Форум » Париж, лето 1793 » У Бюзо. Погром, продолжение. 16 июня, вечер ТРЕД СОХРАНЕН » Ответить
У Бюзо. Погром, продолжение. 16 июня, вечер ТРЕД СОХРАНЕН
Франсуа Бюзо:
Ответов - 194, стр:
1 2 3 4 5 All
Франсуа Бюзо: Франсуа не помнил, как утром добрался домой. Его сонный конвоир, вынужденный переночевать на диванчике в прихожей у Барбару, только позевывал и щурился со сна, но Бюзо казалось, что на него глядят все встречные, начиная от кучера наемного экипажа, заканчивая торговками на рынке. На встрепанного, смятенного в чужой одежде... Оказавшись у себя на квартире, он тут же заперся в своих комнатах и объявил своему немногочисленному окружению, что его ни для кого нет. На пришедшее чуть погодя приглашение на ужин к Верньо от торопливо ответил запиской, где, ссылаясь на дурное самочувствие, приглашение это отклонил. Он был выбит из колеи. Как он мог, как он мог предать милую Манон и оказаться в постели... ладно еще с юной актрисочкой (хотя это тоже глубоко предосудительно), но с другом и коллегой! При воспоминании об этом позоре к голове вновь прихлынула волга горячей крови, и Франсуа застонал от бессилия что-либо изменить. Но самые ужасные страдания доставлял ему тихо звучащий в самой глубине подсознания вкрадчивый голосок: а действительно ли он хотел бы, чтобы минувшей ночи не было?..
Пьер Верньо: Однако Франсуа ошибался, если полагал, что друзья-приятели так легко оставят его в покое. Когда у Верньо собралась прежняя компания почти в полном составе (да еще добавился Луве, который на вчерашнем ужине не был), а от Бюзо пришла записка невнятного содержания, друзья совещались недолго: если гора не идет к Магомету, то Магомет пойдет к горе. Решили дружно идти к этому меланхолику и вырвать его из пучины тоски любой ценой. - Главное, чтобы Франсуа оказался дома, - говорил Верньо, во главе всей компании поднимаясь по лестнице к двери квартиры Бюзо. - Впрочем, едва ли он собрался гулять в такой час.
Шарль Барбару: Барбару усмехнулся. Он слишком хорошо знал своего друга, чтобы не понимать, что "гражданина Бюзо нет дома!" - всего лишь отговорка, и наверняка Франсуа сейчас страдает в одиночестве, как герой романтических трагедий. Он обогнал Верньо и несколько раз пнул ногой дверь в квартиру Бюзо. - Франсуа, хватит приду... - Барбару оглянулся на подтянувшихся девушек, сопровождавших бывших депутатов, и смущенно поправился: - не прячьтесь! Мы уже здесь, и либо вы нас впустите, либо мы расположимся у вас на пороге, проклиная вашу жестокость и рыдая!
Амели Кандель: …Амели шла в театр, не думая, как ее встретят. Разве есть кому-то дело до того, с кем встречается актриса? Верньо в ее глазах не перестал быть депутатом, и это подразумевало то, что так к нему должны относиться и другие. В самой работе Пьера она мало что понимала, но относилась к делам возлюбленного с тем уважением, которое испытывала бы по отношению к статьям Верньо-журналиста, картинам Верньо-живописца или диагнозам и научным трудам (а такие непременно были бы изданы) Верньо-доктора. В театре на нее поглядывали, но не расспрашивали, и лишь с Николетт Амели обменялась новостями, не слишком удивившись поведению гражданки Жарден. Той, впрочем, сегодня здесь не было – говорили, что актриса заболела и осталась дома. Николетт же намекнула, что провела ночь с Барбару – не вдаваясь в иные подробности, и казалась вполне удовлетворенной фразой Амели о чудесном настроении Пьера. Этот визит к Бюзо был еще одним развлечением, и она как ребенок радовалась тому, что затворничеству Верньо наступил конец, смеялась и шутила, а самым значимым было то, что при встрече она поцеловала его – наконец можно было дать волю чувствам… Если Николетт или Пьер пожелают как-то подправить пост – напишите в ЛС, я подправлю: взяла на себя смелость описать то, что осталось «за кадром». С Софи момент отсутствия в театре обговорен.
