безуспешно старался уверить самого себя, что его влечет не сколько эта уже не столь юная и свежая женщина, а собственная гордыня и задетое самолюбие. Но все было тщетно, нелепая и болезненная страсть занимала все его мысли, заставляя глядеть на шалости сотоварищей по несчастью, как умудренный годами отец смотрит на игры своих детей.
Николетт Жоли: - Благодарю Вас, гражданин Верньо, - сказала Николетт, переводя взгляд с Барбару на Бюзо и обратно. - Я никогда не предполагала, что мне удастся свести знакомство с людьми столь высокого полёта. Но тем приятней для меня это знакомство. Улыбаясь новым знакомым, девушка старалась вспомнить, где она могла слышать их имена. В неспокойное революционное время к власти приходили то те, то другие политики, и на слуху одновременно находилось много фамилий, в которых мог бы запутаться человек более искушённый, нежели молоденькая актриса. Но сейчас Николетт больше интересовали будущие события сегодняшнего вечера. Поэтому мадемуазель Жоли решила не затягивать молчание. - А вы тоже родились в Париже? - поинтересовалась она у новых знакомых, - или вы прибыли издалека? Закончив говорить, девушка на секунду встретилась глазами с Амели, как бы приглашая приятельницу вступить в беседу. Николетт слишком уважала мадемуазель Кандель, чтобы допускать мысль, что та вполне может затмить свою младшую подругу.
Шарль Барбару: Барбару чуть грустно усмехнулся, уловив по лицу Бюзо его настроение. Он не глядя вставил цветок в петлицу, следуя примеру своего друга, и постарался обратить все внимание на юную красавицу. - О нет, я родился в Марселе. Прекрасный город, прекрасные люди. Вы бывали там?
Амели Кандель: Ах, ну что же это за вечер! Одни воспоминания влекут за собой другие, ни к чему это… - Николетт, - засмеялась Амели, - что за нескромные вопросы. Расскажите лучше о себе. - И тут же продолжила: - Николетт моя дублерша в двух спектаклях, и, право, роль Катрин ей удается едва ли не лучше, чем мне. Ну-ну, не скромничайте, дитя мое, - Кандель коснулась подбородка девушки, приподнимая ее личико. - Вы очаровали здесь всех, даже гражданина Бюзо, который только делает вид, что не замечает нас. Пьер, садитесь же, без вас мне одиноко. А гражданин Барбару пусть распорядится, чтобы наконец открыли ваше прославленное сент-эмильонское вино.
Николетт Жоли: - К моему большому сожалению я никогда не выезжала из Парижа, - ответила Николетт на вопрос нового знакомого. - Но я много слышала о Вашем городе. Он ведь расположен у самого моря, не так ли? Девушка пока что была больше настроена слушать, нежели говорить. Ей хотелось побольше узнать о тех, с кем её свела судьба, тем более, что оба жирондиста производили впечатление интересных людей и, несомненно, являлись хорошими рассказчиками. Николетт казалось, что у каждого из них за плечами есть богатое событиями прошлое, в то время как её собственная биография весьма и весьма незамысловата. Вступившая в разговор Амели фактически играла роль хозяйки вечера - она следила за тем, чтобы никто не оставался в стороне, и вовремя направляла беседу в нужное русло. Так было и в случае с мадемуазель Жоли. - Благодарю Вас, Амели, - сказала девушка, - но мне бы хотелось послушать, что расскажут граждане Бюзо и Барбару. Если они, конечно, не сочтут меня излишне любопытной, - прибавила Николетт, улыбаясь сидевшим рядом молодым людям. А потом я обязательно расскажу о себе и о тех забавных случаях, которые порой происходят со мной в нашем театре.
Пьер Верньо: Положительно, эти театральные девочки прелестны. - Уроки географии, пожалуй, отложим на потом, - весело распорядился Верньо. - Николетт, милая, местоположение Марселя я вам лично покажу на карте после ужина, а сейчас прошу всех приступать. Не знаю, как вы все, а я голоден. Он позвонил, и на стол явилась первая перемена блюд. Двое лакеев с трудом внесли огромное блюдо с громоздившейся на нем горой льда, из которой выглядывали устричные раковины. Подали также дымящиеся супницы с мидиями и рыбой, от которых поднимался острый аромат прованских трав и пряностей. Это была южная кухня, родная как для хозяина, так и для многих гостей, но Верньо, по опыту знавший, что парижане могут найти эти блюда слишком острыми, позаботился и о нежных желудках дам, распорядившись подать нежную вареную телятину и рябчиков.
Амели Кандель: Амели немного удивилась, немного испугалась, но и обрадовалась. Она полагала, что Верньо вынужденно или в силу упадка духа не устроит застолье в прежнем великолепии, однако он едва ли не превзошел самого себя. Значит, в самом деле есть надежда, что трудности временные. - Вы прекрасный хозяин и устраиваете нам настоящий пир, - ласково произнесла Кандель. Какая глупость с ее стороны, что она не пришла к нему раньше, невольно мучая сомнениями!
Шарль Барбару: Барбару с трудом скрыл изумление при виде внесенных блюд, но изумление было приятным, что и говорить. - Боже, Пьер, кажется, вы решили вознаградить себя за последние дни! - воскликнул он, оглядывая установленное на столе великолепие. - Вы подготовились к обещанной дуэли куда лучше, чем я мол предполагать, и я уже готов признать себя проигравшим! Вспомнив о просьбе Амели, Барбару заставил себя отвести взгляд от стола и поймать лакея, велев подавать вина.
Николетт Жоли: - Дуэль? - с интересом переспросила Николетт, глядя через плечо на Барбару, - как интересно. И кто же выбирал столь оригинальное оружие? Девушка не была свидетельницей утренней прогулки двух друзей и Амели, поэтому она не знала о готовящемся "поединке". Вечер становился всё более интересным, поскольку одно дело - простая трапеза, а другое дело - соревнование, пусть и шуточное, которое обещало сделать времяпровождение более интересным. На языке у Николетт вертелся вопрос о том, какое состязание последует вслед за едой, и какой приз ждёт победителя. Обо всём этом девушка решила поинтересоваться сразу после того, как получит ответ на первый вопрос. А пока можно было решить, кому из трёх друзей следует мысленно желать победы и оказывать небольшие знаки внимания.
Франсуа Бюзо: Когда начали подавать на стол, слегка оживился даже скучающий Бюзо. - Друг мой, вы волшебник, если сумели раздобыть эти лакомства, - улыбнулся он. - За последние две недели я превратился в сущего плебея, - пожаловался Франсуа, - питаюсь домашней стряпней моей кухарки и ни разу не был в ресторане. Но вы постарались на славу.
Пьер Верньо: Верньо с удовольствием наблюдал за впечатлением, которое произвело на гостей меню. Разумеется, все это великолепие было приобретено на черном рынке и по ценам гораздо выше максимума, но ведь максимум сам по себе был совершенно грабительским, и Верньо считал делом чести его не соблюдать и дать торговцам нормально зарабатывать. - Как, Шарль, что я слышу? - замеялся он. - Вы уже сдаетесь? Ну-ну, мужайтесь, на вас смотрят дамы! Даже томный Бюзо, казалось, оживился при виде яств, и Верньо поспешил втянуть его в беседу: - Вам повезло, что у вас хотя бы осталаь кухарка, мой дорогой, потому что моя меня покинула. Наверное. она была тайная якобинка. Спасибо, что не отравила меня на прощание.
Шарль Барбару: - Нет-нет, не принимайте всерьез случайно выскользнувшие слова! - Барбару спохватился, что чуть было собственным неосторожным восхищением не лишил себя редкого в последнее время удовольствия устроить словесный поединок c достойным партнером, да еще и в обществе красавиц, которые не только будут восхищаться победителем, но и утешат проигравшего. - Неужели во всем Париже не нашлось хорошей кухарки, не обремененной политическими убеждениями? - Шарль повернулся к Бюзо, - Франсуа, может быть, этот ужин убедит вас почаще выходить из дому? Арест - это не конец света, друг мой. Взгляните на нас с Пьером: мы шутим, на столе прекрасный ужин, уже охлаждается шампанское и запасены сент-эмильонские вина... - из прихожей донесся хохот конвоя, заставив Барбару поморщиться, но даже это не могло испортить ему настроение.
Франсуа Легран: Конвою и правда было весело. Добродушный и весёлый Гош беспрестанно сыпал шутками и забавными историями. Среди них немало было шуток и историй про вандейцев. услышанные им от одного старого сержанта. - Значит, привёз один вандеец домой зеркало. - рассказывал с азартом Мишель. - Вся семья сбежалась смотреть, что за диво. Посмотрела туда жена и как даст мужу по лицу. "Ах, ты,такой-сякой, ты ещё и бабу с собой привёз! Да ещё и страшную-то какую!" Сидевшие в прихожей национальные гвардейцы оценили историю по достоинству своим смехом. - А вот сейчас я вам ещё расскажу одну очень неприличную историю... - сказал Гош и выдал такое, от чего гвардейцы чуть не попадали от смеха со своих стульев.
Амели Кандель: - Шарль, тогда за вами ответный ход, - проговорила Амели, отрезая ножом кусочек рябчика. - Вам будет сложно поразить нас так же, как это сделал Пьер, но если вы постараетесь, мы сделаем вам скидку. Не правда ли, милый? Сидевшая между Николетт и Верньо актриса пригубила вино и положила ладонь на руку своего кавалера.
Шарль Барбару: - Поразить такое изысканное общество будет сложнее, чем украсть цветок из петлицы у Неподкупного, Амели, - Барбару покачал головой со скорбным видом. - Конечно, я мог бы повеселить вас представлением "лейтенант Легран пытается съесть устрицу", но жаль устриц на этого болвана.
Франсуа Бюзо: - Увы, моя кухарка осталась в доме, боюсь не из верности, - покачал головой Бюзо, взглядом знатока оценивая горку устриц. - Целыми днями крутится перед моим надсмоторщиком. Впрочем, это и к лучшему - он стал стревожить меня своим постоянным присутствием чуть пореже.
Николетт Жоли: - О, я уверена, что, пригласив сюда лейтенанта Леграна, нам вовсе не потребуется расходовать на него устрицы. Держу пари, что он побоялся бы есть совершенно незнакомое блюдо, зато непременно спросил бы, чем вилку, если в левой руке - бутылка с вином, а в правой - наспех оторванный кусок телятины, - сказала Николетт, пробуя рыбный суп, источавший острый запах пряностей. - Кстати, о вине. Должна признаться, что парижские вина были бы, пожалуй, слишком сладкими для сегодняшнего ужина, поэтому я весьма признательна тому, кто выбирал напитки.
Пьер Верньо: Верньо нежно сжал пальчики Амели, другой рукой поднеся к губам бокал. - Осмелюсь сказать, местные вина вообще невозможно пить, - заметил он, - поэтому за моим столом их нет и не будет. Кто там собрался кормить нашего крошку лейтананта устрицами? Побойтесь бога, Шарль, он не станет их есть, но наверняка пристанет ко мне со ножом у горла и станет выяснять, где я их достал в обход максимума.
Шарль Барбару: - Ну что вы, Пьер, он будет таращиться во все глаза на наших прекрасных дам, ему будет не до максимума, - рассмеялся Барбару. - Но признаю: это была не самая удачная из моих идей.
Амели Кандель: Прикосновение Верньо вновь напомнило Кандель, как не хватало ей его все это время, пусть насыщенная жизнь и не давала ей повода для скуки. Тепло руки, пряный мягкий аромат вина, огоньки свечей, изысканное убранство дома, ставшего таким близким... - Ах, Шарль, вы искушаете меня придумать для вас задание... Если вы справитесь, я подарю вам свой браслет. Подумать только, кажется, что все еще жарко! Вам, мужчинам, легче, несмотря на ваши ужасные костюмы, ибо этот наряд вот-вот заставит меня задохнуться, - Амели несколько раз обмахнулась веером, - но что ни сделаешь ради вас! Названия вроде "бедро Дианы" почти позабыли, но как мне назвать этот нежно-розовый? - Она провела пальцем по полоске на бело-розовом корсаже. - Ах, знаю! "Заря Республики".
Николетт Жоли: - А я.- подхватила Николетт, вдохновленная примером подруги,- готова подарить свое колечко тому, кто подберет наиболее красивое название для этого цвета,- девушка указала на свое серо- синее платье, немного уступавшее по красоте туалету несравненной Амели. - А еще я предлагаю потом развлечься игрой в фанты. Кто согласен?
Шарль Барбару: - Со всем уважением, Амели, этот цвет слишком нежен, чтобы быть зарей Республики, скорее, это цвет первой влюбленности. Ну а ваше платье, Николетт, цвета крыльев лесной феи. - Марселец с удовольствием принял предложение девушек, надеясь расшевелить Бюзо.
Пьер Верньо: - В названии "бедро Дианы" мне всегда мерещилась некая... нескромность, - промолвил Верньо, наполняя шампанским сперва бокал Амели, затем свой. - А ваш цвет, Николетт, я сравнил бы с цветом спелой жимолости. Не так уж и поэтично, согласен, но, в отличие от Шарля, я не поэт.
Шарль Барбару: - Нескромность? - Барбару не сдержал насмешливого фырканья. - Боже мой, Пьер, вы чересчур скромны и правильны, в наше время подобное встречается настолько редко, что даже нельзя сказать точно, является ли это достоинством или недостатком. Вспомните античные статуи: в них гимн красоте тела и души, гармонии! Не будете же вы задрапировывать прекрасное тело Венеры из соображений скромности? А полотна Косты, Беллини?
Пьер Верньо: Верньо действительно отличался излишней для южанина скромностью, чего всегда немного стеснялся, особенно в такой, лишенной всяких комплексов компании. - Одно дело Венера, - принялся защищаться он, - и совсем другое - Диана, целомудренная богиня.
Шарль Барбару: - Дорогой Пьер, - глаза Барбару сверкнули азартом, - подумайте сами: разве после охоты прекрасная и отважная Диана не должна искупаться в ручье, смывая с себя усталость? Разве не прекрасна она в этот момент, и не естественен вид ее обнаженного тела? Неужели, увидав ее в этот миг, вы будете отводить взгляд или ваши мысли будут похотливыми? Франсуа, может, вы поможете мне воспитать в нашем скромном друге стремление любоваться красотой обнаженного тела, не смущаясь и не отводя взгляда?
Амели Кандель: Амели слушала и улыбалась. Манеры Верньо она считала весьма милыми; они словно дополняли друг друга - Верньо был одним из немногих, в обществе кого Кандель могла чувствовать себя расслабленно, а его, в свою очередь, она согревала своей эмоциональностью и любовью к игре - словами, жестами... чувствами.
Николетт Жоли: - А что скажет гражданин Бюзо? - промолвила Николетт, бросив быстрый взгляд в сторону меланхолично настроенного жирондиста. - Я полагаю, что у него найдётся в запасе несколько поэтических метафор. Верно, гражданин? Девушке было весело - общая атмосфера вечера становилась всё более пикантной, возможно, от вина, а возможно и нет. Чем дальше, тем больше мадемуазель Жоли настраивалась на флирт, а возможно, и на нечто большее, и тем больше ей хотелось заигрывать с новыми знакомыми. Время от времени актриса поигрывала снятым с пальца перстнем, рассчитывая в скором времени отдать его тому, кто, по её мнению, будет достоен этой награды, и задумчиво покручивала кончики косынки, лежавшей на плечах.
Франсуа Бюзо: - Цвет вашего платья, милая мадемуазель Николлет, - подал голос Бюзо, - напоминает мне зимнее море. Но если это ставнение покажется вам слишком мрачным... То... перышки сизой голубки, нежные перышке на её шейке, когда они поблескивают в солнечных лучах... Сочтя свой долг по развлечению дамы исполненным, он прислушался к разговору остальных. Невинность Верньо, о которой он смутно подозревал, но в которую никогда не верил, показалась ему забавной. Это даже ненадолго отвлекло его от печальных мыслей. - Шарль, - кивнул он Барбару, - полно вам мучать нашего друга. - Античные богини прекрасны, но вот современные живописцы разучились их рисовать - они выходят у них грубыми и вульгарными. Но мне доводилось видеть в Версале "Купание Дианы" покойного Буше - вот она прекрасна. Вам нужно будет неприменно взглянуть на неё, Пьер. И вы позавидуете Пигмалиону, ведь в отличие от него, мы можем лишь любоваться всей этой красотой со стороны. Статуи разучились оживать...
Пьер Верньо: - Язычники, - Верньо укоризненно покачал головой. - Вы оба намереваетесь растлить меня на старости лет? Амели, чего от меня хотят эти люди? Велите им перестать!
Франсуа Бюзо: - Вы уже хороните себя в 40 лет? Еще не поздно приобщиться к прекрасному... Верно, Шарль? - он снова кивнул приятелю. И подумал про себя: "Вместо меня". - Вы счастливец, у вас нет причин для тоски. Тоски, что отравляет душу днем и ночью... Так почему вы сами отказываетесь от удовольствия созерцании красоты? Если вы, Пьер, так и умрете в невежестве, я никогда себе этого не прощу.
Амели Кандель: - И не подумаю, - лукаво улыбнулась Амели. - Кроме того, друг мой, вы несправедливы к своему возрасту. - Нам с Николетт вы кажетесь очень привлекательным мужчиной. А вы, Франсуа, несправедливы к нашей компании. Если вас и здесь поглощает тоска... право, может, вы скажете нам, что может ее развеять?
Франсуа Бюзо: - Это любовная тоска, а лекарство от неё как известно, бывает двух видов. Либо обрести желаемое, либо, по рецепту Горация, время, которе охлаждает любые страсти... К несчастью, первое с некоторых пор стало решительно невозможно, а второе, я верю, способно принести исцеление лишь неглубоким и легкомысленным натурам.
Шарль Барбару: - Дорогой Франсуа, я могу лишь надеяться увидеть в Версале рекомендованную вами картину, - вздохнул Барбару. - Но вы меня удивляете, мой друг. Любовная тоска? Вам ли не знать лекарство от нее, о котором вы забыли упомянуть? Даже самая прекрасная женщина на свете - не единственная, и, быть может, другая сможет излечить вас. Дайте мне шанс убедить вас в этом, и, клянусь, вы позабудете свою тоску!
Николетт Жоли: - Я согласна с Вами, гражданин Барбару, - сказала Николетт, искренне желая, чтобы Бюзо хотя бы на час вышел из своей меланхолии, - Вы помните, что сказал Лопе де Вега в одной из своих комедий? "Чужой любовью сердце уврачую, и будет страстью страсть исцелена".* А долг друга - помочь этому исцелению, - добавила актриса, понизив голос и чуть наклонив голову в сторону Барбару. * Цитата из пьесы "Собака на сене".
Франсуа Бюзо: Бюзо кисло взглянул на пылающего энтузиазмом Барбару: - Думаете, я не пытался так и поступать в первые дни разлуки?.. Да простят меня присутствующие здесь дамы... Но увы, это оказалось бесполезно.
