Форум » Париж, лето 1793 » Ужин в узком кругу ТРЕД СОХРАНЕН » Ответить
Ужин в узком кругу ТРЕД СОХРАНЕН
Пьер Верньо: Это было сумасшествие, но сумасшествие веселое: появиться с друзьями в ложе Театра Республики, невозмутимо смотреть комедию, словно не замечая, что весь зал пялится на не сцену, а на тебя, потом пройти за кулисы, в забитую поклонниками уборную мадемуазель Кандель, и на глазах у этих хлыщей увезти актрису к себе на ужин, втихомолку потешаясь над вытянутыми рожами других претендентов на ту же честь. Одно было огорчительно: не все друзья согласились участвовать в этой авантюре. Хотя Верньо разослал приглашения в театр и на ужин всем, откликнулись только Барбару (которого упрашивать вообще не пришлось) и Бюзо, а остальные ответили взволнованными посланиями, уговаривая не сходить с ума и не напрашиваться на новые неприятности. Актрисы и фигурантки Театра Республики, которые в прежние времена с огромным удовольствием украшали собой ужины у Верньо (составляя изысканный цветник, в центре которого всегда была Амели), тоже отнеслись к приглашению настороженно. Только Николетт Жоли приняла приглашение. Ну что ж, будет ужин в интимном кругу. Так, пожалуй, даже лучше. Верньо не любил шумные многолюдные сборища. Не смутило его и отсутствие прислуги в квартире на улице Клиши: все разбежались за две недели, прошедшие со дня ареста хозяина. Последним попросил расчет камердинер, и произошло это буквально вчера. Впрочем, надо отдать ему должное, бедняга сбежал не от страха, а от непосильной работы, свалившейся на него после дезертирства остальных. Чтобы организовать этот ужин, пришлось обратиться в ресторан "Гранд-Отель" с просьбой прислать не только кушанья, но и нескольких лакеев, которые серверовали бы стол и прислуживали гостям. Из театра прибыли в двух наемных экипажах: арестанты с конвоем и две актрисы. Конвой оставили в прихожей, впрочем, Верньо великодушно позволил им позаимствовать стулья из гостиной, а гостей пригласил в столовую. После театрального приключения он был в приподнятом настроении, смеялся и подшучивал над Амели: - Дорогая, надеюсь, вы простите нас за то, что мы похитили у вас вашу верную публику. Все лорнеты были устремлены на нас. Говорили только о нас. Я, право же, чувствовал себя юной актрисой, которой дали первый бенефис. Так и хотелось встать и начать делать реверансы.
Амели Кандель: Приподняв полог, Амели поставила пустой бокал на столик и легла на постель. - Тогда давайте повзрослеем, друг мой, - просто ответила она.
Пьер Верньо: Верньо поставил свой бокал и бутылку на пол и опустился на подушки рядом, опираясь на локоть. - Не рискую ли я рассердить вас снова, если вдруг повзрослею?.. - спросил он тихо.
Амели Кандель: - Нам остается лишь проверить это, - Кандель потянула из-под корсажа муслиновое фишю, открывая взору Верньо большее, нежели было явлено доселе.
Пьер Верньо: Верньо придвинулся ближе, теперь уже упираясь локтями в подушку по обе стороны от головы лежавшей Амели. - Будьте же милосердны, дорогая, дайте мне твердые гарантии, - взмолился он. - "Пробовать" без надежд на успех мучительно.
Амели Кандель: Актриса и возлюбленная обняла его и поцеловала, глаза ее смеялись. - Так лучше? То ли игра, то ли страсть… Но сейчас, когда они оказались отгороженными от всего мира, она почувствовала, что слабеет от его близости.
Пьер Верньо: Верньо разделил поцелуй на три - в губы, в подбородок, в шею. - Так много лучше, - выдохнул он, задержавшись губами в ямке между ключицами. - Ах, Амели, сколько я мечтал об этом, знали бы вы!.
Амели Кандель: - Мне кажется, я знала... - шепнула Амели. - Но порой мне чудилось, что вы будто нарочно избегаете оставаться со мной... вот так наедине. Сердце к сердцу, Пьер...