Франсуа Бюзо: Проведя день в четырех стенах, Франсуа успел о многом подумать и окончательно убедить себя в совершенном им ужасном преступлении против чести и морали. Шум за входной дверью заставил его вздрогнуть и напрячься. Осторожно прокравшись в прихожую, он прислушался. Так и есть... Открыть было нельзя, а не открыть было невозможно. Вздохнув поправив накинутый поверх домашнего костюма халат, он приоткрыл дверь на ширину ладони: - Я не ожидал вас тут видеть... что-то случилось? - уныло поинтересовался он из-за дверей.
Шарль Барбару: Едва увидев унылую физиономию приятеля, Барбару быстро просунул носок сапога в приоткрывшуюся щель, не позволяя захлопнуть двери. - Случилось! - категорично заявил Шарль. - Вы не соизволили почтить собой наш ужин, и мы решили перенести ужин к вам. Открывайте. - Барбару чуть наклонился к приятелю и понизил голос, так, чтобы его слышал только Бюзо: - Я не намерен возвращаться обратно, и, поверьте, ни словом не помяну прошедшую ночь. Открывайте, Франсуа, хватит ломаться.
Франсуа Бюзо: Бюзо оскорбленно скривил губы и бросил на Барбару мрачный взгляд, но дверь все же открыл, позволяя нежданным гостям войти в прихожую. - Право, мое жилице не совсем приспособлено к... - И действительно, легкое холостяцкое запустение имело тут место. - Но проходите же, раз решили навестить меня... Мнимый больной запоздало спохватился и громко закашлялся, прикрывая губы одной рукой, а другой широким жестом указывая в торону гостиной. Высунувшийся было в прихожую бравый конвоир Бюзо только сердито насупился и сплюнул на паркет, переглянувшись с маячившим за спиной Верньо и Барбару солдатом. Кажется, у арестантов намечается очердная попойка, а им только глотать слюнки.
Шарль Барбару: - Простыли? - осведомился Барбару с настолько откровенно фальшивым сочувствием, что на миг стало неловко даже ему самому. И все же желание отыграться на Бюзо за необходимость тащиться к нему было сильнее. Кроме того, несмотря на некоторые неприятности с утра, настроение у Шарля было боевым. Прекрасная ночь, неплохой день и весьма приятные перспективы на вечер сделали и без того достаточно жизнерадостного по натуре своей Барбару совершенно невыносимым для тех, кто желал оставаться в тишине и одиночестве. Во всяком случае, так заключил сам Шарль, глядя на несчастное лицо приятеля. - У вас вино есть? - осведомился он, проходя в гостиную и словно невзначай подхватывая Бюзо под локоть. - Вино - лучшее лекарство для души и тела! Остерегайтесь непьющих людей, Франсуа, в них таятся худшие пороки мира! И еда... - Барбару обернулся, - Пьер, дорогой мой, вы не станете возражать, если я пошлю кого-нибудь за ужином? Шарль небрежно спихнул с дивана не очень чистый сюртук и смахнул ладонью воображаемую - а может, и не очень воображаемую - пыль. - Присаживайтесь, больной, - Шарль не удержался и, наклонившись к самому уху Бюзо, вкрадчиво поинтересовался, - или вам сегодня сидеть... неудобно?
Жан-Батист Луве: Луве вошел последним, с любопытством оглядываясь по сторонам. Его тонкий и чуткий, как у борзой, нос почуял в воздухе запах драмы. Или, скорее... пошлой комедии. Жан-Батист не был сплетником, но человеческая комедия всегда была ему интересна, и он решил непременно дознаться в подробностях, что произошло вчера. Юная грация, Николетт, кажется, казалась ему самым лучшим из возможных источников, у нее и можно будет все выведать. - Здравствуйте, Франсуа, давно не виделись, - обратился он к хозяину. - Что это вы надумали болеть? Опять нервы? Симулянт... Верно, вас просто утомили вчера иные из нас. Луве покосился на Барбару с его фонтанирующей жизнерадостностью. Возможно, и не было никакой драмы, просто Бюзо решил отдохнуть от этого типа.
Шарль Барбару: - Уверяю вас, никто его вчера не утомлял. Более того, вчера этого утомленного жизнью накормили прекрасным ужином, и уложили спать в гостиной, - несколько высокомерно произнес Барбару, глядя в упор на Луве и надеясь, что его намек поняли и Николетт, и Бюзо.
Пьер Верньо: - Друзья, - поторопился вмешаться Верньо, гася в зародыше начинающуюся перебранку (сводить в одной компании Барбару и Луве было рискованным делом), - так что у нас с ужином? У Шарля была прекрасная идея заказать его сюда. Франсуа, надеюсь, вы не возражаете?