Пьер Верньо: - Полноте, Франсуа, - вмешался Верньо, - вам просто попались не те дамы, и рядом с вами не было Шарля. Его слегка пугала затянувшаяся меланхолия Бюзо, перемежающаяся изредка вспышками гнева и отчаяния, но он сам не знал, как избавить друга от этого состояния. Оставалось только надеяться, что Барбару с его искрящимся жизнелюбием и очаровательные актрисы преуспеют больше. - Давайте выпьем! - предложил Верньо, поднимая бокал. - За правильных спутников жизни!
Шарль Барбару: - Николетт! - с упреком воскликнул Барбару. - Отчего вы так официальны? Вы разбиваете мне сердце. Слышите звон? Это оно рассыпается на осколки от вашей холодности! Франсуа, сделайте еще одну попытку. Вы ничего не теряете, кроме страданий. Услышав слова Верньо, он поднял бокал, улыбнувшись Николетт. - Не правда ли, чудесный тост? Пьер, вы всегда умеете найти нужные слова, я восхищаюсь вами! За спутников жизни! - Барбару добавил еле слышно, - И пусть их будет побольше.
Амели Кандель: - И за то, чтобы мы всегда могли распознать свою любовь... те, кто еще не успел этого сделать, - Кандель улыбнулась Верньо. - Любовь пьянит сердца и кружит голову, но эта лучшая из болезней, а страдания тем и хороши, что радость после них ярче. За этот вечер!
Николетт Жоли: - Полагаю, что Вы ещё продемонстрируете своё умение произносить тосты, - улыбнулась Николетт, слегка подмигнув Шарлю. - А что до осколков, - продолжила девушка, - то я желаю Вам, чтобы сегодняшний вечер помог им вновь объединиться, чтобы забиться с новой силой. Итак, за наших спутников! - мадемуазель Жоли подняла бокал, в котором плескалось чуть тёрпкое сент- эмильонское вино. - И за удачу, которая непременно будет нам сопутствовать.
Шарль Барбару: - О, я не так хорош в произнесении тостов, как, впрочем, и клятв верности, Николетт, но ради вас я готов постараться изо всех сил в первом, а ради друзей - во втором! - Шарль рассмеялся, краем глаза поглядывая на Бюзо: его все больше беспокоила мрачность Франсуа.
Николетт Жоли: - Попытайтесь, Шарль, и я уверена, что Ваши усилия вознаградятся успехом в виде улыбки гражданина Бюзо. Кстати, Вы позволите мне называть Вас по имени? - уточнила Николетт, делая вид, что увлечена рисунком, выгравированным на пуговицах Барбару.
Амели Кандель: Будучи довольна тем, что Николетт совладала с временной застенчивостью, Амели временно посвятила себя Верньо, следя за тем, чтобы его тарелка и бокал всегда оставались полными. В этом доме с недавних пор она ощущала себя двояко: уже не просто гостья, но еще и не хозяйка. А постигшая Верньо и его друзей беда и вовсе смешала все карты.
Шарль Барбару: - Я буду очень огорчен, если вы продолжите именовать меня официально "гражданином Барбару", дорогая Николетт, - улыбнулся Шарль. - Обязательно попытаюсь, хоть лучшей наградой сочту вашу улыбку.
Франсуа Бюзо: Бюзо поддержал тост лишь из вежливости. Он даже изобразил на лице подобие улыбки. - Чтобы наши спутники были с нами счастливы. - Его мысли вновь обратились к прекрасной узнице тюрьмы Аббатства. Вести переписку заключенным не возбранялось, и редкий день, когда Франсуа не получал письма, исполненного причудливой смесью жалоб на условия содержания, надежд на скорое освобождения, самых нежных обещаний и упреков. Госпожа Ролан искала в нем поддержки, но его собственные надежды на благополучный исход стремительно таяли.
Пьер Верньо: Верньо почти не ел, но пил много, дав себе полную волю. А почему бы и нет? Завтра поутру ему не надо быть в Конвенте, так что свежая голова не нужна, и можно позволить легкому опьянению слегка затуманить разум, векам отяжелеть, осанке - утратить твердость.
Амели Кандель: - Дорогой мой, вы угощаете нас, но вам самому это не по вкусу? - шепнула Амели. - Возьмите рябчика... Или, быть может, велеть подавать десерт? Что у вас припасено на сей раз?
Шарль Барбару: Марселец с некоторой тревогой смотрел на то, как Верньо пьет, практически не притрагиваясь к еде. Мысленно он выругался: один приятель весь в любовной тоске по уши, второй сейчас напьется и будет лежать на кушетке, блаженно улыбаясь. А что делать ему, Барбару? - Пьер... - негромко окликнул он, - мне кажется, вы совсем не уделяете внимания ужину. Ваши вина чудесны, но, друг мой, оставьте и нам немного!
Пьер Верньо: Видя такую тревогу, Верньо тут же согнал дремотное состояние и поспешил выпрямиться. - О, я в полном порядке. Просто жара разжигает не аппетит, а жажду, вы не находите? Отчего вы так разволновались? Боитесь, что я начну вести себя неподобающим образом?
Шарль Барбару: - Неподобающим? - Шарль приподнял бровь. - Бросьте, Пьер, вы на это не способны. Нет, мой друг, я опасаюсь другого: что вы лишите нас своего чудесного общества, уйдя в раздумья и мечтания.
Амели Кандель: Кандель засмеялась. - Должно быть, вино в бокале у Пьера обретает магические свойства, и он пьет поистине любовный эликсир или нектар, оставляя нас в неведении! Позвольте, милый, я приоткрою завесу вашей тайны... - и Амели отпила из бокала Верньо. - В самом деле, особый вкус...
Пьер Верньо: -Риск уйти в мечтанья и раздумья для меня велик всегда, - признался Верньо, - вы ведь меня знаете, Шарль. Напротив, я пью, чтобы наиблучшим образом соответствовать столь веселой компании. Он взял у Амели свой бокал и сделал глоток, коснувшись губами того же места, на котором еще остался влажный след ее губ. - Что такого особенного вы находите в моем вине, дорогая? Неужели я похож на человека, который будет пить нектар, не поделившись с друзьями?
Амели Кандель: - Как и всякий человек, вы можете увлечься... Нынче каждый из нас чем-то увлечен. Вы вином, я вами, Шарль шутками, Николетт... Николетт, мне кажется, Шарлем... и право, нам следует все же увлечь Франсуа! Я настаиваю, что вы пьете именно нектар, посему налейте ему из этой же бутылки.
Шарль Барбару: - Вы душа нашей компании, Пьер, для этого вам не нужно вино. Впрочем, я останавливать вас не буду, - лукаво усмехнулся Барбару, глядя на нежно передаваемый друг другу бокал. - Амели, я не мыслю себя без шуток, как и без общества прекрасных женщин. это не увлечение, но неотъемлимая часть моей сущности. Увлечен я прекрасной беседой, и хочу предложить следующий тост: за исполнение наших желаний!
Николетт Жоли: - За их скорое исполнение, - подхватила Николетт, отпивая из бокала успевшее нагреться шампанское и страдая от отсутствия веера. В комнате было душно, и актрисе, одетой в тяжёлое платье с узким поясом, было трудно дышать. Будь она одна, она бы давно сняла прикрывающую грудь и плечи косынку, но сейчас это было невозможно. По крайней мере, пока невозможно. - Хочу Вам признаться, гражданин Верньо, - сказала мадемуазель Жоли, что я умираю от нетерпения в предвкушении десерта. Если столь роскошным был сам ужин, то что же будет дальше?
Франсуа Бюзо: Бюзо подставил свой бокал. - Коли вы, Пьер,считаете, что у этого вина некие особые свойства, я с радостью испытаю его на себе. Вдруг это и окажется то самое столь необходимое мне лекарство?.. Улыбнувшись, он пригубил тут же наполненный друзьями бокал. Он не знал, с какой целью хочет погрузиться в забытье Верньо, но ему тоже хотелось на время забыть о своих бедах.
Пьер Верньо: - Если вы так настаиваете, то вот вам вино, которое пил я, - Верньо собственноручно налил Бюзо. - Или, может, вы тоже желаете выпить из моего бокала? Уже вторая из присутствующих дам заговорила о десерте (о, женщины!), и оттягивать подачу на стол оного было бы просто преступно. Верньо позвонил, и принесли десерт - довольно простой, впрочем, в такую жару незаменимый: два сорта мороженого и лимонный щербет.
Шарль Барбару: Барбару усмехнулся, услышав слова Верньо, которые прозвучали дружеским ворчанием. - Если мы все выпьем из вашего бокала, Пьер, вам ничего не останется, а лишать хозяина дома вина было бы слишком жестоко. - Шарль посмотрел на десерт, затем на Николетт, и снова перевел взгляд на мороженое.
Амели Кандель: - Но мы можем назначить промежуток времени, через который вы лично будете угощать каждого из нас... сообразно вашим предпочтениям. Например, вот так, - Амели, расшалившись, поднесла к губам Верньо ложечку с мороженым. - Тем самым мы узнаем ваши ассоциации, связанные с нами.
Шарль Барбару: - Дорогая Амели, боюсь, что Пьер не согласится на это, - рассмеялся Барбару. - Мне кажется, он готов принять что угодно только из ваших рук. Но отчего бы и нет? Я готов рискнуть!
Амели Кандель: - Вы хорошо его знаете, дорогой Шарль, но хорошо его знаю и я, а потому уверена, что как раз угостить сам он и согласится - всех прочих, будучи угощенным лишь мною, - быстро откликнулась Амели. - Мой дорогой, - продолжила она, обращаясь к Пьеру, - подсластим сюрпризы судьбы, - с этими словами Кандель, приблизившись к Верньо, одними губами сняла с ложки половину лакомства, предоставив ему насладиться второй - своего рода поцелуй...
Франсуа Бюзо: - Пьер, я пожалуй приберегу этот козырь в рукаве, как самое сильнодействующее лекарство, которое дают совсем уж безнадежным больным, - с этими словами Франсуа отверг предложение испить из бокала Верньо. - Но мне было бы приятно знать, друг мой, что в случае необходимости я могу им воспользоваться. Он пригубил собственный бокал, стараясь не улыбаться, глядя как Верньо будут кормить мороженым с ложечки. Такая трогательная забота...
Николетт Жоли: - Гражданин Верньо, это прекрасная идея, но я хотела бы попросить Вас об одном одолжении. Вы не могли бы, угостив Амели, уделить внимание нашему грустному приятелю? Я твердо уверена, что ложка мороженого из рук друга разгонит его меланхолию. А я, если что, подожду,- улыбнулась Николетт, глядя на Амели и ее возлюбленного. Девушка была рада за подругу, но слегка завидовала ей белой завистью - в жизни мадемуазель Жоли хватало кавалеров, но никого из них она по-настоящему не любила, и не появился еще тот, кого девушка хотела бы вот так трогательно кормить мороженым.
Пьер Верньо: Верньо неторопливо слизнул мороженое с ложечки Амели. - Я готов угощать юбого из вас чем угодно по первому требованию, но, сдается мне, дорогая Николетт, что Франсуа больше обрадуется мороженому из ваших ручек, нежели из моих... Хотя мы можем, разумеется, провести эксперимент. - С этими словами Верньо зачернул ложку мороженого. - Можно и Шарля пригласить к участию. А вас, Амели, я попросил бы воздержаться: Франсуа, конечн, выберет ваше угощение, а я этого не вынесу.
Николетт Жоли: - Эксперимент так эксперимент, -согласилась Николетт, зачёрпывая мороженое вслед за Верньо. - Посмотрим, из чьих рук вкуснее всего есть мороженое. Хотя я боюсь, что наше состязание будет неполным, если в нём не примет участие Амели. Но мы можем потом поменяться ролями. Набрав полную ложку мороженого, да ещё с горкой, девушка посмотрела на Верньо, как бы спрашивая: "Кто первый?"
Шарль Барбару: Барбару первым потянулся к мороженому на ложке Николетт. - Я не могу уступить здесь кому-то из вас, друзья, - со смехом пояснил он, аккуратно снимая губами мороженое с ложки. - Франсуа, я настаиваю, чтобы вы отбросили сегодня тоску и присоединились к нам. Шарль промокнул губы платком и принял вид серьезный и важный: - Мороженое из рук этой феи чудесно, но, увы, не охлаждает, совсем наоборот! - изрек он, старательно пряча улыбку.
Николетт Жоли: - Право, я даже не знаю, как помочь Вам спастись от жары, Шарль - с притворным трагизмом вздохнула Николетт, - могу только предложить сделать ещё один глоток шампанского. Девушка свободной рукой взяла со стола свой почти полный бокал и подала его сидевшему рядом Барбару. Одновременно актриса чуть наклонила голову и заманчиво улыбнулась, считая, что если в начале ужина такое поведение было бы неуместно, то сейчас можно себе позволить небольшую вольность. В конце концов не каждый день случаются маленькие дружеские праздники.
Франсуа Бюзо: Бюзо поперхнулся вином и закашлялся. - Право, вы ставите меня перед трудным выбором. Последний раз меня кормила мороженым с ложечки моя покойная няня когда мне было лет семь... даже не знаю, кому отдать предпочтение. Вежливость требовала испробовать подношение дамы, но его уже слизнул непоседа-Шарль.
Шарль Барбару: Барбару весело фыркнул, заметив замешательство Бюзо. Он оглянулся на Пьера, но тот казался всецело поглощенным Амели. - Николетт, я не смею вам отказать, хоть должен заметить, вряд ли глоток даже ледяного шампанского из вашего бокала сможет охладить меня, когда вы находитесь в одной комнате со мной. Но покормите же и Франсуа! Иначе ему придется вызывать меня на дуэль, а коньяк после шампанского подействует на нас не лучшим образом.
Амели Кандель: - Пьер, у вас тает мороженое, - засмеялась Амели. - Кажется, вы хотели угостить Франсуа? Обещаю не вмешиваться и лишь наблюдать, - актриса отпила еще шампанского, наконец ощутив в полной мере небывалую легкость на душе.
Пьер Верньо: -Откройте рот, Франсуа, - велел Верньо, поднося ложку ко рту Бюзо и подражая строгому тону старой нянюшки. - Будьте же умницей.
Шарль Барбару: - Да, Франсуа, откройте рот... - со смехом поддакнул Шарль, глядя на это зрелище. - Это не страшно, видите, я все еще жив!
Николетт Жоли: - А если Вы не послушаетесь, Франсуа, то Вам придётся выпить штрафной бокал шампанского, - хихикнула Николетт, созерцая нежные дружеские отношения. - Кстати, граждане, как насчёт старой доброй игры в желания? Кто смелый?
Франсуа Бюзо: - Сопротивления, я полагаю, бесполезно? - Франсуа откинулся на спинку кресла, внимательно следя, не капнет ли с ложечки подтаявшее мороженое на его кюлоты и чулки.
Николетт Жоли: - Абсолютно бесполезно, - отрезала Николетт, сдвинув брови и сдерживая смех, не вязавшийся с её "грозным" образом. - Доедайте мороженое, Франсуа, и загадывайте желание. Да, и не забудьте назвать того... или ту, кто будет Вашей жертвой. Ну же, улыбнитесь и присоединяйтесь к нам! Не предавайтесь грустным воспоминаниям хотя бы сегодня, - умоляющим тоном протянула актриса.
Пьер Верньо: - Шарль! - взмолился Верньо. - Заставьте же его съесть это проклятое мороженое! Я не могу провести весь вечер с ложкой у его рта!
Франсуа Бюзо: - Ах, оставьте! - Бюзо сильнее вжался в спинку кресла. - Мне что-то совсем не хочется мороженого, - пожаловался он, продолжая опасливо коситься на содержимое наставленных на него ложечек. - Оно уже растаяло.
Амели Кандель: - Вы демон-искуситель, милый, - Амели ела мороженое и любовалась своим избранником. - И лишь кокетничаете, что не справитесь сами. Отдайте это мороженое мне, а для Франсуа возьмите новую порцию. - Кандель протянула Верньо вазочку. - И я буду милосердной, пусть Шарль вам поможет.
Пьер Верньо: - Я особенно люблю в вас, дорогая, то, что вы не капризны в отличие от некоторых, - Верньо поднес к губам Амели ложечку мороженого, заботливо прикрывая ее салфеткой, чтобы не капнуть на платье избранницы. - Хотя считается, что капризы пристали как раз слабому полу.
Амели Кандель: - Тогда мне просто необходимо покапризничать... хотя бы сегодня, чтобы вы узнали меня и такой, - шепнула Амели, с удовольствием угостившись мороженым.
Пьер Верньо: - Я уверен, - ответил Пьер также шепотом, - что даже ваши капризы будут мне в радость и совсем не покажутся таковыми...
Амели Кандель: Кандель нежно сжала его руку и лукаво взглянула на остальных. - Ну так что же? Она сама не заметила, как расположилась ближе к Верньо, и ее локоны, казалось, вот-вот коснутся его плеча.
Шарль Барбару: Барбару с улыбкой смотрел на разворачивающееся представление, играя бокалом шампанского. Ужин проходил так весело и беззаботно, словно снова вернулись прежние времена, когда они с удовольствием оплачивали капризы красавиц актрис, заваливали их цветами и куда более ценными подарками, стараясь перещеголять друг друга. Шарль поиграл в задумчивости бокалом, отбрасывая лишние сейчас мысли, и присоединился к друзьям: - Ну что, Пьер, возьмемся вдвоем за этого упрямца, раз уж милые дамы позволяют нам это отступление от правил? Я его придержу, а вы кормите, затем поменяемся и он должен будет сказать, из чьих рук ему понравилось больше!
Пьер Верньо: Верньо, наслаждавшемуся близостью Амели, ее теплом и запахом духов, вблизи казавшимся еще тоньше, все же пришлось отодвинуться о подруги сердца - ради компании, жаждавшей развлечений. Дразнить капризного, нервного Бюзо всегда было истинным удовольствием - разумеется, только в шутку, так, что и сам он против воли смеялся над своей досадой. Вот и сейчас Верньо взял большую столовую ложку, которую забыли убрать со стола при перемене блюд, и от души зачерпнул мороженого. - Готовы, Шарль?
Шарль Барбару: - Готов! - отозвался Барбару, отставляя бокал и поднимаясь на ноги. Он встал за спинкой стула Бюзо и положил руки ему на плечи, удерживая на месте. - Давайте, Франсуа, открывайте рот! Не упрямтесь, не стоит, нас больше. К тому же, вы огорчите дам... - Шарль повернул голову к Пьеру и чуть заметно подмигнул.
Франсуа Бюзо: - О нет! - Бюзо повел плечами, стараясь сбросить руки приятеля, но от держал крепко. - Но господа, - взмолился он, невольно заглатывая при виде здоровенного куска ванильного мороженого, - не будете же вы делать это насильно?..