Пьер Верньо: В алькове за занавесями сделалось вдруг нестерпимо жарко, и Верньо стащил с себя сюртук, небрежно бросив его прямо на пол. - А мне казалось, что это вы терпите мое общество только из... вежливости. Вокруг вас было столько блестящих мужчин, что я временами чувствовал себя полным ничтожеством - даже в те дни, когда я еще был кем-то и значил что-то...
Амели Кандель: - Вы или слишком скромны, Пьер, или слишком жестоки, желая мне дурного окружения. - Галстука на Верньо не было со времени «дуэли» Барбару и Бюзо, и Кандель провела пальчиками по его шее – прежде чем расстегнуть верхние пуговицы жилета, хотя делать это, когда они оба лежали, было не очень удобно. Она хотела было предложить Верньо раздеть ее, но вспомнила слова о шампанском и невольно смутилась – несоответствие сейчас в чем-то его ожиданиям глубоко огорчило бы ее. Пьер Верньо казался такой тонкой натурой… Таков ли он на самом деле, она не знала, но во все моменты их общения он очаровывал ее игрой галантности и ума. - Что за духи, Пьер? Никогда не узнавала их аромат…
Пьер Верньо: - Этот состав называется "Слезы Психеи", - объяснил Верньо, - туда входит гардения и что-то еще... я забыл. - Он снова прильнул губами к шее Амели. - Вы тоже восхитительно пахнете, дорогая, и я почему-то уверен, что это не духи. Пьер осторожно потянул один конец ленты на поясе Амели.
Амели Кандель: - Немного лаванды, - с улыбкой отозвалась Амели и ободряюще коснулась плеча Верньо. - Ах, что у вас за глаза, друг мой! Прекрасные, словно эта ночь... Что может быть лучше ночи, когда исполняются наши желания?..
Пьер Верньо: - Вам легко говорить о моих глазах, ведь вы не видите в эту минуту своих... - поддерживая этот легкий разговор, Верньо приподнял Амели, стараясь добраться до застежек у нее на спине.
Амели Кандель: Отвечая на его движение, Кандель села на кровати, отведя со спины длинные локоны. - Ваши глаза сияют не в пример моим, - засмеялась она. - Вы можете быть смелее, Пьер, я уверена, что вы не порвете мне платье, как не порвали пояс, - Амели подхватила атласную полосу ткани, покоившуюся прежде у нее на талии, и шутливо набросила на плечи Верньо.
Пьер Верньо: Верньо пристроился за спиной Амели, стараясь сосредоточиться на расстегивании бесчисленных крючков и пуговок. - Признаться, соблазн порвать вам платье огромен, как никогда, - сообщил он и, не удержавшись, провел губами по обнажившемуся плечику Амели. - Но после того, как вы облекли меня своим высоким доверием, у меня связаны руки.
Амели Кандель: - Вы поистине само терпение, - пошутила Амели, и не думая ему помогать. - Ах, Пьер, я не могу забыть ваш последний букет - право, я, кажется, никогда не видела таких роз! Где вы их только берете?
Пьер Верньо: - Зачем вам знать? - Верньо покончил с застежками и высвободил Амели из корсажа, раздевая ее, как ребенка. - Они для вас, и этим все сказано. Это специальный сорт - розы для вас.
Амели Кандель: Женщина обвила руками его шею. - Вы меня недооцениваете, Пьер, я очень любопытна, - шепнула она. - Но пусть будет по-вашему… Сохраните эту тайну. - Амели замолчала, чтобы снова поцеловать Верньо. - И все же… Таинственный сад? Оранжерея? - Шутливо расспрашивая, она расстегивала пуговицы жилета, искусно вышитого затейливым цветочным орнаментом.
Пьер Верньо: - Таинственный сад, - подтвердил Верньо. - Когда я буду вновь свободен, я возьму вас туда. Он не мешал ловким пальцам Амели раздевать себя. Это чудесная часть любовной игры - он раздевает ее, она его. Но парик Пьер снял сам, недовольно поморщившись: он знал, что за прошедший год обильно украсился сединой, особенно заметной на черных волосах.