Николетт Жоли: Николетт подошла к Шарлю и нежно, едва ощутимо прикасаясь, взяла его под руку. А когда он обернулся к ней и улыбнулся, тихо почти шепотом сказала ему: - Шарль, дорогой, мне кажется Франсуа и в самом деле нездоров, посмотрите как он бледен, - Николет подошла к Бюзо и погладила его по голове - жест получился абсолютно материнский, оберегающий и защищающий. Затем она повернулась к Луве: ее привлекало его остроумие. Не нравилось лишь что оно было направлено на Шарля.
Франсуа Бюзо: Барбару достался еще один испепеляющий взгляд. - Благодарю, меня мучает лишь простуда, а не... ревматизм. - Легкомысленная веселость вчерашнего любовника показалась Бюзо вдвойне оскорбительной, и он отвернулся к другим гостям. Их присутствие его тоже не особо радовало, так же как и внимательный взгляд Луве. Но отступать было некуда. - Да, через два дома отсюда есть вполне приличный по нынешним временам ресторан. Я иногда заказывал там обеды.
Шарль Барбару: - Отлично! - Барбару развернулся и направился к выходу из гостиной. Услав прислугу приятеля в ресторан и строго наказав не экономить, молодой человек вернулся к друзьям. - Мой дорогой Франсуа! - Шарль опустился на диван рядом с Бюзо и доверительно положил ладонь на его плечо, - вы действительно плохо выглядите. Вина, срочно вина! Вчера вино спасло вас, и сегодня, я надеюсь, мы повторим вчерашний успех. - Барбару не удержался от еще одного намека, слишком уж нервно реагировал вчерашний любовник. Ах, если бы здесь не было Луве!.. Но этот унылый носатый гаденыш способен восславить так, что даже удавись Шарль на депутатской перевязи Верньо, это не поможет ему вызвать к себе хоть толику жалости и сочувствия. Барбару поднялся с дивана, подошел к Николетт и нежно взял девушку за руку. - Не жалейте его, моя милая. Сейчас наш Франсуа придет в себя и снова будет так же остроумен, как вчера. Не так ли?
Амели Кандель: - Николетт, бледность гостеприимного хозяина - упрек нам обеим!.. Вы слишком внимательны к Шарлю, я к Пьеру, а кто же остается Франсуа? Разве что нас всех развлечет за ужином Жан-Батист, - Амели оглянулась на Луве и села на стул у дивана.
Жан-Батист Луве: Луве нашел небрежно брошенный на каминную полку, открытый посередине романчик и заинтересовался изданием, но отложил его, когда услышал голос Амели. - Если вы прикажете, несравненная, я готов развлекать вас днем и ночь, - сказал он, поклонившись. - Но пощадите: я скучный человек и ни на что не годен. А меланхолия Франсуа тем сильнее, чем упорнее он отказывается сообщить нам ее причину.
Амели Кандель: - Благодарю, - чуть улыбнулась актриса - беседа с Луве занимала ее, - и пощажу вас: пресытиться развлечениями проще, чем утратить вкус к ним.
Франсуа Бюзо: Бюзо навострил уши: наконец-то хоть кто-то заинтересовался причиной его меланхолии. Однако говорить о столь важных вещах в присутствии легкомысленно настроенных дам не хотелось. Не поймут и сведет все к шутке... - Пусть в доме нет еды, зато вино имеется! - он кивнул на буфет в углу комнаты. - Шарль, там вы найдете все необходимое. В последнее время Бюзо действительно стал чаще прикладываться к бутылке, и всегда держал дома небольшой запас спиртного.
Шарль Барбару: Вздохнув, Барбару отпустил руку Николетт и подошел к буфету. Перекинув через руку полотенце, он достал две бутылки, вскрыл и придирчиво изучил содержимое на запах. Удовлетворенно кивнув, он отнес добычу на стол. Поставив бокалы, Шарль привычно разлил по ним вино. Один бокал он подал Николетт, второй - Бюзо. Едва удержавшись от того, чтобы облить Луве, Барбару все же протянул следующие два бокала Амели и Верньо. - Наш дорогой Франсуа прятал у себя неплохое вино, граждане. Давайте же выпьем за нашу общую встречу!
Пьер Верньо: Верньо отсалютовал бокалом друзьям и сделал глоток вина. - Здесь происходит что-то странное, вам так не кажется, дорогая? - спросил он шепотом, наклонившись к Амели.