Николетт Жоли: Николетт наблюдала за происходящим, доедая мороженое из своей вазочки. Прием пищи почти закончился, однако веселье продолжалось. Девушка искренне веселилась, глядя на попытки Верньо и Барбару накормить и развеселить меланхоличного Бюзо. Однако, глядя на Верньо, актриса догадывалась, что ему, скорее всего, больше хочется уединиться с Амели. Николетт понимала это желание, и немного сожалела, что в ближайшем будущем компания, скорее всего, разделится на две части. Хотя еще оставалась надежда на то, что игра в желания объединит всех сидящих за столом
Пьер Верньо: Верньо принялся отечески увещевать жертву: - Мы вовсе не хотим делать это насильно, Франсуа. Напротив, мы уповаем, что вы проявите сознательность и откроете рот сами... О, смотрите, мороженое уже тает. Ешьте быстрее, или оно закапает ваш красивый жилет. На краю ложки в самом деле повисла, готовясь сорваться, большая персиковая капля.
Шарль Барбару: Барбару загляделся на Николетт, и не сразу успел отреагировать на попытки приятеля сбросить его руки. Он покачнулся, толкнув Верньо плечом, и огромная капля устремилась на кюлоты несчастного Бюзо.
Пьер Верньо: Верньо от неожиданности выронил из рук ложку - и тоже на Бюзо. Он тут же смутился почти до слез. - О, Франсуа, прошу прощения! Я, кажется, действительно слишком много выпил сегодня. Позвольте, я принесу воды оттереть пятно.
Шарль Барбару: - Франсуа, простите нас! - Барбару присоединился к извинениям друга, сделав очень виноватое лицо, больше из уважения к Верньо, нежели потому, что и впрямь чувствовал свою вину.
Франсуа Бюзо: Бюзо горестно взвыл: - Мой костюм! Я так и знал, что мне следовало остаться сегодня дома... - Но при взгляде на сконфуженного Пьера чуть смягчился. - Не корите себя так, все уже случилось. Он замер, старясь не шевелиться, чтобы пятно из мороженого не расползалось еще больше. Но Верньо, кажется, собирался убиваться и дальше, и Франсуа добавил: - К тому же виноват в этом происшествии Шарль.
Амели Кандель: Амели подала Бюзо салфетку, скорее развеселившись итогом этой затеи, нежели огорчившись из-за случившегося. - Прошу вас... Право же, примите и мои извинения.
Шарль Барбару: - Я? - потрясенно промолвил Барбару, разом теряя виноватый вид. - Почему всегда виноват я? Все, Франсуа, я требую от вас сатисфакции! Оружие - бокал шампанского, место - здесь, время - сейчас! То есть сразу после того, как я принесу салфетку и избавлю вас от последствий нашей с Пьером неловкости, - добавил он, взяв со стола упомянутую салфетку и оглядываясь в поисках воды. - К тому же, Франсуа, если кто и виноват, то это вы. Не стоило сопротивляться, мы же не разбойники какие-нибудь!
Пьер Верньо: Верньо протянул Барбару пустое ведерко, в котором некогда охлаждалось вино. Лед растаял на жаре, и теперь на дне серебряной посудины скопилось достаточно воды, чтобы если не постирать кюлоты Бюзо полностью, то хоть придать им свежий вид.
Франсуа Бюзо: Бюзо очень медленно и осторожно выпрямил пострадавшую ногу с таким страдальческим видом, будто на ней по меньшей мере красовалась открытая рана. - Вам хорошо говорить, - прошептал он, не отрывая взгляда от злосчастного пятна. - Но одно неверное движение, и мои панталоны будут погублены навек. - поданную Амели салфетку он нервно комкал в руках. - Ах, поспешите же...
Шарль Барбару: - Никогда б не подумал, что заделаюсь прачкой нашего драгоценного Франсуа! - проворчал Барбару, опускаясь на колено и смачивая салфетку. Он ворчал больше для виду, развлекаясь самой ситуацией. - Не вздумайте дернуть коленом, Франсуа, иначе вы рискуете попасть по моему носу и погубить свою одежду окончательно. Шарль промокнул персиковое пятно салфеткой.
Франсуа Бюзо: - Аккуратнее, - тут же велел ему Бюзо, - вы только размазываете мороженое. Внимание друзей, готовых окружить его такой заботой, было приятно. Что, конечно же, не умаляло его душевных мук. - Иначе все будет бесполезно, - вздохнул он.
Шарль Барбару: - Я сначала снимаю излишки! - огрызнулся Барбару, испытывая искушение просто вылить воду на Бюзо. - Если вы не станете двигать ногой, все будет хорошо!
Франсуа Бюзо: Бюзо насторожено фыркнул, но все же послушно замер, предоставляя Барбару возможность снять мороженое салфеткой. Увы, на колене продолжало красоваться большое пятно.
Шарль Барбару: Барбару мысленно выругался. Бюзо бывал порой невыносим, но Бюзо, влюбленный неудачно, был непереносим вдвойне. - Дорогой Франсуа, я делаю все возможное для спасения ваших кюлот и вашей репутации, - проворчал Шарль, снова обмакивая салфетку в воду и принимаясь оттирать пятно еще усерднее.
Франсуа Бюзо: - А при чем тут моя репутация? - удивился Бюзо. В такую жару талая вода приятно холодила кожу. - Вам ли не знать, что последние полгода я, по известным вам причинам, - Франсуа снова помрачнел, - вынужденно добродетелен как еще никогда в жизни.
Шарль Барбару: - Об этом я и говорю, Франсуа, - усмехнулся Барбару, откладывая салфетку. - Вы чересчур добродетельны в последнее время, настолько, что это пугает меня. Но забудьте об этом. Кажется, удалось отчистить.
Амели Кандель: - Браво, Шарль! - Амели зааплодировала. - Пятно повержено. В отличие от вашей добродетельности, Франсуа, в чем вы только что признались. Сердце всегда зовет к любви, а несбывшиеся грезы против всех законов природы заточают его в башню со множеством замков. Я поцеловала бы вас, чтобы рассеять колдовство... но мой Пьер будет недоволен, - вновь кокетливо добавила она. - Ибо он хочет, чтобы целовали только его, хотя порой сам жаден на поцелуи. Николетт, желаете поцеловать Франсуа?
Франсуа Бюзо: На колене еще оставалось большое влажное пятно, и Бюзо капризно насупился, придирчиво разглядывая следы происшествия. - Шарль, вы были очень любезны... Что же до вашего великодушного предложения, милая Амели... Право же, я не могу принять от вас или от Николлет такое лекарство. Я обещал одной особе... - Франсуа возвел взгляд к потолку, - что буду верен ей, что не взгляну ни на одну женщину. Пусть даже злая судьба разлучила нас, быть может уже навек. Так что я уступаю свою долю поцелуев Шарлю. Он заслужил их, так самоотверженно спасая мой костюм. От мыслей о не случившемся личном счастье сердце вновь болезненно сжалось. Франсуа постарался легкомысленно улыбнуться, чтобы зря не тревожить друзей.
Николетт Жоли: Франсуа, несомненно, был отличным другом, но недостаточно хорошим актёром. Николетт уловила в его улыбке оттенок грусти, который вряд ли смог бы скрыть и более талантливый лицедей. Девушка подавила вздох - определённо, сегодня не самый лучший день для гражданина Бюзо. Все попытки так или иначе его расшевелить оканчивались полным провалом. Оставалось надеяться, что время излечит сердечную рану одного из жирондистов. - Я не смею отказываться от предложенной мне чести, - сказала мадемуазель Жоли, приподнявшись со стула и слегка придвинувшись к Барбару, - а Вам, Франсуа, я желаю, чтобы Ваша тоска исчезла так же легко, как пятно с Вашей одежды.
Пьер Верньо: Верньо поймал себя на том, что наблюдает за этой сценой с каким-то странным, смешанным чувством. -Браво, Шарль! - провозгласил он, когда пятно сошло. - Вас изгнали из Конвента, но без работы вы не останетесь - в случае чего, устроитесь прачкой. Помнится, вы вызвали Франсуа на дуэль... - он достал бутылку шампанского и принялся наполнять бокалы. - Есть ли желающие стать секундантами?
Шарль Барбару: - Прачкой? - Барбару вскинул бровь. - Увы, я полагаю, меня на работу прачкой возьмет лишь кто-то из наших товарищей, и то разве что тот, у кого в доме нет красавицы-жены или подруги. Разве вы, дорогой Пьер, рискнули бы таким образом? - Шарль перевел взгляд с Верньо на Амели и обратно и рассмеялся. - Секундантами придется стать прекрасным девушкам. Не звать же ради этого наших отважных охранников?
Франсуа Бюзо: Шампанское поможет забыться... И Франсуа охотно потянулся за бокалом. - В таком случае я назначаю секундантом вас. Будете считать, сколько сможет выпить Шарль. Но как будет определен победитель? Пить, покойно сидя за столом, может любой...
Николетт Жоли: - В секунданты нас с Амели? Возможно, - сказала Николетт, все еще стоя. - Но тогда нам нужен еще и врач, который будет исцелять дуэлянтов завтра утром. А без врача дуэль - не дуэль. Девушка улыбнулась, одновременно решая задачу: стоит ли ждать поцелуя, который вроде бы должен был состояться, или лучше не навязывать свое общество постороннему, в сущности, человеку. Разумнее всего было действовать по обстоятельствам, поэтому актриса решила подождать и посмотреть, к чему пойдет дело. И для начала она вернулась на свое место.
Амели Кандель: - Назначим задание? - предложила Амели, бросив на девушку внимательный взгляд. - Кто его выполнит, тот и победитель. Николетт говорила об игре в желания - сыграем чуть по-другому? Пьер, налейте и мне еще шампанского... Здесь жарко, - Верньо досталось несколько освежающих взмахов веера.
Пьер Верньо: Верньо с готовностью наполнил бокал Амели. Налил он и Николетт, чтобы девушка не оставалась в одиночестве. - Вы желаете остаться за столом, дорогая? - спросил он. - Или, может, перейдем в гостиную, там мягкие диваны и нам всем будет удобно.
Амели Кандель: - Замечательное предложение, милый, - улыбнулась Амели и, взяв бокал, поднялась со стула. - Граждане, вы составите компанию хозяину дома и дамам? Возьмите кто-нибудь с собой шербет и напитки, с ними будет веселее.
Шарль Барбару: - Я скажу лакеям перенести все в гостиную, - отозвался Барбару, поднимаясь с места и протягивая руку Николетт. - Вы не будете против, если мы с Франсуа вдвоем будем сопровождать вас? Франсуа, присоединяйтесь!
Франсуа Бюзо: - Я согласен с Пьером, обстановка столовой располагает к слишком официальному тону беседы. Я настаиваю лишь на том, - Франсуа в последний раз отряхнул колено и поднялся со стула, - чтобы наши прекрасные секунданты не отвлекались от своих обязанностей следить за поединком. Да, Пьер, это намек для вас. Не отвлекайте мадемуазель от исполнения долга чести. Он с поклоном подол руку Николетт, и они с Шарлем встали по бокам от юной актрисы.
Николетт Жоли: - Благодарю вас, господа, - учтиво сказала Николетт, устраиваясь между Бюзо и Барбару. - Однако я должна вас предупредить, что дуэль будет суровой, а секунданты - честными. Вы готовы, граждане? - спросила актриса, когда компания уже приближалась к гостиной. Мысли мадемуазель Жоли сейчас витали не столько вокруг поединка, сколько вокруг перехода из жаркой столовой в прохладную комнату, в которой, несомненно, будет куда приятнее находиться. Девушка знала, куда она сядет: вон на тот небольшой диванчик из светлой материи, стоящий у окна. На нем, должно быть, так хорошо и прохладно...
Амели Кандель: - Дорогой, вы не меняли ничего из мебели? - спросила Амели, проходя с Верньо в гостиную. Просто чтобы поддержать этот чудесный легкий настрой. Уже после того, как вопрос был задан, она сообразила, какую произнесла глупость - конечно же, в эти две недели Пьеру было не до новых приобретений...
Пьер Верньо: -Нет, - Верньо опустился на низкую кушетку в восточном стиле, на кторой места было как раздля двоих. - А почему вы спрашиваете? Если вам не нравится обстановка, я завтра же все заменю.
Амели Кандель: - О нет, и мысли такой не было! - засмеялась Амели и села рядом, расправляя ворох юбок. - Вы же знаете, что я ценю ваш вкус и люблю интересоваться вашими вещицами... Помнится, вы хвалили английскую мебель? Но англичане сейчас - наши враги... Мой бедный друг, даже здесь нас теперь поджидают ловушки! - Кандель осознала, что вновь говорит не о том, и отпила еще шампанского. - Прошу простить мне мои речи... Должно быть, я выпила слишком много или еще слишком мало. Она вновь взяла Верньо за руку; еще вот-вот - и у нее закружится голова от вина и чувств... - Друзья, начнем нашу дуэль?
Шарль Барбару: - Николетт, куда вас усадить? - осведомился Барбару, поддерживая девушку. - Амели, я готов! Приступим, как только принесут шампанское. Франсуа, давайте уточним правила во избежание неясностей.
Николетт Жоли: - Я буду очень Вам признательна, Шарль, если Вы проводите меня вон к тому диванчику, - Николетт указала на приглянувшийся ей предмет мебели, - а Вам, Франсуа, я буду признательна, если Вы хоть на мгновение забудете о Ваших горестях. Девушка ободряюще подмигнула грустному жирондисту и продолжила двигаться к облюбованному месту.
Франсуа Бюзо: Вежливо поклонившись Николетт, и заверив её, что он весел как никогда, Бюзо опустился в кресло возле изящного невысокого стола в стиле Людовика XV. - Я тоже готов к испытаниям. Пусть в первом раунде каждый из нас постарается осушить по бутылке шампанского. После задание можно будет усложнить... Разумеется, я не предлагаю нам с Шарлем пройтись по карнизу за окном, как это однажды сделал на спор один мой приятель... думаю, секунданты придумают для нас более гуманное занятие. Наполним же бокалы. И он собственноручно налил себе и Барбару.
Шарль Барбару: Барбару опустился в кресло неподалеку от Бюзо. - Пьем без пауз, закусок, танцев? - шутливо осведомился он, принимая бокал. - Я очень надеюсь, что нам не придется бродить по карнизу, Франсуа, как вашему приятелю, иначе доблестный конвой может счесть это попыткой к бегству, а я, признаться, с утра слегка развлекся за счет милейшего лейтенанта Леграна... не сомневаюсь, что он не упустит возможностью вернуть мне мои шутки в более грубоватом народном исполнении. Итак, милые секунданты, ваш выход! - Барбару отсалютовал бокалом Амели, затем Николетт и изобразил полупоклон, приподнявшись с кресла.
Франсуа Бюзо: - Без танцев, конечно! - Бюзо в притворном ужасе взмахнул рукой. - Я не завидую нашим конвоирам, ведь тем волей-неволей придется помогать нам добраться потом домой... Поэтому мы с вами может всецело посвятить себя состязанию, не заботясь о последствиях.
Амели Кандель: - Вы желаете услышать задание? - Амели положила веер на колени. - Полагаю, интереснее будет объявить его, когда шампанское будет допито. Мы с Николетт будем за вами наблюдать и, кто знает, вдруг вдохновение подскажет нам что-то особенное.
Шарль Барбару: Барбару расхохотался, представив себе, как конвой, ругаясь, понесет их по домам. Ради одного этого стоило напиться! - Ах, Амели, вы столь же коварны, сколь и прекрасны! - покачал головой марселец. - Ну что ж, мы с Франсуа ждем вашего сигнала.
Франсуа Бюзо: Несколько секунд Бюзо разглядывал свое шампанское на свет. Игристый напиток пенился и шипел в узком хрустальном бокале, уже запотевшем от холода. - Величайшее изобретение человечества... - благоговейно пробормотал он, и приник к шампанскому. Приятная прохлада пока еще только освежала, но не пьянила.
Амели Кандель: - Шарль, вы можете последовать примеру Франсуа, - Амели вновь раскрыла веер. - Секунданты обещают быть справедливыми и беспристрастными... Пьер, вы ведь верите в меня? - акриса приобняла свободной рукой Верньо и улыбнулась ему. Эти глаза... Разве могут они не сводить с ума?
Пьер Верньо: - Я не доверю вас конвою, - заявил Верньо, искренне встревожившись. Возможности Барбару по части пития были ему хорошо известны, известно было также воздействие, оказываемое горячительными напитками на сознание Барбару (который и в трезвом виде не отличался ни предсказуемостью, ни чрезмерной рассудочностью), и оставлять его на милость конвоира совершенно не хотелось. Бюзо он по-настоящему пьяным не видел, но подозревал, что лишь по чистой случайности, а не потому, что таковых эпизодов в биографии Франсуа не было. - Если в результате дуэли обнаружатся убитые или раненые, они останутся ночевать. Наш суровый и беспристрастный секундант ведь не станет возражать? - Верньо поднес к губам ручку Амели.
Амели Кандель: - Разве что вы решите доверить конвою меня, - в тон ему ответила Кандель. - Я к нему почти привыкла. Или же моя жизнь тоже должна подвергнуться опасности, чтобы я осталась здесь? - Она хотела пошутить, но оттенок сказанного получился иным... совсем иным... и Амели не показала смущения только благодаря своему сценическому опыту. Подобные компании были ей не в новинку, но с Верньо все было по-другому.
Шарль Барбару: Усмехнувшись, Барбару провел пальцем по запотевшему бокалу и неторопливо сделал пару глотков. Начало дуэли было мирным и неспешным. Чуть позже придет настоящий азарт, возрастая вместе с опьянением... - Пьер, я с удовольствием воспользовался бы вашим гостеприимством, но вряд ли сегодня это уместно. Не волнуйтесь, конвоир донесет меня даже в самом худшем случае. Пьер, это всего лишь Париж и нетрезвый я! Разве редко эти два условия сходились вместе?
Пьер Верньо: Верньо смутился тоже и едва нашел в себе силы ответить: - Это зависит только от вашего жаления дорогая, и ничто больше не имеет значение. Барбару оазался поистине спасением - его реплика очень кстати пришлась посреди многозначительной, конфузной паузы. - Слишком часто, Шарль, - вздохнул Верньо, - и каждый раз, когда они сходились, это имело далеко идущие последствия.
Шарль Барбару: - Разве вам были не по душе эти последствия? - на лице Барбару появилось совершенно самодовольная ухмылка. - Пьер, ну признайте: это ведь было великолепно! - Шарль хотел было припомнить пару случаев, но взглянул на девушек и прикусил язык. Вряд ли подобные воспоминания были уместны здесь и сейчас. Он снова обратил свое внимание на бокал, заговорив вновь только когда тот опустел: - Франсуа, я готов. - Барбару вновь повернулся к Верньо и его очаровательной подруге: - Пьер, я думаю, будет лучше обсудить это после дуэли. Ведь мы с Франсуа не новички в этом трудном деле, следовательно, не стоит раньше времени бить тревогу.