Амели Кандель: - Без парика вы так же хороши... - Амели бросила жилет вниз, на сюртук. -Что если вам ходить с непокрытой головой? - Вновь приоткрыв полог, она начала что-то искать на столике и в конце концов обнаружила среди разнообразных флаконов маленькую расческу. - Вот так... - чуть иначе зачесав волосы Верньо, Амели откинулась на подушки. - Я нравлюсь вам, Пьер? Скажите же снова!..
Пьер Верньо: - Моя непокрытая голова навевает ассоциации с ценным мехом шиншиллы, - усмехнулся Верньо, перехватывая руку Амели с расческой. - Нравитесь ли вы мне? Я обожаю вас, Амели, неужели у вас еще остались какие-то сомнения в этом? - Пьер сначала поцеловал ее ручку, потом потнулся к ее губам и накрыл их долгим поцелуем.
Амели Кандель: Амели страстно ответила ему, обнимая крепче, гладя по плечам... Ей сейчас казалось, что и арест вымысел, и, возможно, депутатская деятельность Верньо... Республика республикой, но политика бывает такой глупостью! Лучше бы Пьер в самом деле выращивал розы... или рисовал... Ах нет, у него такой слог... Писатель... Он мог бы сочинять либретто для нее... - Пьер, - она прервала поцелуй, - уедем отсюда, как сможем! Путешествия полезны и для нашего духа, и для наших чувств.
Пьер Верньо: - Да... да... - рассеянно отвечал Пьер, совершенно не слыша вопроса и не осознавая, с чем он соглашается. Кажется, для него наступил тот предел, когда рассудок неминуемо покидает всякого нормального мужчину, и он снова впился в губы Амели, прежде чем она успела сказать что-то еще.
Амели Кандель: Как всегда, это было и ожидаемо, и неожиданно, и какое-то время Амели, захваченная страстью Верньо, просто пыталась подстроиться под него и целовать так, как, казалось, он того желал. То более страстно, то более мягко… в конце концов она потянула с его плеч полурасстегнутую сорочку.
Пьер Верньо: Верньо на миг разорвал поцелуй, позволяя Амели стащить сорочку через голову. Затем он решил все же собрался окончательно освободить возлюбленную от платья, переместился в изножье постели и принялся осторожно снимать юбку, покрывая поцелуями ножки Амели.
Амели Кандель: Бело-розовый полосатый шелк постепенно обнажал нечто тонкое и воздушное, и Амели, помогая ему, распустила завязки нижней юбки, сдвигая ее на бедра, оставаясь защищенной лишь нежным хлопком сорочки. Увлеченная их любовным дуэтом, она не ощущала и жесткости корсета - разве сравнится это с мягкостью поцелуев? И пусть перехватывает порой дыхание, можно представить, что стоишь на морском берегу, подвластная всем ветрам... Верньо наконец больше не таился, и его обхождение горячило ей кровь.
Пьер Верньо: Пьер сбросил на пол платье и принялся развязывать чулочные подвязки, охватывающие изящные ножки. - О Амели... - вздохнул он. - Так глупо... Мне кажется, что я сейчас не делаю - все не то, все недостойно моей любви к вам.
Амели Кандель: - Так не делайте, - поддразнила Верньо Амели, отстраняя его руку и получше укрывая ноги сорочкой. - Ах, Пьер, так чего же вы от меня хотите? Я люблю вас... настолько, что готова всю ночь пить с вами шампанское. Вам хочется этого? - Она коснулась его щеки и улыбнулась.
Пьер Верньо: Пьер улыбнулся в знак того, что понял шутку, но улыбка вышла немного... молящей. - Но ведь я лучше шампанского, не правда ли? - спросил он, и его руа как бы невзначай пробралась под подол сорочки.
Амели Кандель: - Может быть... немного лучше, - Амели сдерживала улыбку, лишь слегка повернувшись поудобнее - вроде бы и побуждая к большему, а вроде и нет. - По крайней мере, части вас... Губы... руки... - Она с трудом скрыла томный вздох, желая помучить его еще немножко - опыт у Кандель был не слишком большой, но она успела убедиться в том, что есть мужчины, которых недоступность манит сильнее - неспроста ведь Верньо начал комплексовать, едва она серьезно поощрила его...
Пьер Верньо: - Только руки и только губы? Как низко вы меня цените, дорогая, - сокрушенно вздохнул Верньо. Одну руку ему пришлось с сожеланием извлеч из-под кружевной нижней юбки, потому что как раз в этот момент он начал распускать тесемки корсета, а это ответственное занятие требовало помощи двух рук.