Франсуа Бюзо: Со вздохом забрав свой бокал из рук Шарля (он сделать это так, чтобы не задеть ненароком его пальцев), Бюзо вновь раздумчиво покосился на Луве. Надежда на то, что Барбару оставит его в покое таяла с каждой минутой, и Франсуа искал подходящий объект для выслушивания его жалоб и сетований. Верньо, увы, со вчерашнего утра на эту роль уже не подходил. Он был слишком поглощен радостями любви, чтобы понять страдания приятеля и посочувствовать ему.
Шарль Барбару: Барбару, разумеется, заметил нехитрый маневр Бюзо и на доли секунды помрачнел, уязвленный таким поведением приятеля. Но тут же улыбнулся, поворачиваясь к Амели. - Если наш дорогой Франсуа хочет страдать, мы с этим ничего не можем поделать, дорогая Амели. Не упрекайте себя и Николетт. Разве что Жан-Батист рискнет попробовать развеять тоску Франсуа? - Шарль с ухмылкой слегка поклонился Луве, отсалютовав тому бокалом и осушив его до дна.
Амели Кандель: - Ах, полно! – негромко откликнулась Амели, поднимая на Верньо взгляд от своего бокала. - Здесь происходит лишь то, что здесь творится любовь… Один из нас не находит в ней ответа… Будем веселиться, друг мой, и отогреем его сердце… как я отогрела ваше, - шепнула она, ласково пожав руку бывшего депутата, и обернулась к Барбару и Луве. - Жан-Батист, прочитайте же что-то нам! Просим!.. – и зааплодировала, подав скандальному сочинителю новый бокал.
Франсуа Бюзо: Видя, что Барбару так скоро отвернулся от него к дамам, Бюзо почувствовал себя оскорбленным. В списке обид на Шарля (который сперва подбил его на измену Манон, а после ведет себя с ним как с собственной любовницей) появился еще один пункт. Снова чопорно поджав губы и вздернув подбородок, он тоже демонстративно отвернулся.
Шарль Барбару: Уловив краем глаза маневр Бюзо, Барбару мысленно расхохотался. Раз уж Луве сегодня был необычайно тих и молчалив, оставалось только развлекаться беседой и поддразнивать Бюзо. - Посмотрите, как страдает этот несчастный! - обратился Шарль к Верньо, посмеиваясь. - Простуда, оказывается, ужасная вещь, граждане! Бедный, бедный Франсуа... Неужели никто не развеет его тоску, не расскажет ему новых сплетен о мадам Ролан..?
Пьер Верньо: - Шарль, - взмолился Пьер, - прошу вас... Он беспомощно оглянулся на Амели, прося вмешаться. Барбару был сегодня в игривом настроении. Поэтому уговаваривать Луве почитать что бы то ни было и тем самым поставить его в центр внимания не казалось ему здравой идеей - это значило провоцировать Шарля.
Франсуа Бюзо: - Какие могут быть сплетни о несчастной узнице тюрьмы Аббатства? - плачущим голосом поинтересовался Бюзо. - С неё не спускают глаз ни днем ни ночью, я не могу передать ей даже букет цветов.
Шарль Барбару: - Ну как же... - Барбару понизил голос, делая вид, что выдает ужасную тайну, и наклонился к Бюзо. - Недавно я узнал, что мадам Ролан... о нет, я не могу этого произнести! - Шарль закатил глаза, намереваясь сочинить на ходу сплетню, но ничего не приходило ему на ум, и молодой человек повернулся к Верньо. - Вы что-то сказали мне, Пьер? - с невинным видом поинтересовался он, подходя к столу и наливая себе еще вина.
Пьер Верньо: - Хотел, - вздохнул Верньо, приблизился к Барбару и прошептал: - Не дазните Франсуа, Шарль. Разве вы не видите - он и так несчастный.
Шарль Барбару: - Несчастный? - Барбару вскинул бровь, с удивлением глядя на Верньо. - Послушайте, Пьер... - спохватившись, он понизил голос и слегка отошел от остальных, увлекая Верньо за собой, - еще утром Франсуа был в полном порядке и вполне доволен жизнью. Никакой простуды у него нет и быть не может. Дайте мне вывести этого симулянта на чистую воду! Из-за него нам пришлось покинуть ваш гостеприимный дом и тащится сюда, ждать, пока принесут ужин... а я, между прочим, проголодался. А вы?
Франсуа Бюзо: Бюзо скрипнул зубами, в какой-то момент в его глазах сверкнуло нечетно, весьма похожее на ненависть. Он не любил гнусных и пошлых шуток о Манан, а уж сегодня вдвойне не склонен был молча их выносить. - Сударь, я попрошу вас впредь уважительно отзываться об упомянутой особе, - холодно произнес он.