Франсуа Бюзо: Покосившись на опустевший бокал соперника, Бюзо торопливо допил свой. - Но все же обещайте позаботиться о судьбе убитых и раненых. Я слышал, в фронтах иногда бросают обозы с больными на милость наступающего неприятеля... Но это вовсе не значит, что я сам собираюсь пасть, - поддразнил он Барбару. - Друг мой, где вы предпочитаете чтобы положили ваше тело по завершению состязания? На том прелестном диванчике под окном или же в соседней комнате? У вас редкий шанс самому выбрать себе последние пристанище. А так же высказать сопутствующие пожелания.
Шарль Барбару: - Где бы я ни нашел свое последнее пристанище, перед этим я клятвенно обещаю позаботиться о вашем, друг мой. А со мной, будьте любезны, положите бутылку вина, чтобы я воскрес с утра, как феникс! Думаю, прелестный диванчик под окном будет в самый раз... для вас, дорогой Франсуа, - отозвался Барбару, подвигая бокал Бюзо. - Продолжим состязание?
Франсуа Бюзо: - Право же, такая забота обо мне излишняя, - в тон ему отозвался Бюзо. - Я прекрасно доберусь домой... разве что празднование моей победы затянется до вашего утреннего воскресения, и мы отправимся по домам вместе. Но продолжим же. Он повторно наполнил бокалы. От шампанского в груди уже приятно потеплело.
Шарль Барбару: - Вы - и прекрасно доберетесь домой? Ну конечно, дорогой Франсуа, но только в том случае, если я вам одолжу свой конвой и они понесут вас спящего на диване. - Барбару взял бокал, с удовольствием отметив, что Бюзо слегка повеселел. - Конечно же, мы отпразднуем вашу победу, но не надо мной и не сегодня, можете даже не рассчитывать на такой подарок судьбы!
Николетт Жоли: ... Одним из главных жизненных правил мадемуазель Жоли было правило не обольщаться и смотреть на обстоятельства исключительно трезвыми глазами, отбросив все привлекательные иллюзии. Сейчас, сидя на диванчике в гордом одиночестве, девушка лишний раз убеждалась в правоте своей жизненной позиции. Со стороны Николетт было большим заблуждением считать, что, идя на ужин в сопровождении блистательной Амели, она сможет произвести на гостей хотя бы минимальное впечатление. Актриса пожелала новых впечатлений, и она их получила - в придачу с одиночеством в шумной компании. Со своего места девушка наблюдала за веселящейся четвёркой друзей, и чем дальше, тем тяжелее было сознавать, что она - лишняя на сегодняшнем вечере. Пьер и Амели, устроившись на диванчике, выглядели абсолютно счастливыми, и не менее счастливыми выглядели "дуэлянты" - Шарль и Франсуа. Они пили, шутили, поминая иногда диванчик у окна, и, похоже, совсем забыв о той, которая на нём сидела, и к которой они, похоже, не чувствовали ни малейшего интереса. Николетт ощущала, как со дна души поднимается невыразимо мерзкое чувство обиды, в первую очередь - обиды на саму себя, потащившуюся по неизвестной причине на чужой праздник. Однако юная актриса, призвав на помощь все профессиональные навыки, старалась "держать лицо", сохраняя на нём подобие доброжелательной улыбки и заинтересованности в исходе соревнования. На самом же деле мадемуазель Жоли было безразлично, кто кого победит - Франсуа ли Шарля, или Шарль - Франсуа. В любом случае девушка знала, что не будет ни радоваться за победителя, ни сочувствовать побеждённому.
Шарль Барбару: Барбару, отвлекшись на мгновение от бокала и своего соперника, посмотрел в окно. Взгляд его упал на сидевшую чуть поодаль Николетт, и марселец ощутил нечто вроде раскаяния, сообразив, что они совсем позабыли о красавице, увлекшись привычным спором. - Милая Николетт, вы загрустили, или выпитое шампанское внушило мне это? - мягко обратился Барбару к девушке.
Николетт Жоли: Николетт еле заметно вздрогнула - обращение Барбару вывело её из состояние задумчивости, однако сейчас девушка не была настроена на беседу. - Мне кажется, Шарль, что Вам показалось. Я не грущу, и не собираюсь этого делать. Было бы преступлением испортить столь замечательный праздник. Однако не отвлекайтесь, прошу Вас. Дуэль не окончена, и последнее, что должно волновать дуэлянтов - это настроение их секундантов. К барьеру, гражданин Барбару! Произнеся эту тираду, актриса постаралась улыбнуться как можно естественнее, чтобы окончательно прогнать все сомнения по поводу её расположения духа. Больше всего Николет сейчас хотелось, чтобы её оставили в покое, а вечер поскорее закончился, и она могла бы, наконец, не изображать радость. Отчего-то сейчас было куда труднее выжимать из себя нужные эмоции, чем тогда, когда девушка находилась на сцене.
Амели Кандель: - Дорогая моя, вы сейчас фальшивите, - улыбнулась Амели. - Пьер, подвиньте вот это кресло, пусть Николетт сядет рядом со мной. Она не собиралась нянчиться с девушкой, полагая, что той полезно будет приобрести навыки светского общения, но и оставить ее без поддержки, видя, что та заскучала, не могла. Все приходит с опытом - и этот опыт Николетт лишь начинала приобретать.
Николетт Жоли: - Благодарю Вас, Амели, - вежливо сказала Николетт, - но у меня, к сожалению, болит голова, поэтому мне лучше остаться у окна. Видимо, шампанское не пошло мне на пользу, - прибавила девушка. Она не лукавила - голова и впрямь болела, но не от алкоголя, а от грустных мыслей. В предложении Амели ее младшая подруга уловила оттенок жалости, и эта жалость была мучительна для мадемуазель Жоли. Ей сейчас не хотелось играть ни роль фрейлины при некоронованной королеве вечера, ни роль послушной ученицы.
Пьер Верньо: Верньо смиренно повиновался и принес кресло, несмотря на отказ Николетт, хотя ему не очень-то хотелось делить внимание Амели с этим полуребенком. Он надеялся, что юная свежая девушка сможет развеять тоску Бюзо, что чары немолодой уже дамы (признаться, Верньо не слишком жаловал мадам Ролан) не выдержат соперничества с очарванием актрисы, но, определенно, нервный и меланхоличный Бюзо нуждался в более острых приправах...
Шарль Барбару: Марселец благодарно посмотрел на Амели. Меньше всего ему бы хотелось обижать очаровательную Николетт, тем более что количество красавиц, слетавшихся на колени бывшим депутатам Конвента, резко сократилось, но сегодня надо было расшевелить Франсуа. Барбару снова обратил внимание на шампанское и Бюзо. - Что же вы медлите, друг мой? Неужели вы хотите закончить нашу дуэль, размякнув от двух бокалов вина? - Шарль быстро допил свой, поставив его на столик, и рассмеялся. - Смелее, Франсуа!
Амели Кандель: Амели поправила брошку, которую наполовину закрыло кружево. - Быть может, нам прогуляться по комнате? Я слышала, что перемена положения благотворно влияет на самочувствие. Меж тем уважаемые граждане могли бы с большим удобством любоваться на нас.
Пьер Верньо: - А я как раз хотел попросить наших милых граций спеть, - вставил Верньо. - Если, конечно, не будет слишком грубо с нашей стороны заставлять вас петь после спектакля. Но, право же, мы слушали вас недостаточно.
Франсуа Бюзо: Бюзо качнул головой. - Я помню про нашу дуэль, даже не мечтайте. Неожиданно он догадался, что виной скуке юной актрисы. Барбару самоотверженно принялся развлекать его, затеял эту веселую дуэль... Пожертвовав даже дамой, что мало походило на обычное поведение Шарля. Франсуа нахмурился и покраснел от досады. - Шарль, - тихо, чтобы не слышали другие, обратился он к Барбару. - Вы совсем забросили эту малютку. Право, вы сумеет развлечь друг друга... Не тратьте на меня время, а напиться я смогу и один... Что же мне еще остается, если я больше не могу даже издали видеть особу, которая полгода мучила меня, то отказывая, то почти уступая?.. От такого скудного рациона я уже был в отчаянии, а теперь я и вовсе лишен счастья... Ах, про что это я... Франсуа провел ладонью по лицу.
Шарль Барбару: - Поверьте мне, Франсуа, эта малютка займет себя. Вы забываете, что она актриса, но, друг мой, я высказал ей достаточно комплиментов, чтобы уделить время и вам, раз уж вы не желаете пофлиртовать с этой очаровательной кошечкой. Не стоит напиваться в одиночку, как не стоит и рвать себе сердце, дорогой Франсуа. Быть может, дама и оценит бы вашу верность, но вы теряете слишком много, отказывая себе в милых и невинных удовольствиях, - ответил Барбару, понизив голос, и тут же добавил громче, чтобы не создавать неловкость: - Ах, помните? Тогда не отлынивайте, Франсуа, пейте, пока шампанское не согрелось! Вы отстаете от меня!
Франсуа Бюзо: Франсуа передвинул свое кресло поближе к Барбару, так удобнее было разговаривать вполголоса. - Но я не могу, - Франсуа развел руками. - Пока Манон... гражданка Ролан самолично не избавила меня от принятых перед ней обязательств, я не могу смотреть на других женщин. Да, у меня было много шансов нарушить это обещание так, чтобы никто об этом не узнал, но тогда меня замучает совесть... Смешно, но я оказался в безвыходном положении. Впрочем, я уже привык. Он быстро допил шампанское и снова наполнил бокал. - Вовсе не отстаю, - сказал он уже так, чтобы слышали все.
Шарль Барбару: - Я более чем уверен, что гражданка Ролан не хотела бы, чтобы вы так страдали, мой дорогой, - снова перешел на приглушенный тон Барбару. - Увы, иногда прекрасные наши феи даже не догадываются, сколько боли причиняют нам. Но даже осужденные могут подать прошение о помиловании, Франсуа, не забывайте. Шарль поставил свой бокал рядом с бокалом Бюзо. - Наливайте, друг мой, - попросил он, рассеянно постукивая пальцами по столу. - Пьер, я восхищен вами! Конечно же, наши очаровательные гостьи не откажутся спеть нам! Я смиренно прошу вас, Николетт, готов встать перед вами на колени! Клянусь!
Николетт Жоли: - Я готова спеть, - сказала Николетт, пропустив мимо ушей последние слова Барбару, - но мне кажется, что пение будет вдвойне прекрасным, если мы будем петь дуэтом с Амели. Вы согласны? - спросила девушка, обращаясь к подруге. Если говорить совсем честно, то актриса согласилась спеть не ради кого бы то ни было из жирондистов, а исключительно ради того, чтобы развеять свою меланхолию. Иначе меланхолия грозила принять более крупные размеры, а мадемуазель Жоли не была настроена портить настроение компании своим грустным видом. И пение вполне могло бы помочь скоротать время, которое тянулось слишком долго.
Шарль Барбару: Барбару досадливо поморщился, увидев, что его слова не достигли цели, и отпил сразу полбокала. - Пьер, уговорите наших прекрасных фей спеть! Видимо, я недостаточно убедителен, или же запятнал себя чем-то, так что красавицы не спешат одарить меня благосклонным взглядом или улыбкой.
Амели Кандель: - Думаю, для этого вечера подойдет Che soave zeffiretto, - после паузы ответила Амели. - Пьер, вы подыграете нам? Николетт будет Розиной, а я исполню партию Сюзанны. И сердце Барбару будет наше.
Шарль Барбару: - Мое сердце и так принадлежит всем вам, - горячо воскликнул Барбару, поднимаясь с кресла и подходя к гражданке Жоли. По дороге он вытащил из вазы роскошную белую розу, распустившуюся в этот жаркий день. - Дорогая Николетт, простите ли мне мою невнимательность? - Шарль опустился на одно колено перед девушкой, протягивая ей цветок.
Николетт Жоли: - Позвольте мне немного подумать перед принятием столь серьёзного решения, - сказала Николетт, принимая розу и пристраивая её в свою причёску. - Но какое всё-таки совпадение, - прибавила девушка, говоря тихо, чтобы её услышал только собеседник, - в начале вечера я подарила Вам красную розу, а теперь Вы дарите мне белую. Актриса решила немного повременить с ответом неслучайно - слишком быстрый переход от грусти к прощению был бы приличен для совсем неопытной девушки, которая позволяет играть своими чувствами. Николетт же решила присмотреться к поведению Шарля, чтобы понять, что у него на уме, и выяснить, что стоит за знаками внимания.
Франсуа Бюзо: Не слишком рассчитывая на то, что пение его развлечет (просидел же он уже весь вечер в театре), Бюзо тем не менее предпочел поддержать Пьера и Шарля. По крайней мере будет шанс, что его на некоторое время оставят в покое. Раз уж они пригласили сегодня актрис, зачем мешать им делать свое дело? Сам не желая участвовать в развлечениях, он в то же время не видел в этом времяпровождении чего-то предосудительного. Дамы полусвета скрашивали жизнь многих депутатов, и, в отличии от добропорядочных дочерей буржуа, не требовали взамен каких-либо далеко идущих обязательств. Конечно, содержание «личной» актрисы и удовлетворение её милых капризов обходилось дорого во все времена (а уж бывшая аристократка тем более была не всем по карману. На Эро де Сешеля, раздобывшего где-то настоящую маркизу, смотрели с особым уважением). Но это было вопросом статуса и престижа. К тому же собственная свобода и отсутствие взаимных претензий были неизменно ценнее денег. - Я тоже с удовольствием послушаю маленький домашний концерт… - вежливо кивнул он. Амели и Николетт были прелестны, но даже они не моги сегодня развеять его скуку. Он невольно сравнивал их легкомысленное кокетство с суровостью своей добродетельной римской матроны, Манон.
Пьер Верньо: - Аккомпаниатор из меня совершенно не соответствующий уровню таланта исполнительниц, - вздохнул Верньо, перебирая сваленные на стул у фортепиано ноты в поисках Моцарта, - но попрошу проявить терпение и не швыряться в меня пустыми бутылками.
Шарль Барбару: - Вы разбиваете мне сердце, с той же небрежностью, с какой кошка роняет на пол вазу! - с улыбкой произнес Барбару, ловя руку девушки и приникая к ней губами. - Но и в этом вы прекрасны, Николетт. Я подарил бы вам множество роз, но как можно преподнести вам распустившуюся алую? Шарль вернулся за столик, в компанию Бюзо и шампанского, и тихо вздохнул: - Не правда ли, они очаровательны, Франсуа? Улыбнитесь и пейте, и не надейтесь, что я оставлю вас в покое, я по глазам вижу, что именно на это вы рассчитываете! - Барбару улыбнулся, смягчая свои слова. - Пьер, мы еще не допили шампанское, поэтому полет бутылок вам не грозит! Разве что оборванных цветов, но, полагаю, вы переживете подобный дождик.
Франсуа Бюзо: Бюзо возвел глаза к потолку. - Тогда мне грозит неминуемая смерть. Наши прекрасные дамы отравят меня за то, что я сегодня похищаю ваше по праву принадлежащее слабому полу внимание.
Амели Кандель: Кандель не случайно выбрала партию Сюзанны - ей хотелось вновь и вновь демонстрировать Верньо, что она может быть разной не только на сцене. Эта роль забавляла ее, хотя дуэт и не предполагал особого поэтического разнообразия. Верньо заиграл, и она запела канцонетту о легком ветерке, что веет ночью, и луге близ каштанов...
Николетт Жоли: Николетт подхватила песню Амели, запев ту часть, в которой говорилось о друге лирической героини, который вот-вот придёт к ней на луг. Нельзя сказать, чтобы настроение девушки было подходящим для исполнения игривых куплетов, однако она, как любая актриса, умела настраиваться на нужный лад. И в данном случае пение действительно помогло на несколько мгновений развеять тоску, которая почти подчинила себе мадемуазель Жоли. Николетт пела, не задерживая надолго взгляда ни на ком из присутствующих, но следя за их поведением. Иногда актриса улыбалась, и её голос начинал звучать более чувственно, хотя по части пения было трудно соперничать с Амели. Однако дуэт звучал неплохо - в основном, за счёт разных тембров голоса певиц. Увлёкшись пением, юная актриса забыла о своих огорчениях, и полностью отдалась на волю музыки.
Амели Кандель: У Николетт было чистое, лирическое сопрано, голос Амели сочетал достоинства лирического и драматического тембров, и один из самых восхитительных дуэтов в истории музыки звучал в не менее чарующем исполнении. ...Canzonetta sull'aria... Che soave zeffiretto... Questa sera spirerà... Sotto i pini del boschetto. Ei già il resto capirà. Certo, certo il capirà. Certo, certo il capirà. Certo, certo il capirà... Затихли последние ноты, и Амели сделала вид, будто прячет письмо за корсаж. Иллюстрация. http://www.youtube.com/watch?v=WfSzUwJGoP8&feature=PlayList&p=7ECF9569C6E12826&playnext=1&playnext_from=PL&index=54
Франсуа Бюзо: Сперва Бюзо слушал вполуха, но невольно увлекся. Нельзя было не оценить прелестную манеру исполнения двух певиц. - Восхитительно! - вполне искренне похвалил он и захлопал в ладоши.
Шарль Барбару: - Браво, прекраснейшие! - подхватил Барбару чуть ревниво. - Согласитесь, Франсуа, Амели и Николетт дивно хороши вдвоем! Пьер, вы совершенно зря так пренебрежительно отзывались о своей игре, она чудесна. Раздав комплименты, Шарль поднялся с кресла с бокалом в руках: - За талант Амели, Николетт и Пьера!
Пьер Верньо: Утомленный ответствнностью (аккомпанировать таким голосам - задача не для жалкого любителя), Верньо встал и шутливо раскланялся. Относясь трезво к своим музыкальным способностям, он сейчас был доволен собой: ни разу не наврал и не сбился. - Шарль, поделитесь шампанским, если у вас еще осталось, - попросил он. - Кажется, я заслужил.
Шарль Барбару: Барбару поспешил выполнить просьбу друга, наполнив его бокал и убрав опустевшую бутылку. - Надеюсь, никто не сочтет условия дуэли нарушенными, - улыбнулся он, протягивая шампанское. - Вы все трое были просто великолепны! Пьер, если я смогу устроиться всего лишь прачкой, то из вас, мой друг, выйдет прекрасный музыкант.
Пьер Верньо: - Благодарю, - Верньо сделал глоток шампанского и спросил Барбару, понизив голос: - А как ваша карьера врачевателя раненых душ? - он указал глазами на Бюзо. - Она движется вперед?
Шарль Барбару: - Увы, - Барбару отрицательно качнул головой. - На все мои усилия больной отзывается лишь грезами о прекрасной похитительнице его сердца и, видимо, разума. Я теряюсь в догадках, что же предпринять для исцеления его души.