Амели Кандель: - Напротив... я ценю вас по-республикански честно, ибо это то, что я изведала... - Амели выдержала поистине театральную паузу и легко продолжила: - И конечно же, ваше красноречие, Пьер! Есть ли мужчина более талантливый в ораторском искусстве, чем Пьер Верньо? Друг мой, вы свершите все, что задумали, все преграды лишь временные, поверьте... - Амели слегка отстранилась - лишь для того, чтобы вновь обнять бывшего депутата и прикоснуться губами к его груди.
Пьер Верньо: Верньо взглянул на Амели с минутным непониманием, не сразу догадавшись, о чем она говорит. - В ваших объятиях я забыл обо всем, - признался он, покачав головой. - Наверное, это дурно, но я не могу думать ни о чем, кроме вас, в эту минуту. Приподняв Амели, Пьер вытянул из-под нее край тонкой, пахнущей лавандой льняной простыни и жестом пригласил возлюбленную лечь и укрыться.
Амели Кандель: Амели последовала этому приглашению. - Обещаю, больше ни слова ни о ком, кроме нас... - Положив голову на подушку, она замолчала и, вновь сомневаясь в том, какой она должна быть, - а она могла быть такой разной! - медленно привлекла Верньо к себе.
Пьер Верньо: Верньо охотно последовал этому безмолвному зову - приглашению ручек Амели, позволил женщине заключить себя в объятия и заключил ее. - А я обещаю вам, Амели, - произнес он на выдохе, - что вы никогда, никогда не пожалеете об этой минуте
Амели Кандель: - Никогда, друг мой... - эхом откликнулась Кандель. - Ах, как пылает сердце! Ваше горит тем же огнем любви?.. Если этому политическому безумию было суждено свести их вместе наконец, быть может, все было не случайно? Или же она настолько наивна? Мысли улетали, рассыпались, оставляя место лишь желанию раствориться в этой ночи. Почему она осталась? Разве Верньо не привлек ее именно тем, что был не похож на других, делавших ей бесцеремонные предложения и считавших, что она обязана удовлетворять их прихоти? И им не важны ее таланты в искусствах - она всего лишь женщина, обладание которой более престижно, нежели прочими… Но именно с Верньо это было не важно - ей захотелось подарить ему то, о чем он мечтал, пусть даже на час, не думая ни о чем другом. Самодостаточная, ощущавшая в нем сродство по духу и широте устремлений - она предложила себя ему, как предлагала некогда другому, но в этом ныне ощущалась такая правильность, которой она доселе не знала. Принадлежать ему душой и телом, потерять себя в его желаниях - откуда в ней это? Быть может, это и есть та любовь, что Амели Кандель так искусно играет на сцене?
Пьер Верньо: Ничего подобного Пьер не испытывал никогда в жизни. Ни одна из его предыдущих любовных связей (в которые он вступал, признаться, с ленцой, повинуясь скорее смутному инстинкту, нежели подлинной потребности) не затронула его так глубоко, как эти пьянящие минуты наедине с Амели, за плотно задернутыми шторами из органзы. Впрочем, он сам не отдавал себе в этом отчета, потому что забыл обо всем на свете - кроме женщины в его объятиях. И все, что он мог, это бесконечно повторять ее имя: Амели, Амели, о, Амели...
Амели Кандель: В одно из тех томительно-нежных мгновений, когда пауза и желанна, и невыносима, она посмотрела на него сияющими глазами и прошептала: - Люблю вас, Пьер… Я никогда не была так счастлива, как сейчас…
Пьер Верньо: Верньо замер на миг, когда это признание, произнесенное страстным шепотом, достигло его сознания. - Скажите это еще раз! - почти потребовал он. - Повторите же!
Амели Кандель: - Люблю, - от всего сердца исполнила это желание Амели, запуская руку в его волосы. - Теперь я буду повторять «люблю вас» столько раз, что вам наскучит…
Пьер Верньо: - Это хорошо, - выдохнул Пьер, закрывая глаза и снова погружаясь в пучину наслаждения. - Потому что я обожаю вас, Амели...
полная версия страницы