Франсуа Бюзо: Беспокойный пациент тем временем задумчиво приканчивал второй бокал. - Пьер будет зарабатывать себе на жизнь музыкой, Шарло пойдет в прачки. Интересно, чем бы смог добыть себе пропитание я?
Амели Кандель: Видя, что приятели увлеклись беседой, Амели прошла к клавесину и стала играть одну из тех приятных проверенных временем мелодий, что скрашивают любой досуг. Она скорее импровизировала, чем во всем следовала нотам пьесы Куперена, а вскоре перешла к сонате собственного сочинения.
Шарль Барбару: - Из вас, Франсуа, вышел бы прекрасный трактирщик: вы профессионально наливаете вино и знаете законы, - усмехнулся Барбару. - Но, друг мой, первая часть нашей дуэли подошла к концу. Что скажут наши прекрасные секунданты? Амели, мне жаль прерывать вашу игру...
Амели Кандель: Кандель встала из-за клавесина и прошла в центр комнаты. Ей нравилось говорить и нравилось, когда ее слушали – а этот день так походил на спектакль! Начавшийся на прогулке, он с успехом продолжался и сейчас должен быть произойти следующий акт. - Задание мною придумано, а Николетт, если пожелает, дополнит его, - объявила она, улыбаясь. - Итак, граждане, готовы ли вы запоминать правила?
Николетт Жоли: - Я готова запомнить всё, что Вы скажете, Амели, и уверена, что Вам пришла в голову прекрасная идея, - сказала Николетт, вновь устраиваясь на своём дивачике под окном. Пение развлекло девушку, и сейчас она была настроена на новые приключения. Актрису всегда интересовало то, что говорит её старшая подруга и по совместительству кумир, поэтому в этот момент мадемуазель Жоли пыталась угадать, какой сюрприз приготовила компании выдумщица Амели.
Шарль Барбару: - Я готов! - возвестил Барбару, не скрывая нетерпения. Втайне он надеялся, что задание, придуманное девушками, развеселит Бюзо, но рассчитывал в любом случае развлечься. Лишенный после ареста возможности всласть сцепиться с Робеспьером и его компанией, Шарль жестоко страдал от безделья.
Амели Кандель: Задание было придумано с расчетом развлечь всех гостей - и начинающую юную актрису, и вежливого галантного Верньо, и пылкого красавца Барбару, и меланхоличного Бюзо, лишь теперь понемногу начинающего оживать… - Каждому дуэлянту, - мелодичным поставленным голосом начала Кандель, - завяжут глаза. Будучи лишен возможности видеть нас, он должен поцеловать по очереди всех, не дотрагиваясь руками, и после того, как внимание будет уделено всем, объявить, кого именно он целовал. То же выполняет в свой черед и другой, победителем же станет тот, кто меньше ошибется. При равно счете… - она улыбнулась, - мы будем оценивать искусство поцелуя. Предлагаю начать Шарлю как наиболее отважному, а Франсуа как наиболее осторожный тем временем сможет подмечать его ошибки. - Амели изобразила реверанс и подошла к Верньо. - Пьер, как хозяин дома вы обязаны предоставить нам необходимое - с вас платок или лента.
Франсуа Бюзо: - Я согласен быть трактирщиком при условии, что у посетителей будут деньги чтобы платить за стол, - улыбнулся Франсуа. - Я и так потерпел немало убытков после второго июня. Впрочем, как и все мы... - тут он вздохнул и замолчал, прислушиваясь к словам Амели.
Пьер Верньо: - О... - пробормотал Верньо, услышав условия, но поспешил побороть свое смущение, чтобы не дать нового повода для насмешек и не показаться скучным ретроградом рядом с затейницей Амели. Он достал из кармана носовой платок и смущенно повертел его в руках. - Хм. Батист прозрачный, сквозь него все видно. Пожалуй, вот. - Верньо решительно распустил узел галстука и протянул Амели кусок плотного шелка.
Шарль Барбару: Барбару ожидал чего-то подобного и потому не удивился, услышав задание. Он уже предвкушал возможность безнаказанно поцеловать обеих красавиц, не обидев при этом Верньо и не вызвав его ревности. - Браво, Амели! Вы чудесны не только в игре и пении, но и в придумывании забав! - со смехом произнес он. - Кто завяжет мне глаза? Наверное, лучше я буду стоять, а вы - по очереди подходить ко мне, иначе я могу случайно натолкнуться на вас и невольно сжульничать.
Амели Кандель: Амели несколько мгновений подержала галстук на раскрытых ладонях, словно драгоценность, и подошла к Барбару. - Но если мы поступим так, вы услышите шаги. Можно установить преграду, пересекать которую вы будете не вправе. Мне бы хотелось также заметить, граждане, - продолжила она, - что сказанным Франсуа освобождается от своего обета, поскольку задание в такой дуэли сродни приказу и участник лишается... ах, как вы это называете? права голоса? - и, кроме того, и мужчины, и женщины в нем равны. Да-да, дорогие дуэлянты, вы должны будете узнать не двоих, а четырех.
Пьер Верньо: Пьер оглядел комнату. - Пожалуй, мы вчетвером могли бы встать за спинкой этого дивана, - он указал на самый большой темно-синий диван в китайскм стиле. - Это будет достаточная преграда.
Амели Кандель: - Лучше и не придумать, дорогой. Шарль, наклоните немного голову... Завяжу плотно, чтобы вы не подсматривали... Но нехороший, у вас остается подсказка в виде аромата наших духов! Разве что галстук Пьера достаточно надушен, чтобы вы не могли невольно смошенничать?
Шарль Барбару: - Я клянусь не пользоваться этой подсказкой! - горячо воскликнул Барбару, наклоняя голову, чтобы Амели было удобнее завязать шелковую полоску ткани. - Однако, милая Амели, вам придется проводить меня до дивана, и не сочтите это грубостью, - улыбнулся он. - Я совсем ничего не вижу в этой повязке.
Амели Кандель: - Николетт, помогите мне проводить Шарля, - попросила подругу Амели, - так он будет утешен за свои страдания вдвойне. - Она провела рукой по волнистым волосам Барбару, слегка растрепавшимся во время подготовки к игре.
Шарль Барбару: - Пожалуй, если такова награда, я готов страдать почаще, - протянул Барбару, слегка запрокинув голову и пытаясь понять, сможет ли он разглядеть хоть что-то из-под повязки. Но Амели, видимо, была опытным игроком, и шелк на глазах лишал возможности видеть даже пол под ногами.
Пьер Верньо: - И не забудьте держать руки за спиной, Шарль, - заботливо подсказал Верньо. - Быть может, вас следует еще и связать для верности?
Шарль Барбару: Барбару торопливо свел руки за спиной, приняв невинный вид. Ну что ж, Бюзо он отличит по количеству выпитого, Пьера от дам тоже несложно... Шарль вздохнул. Вот только отличить Амели от Николетт будет сложнее. - Вы можете связать мне руки, Пьер, чтобы избавить от соблазнов, - усмехнулся он. - Ведь привычка - опасная штука, а я привык обнимать того, кого целую. Без объятий поцелуй теряет половину своего очарования, не находите?
Пьер Верньо: - Согласен с вами, мой дорогой, - кивнул Верньо, - но мы здесь не для получения удовольствия от поцелуев, а ради дуэли, не забывайте. Он огляделся в поисках чего-то, чем можно связать руки Барбару, но в гостиной ничего подходящего не нашел. Однако внезапно его посетила идея. Извинившись, Верньо вышел и через минуту вернулся... со своей трехцветной депутатской перевязью, которую у него почему-то никто не подумал отобрать после выдворения из Конвента. - Вот самая подходящая вещь, - объявил он. - Эти путы не дадут вам забыть о приличиях. Повернитесь-ка, Шарль... Ах, да, вы не можете. Дамы, разверните его, прошу вас. Я должен его связать.
Шарль Барбару: - Развлекайтесь, дорогой Пьер, развлекайтесь, - засмеялся Барбару. - Скажите уж прямо, вы боитесь, что я вас перепутаю с Николетт и ненароком сожму в объятиях! И чем вы собрались меня связывать? - Марселец изнывал от любопытства, коим наделен был от природы не менее щедро, чем горячностью и страстью к авантюрам, но повязка на глазах не давала увидеть, что принес Верньо.
Франсуа Бюзо: Наблюдая за процессом связыванию, Франсуа усмехнулся. - Пусть Шарль стоит неподвижно, - внес он и свою лепту в приготовления. - А все мы, зрячие, будем сами тихонько подходить к нему по очереди и... гм, целовать. Так мы дополнительно застрахуем себя от нечаянных прикосновений. Франсуа поставил на край стола опустевший бокал. Хрусталь тихонько звякнул. На долю секунды Бюзо почувствовал себя виноватым: он развлекается весьма фривольным образом, в то время как бедная Манон тоскует в тюрьме... Но ведь это только игра, напомнил он себе. И не хочется огорчать друзей отказом. О том, что в рамках выполнения задания ему придется целовать мужчину, Франсуа, поглощенный размышлениями о том, допустимо или нет лобызать кого-либо кроме дамы сердца, особенно не задумывался.
Амели Кандель: Амели коснулась плеч Барбару и легонько толкнула его, вынуждая развернуться. - Он в вашем распоряжении, милый. Франсуа, нас защитит диван. Шарль с легкостью отличит шелест платья и походку, и нам лучше стоять, не двигаясь.
Франсуа Бюзо: - Но Амели, если сам Шарль будет искать нас на ощупь, он может случайно задеть волосы или одежду, что станет для него подсказкой. - Франсуа задумчиво оглядел комнату в поисках чего-либо, что могло бы стать дополнительной защитой от прикосновений. Может быть предложить всем задрапироваться в большой кусок материи, ну хотя бы скатерть... Но нет, это слишком сложно. Он еще раз скептически взглянул на связанного Барбару.
Пьер Верньо: - Шарль, вы, конечно, пьяны, но все же не настолько, чтобы перепутать меня с Николетт, - говорил Верньо, старательно вывязывая узлы на запястьях Барбару. - А что до этой тряпицы, то неужели вам сердце не подсказывает, что это такое?.. Ну вот, готово, - он отступил на шаг, обозревая результат своих трудов. - Кажется, все мыслимые меры безопасности соблюдены.
Амели Кандель: - Следовательно, вам обоим стоит быть ловкими, иначе задание придется выполнять снова, - шутливо заметила Амели. - Шарль, вам так идет этот вид!
Шарль Барбару: Шарль пошевелил пальцами, дернул на пробу запястья. - Пьер, вы никогда не были моряком или рыбаком? - съязвил он. - Где вы научились вязать такие крепкие узлы? Боже, Амели... вы так считаете? Что ж, для того, чтобы радовать ваш взор, я готов носить этот наряд чаще. Впервые за вечер Барбару ощутил себя немного неуверенно. Конечно, вокруг были друзья, но все же... он отмахнулся от этих мыслей и попытался понять, чем же были связаны его руки. - Не мучайте мое сердце, оно в последнее время совсем не знает, что ему делать. Ответьте, что это?
Пьер Верньо: Замечание Амели заставило Верно расхохотаться. - Это просто Барбару - мечта монтаньяров: слепой и со связаннными руками. Хотя... для полного превращения в мечту монтаньяров ему надо еще заткнуть рот. И можно предъявлять в Конвенте со словами: "Полюбуйтесь, мы встали на путь исправления"... И пусть конвентская тема наведет вас на верную догадку, Шарль. Ну же, вы ведь сообразительный юноша, просто выпили немного.
Шарль Барбару: - Не превращайте меня в символ, гражданин Верньо! - в шутку нахмурился Барбару. - Я еще слишком молод для этого! Так... - Шарль изловчился и поймал пальцами кончик перевязи. - О, Пьер, я польщен! Вы не пожалели на меня такую ценную для вас вещь!
Франсуа Бюзо: - Да, - согласился Бюзо, - Робеспьер и его друзья многое бы отдали за то,чтобы видеть вас в эту минуту. Вы покорили бы их суровые сердца. Извинившись, он на минуту вернулся из гостиной в столовую, чтобы прополоскать рот розовой водой. Франсуа довольно ухмыльнулся. Он не будет облегчать милейшему Шарло работу, благоухая хорошим шампанским. Следовало бы принять еще кой-какие меры предосторожности, но это чуть погодя.
Шарль Барбару: - В таком случае, я был бы рад повязке на глазах, чтобы лишний раз не смотреть на Робеспьера, - отозвался Шарль. - И, пожалуй, вы льстите гражданину Неподкупному, утверждая, что у него и его приспешников есть сердца.
Амели Кандель: - Граждане, ну как можно говорить сейчас о политике! - полушутливо возмутилась Амели. - Тогда следующее задание от нас с Николетт будем еще более трудным. Верньо развеселился, увлеченный затеей, и это согревало ей сердце.
Пьер Верньо: - От этой вещи сейчас никакого проку, одни воспоминания, и то не самые веселые, - вздохнул Верньо, жестом подзывая всех участников игры занять свои места. - Прошу прощения, моя волшебница, разговор о политике завел я. Более этого не повторится, клянусь!
Шарль Барбару: Барбару невольно напрягся. Дуэль и задание развлекли всех, и теперь сердце билось быстрее, как перед ответственным выступлением или дракой. Он облизнул пересохшие губы. - Приступаем? Кто первый осмелится? Смотрите, я связан и безопасен! - шутливо проговорил Шарль, пряча волнение.
Маска1: Секундное замешательство, и первый из участников под сдавленное хихиканье остальных потянулся к Шарлю через диван. Гм. Даже связанного Барбару нельзя было назвать безопасным, и требовалось собраться с силами, чтобы коснуться отчетливым поцелуем свежих ярких губ молодого человека.
Шарль Барбару: Барбару приложил все усилия, чтобы произвести впечатление на неизвестного - или неизвестную. Робкое прикосновение. Даже слишком. Кто? Шарль мысленно вздохнул, признаваясь себе, что задание выпало совсем не легкое. Ну что ж. Остается методом исключения. Вряд ли это Амели: гражданка Кандель девушка смелая. Николетт? Возможно. Нет, не стоит гадать. Лучше сравнить с остальными...
маска 2: После того, как закончился поцелуй первого игрока, к делу приступила маска под номером два. Этот человек слегка перегнулся через диван, приподнялся, и оставил на губах Барбару короткий поцелуй, при этом приоткрыв губы (по своей привычке). Затем второй участник вернулся на свое место, не издав при этом ни единого постороннего звука
Шарль Барбару: Барбару увлекся. Несмотря на риск того, что целуемый - или целующий, если быть честным с самим собой, - может оказаться Франсуа или Пьером, Шарль позволил себе получить удовольствие от процесса, тем более, что второй целующий был гораздо смелее, хоть и торопился покончить побыстрее со своей обязанностью. Отчего же? Можно предположить, что это кто-то из приятелей, но, кажется, губы слишком мягкие. Или кажется? Барбару пошевелил руками, изнывая от невозможности сжульничать.
Маска 3: Поцелуй третьего участника был почти невинным и не слишком долгим, хотя губы Барбару оказались столь нежными и теплыми, что его невольно захотелось продлить. И все же "маска" вскоре выпрямилась, оставляя молодого человека наедине с его догадками.
Шарль Барбару: Шарль вздохнул. Третий неизвестный целоваться умел и любил, но слишком торопливо отодвинулся. Кто же у нас такой осторожный? Барбару улыбнулся. Развлечение ему нравилось, оно заставляло забыть на время обо всем. И все же, раньше он считал, что способен отличить людей друг от друга по манере целоваться. Теперь же молодой человек не был в этом так уверен. Повязка ли тому виной, или просто две актрисы в компании - это слишком много на бедного меня? - подумал он.
Маска 4: Щеки Барбару коснулось теплое дыхание - это последний участник бесшумно приблизился к дивану. Еще одно мгновение - и Маска коснулась губ связанного поцелуем. Настойчиво, быть может даже слишком требовательно и многообещающе, чем предполагает легкомысленная, но невинная салонная забава. Маска медленно подалась назад, будто неохотно разрывая поцелуй.
Шарль Барбару: Барбару с неохотой отпустил этого последнего. С другой стороны, каждый последующий был смелее предыдущего... кажется. Шарль усмехнулся. Интересно, куда зашла бы забава, если бы они решили пройти по второму кругу? Нет, все же последний участник заслуживал приза за свое искусство в поцелуях! - Итак, граждане, освобождайте меня! - воскликнул Барбару. Руки уже затекли в неудобном положении, что слегка раздражало и отвлекало молодого человека. - Я выпью бокал шампанского, с вашего позволения, и тогда попробую назвать каждого.
Пьер Верньо: Верньо выбрался из-за дивана и развязал Шарлю руки. - Вы свободны, - констатировал он. - Но на вашем месте я не пил бы больше никогда: вас целовали такие уста, что стирать их прикосновения шампанским просто грешно.
Шарль Барбару: Барбару непроизвольно потер запястья, сдернул с глаз повязку, слепо щурясь: свет больно ударил по глазам. Следовало озвучить свои догадки, но все мучения несчастного были в том, что он весьма слабо догадывался, кто есть кто, и слегка опасался дружеских подначек. - Я полагаю, первым рискнул Франсуа, - начал Шарль нерешительно. - Затем - Николетт. Амели, признайтесь, вы были третьей? Пьер, неужели это вы подошли последним? Впрочем, вы все слишком хорошо целуетесь, чтобы я мог определить!
Амели Кандель: Амели вновь села на кушетку, положив ноги в изящных туфельках на бархатную подушку с кистями - заменявшую собой скамеечку для той же цели. - Третьей, любезный Шарль. Неужели я так плохо сыграла невинность? - пошутила она.
Шарль Барбару: - О нет, Амели! Вы были бесподобны. Только присущая вам скромность натолкнула меня на такую мысль... - Барбару вежливо отвесил легкий полупоклон.
Амели Кандель: - Не оправдывайтесь, - Амели раскрыла веер, - у вас для этого слишком лукавые глаза. Что ж, меня вы угадали... Пьер, вы думаете признаваться?
Пьер Верньо: Верньо не выдержал и расхохотался, позабавленный предположением Барбару. - Однако, Шарль, вы мне льстите! Вернее, льстите моему умению целоваться. Нет, до последнего участника мне далеко как до луны.
Николетт Жоли: - Как Вы угадали, Шарль? - удивлённо сказала Николетт, - да, я действительно была второй. Должна признаться, я нарочно была сдержанной, чтобы немного Вас запутать. Однако соблазн задержаться подольше был велик. И, боюсь, не только у меня, - шутливо сказала актриса, едва заметно подмигнув Барбару.
Шарль Барбару: - Я посчитал, Николетт, что вы не станете так быстро сбегать, как первая Маска, и быть настолько властной, как последняя, - улыбнулся Барбару и повернулся, слегка смущенный, к Верньо. Он был изрядно раздосадован тем, что легко определил девушек, а вот друзей умудрился перепутать. С другой стороны, - мысленно усмехнулся молодой человек, - с этой позиции оценивать Верньо и Бюзо мне еще не приходилось. Жизнь преподносит сюрпризы. - Я действовал методом исключения, Пьер, и тут наш дорогой Франсуа меня удивил. Право же, мне весьма неловко за свою ошибку. Надеюсь, друзья, вы простите меня за это, - рассмеялся Шарль.
Франсуа Бюзо: - Я ведь очень страрался остаться неузнанным, - принялся оправдываться покрасневший Бюзо. - Для этого и приложил все усилия. Но я все рано я не верил до конца, что сумею так хорошо запутать следы. Он чувствовал себя несколько странно и неловко. Черт попутал его так перестараться с поцелуем. И все-таки даже в рамках игрового задания было приятно снова почувствовать чьи-то теплые и влажные губы. К тому же целовать Барбару оказалось на удивление легко приятно. Он подавил легкий вздох.
Шарль Барбару: - Да, Франсуа, и вам это удалось! Следы вы запутали блестяще, признаю. Однако же, дорогой мой, вы жестоки: лишать красавиц такого удовольствия может только очень жестокий человек. Барбару налил себе шампанского, не желая трезветь. На трезвую голову эти забавы были бы слишком фривольны, и неловкость стала бы только сильнее.
Франсуа Бюзо: - Вам лучше знать вкусы красавиц, - отшутился Франсуа, - Но вы мне слишком льстите. Легкомысленный Барбару после придуманного Амели хадания выглядел утомленным и даже немного смущенным, и Бюзо испытывал смесь сомнения и азарта. Сможет ли он сам выдержать это не совсем приличное испытание?.. Помня о том, что через несколько минут ему предстоит оказаться на его месте, с завязанными глазами и скрученными за спиной руками, Бюзо торопливыми глотками пил шампанское.
Шарль Барбару: - Конечно, льщу, - согласился Барбару, - но только самую малость. Допивайте шампанское, Франсуа, и занимайте мое место. Я хочу отыграться!
Амели Кандель: - Франсуа поступает мудро, - откликнулась Амели, - ибо... - Вновь сев за клавесин, она напела нехитрый куплет: Дивный нектар, чудной силой ты рассей дум мрачных рой, пусть в виденьях образ милый счастье мне несёт с собой... Засмеявшись, Амели вернулась к Верньо. - Чудесный вечер, правда, мой дорогой?
Пьер Верньо: Шапанское ли подействовало или легкомысленная атмосфера, но Верньо осмелился, не смущаясь присутствием друзей, положить руку на стянутую корсетом талию Амели и легонько притянуть ее к себе. - О да. Можете считать это пиром во время чумы, но давно мне не было так весело.
Шарль Барбару: - Иногда стоит пировать, невзирая на времена, Пьер. Кто скажет, когда еще удастся устроить такой чудесный ужин? - Барбару посмотрел в окно, но быстро отмахнулся от ненужных мыслей. - Но давайте же продолжим!
Амели Кандель: - Друг мой, есть ли смысл грустить, когда обстоятельства грустны и без нас? - улыбнулась ему Амели и быстро перебрала пальцами жабо его сорочки. - Вам идет быть без галстука... И я счастлива, что вам хорошо. - Она помолчала. - Но кто же приготовит к испытанию Франсуа?
Пьер Верньо: - Я предлагаю нам остаться при нашем старом разделении труда, дорогая, - отвтил Верньо. - Вы завяжете глаза, а я - руки. В случае с Шарлем наш альянс справился неплохо.
Амели Кандель: - Ах, хорошо!.. - Амели огляделась. - Шарль, куда вы бросили галстук Пьера? Или вы думаете поисками создать нам дополнительные трудности?
Шарль Барбару: Барбару оглянулся в поискал куска шелка, которым были завязаны его глаза, и в конце концов смущенно вытащил измятый галстук из собственного кармана. - Простите меня, Пьер, я в тот момент был слегка не в себе, искусство Франсуа окончательно меня добило, - улыбнулся он.
Франсуа Бюзо: Бюзо сам покорно занял место рядом с диваном, будто невзначай запоминая, кто в какой части комнаты находится. Если внимательно прислушиваться к шагам, кога они будут по очереди к нему подходить... - О нет, я достаточно трезв, чтобы со всей ответственностью подойти к выполнению задания... - Он еще раз бысто оглядел присутствующих.
Амели Кандель: - Нет-нет, так не годится! Что за взгляды? - Амели ловко завязала ему глаза и, крепко взяв за руки, закружила по комнате. - Кто-то, поддержите же нас!.. - весело воскликнула она и резко остановилась, чувствуя, как все плывет перед глазами.
Пьер Верньо: Верньо подхватил Бюзо, давая Амели передохнуть. - Стойте смирно, Франсуа, - велел он, разворачивая Бюзо к себе спиной и принимаясь связывать ему руки.
Шарль Барбару: Барбару искренне развлекался, наблюдая за связыванием своего друга. Когда глаза Франсуа были завязаны, Шарль наклонился к Николетт и шепотом ее попросил: - Вы не одолжите мне свой надушенный платок?
Франсуа Бюзо: Франсуа недовольно скривил губы: его коварный план был раскрыт. Шелковая ткань совершенно не пропускала света. Полностью перестав ориентироваться в пространстве, Бюзо чувствовал себя не слишком уютно. - Пьер, вам придется отвести меня к дивану, сам я его не найду. Ах, вы вяжете мне руки так, будто преступнику перед гильотиной...
Пьер Верньо: - Не ворчите, - Верньо выполнил просьбу, подведя Бюзо к дивану под руки. - И откуда вы знаете столько интересных подробностей про гильотину? Судите с такой самоуверенностью, словно вас обезглавливали, самое меньшее, трижды.
Франсуа Бюзо: - Поверите ли, Пьер, - Бюзо осторожно переступил с ноги на ногу, стараясь не задеть ненароком диван или иной предмет мебели. - За последние недели я вспоминаю об этом механическом устройстве с такой регулярностью, что порой начинаю слышать скрип веревки и свист ножа.
Шарль Барбару: - Как вижу, Франсуа, вас тоже заботит это забавное устройство, - негромко произнес Барбару, отвлекаясь от Николетт. - Мне порой оно представляется настолько ярко и красочно, что я начинаю подумывать о том, чтобы оставить Париж его судьбе. Но Франсуа, дорогой мой, сегодня не такой вечер, чтобы предаваться унынию и грустным мыслям. Я обещаю вам, мы еще вернемся к этому разговору, но позже. А сейчас... готовьтесь, гражданин Бюзо!
Николетт Жоли: Николетт догадывалась, для чего Барбару мог понадобиться ее платочек. Как любая девушка, да к тому же парижанка, она с удовольствием пользовалась духами, причем предпочтение отдавала аромату туберозы. Насыщенный запах мог бы выдать актрису в сегодняшней игре, если бы она нанесла духи не на спрятанный в кармане платок, а, скажем, на волосы. Но платок было рано списывать со счетов. - Возьмите то, что Вы просили, Шарль, - негромко сказала мадемуазель Жоли, незаметно протягивая Барбару кусочек шелковой ткани. - Если хотите, оставьте его на память о сегодняшнем дне. В том случае, конечно, если Вам нравится запах тубероз, - прибавила девушка с улыбкой.
Маска 1: ...Время пришло, и все повторилось уже с Бюзо, но на сей раз первый участник целовал дуэлянта много дольше, чем прежний, то ли всецело поддавшись атмосфере веселья, то ли решив окончательно запутать следы. Поцелуй получился нежным, но уверенным.
Франсуа Бюзо: Не смотря на то, что повязка и так надежно закрывала ему глаза, Бюзо опустил веки и зажмурился. На такой поцелуй следовало отвечать подобающим образом, неспешно и обстоятельно, в меру деликатно, и в меру настойчиво. Эти несколько мгновений пролетели слишком быстро. - Кто бы это ни был, - объявил Франсуа, невольно облизывая губы, - эта маска подарила мне просто волшебный поцелуй.
Маска два: Вторая маска скомно дождалась, когда Бюзо переварит впечатление от первого поцелуя, и только затем приблизилась. По сути, это был не один поцелуй, а несколько. Тихие, осторожные и нежные при всем целомудрии прикосновения губ... Кто занял ник???
Франсуа Бюзо: Поймать губы второй маски оказалось не так-то просто, они все время ускользали. И Франсуа пришлось тянуться за ними, перегибаясь через диван, вслепую искать их в пространстве. Как назло и второй участник не проронил ни звука, что усложняло задачу Бюзо. Он слишком увлекался самими поцелуями, чтобы при это пытаться еще и анализировать, кто из друзей мог быть этой маской.
маска 3: Третья маска целовалась немного дольше, чем вторая, и её поцелуи были более уверенными. Неизвестный несколько раз слегка покусывал губы Бюзо, делал вид, что отстраняется, но приближался вновь. Очевидно, этот человек либо стремился продемонстрировать своё мастерство, либо пытался окончательно запутать Франсуа. Закончив целоваться, третий участник ретировался, уступив место четвёртому.
Франсуа Бюзо: Франсуа сосредоточился на поцелуе, всеми силами стараясь понять, кто же это мог быть. Эта маска еще и дразнила его, то и дело ускользая. Но если предыдущий участник отстранялся скорее из деликатности, то этот человек делал всё нарочито, чтобы затем самому вновь найти губы связанного и ослепленного Бюзо. Чувствуя, как на лбу выступают бисеринки пота, Франсуа рассмеялся: - Дамы и господа, вы, верно, решили свести меня с ума.
маска 4: Четвертая маска подошла к Бюзо осторожно, но пример остальных заставил Маску пустить в ход все свое искусство поцелуя. Маска то отстранялась, то снова исследовала губы второго дуэлянта, увлекаясь все больше, отбросив первоначальную робость. Наконец, Маска с неохотой отошла к друзьям, заставив себя прервать такое приятное занятие.
Франсуа Бюзо: Сперва смущение и некоторая напряженность этой Маски ввели Франсуа в заблуждение. Относительно её искусства. Но нежность первой Маски, ангельская невинность второго поцелуя, и даже завлекательная дерзость третьего участника тут же померкли, когда за дело по-настоящему взялась четвертая Маска. Франсуа охотно ловил губы целующего, отвечал, не желая отпускать его от себя. Но когда поцелуй становился чрезмерно властным, сам в испуге подавался назад… Чтобы через мгновение снова жадно потянуться к таинственной Маске. Бюзо в глубине души понимал, что с этим участником они чрезмерно увлеклись игрой. Страх кольнул сердце - что-то опасное и невероятно волнующее было в уж очень откровенно страстных поцелуях вслепую. И, кажется, Маске происходящее тоже нравится… Когда этот участник все же отошел прочь, Бюзо, донельзя смущенный и взволнованный, в полном изнеможении опустился на диван. Ему и хотелось, и особенно страшно было предположить имя этой Маски. Все-таки чувственность последнего поцелуя превосходила предыдущие.
Шарль Барбару: - Ну что ж, друзья, думаю, настало время освободить беднягу, - засмеялся Барбару, который никогда не отличался особым терпением и теперь поторопился первым выбраться из-за дивана, по пути "случайно" приобняв Николетт. Шарль наклонился над Бюзо и аккуратно распустил узлы на злосчастной перевязи. Он с наигранным возмущением поднял измятую полоску шелка, покачав головой: - Пьер, у вас нет совершенно никакого почтения к символам!
Пьер Верньо: - А вы еще не излечились от почтения к этим символам, Шарль? - иронически спросил Верньо, тоже вылезая из-за дивана. - Вам налить шампанского, Франсуа? Хотя, судя по вашему ошарашенному виду, вам бы подошло что-нибудь покрепче...
Шарль Барбару: - Я утратил почтение к людям, а не к символам, Пьер, - серьезно ответил Барбару, на мгновение отставив привычную легкомысленность, - и утратил уже давно. Но это не стоит упоминаний в такой прекрасный вечер, простите меня, друг мой.
Франсуа Бюзо: - Я бы действительно предпочел бы что-нибудь покрепче, - вздохнул Бюзо, проводя рукой по глазам и растирая запястья. - Думаю, я это заслужил. Бюзо хотел добавить, что в любой приличной стране отправляющийся на эшафот имеет право на последнее желание, но еще раз упоминать гильотину было ыб дурным тоном. Он испытующе поглядывал то на одного, то на другого, надеясь что хоть кто-то случайно выдаст себя.
Пьер Верньо: Верньо откупорил бутылку коньяка и с невозмутимой светской улыбкой подал Бюзо бокал. - Поправляйтесь скорее, Франсуа, мы в нетерпении ждем ваших правильных ответов.
Франсуа Бюзо: Сделав пару глотков, Франсуа заставил себя поставить фужер на столик и сосредоточиться. - Ну что ж, приступим... - Он старался скрыть волнение. - Первой, я полагаю, была Николетт. Оценив скромную деликатность второй маски предположу, что Амели. Ведь сердце её уже похищено, -Бюзо улыбнулся, - к чему расходовать душевные порывы на иной предмет?.. А вот третьим подошел мужчина, - Франсуа невольно дотронулся кончиками пальцев до припухшей от укуса нижней губы и тут же отдернул руку. - Я думаю, Пьер. Последним же... - Бюзо снова покраснел, при воспоминании об этом нескромном поцелуе, - последним был Шарль, верно?.. Не дожидаясь ответов, он снова схватился за фужер с коньяком. Для храбрости.
Пьер Верньо: Верньо, изображая отчаяние, схватился за голову. - О горе мне! Меня опять не узнали! Как невыразительно я целуюсь, подумать только!
Франсуа Бюзо: Франсуа удивленно вскинул брови: - Неужели? Я был совершенно уверен... ах, простите, дорогой друг. - Он смущенно кашлянул. - И каким по счету вы были?..
Шарль Барбару: Барбару хитро улыбнулся, налил себе коньяк и сделал вид, что увлечен дегустацией напитка. - Пьер, вы, оказывается, прекрасный актер! - засмеялся он. - Но - да, Франсуа, вы угадали. Четвертым был я. Шарль снова занялся коньяком, смущенный, что его так легко узнали и что он все же увлекся.
Франсуа Бюзо: - То есть третьим все-таки был Пьер, и он сейчас меня разыгрывает, не признаваясь? - насупился Бюзо, однако в глубине души надеялся на это. Проигрывать второй раунд дуэли не хотелось.
Пьер Верньо: Верньо шутливо погрозил Бюзо пальцем. - Так я и признался! Попробуйте-ка угадать. Пока лишь констатирую, что вы перепутали почти всех. Кроме одного. На коньяк Пьер решил не налегать (кто знает, как закончится вечер?) и плеснул себе шампанского. - Благодарю, Шарль, вы тоже были совсем не дурны. - Он хотел, чтобы это прозвучало легким тоном, но, кажется, смутился, ибо в глубине души ему казалось, что выступление Барбару было все же на грани фола.
Франсуа Бюзо: - Ах, четвертым были вы? - пробормотал Франсуа, смутившись еще больше противника по дуэли. Ведь он назвал Шарля почти наугад, после долгих колебаний. Ведь сперва он счел его маской номер один. Однако не решился смущать женщин, пусть даже ветреных актрис, вслух предполагая, что одна из них могла быть столь искусна. - Право, как неожиданно...
Шарль Барбару: - Должен же я был отплатить вам той же монетой, Франсуа, - пожал плечами Барбару, чувствуя, что неудержимо краснеет. - Проклятый коньяк...
Франсуа Бюзо: - Да, очень крепкий, - Бюзо, так же краснеющий, ухватился за эту спасительную соломинку с другого конца. - После шампанского не стоило его пить...
Амели Кандель: - Франсуа, вы запутались! - засмеялась Амели. - Право же, надо будет подарить вам еще поцелуй, чтобы вы преодолели завесу!
Николетт Жоли: - Амели, мне кажется, что наш испытуемый и без того скоро отгадает, кем были первые три участника, - улыбнулась Николетт, задумчиво водя пальцем по краю бокала. - Франсуа, будьте смелее в своих догадках. Или Вы предпочитаете уступить первенство Шарлю? - добавила актриса, украдкой метнув задорный взгляд в сторону Барбару.
Шарль Барбару: Барбару присел на диван. Почему-то вспомнилась доставленная утром записка от Софи, Софи Жарден, исчезнувшей сразу после событий 2-го июня. Нельзя сказать, чтобы молодой человек был очень огорчен этим: ему успела поднадоесть чересчур ревнивая красавица, обладавшая ярким темпераментом. И все же Барбару был уязвлен. Но записка вновь грела задетое самолюбие: Софи предлагала встречу у театра, и сам тон ее послания был весьма похож на попытку примирения. Шарль мысленно улыбнулся. Было бы глупо бросаться к ней на встречу, и в ответ он отослал прохладное письмо, в котором извинялся за вынужденный отказ, обусловленный важными делами, невозможность перенести которые заставляет его сердце рваться, но... Барбару услышал смех Амели и вынырнул из размышлений. - Еще поцелуй для Франсуа? Амели, вы балуете его! Я буду настаивать на своей доле! Ах, зачем я так легко сдался?.. - Шарль поспешил включиться в беседу, стремясь прогнать недавнюю неловкость. Записки Софи отыграны через личку
Амели Кандель: Кандель с нежностью посмотрела на Верньо, будто говоря: друг мой, этого всего лишь игра... Не вздумайте ревновать меня к кому-то. - Вы получите свою долю лишь с разрешения Пьера, - шутливо заметила она.
Пьер Верньо: Ревновать было, разумеется, глупо, ведь это значило бы показать слишком серьезное отношение к происходящему (а тогда невинные шалости сразу сделались бы чем-то непристойным), но Верньо шутливо нахмурился: - О нет, так не пойдет. Франсуа даже не попытался угадать еще раз. За что его целовать?
Амели Кандель: - За то... за то, что он такой милый и он наш гость! - нашлась Амели. - Но вы правы, Франсуа не заслужил. Налейте мне еще шампанского, дорогой... Этот ужасный коньяк я пить не могу.
Франсуа Бюзо: - Ах, жестокая Амели отказывает мне в утешительном поцелуе, - шутливо пожаловался Бюзо, продолжая пить коньяк. - Может быть кто-то возместит мне эту потерю?.. Ведь жестоки были все вы, я теперь долго не смогу уснуть. Он не надеялся получить желаемое, но следовало поддерживать диалог. - Ну что ж, попробую еще раз. Первым был Пьер?
Пьер Верньо: Верньо засмеялся. - Франсуа, сдавайтесь! Вы допустили фатальную ошибку - слишком увлеклись... м-м-м... процессом, и способность к анализу вас оставила. Брали бы пример с Шарля. Он подошел к делу с хладнокровием опытного лобзателя, с трезвой головой и полным спокойствием на душе, а вы... - Пьер улыбнулся и развел руками. Он, конечно, шутил, но лишь наполовину. Бюзо в самом деле поразил его какой-то обостренной восприимчивостью. И этого человека госпожа Ролан имела жестокость держать на диете из платонических ахов-вздохов...
Франсуа Бюзо: Франсуа понуро сник. Пьер невольно угадал, игра в поцелуи растревожила бы его куда меньше, если бы он чувствовал себя благополучным и любимым. Но таковой уверенности у него не было, ведь госпожа Ролан только оказавшись в застенке принялась писать ему страстные и многообещающие письма. Что невольно наводило на мысли... Почему она никогда не делала этого раньше, будучи на свободе. Может быть она его просто использует?.. Однако чувство долга и обязательства не позволяли ему найти себе другую женщину, более уступчивую. Вдруг он все же несправедлив к Манон?.. Думать об этом было тяжело и неприятно, и Франсуа попытался отвлечься на беседу. - Увы, признаю свое поражение. Надеюсь, победитель этого раунда будет великодушен и не добьет противника?.. Вы упрекаете меня в невнимательности, но ведь я хотел получить удовольствие от игры.
Амели Кандель: - Как вы быстро сдаетесь! - покачала головой Амели. - С другой стороны, дальнейшие ваши ответы были бы основаны не на впечатлении, а на случайности, и это лишило бы их вдохновения. Заметьте, дорогой друг, - желая получить удовольствие, вы вдохновлялись как участник, но не мыслили о себе как о победителе...
Шарль Барбару: Барбару посмеивался, глядя на несчастного Бюзо. - Франсуа, кажется, вы проиграли! И как победитель, я забираю вас сегодня с собой. Николетт, я надеюсь, вы не лишите нас своего чудесного общества? Шарль видел, что Верньо и Амели увлечены уже друг другом, и только вежливость мешает Пьеру намекнуть гостям, что пора бы расходиться. Молодой человек спрятал улыбку, глядя на счастливый блеск в глазах друга.
Пьер Верньо: Верньо, как гостеприимный хозяин, счел своим долгом воспротивиться: - Шарль, вы всегда отличались некоторой внезапностью ваших ходов, но не до такой же степени! Что на вас нашло, отчего вы вдруг решили меня покинуть? Вас не устраивает мой коньяк? Или игра в поцелуи так вас распалила? Он и желал остаться наедине с Амели, и страшился этого... Вернее, страшился возможной бесплодности своих надежд. Вдруг она тоже попрощается и уйдет вместе с остальными гостями, как было не раз прежде? У Верньо никогда не хватало духу предложить ей остаться (хотя с теми ее товарками по сценическому ремеслу, на кого падал его взор в былые времена, он не церемонился так, с Амели его неизменно охватывала самая смешная робость). Никогда он не смог бы сказать ей так спокойно, как Барбару Николетт: "Вы, конечно, не лишите меня своего общества?"
Франсуа Бюзо: - Заберете с собой? Куда? - забеспокоился Франсуа. Он украдкой взглянул на часы. Время было позднее, и все кабаки, куда мог завернуть легкомысленный Барбару, уже закрылись.
Шарль Барбару: - Разумеется, к себе, дорогой Франсуа! - Барбару непонимающе посмотрел на друга. - У меня еще осталось шампанское, и мы продолжим нашу гулянку. Посмотрите на утомленное лицо Пьера! - Шарль незаметно пихнул Бюзо локтем и глазами указал на Амели. - А я обязательно должен вас угостить шампанским, мне только вчера доставили две уникальных бутылки! Одну я сегодня же отошлю Пьеру, а вторую мы должны распробовать с вами и Николетт! Барбару изобразил пьяное желание непременно угостить Бюзо, понимая, что пора идти. Иначе Пьер опять прошляпит свое счастье, вздыхая по Амели и не предпринимая активных действий. - Пьер, немедленно перестаньте! Ваш коньяк был великолепен, и игра была чудесна! Но, Пьер, вам надо отдохнуть от нас с Бюзо. По крайней мере я бываю утомительным, как говорят порой мои недруги, и в этом я с ними согласен.
Амели Кандель: - Что вы, Шарль, вы нисколько нас не утомляете, - вполне искренно ответила Амели, полагая, что у них с Верньо еще будет время друг для друга. Уходить она не хотела... Он однозначно сказал, что все будет зависеть от ее желания... И она желала, будто торопясь вознаградить их обоих за потерянные дни, но боялась все же услышать слова наподобие: "Вас проводить, дорогая?" Пусть продолжается игра, им всем сейчас так весело! - Но полагаю, нам не следует оставлять более Франсуа в неведении? Пожалуй, я признаюсь первой, как главная виновница путаницы... - Кандель коснулась веером руки Бюзо. - Дорогой Франсуа, не знаю, разочарую я вас или мое признание будет причиной вашего радостного удивления, но я была первой.
Франсуа Бюзо: - Ах, неужели?.. Вы прекрасная актриса, простите за банальность этих слов. - Бюзо покачал головой. Затем Франсуа взглянул на Барбару и опустил ресницы, давая понять, что понял недосказанное. Они трое уйдут, чтобы не мешать... Пусть хоть Пьер урвет себе немного счастье. - Но все-таки мы засиделись и злоупотребляем вашим гостеприимством, дорогой друг, - обратился он к Верньо.
Николетт Жоли: - Я согласна с Шарлем и Франсуа, - сказала Николетт, понимая, что всему есть предел, в том числе гостеприимству. - Благодарю Вас за прекрасный вечер, гражданин Верньо, Вам же, Амели спасибо за приятное общество. - Но теперь, мне кажется, пришло время прощаться. Однако я уверена, что наша следующая встреча не заставит себя ждать.
Пьер Верньо: - А я был следующим за Амели, - Верньо присоединил свое призание к признаю возлюбленных. - Какой по счету была Николетт, вы и сами догадаетесь, Франсуа... если способность мыслить логически вас еще не покинула окончательно. Пьер, конечно же, заметил выразительный взгляд Барбару, брошенный в сторону Амели (Шарль просто не умел ничего делать скрытно), и почувствовал к нему благодарность за появленную деликатность. Как и за то, что Шарль увозил с собой Франсуа, а не оставлял в пучине меланхолии. - Ну что же... - Верньо вздохнул, притворяясь огорченным. - Я понимаю, что у молодости свои интересы и забавы. Надеюсь лишь на то, что завтра снова увижу вас всех здесь.
Амели Кандель: - Не благодарите, Николетт, я и сама признательна за то, что вы помогли украсить этот вечер. - Амели обняла девушку и шепнула ей на ушко: - Удачной вам дороги и... хорошего общества. Кандель подошла к Верньо и нежно взяла его за руку. - Шарль, Франсуа, вы были сегодня неповторимы. Пьер совершенно прав - приходите снова, несмотря на ваших строгих сопровождающих.
Шарль Барбару: - Вы приглашаете, Пьер? - Барбару улыбнулся попытке Верньо выглядеть опечаленным, что не слишком хорошо получалось у влюбленного, которого оставляют наедине с объектом его страсти. - Тогда почту за честь завтра вновь навестить вас. А может быть, завтра устроим вечер у меня? Надеюсь, хоть кто-нибудь из умолявших нас быть осторожнее все же рискнет высунуть нос на улицу. - Шарль наклонился к Верньо, шепнул: - Удачи, мой дорогой, - и повернулся к Кандель. - Позвольте пожелать вам хорошего вечера, Амели. Но нам пора. Барбару, отвесив девушке изящный поклон, первым покинул помещение. В прихожей к нему тут же подскочил его неизменный страж, на что Барбару криво усмехнулся, но промолчал, поджидая Бюзо и Николетт.
Франсуа Бюзо: - Доброй ночи, - Франсуа тоже поднялся и начал откланиваться. От выпитого его слегка повело в сторону, и он с завистью покусился на бодро выскочившего прочь из комнаты Барбару. Вот кого не мучают ни тягостные мысли, ни похмелье! - Известите меня завтра, у кого состоится ужин, у вас или у Шарля. Он не совсем понимал, зачем Барбару пригласил их обоих с Николетт к себе. Перспектива продолжить холостяцкую попойку в доме Шарля была весьма привлекательна, но не в присутствии же дамы?.. А если же Шарль предполагал уединиться с юной актрисой, зачем позвал его?.. Ладно, разберемся чуть позже... В прихожей послышались сонные голоса конвоиров, и Бюзо поморщился. Наверняка они же и соглядатаи, докладывающие кому нужно о каждом шаге арестантов. Ну и пусть. Пусть комитетчики удавятся от зависти, случая о том, как проводят время опальные депутаты. Он задержался в дверях, протягивая руку Николетт.
Пьер Верньо: Амели все же осталась. Сердце Пьера забилось так, что на миг заглушило все остальные звуки, даже веселые прощания, которыми обменивлись друзья, доносились до него как сквозь толщу воды. Когда все наконец ушли, в квартире воцарилась несколько многозначительная, двусмысленная тишина. Это было, конечно, глупо. Следовало вести себя непринужденно, точно ничего особенного не происходит. - Желаете еще шампанского, Амели? - спросил Верньо, облизнув пересохшие губы.
Амели Кандель: - Все, что вы предложите, друг мой, - негромко отозвалась актриса. Было непривычно находиться здесь в такой час, однако она ловила себя на том, что жалеет о прошлой нерешительности. Хотя, возможно, уступи она раньше - Верньо счел бы, что ей нужен не он сам, а то положение, которое он мог ей дать. Извечное столкновение любви и политики, и Амели надеялась, что сейчас ее присутствие его ничем не оскорбит. Не требовалась особая наблюдательность, чтобы заметить скованность Верньо, но, в конце концов, она может уйти и после этого бокала шампанского. Просто поговорят еще, как добрые друзья... Амели села на кушетку и улыбнулась. - Пьер, это был замечательный вечер.
Пьер Верньо: Верньо присел рядом с двумя бокалами шампанского, один из которых протянул Амели. - Вы говорите "был", как будто он закончен, дорогая... Или как будто вдруг перестал быть замечательным.
Амели Кандель: Амели внимательно посмотрела на него, чуть опустив ресницы. - Неверно и первое, и второе, Пьер, я лишь отдаю дань уже случившемуся. - Тихонько звякнуло стекло, когда бокалы соприкоснулись. - Давайте выпьем за надежду.
Пьер Верньо: Верньо покачал головой. - Рядом с вами просто преступно пить за надежду и прочие абстрактные материи. Вы - моя единственная надежда и единственное счастье, вы же знаете это.
Амели Кандель: - Тогда давайте прославим любовь, - предложила Кандель, тут же лукаво добавив: - Но любовь - тоже отвлеченное понятие. И как же нам поступить? Разве что вы уточните значение слова, сделав его менее эфемерным?
Пьер Верньо: Верньо встал с дивана, протянув руку, помог подняться Амели и подвел ее к зеркалу в бронзовой раме, висевшему в простенке. - Это ли не любовь? - спросил он, указывая на отражение актрисы в темном стекле. - Удивительно изящна и кажется неземным созданием, но все же, - он мягко коснулся волос Амели, - вполне реальна.
Амели Кандель: - Нет в мире того, кто мог бы сравниться с вами в искусстве слова, - Амели прижала пальцы к губам и после дотронулась ими до его руки. - Я буду для вас той, какую вы пожелаете, Пьер. И неземной, и реальной... лишь скажите.
Пьер Верньо: Все еще стоя за спиной Амели, Пьер осторожно отвел назад локоны, рукой парикмахера в живописном беспорядке выпущенные из ее прически с двух сторон, и прикоснуля губами к тому местечку, где шея переходила в плечо.
Амели Кандель: Амели слегка наклонила голову. - Я становлюсь для вас реальнее, Пьер? - пошутила она, но тут же замолчала, побоявшись, что ее слова могут показаться неуместными. Верньо и сводил ее с ума, и заставлял теряться, хотя она давно уже не была наивной девицей.
Пьер Верньо: - Медленно, но верно, - Верньо взял Амели за талию и развернул к себе. Нет, он не стал волноваться меньше, но волновался его ум, а сердце, видимо, знало, что делать.
Амели Кандель: Затаив дыхание, Кандель положила руки на его плечи. Как на грех, вспоминались соответствующие пафосные диалоги из спектаклей, но сейчас ей совсем не хотелось играть. Она не знала, подтолкнуло ли к этому шагу Верньо ощущение безысходности или наоборот в нем появилась жажда жизни, но надеялась на последнее. Привыкшая кокетничать, Амели сейчас не была похожа на саму себя, - она замерла, словно страшилась той грани, перейдя которую обратно вернуться она не сможет.
Пьер Верньо: Руки Верньо увереннее сжали талию Амели, но в следующее мгновение ему показалось, что он видит на ее лице какое-то напряженное, почти испуганное выражение. - Что с вам, дорогая? - спросил он. - Вы не хотите?..
Амели Кандель: - Я... не знаю, как с вами себя вести, - прошептала женщина. - Мы столько к этому шли... И теперь я боюсь показаться вам не такой... какой вы ожидаете, и хуже всего то, что я не знаю, чего вы ждете от меня... Если вы укажете мне путь, Пьер...
Пьер Верньо: Нежно взяв Амели за подбородок, Верньо потянулся губами к ее губам. Их дыхание смешалось, когда он прошептал: - Я жду от вас лишь того, чтобы вы любили меня хотя немного, хоть на час. Более я ни на что не претендую.
Амели Кандель: - Я буду любить вас столько, сколько вам это будет нужно, - также шепотом ответила Амели. - И даже дольше... Поскольку я любила вас еще тогда, когда не была уверена в серьезности ваших чувств... - И вновь она не была уверена, что сказала именно то, что нужно и правильно ли поняла бывшего депутата. Нужно ли ему постоянство их отношений? Но право, не время об этом думать... Когда вся твоя жизнь меняется так скоро, не до планов... Кандель прильнула к нему теснее и ответила на это неуверенное приглашение к поцелую, перебирая пальцами бант и напудренный хвост от парика.
Пьер Верньо: Кто бы мог подумать, что в сорок лет можно потерять голову от поцелуя так же, как и в пятнадцать? Губы Амели были такими нежными и свежими, но опаляли жаром, как открытый огонь. Пьер уже не владел собой, он сильно, до боли стиснул тоненькую талию Амели, прижимая ее к себе, сминая кружева у себя на груди и на ее корсаже.
Амели Кандель: - Как вы пылки, друг мой, - Амели слегка отстранилась, не уходя из его объятий. Да пожалуй, сделать это было и невозможно... - И вам идет быть таким...
Пьер Верньо: -Простите, - Верньо смутился. - Я, кажется, увлекся. Рядом с вами немудрено потерять голову. Он бросил взгляд через плечо Амели на темный дверной проем, и первым его побуждением было - целомудренно закрыть дверь, но он тут же вспомнил: нельзя. Проклятый лейтенант Легран. Он должен видеть, чем занят его подопечный. И сейчас тоже. Верньо даже застонал от отчаяния.
Амели Кандель: Кандель замерла, поняв, куда он смотрит. - Милый, если жизнь подобна театру, то что эта гостиная, как не сцена? Я смогу сыграть свою роль, но для этого придется стать актером и вам...
Пьер Верньо: - Ваше искусство слишком благородно для подобной публики, - поморщился Верньо. - Но... - он сделал над собой усилие, чтобы не опустить глаза, - мы могли бы удобно устроиться у меня в алькове - он огорожен плотными занавесями из органзы, и их можно опустить. В инструкциях нашего лейтенанта ничего не сказано насчет пологов над кроватями. Я надеюсь, вы не сочтете мое предложение нескромным или преждевременным? Мы могли бы просто посидеть и выпить шампанского...
Амели Кандель: - Шампанское в алькове, - улыбнулась Амели, - я давно не проводила так время. Отчего бы и нет, Пьер? Мы вполне можем продолжить наш разговор там. Она понимала, что Верньо страшится собственной страсти, но ее это не волновало. Вечер принадлежал Пьеру, и если он в самом деле пожелает лишь пить шампанское - пусть так и будет, лишь бы его это занятие развлекло.
Пьер Верньо: Верньо прихватил два бокала и бутылки и провел Амели в свою спальню. Когда они проходили через расположенные анфиладой комнаты, двери он старательно оставлял открытыми - для доблестного лейтенанта. И вот наконец спальня. Сбросив туфли, Пьер забрался на широкую мягкую постель.
Амели Кандель: Амели задумалась на мгновение и повторила его действия. Туфли с республиканской трехцветной розеткой остались на полу, а она подобрала ноги и взяла в руку бокал. - Наливайте, друг мой, и мы выпьем за реальную любовь и исполнение наших желаний.
Пьер Верньо: Верньо старательно задернул полог, и они с Амели оказались словно в шатре. Кругом была полутьма - огоньки свечей едва пробивались сквозь плотную ткань. Пьер послушно наполнил бокалы. Вы удивительно крепки во хмелю, дорогая, - шутливо сказал он. - Даже Шарля развезло, а вы пьете бокал за бокалом, и ничего вам не делается.
Амели Кандель: - Я не пила коньяк, как и вы, вот и весь секрет, - Амели прикоснулась к его бокалу своим. - Что до шампанского, Пьер, этот напиток едва ли не привычнее мне, чем кофе.
Пьер Верньо: - И все же вы неплохо держитесь для женщины, - похвалил Верньо, накрывая рукой ножку Амели в одном чулке. - Но ваша привычка к шампанскому меня несколько... удивила.
Амели Кандель: Что ж, Верньо, похоже, освоился в своих чаяниях... Амели не стала протестовать, не за этим она пришла с ним сюда. Но если его действия ее и не задели, то задели слова. - По-вашему, я веду себя неподобающе, Пьер? - уточнила она ровным тоном. - Моя жизнь - не жизнь обычной женщины. Я живу на сцене.
Пьер Верньо: Холодный тон. Верньо, озадаченный и раздосадованный, убрал руку и даже слегка отодвинулся. - По-моему, вы всегда ведете себя необыкновенно, Амели. Я ни в коем случае не желал выразить вам порицания. Кто я такой для этого? Вы восхищаете меня именно тем, что не похожи на обычных женщин.
Амели Кандель: Амели отпила еще шампанского. Она по-прежнему не могла до конца понять Верньо. Страстность и учтивость, решительность и застенчивость сочетались в нем столь причудливо, что он во многом оставался для нее загадкой, как и в начале их знакомства. - Как здесь хорошо, Пьер! - заговорила она после паузы. - Нельзя было бы найти лучшего места.
Пьер Верньо: - Спальня - это главная комната в любом доме, - светски улыбнулся Верньо, принимая комплимент и в свою очередь пригубив избокала. - Позволительно иметь некрасивую или безвкусную стловую или гостиную, но спальню - нет.
Амели Кандель: - У вас прекрасна вся обстановка... А здесь я словно снова очутилась в детстве... Только в детстве видишь по-настоящему звездное небо, позже на него никогда не хватает времени смотреть... А эти свечи... - Амели указала рукой на полог. - Дивный вид, дорогой. Постель была мягкой, а вокруг было так уютно, что Кандель захотелось прилечь - что бы ни говорила она, спектакль и ужин утомили ее, а от шампанского слегка шумело в голове. Ей захотелось снова поцеловать Верньо, вот только ждет ли он этого от нее...
Пьер Верньо: - Здесь все принадлежит вам, - ответил Верньо. - Вы можете бывать здесь сколько пожелаете и делать все, что захотите. Хотя, - он улыбнулся, - меньше всего я думал о своей спальне как о приюте детства...
Амели Кандель: Приподняв полог, Амели поставила пустой бокал на столик и легла на постель. - Тогда давайте повзрослеем, друг мой, - просто ответила она.
Пьер Верньо: Верньо поставил свой бокал и бутылку на пол и опустился на подушки рядом, опираясь на локоть. - Не рискую ли я рассердить вас снова, если вдруг повзрослею?.. - спросил он тихо.
Амели Кандель: - Нам остается лишь проверить это, - Кандель потянула из-под корсажа муслиновое фишю, открывая взору Верньо большее, нежели было явлено доселе.
Пьер Верньо: Верньо придвинулся ближе, теперь уже упираясь локтями в подушку по обе стороны от головы лежавшей Амели. - Будьте же милосердны, дорогая, дайте мне твердые гарантии, - взмолился он. - "Пробовать" без надежд на успех мучительно.
Амели Кандель: Актриса и возлюбленная обняла его и поцеловала, глаза ее смеялись. - Так лучше? То ли игра, то ли страсть… Но сейчас, когда они оказались отгороженными от всего мира, она почувствовала, что слабеет от его близости.
Пьер Верньо: Верньо разделил поцелуй на три - в губы, в подбородок, в шею. - Так много лучше, - выдохнул он, задержавшись губами в ямке между ключицами. - Ах, Амели, сколько я мечтал об этом, знали бы вы!.
Амели Кандель: - Мне кажется, я знала... - шепнула Амели. - Но порой мне чудилось, что вы будто нарочно избегаете оставаться со мной... вот так наедине. Сердце к сердцу, Пьер...
Пьер Верньо: В алькове за занавесями сделалось вдруг нестерпимо жарко, и Верньо стащил с себя сюртук, небрежно бросив его прямо на пол. - А мне казалось, что это вы терпите мое общество только из... вежливости. Вокруг вас было столько блестящих мужчин, что я временами чувствовал себя полным ничтожеством - даже в те дни, когда я еще был кем-то и значил что-то...
Амели Кандель: - Вы или слишком скромны, Пьер, или слишком жестоки, желая мне дурного окружения. - Галстука на Верньо не было со времени «дуэли» Барбару и Бюзо, и Кандель провела пальчиками по его шее – прежде чем расстегнуть верхние пуговицы жилета, хотя делать это, когда они оба лежали, было не очень удобно. Она хотела было предложить Верньо раздеть ее, но вспомнила слова о шампанском и невольно смутилась – несоответствие сейчас в чем-то его ожиданиям глубоко огорчило бы ее. Пьер Верньо казался такой тонкой натурой… Таков ли он на самом деле, она не знала, но во все моменты их общения он очаровывал ее игрой галантности и ума. - Что за духи, Пьер? Никогда не узнавала их аромат…
Пьер Верньо: - Этот состав называется "Слезы Психеи", - объяснил Верньо, - туда входит гардения и что-то еще... я забыл. - Он снова прильнул губами к шее Амели. - Вы тоже восхитительно пахнете, дорогая, и я почему-то уверен, что это не духи. Пьер осторожно потянул один конец ленты на поясе Амели.
Амели Кандель: - Немного лаванды, - с улыбкой отозвалась Амели и ободряюще коснулась плеча Верньо. - Ах, что у вас за глаза, друг мой! Прекрасные, словно эта ночь... Что может быть лучше ночи, когда исполняются наши желания?..
Пьер Верньо: - Вам легко говорить о моих глазах, ведь вы не видите в эту минуту своих... - поддерживая этот легкий разговор, Верньо приподнял Амели, стараясь добраться до застежек у нее на спине.
Амели Кандель: Отвечая на его движение, Кандель села на кровати, отведя со спины длинные локоны. - Ваши глаза сияют не в пример моим, - засмеялась она. - Вы можете быть смелее, Пьер, я уверена, что вы не порвете мне платье, как не порвали пояс, - Амели подхватила атласную полосу ткани, покоившуюся прежде у нее на талии, и шутливо набросила на плечи Верньо.
Пьер Верньо: Верньо пристроился за спиной Амели, стараясь сосредоточиться на расстегивании бесчисленных крючков и пуговок. - Признаться, соблазн порвать вам платье огромен, как никогда, - сообщил он и, не удержавшись, провел губами по обнажившемуся плечику Амели. - Но после того, как вы облекли меня своим высоким доверием, у меня связаны руки.
Амели Кандель: - Вы поистине само терпение, - пошутила Амели, и не думая ему помогать. - Ах, Пьер, я не могу забыть ваш последний букет - право, я, кажется, никогда не видела таких роз! Где вы их только берете?
Пьер Верньо: - Зачем вам знать? - Верньо покончил с застежками и высвободил Амели из корсажа, раздевая ее, как ребенка. - Они для вас, и этим все сказано. Это специальный сорт - розы для вас.
Амели Кандель: Женщина обвила руками его шею. - Вы меня недооцениваете, Пьер, я очень любопытна, - шепнула она. - Но пусть будет по-вашему… Сохраните эту тайну. - Амели замолчала, чтобы снова поцеловать Верньо. - И все же… Таинственный сад? Оранжерея? - Шутливо расспрашивая, она расстегивала пуговицы жилета, искусно вышитого затейливым цветочным орнаментом.
Пьер Верньо: - Таинственный сад, - подтвердил Верньо. - Когда я буду вновь свободен, я возьму вас туда. Он не мешал ловким пальцам Амели раздевать себя. Это чудесная часть любовной игры - он раздевает ее, она его. Но парик Пьер снял сам, недовольно поморщившись: он знал, что за прошедший год обильно украсился сединой, особенно заметной на черных волосах.
Амели Кандель: - Без парика вы так же хороши... - Амели бросила жилет вниз, на сюртук. -Что если вам ходить с непокрытой головой? - Вновь приоткрыв полог, она начала что-то искать на столике и в конце концов обнаружила среди разнообразных флаконов маленькую расческу. - Вот так... - чуть иначе зачесав волосы Верньо, Амели откинулась на подушки. - Я нравлюсь вам, Пьер? Скажите же снова!..
Пьер Верньо: - Моя непокрытая голова навевает ассоциации с ценным мехом шиншиллы, - усмехнулся Верньо, перехватывая руку Амели с расческой. - Нравитесь ли вы мне? Я обожаю вас, Амели, неужели у вас еще остались какие-то сомнения в этом? - Пьер сначала поцеловал ее ручку, потом потнулся к ее губам и накрыл их долгим поцелуем.
Амели Кандель: Амели страстно ответила ему, обнимая крепче, гладя по плечам... Ей сейчас казалось, что и арест вымысел, и, возможно, депутатская деятельность Верньо... Республика республикой, но политика бывает такой глупостью! Лучше бы Пьер в самом деле выращивал розы... или рисовал... Ах нет, у него такой слог... Писатель... Он мог бы сочинять либретто для нее... - Пьер, - она прервала поцелуй, - уедем отсюда, как сможем! Путешествия полезны и для нашего духа, и для наших чувств.
Пьер Верньо: - Да... да... - рассеянно отвечал Пьер, совершенно не слыша вопроса и не осознавая, с чем он соглашается. Кажется, для него наступил тот предел, когда рассудок неминуемо покидает всякого нормального мужчину, и он снова впился в губы Амели, прежде чем она успела сказать что-то еще.
Амели Кандель: Как всегда, это было и ожидаемо, и неожиданно, и какое-то время Амели, захваченная страстью Верньо, просто пыталась подстроиться под него и целовать так, как, казалось, он того желал. То более страстно, то более мягко… в конце концов она потянула с его плеч полурасстегнутую сорочку.
Пьер Верньо: Верньо на миг разорвал поцелуй, позволяя Амели стащить сорочку через голову. Затем он решил все же собрался окончательно освободить возлюбленную от платья, переместился в изножье постели и принялся осторожно снимать юбку, покрывая поцелуями ножки Амели.
Амели Кандель: Бело-розовый полосатый шелк постепенно обнажал нечто тонкое и воздушное, и Амели, помогая ему, распустила завязки нижней юбки, сдвигая ее на бедра, оставаясь защищенной лишь нежным хлопком сорочки. Увлеченная их любовным дуэтом, она не ощущала и жесткости корсета - разве сравнится это с мягкостью поцелуев? И пусть перехватывает порой дыхание, можно представить, что стоишь на морском берегу, подвластная всем ветрам... Верньо наконец больше не таился, и его обхождение горячило ей кровь.
Пьер Верньо: Пьер сбросил на пол платье и принялся развязывать чулочные подвязки, охватывающие изящные ножки. - О Амели... - вздохнул он. - Так глупо... Мне кажется, что я сейчас не делаю - все не то, все недостойно моей любви к вам.
Амели Кандель: - Так не делайте, - поддразнила Верньо Амели, отстраняя его руку и получше укрывая ноги сорочкой. - Ах, Пьер, так чего же вы от меня хотите? Я люблю вас... настолько, что готова всю ночь пить с вами шампанское. Вам хочется этого? - Она коснулась его щеки и улыбнулась.
Пьер Верньо: Пьер улыбнулся в знак того, что понял шутку, но улыбка вышла немного... молящей. - Но ведь я лучше шампанского, не правда ли? - спросил он, и его руа как бы невзначай пробралась под подол сорочки.
Амели Кандель: - Может быть... немного лучше, - Амели сдерживала улыбку, лишь слегка повернувшись поудобнее - вроде бы и побуждая к большему, а вроде и нет. - По крайней мере, части вас... Губы... руки... - Она с трудом скрыла томный вздох, желая помучить его еще немножко - опыт у Кандель был не слишком большой, но она успела убедиться в том, что есть мужчины, которых недоступность манит сильнее - неспроста ведь Верньо начал комплексовать, едва она серьезно поощрила его...
Пьер Верньо: - Только руки и только губы? Как низко вы меня цените, дорогая, - сокрушенно вздохнул Верньо. Одну руку ему пришлось с сожеланием извлеч из-под кружевной нижней юбки, потому что как раз в этот момент он начал распускать тесемки корсета, а это ответственное занятие требовало помощи двух рук.
Амели Кандель: - Напротив... я ценю вас по-республикански честно, ибо это то, что я изведала... - Амели выдержала поистине театральную паузу и легко продолжила: - И конечно же, ваше красноречие, Пьер! Есть ли мужчина более талантливый в ораторском искусстве, чем Пьер Верньо? Друг мой, вы свершите все, что задумали, все преграды лишь временные, поверьте... - Амели слегка отстранилась - лишь для того, чтобы вновь обнять бывшего депутата и прикоснуться губами к его груди.
Пьер Верньо: Верньо взглянул на Амели с минутным непониманием, не сразу догадавшись, о чем она говорит. - В ваших объятиях я забыл обо всем, - признался он, покачав головой. - Наверное, это дурно, но я не могу думать ни о чем, кроме вас, в эту минуту. Приподняв Амели, Пьер вытянул из-под нее край тонкой, пахнущей лавандой льняной простыни и жестом пригласил возлюбленную лечь и укрыться.
Амели Кандель: Амели последовала этому приглашению. - Обещаю, больше ни слова ни о ком, кроме нас... - Положив голову на подушку, она замолчала и, вновь сомневаясь в том, какой она должна быть, - а она могла быть такой разной! - медленно привлекла Верньо к себе.
Пьер Верньо: Верньо охотно последовал этому безмолвному зову - приглашению ручек Амели, позволил женщине заключить себя в объятия и заключил ее. - А я обещаю вам, Амели, - произнес он на выдохе, - что вы никогда, никогда не пожалеете об этой минуте
Амели Кандель: - Никогда, друг мой... - эхом откликнулась Кандель. - Ах, как пылает сердце! Ваше горит тем же огнем любви?.. Если этому политическому безумию было суждено свести их вместе наконец, быть может, все было не случайно? Или же она настолько наивна? Мысли улетали, рассыпались, оставляя место лишь желанию раствориться в этой ночи. Почему она осталась? Разве Верньо не привлек ее именно тем, что был не похож на других, делавших ей бесцеремонные предложения и считавших, что она обязана удовлетворять их прихоти? И им не важны ее таланты в искусствах - она всего лишь женщина, обладание которой более престижно, нежели прочими… Но именно с Верньо это было не важно - ей захотелось подарить ему то, о чем он мечтал, пусть даже на час, не думая ни о чем другом. Самодостаточная, ощущавшая в нем сродство по духу и широте устремлений - она предложила себя ему, как предлагала некогда другому, но в этом ныне ощущалась такая правильность, которой она доселе не знала. Принадлежать ему душой и телом, потерять себя в его желаниях - откуда в ней это? Быть может, это и есть та любовь, что Амели Кандель так искусно играет на сцене?
Пьер Верньо: Ничего подобного Пьер не испытывал никогда в жизни. Ни одна из его предыдущих любовных связей (в которые он вступал, признаться, с ленцой, повинуясь скорее смутному инстинкту, нежели подлинной потребности) не затронула его так глубоко, как эти пьянящие минуты наедине с Амели, за плотно задернутыми шторами из органзы. Впрочем, он сам не отдавал себе в этом отчета, потому что забыл обо всем на свете - кроме женщины в его объятиях. И все, что он мог, это бесконечно повторять ее имя: Амели, Амели, о, Амели...
Амели Кандель: В одно из тех томительно-нежных мгновений, когда пауза и желанна, и невыносима, она посмотрела на него сияющими глазами и прошептала: - Люблю вас, Пьер… Я никогда не была так счастлива, как сейчас…
Пьер Верньо: Верньо замер на миг, когда это признание, произнесенное страстным шепотом, достигло его сознания. - Скажите это еще раз! - почти потребовал он. - Повторите же!
Амели Кандель: - Люблю, - от всего сердца исполнила это желание Амели, запуская руку в его волосы. - Теперь я буду повторять «люблю вас» столько раз, что вам наскучит…
Пьер Верньо: - Это хорошо, - выдохнул Пьер, закрывая глаза и снова погружаясь в пучину наслаждения. - Потому что я обожаю вас, Амели...
Амели Кандель: Ласки Верньо были такими сладкими, что она совершенно забылась; Пьер Верньо оказался чудесным любовником, был то страстным, то нежным, и можно было бы недоумевать, что же все-таки сдерживало его раньше, если бы она была способна сейчас думать.
Пьер Верньо: Амели реагировала, Амелиотвечала с искренностью и неподдельностью, в которых невозможно было усомниться, и это наполняло Пьера счастьем: значит, ей действительно хорошо с ним. - Амели... - горячечно шептал он, прижимаясь гбами к ушку возлюбленной. - О моя Амели, как я люблю вас...
Амели Кандель: Она выгнулась в его руках подобно струнке, обнимая почти до боли - как он ее некогда. - Если бы эта ночь была последней в моей жизни, я не боялась бы смерти... - То ли вздох, то ли стон, и Кандель вновь потянулась к Верньо, желая его поцеловать.
Пьер Верньо: Пьер охотно пошел навстречу этому желанию, и лихорадочный поцелуй, в котором слились их губы, приблизил конец - он повчувствовал, как весь мир заливает темнота, попытался задержаться на краю, но было поздно - его уже затягивала пропасть.
Амели Кандель: Если Верньо явилась темнота, то Амели словно ослепило ярким светом, и она прижалась к нему еще крепче - хотя крепче было уже невозможно... Кажется, одна из подушек упала, когда завесу из органзы вновь потревожили. Звякнуло тонкое стекло - хрупкий бокал упал на паркет и рассыпался на мельчайшие осколки. - ...Мы все еще здесь, Пьер?.. - одними губами произнесла Кандель, поглаживая его по плечу.
Пьер Верньо: Он что-то невнятно пробормотал, не глядя поцеловав ее в шею. Было странно возвращаться к жизни и как-то не верилось в реальность случившегося. - Слишком скоро... - пробормотал Пьер.
Амели Кандель: - В самый раз... - улыбнулась Амели. - Иначе бы мое сердце разорвалось от чувств, которые теперь нас объединили... Вы знаете, Пьер, что эти чувства сильнее всего? Говорят, когда любящие умирают, то смерть становится триумфом их любви... Так романтично, верно?
Пьер Верньо: Пьер потянулся. - Я, видимо, не романтик и не хотел бы сейчас умирать, - признался он. - Хочу жить с вами и для вас...
Амели Кандель: Амели засмеялась и привлекла его к себе. - Ах, какая честь для меня, друг мой! Верите ли, наши желания совпадают, вот только устроит ли вас та жизнь, что я веду? Выступления, поездки, партнеры по сцене... Вдруг вы станете ревновать?
Пьер Верньо: - Из всего этого списка меня по-настоящему тревожат только партнеры по сцене, - признался Пьер, лаская кончиками пальцев шейку Амели. - Но я постараюсь спраиться со своими порывами. Было бы эгоистично с моей стороны требовать, чтобы вы отказались от всего этого... Да вы и не согласились бы, превда же?
Амели Кандель: - Нет, - Амели постаралась смягчить отказ нежнейшей из улыбок, на которую была способна. - Я не согласилась бы, но не потому, что вы недостаточно дороги мне, Пьер, а потому, что это так же невозможно, как птице отказаться от полета. Разве не затем даны ей крылья, чтобы парить в небесах? Мне всегда было жаль этих несчастных созданий, которые заперты в клетках...
Пьер Верньо: - За это я и люблю вас, - признался Пьер, устало склоняя голову на подушку рядом с головкой Амели, лицо к лицу с ней, так, что смешивалось их дыхание. - За то, что вы свободны...
Амели Кандель: - Но вы иногда можете нарушать эту свободу, Пьер, - шепнула Амели. - Ради вас я готова ее лишиться... на ночь... или две... Ведь за одной ночью всегда следует другая? - Она мягко провела ладонью по спине Верньо, сближаясь с ним. Произнесенные слова были и приглашением, и разрешением... Этот глупый арест - республиканцы против республиканцев! - не помешает им насладиться столь долгожданным счастьем. Пусть зовет ее снова... Или приходит сам. Амели ласково приникла к его губам, наслаждаясь близостью. - Спите, Пьер... Обещаю, что ваше пробуждение будет приятным... - Актриса тихонько засмеялась. Сейчас наконец стало так легко обещать новую благосклонность богини любви... Ведь она знала, что ее примут.
полная версия страницы