Пьер Верньо: - Я вижу, что он не более прстужен, чем мы с вами, - согласился Верньо миролюбиво. - Но вы же его знаете... Он подвержден перепадам настроения. Он меланхолик. Зачем вы дразните его сейчас? - Пьер бепокойно оглянулся на остальное общество, надеясь, что никто не понимает, о чем они говорят.
Амели Кандель: Амели пожала плечиками и прошлась по комнате, остановившись у клавесина. Но музыка, подумала она, еще больше растревожит душу. А что-то легкомысленное может неприятно поразить Бюзо в его нынешнем состоянии. Она задумалась над следующим тостом, но подходящие слушатели отошли, и Амели вернулась к Николетт, затеяв с ней разговор о недавней премьере. Однако мысли ее то и дело возвращались к Бюзо, до того огорченный у него был вид, и в конце концов актриса поинтересовалась, не припомнит ли Николетт чего-то такого, что пролило бы свет на меланхолию их общего знакомого.
Шарль Барбару: Шарль тяжело вздохнул. - Поверьте мне, Пьер, я всего лишь хочу слегка расшевелить его. Не больше. Ну разве что слегка отомстить. Он обернулся на голос Бюзо, и изобразил вежливый поклон. - Разве я сказал о ней что-то непристойное? Вам послышалось, Франсуа. Не стоит все мои слова и действия истолковывать превратно, мой дорогой... друг.
Николетт Жоли: - О чем вы, Амели? - Николетт с равнодушным видом пожала плечами. - Всё было как всегда, и не происходило ничего странного, вот только Софи все время говорила о какой-то ерунде. Мне кажется именно это расстроило Франсуа
Амели Кандель: - Софи? Постойте, Николетт, мне казалось, что она приревновала вас к Шарлю. При чем тут Франсуа, он же к тому времени ушел?
Николетт Жоли: Николетт опомнилась и, слегка порозовев, быстро отозвалась: - Да-да, к Шарлю, конечно! Софи еще застала Франсуа, ну и вы же знаете, как легко его задеть! А она наговорила всем столько грубостей, не имеющих никакого отношения к тому, что у нас было. У нас с Шарлем, я хотела сказать.
Амели Кандель: Амели слегка приподняла брови и обмахнулась веером. - Бедняжка Софи... но я ей не сочувствую: то, как она поступила с Шарлем, весьма жестоко и глупо.
Николетт Жоли: - Я так поняла, она сбежала, когда Шарля... - Николетт замолчала, она все никак не могла подобрать подходящее слово. "Арестовали" казалось ей каким-то глупым и неправильным в адрес ее Шарля. - Когда его... когда он ушел из Конвента. Вы правы, она поступила с ним жестоко и глупо! А все потому, что совсем его не любила. А он ведь замечательный, правда? И Франсуа тоже. Николетт спохватилась, что сказала много лишнего, смущенно улыбнулась, и сделала еще глоток вина. - Простите меня, Амели. Я сегодня немножко устала, сама не соображаю, что болтаю, и, наверное, совсем вас утомила.
Амели Кандель: - Милая, милая Николетт, как вы можете так говорить? - ласково упрекнула ее Амели. - Я рада, что мы вновь встречаемся с вами у наших друзей. Мы не могли бы лучше провести вот уже второй вечер, - Амели лукаво улыбнулась, про себя вспоминая слова Николетт. Кажется, дитя окончательно повзрослело... Сколько полускрытых намеков в ее словах, возможно, гордой своим неожиданным приключением... - Франсуа столь же замечателен, как и Шарль? - шепнула она на ушко подруге, желая проверить свою догадку.
Франсуа Бюзо: - Вы начали что-то говорить о госпоже Ролан, - не сдавался Бюзо. - Что-то о том, чего вы не можете произнести вслух. Франсуа даже поднялся с дивана, поплотнее запахнув полы дорогого восточного халата. Мучавшие его воспоминания о минувшей ночи заставляли его с особым рвением защищать даму. Пока это не приносило облегчения и не потушило огонь стыда, но Франсуа продолжал стараться. И все-таки поведения Шарля он не понимал. Как тот может сейчас вести себя так беспечно?
Шарль Барбару: Барбару краем уха услышал разговор Амели и Николетт, и вздрогнул. Он шагнул было к актрисам, намереваясь вмешаться и прервать опасную беседу, но Бюзо весьма некстати поднялся с дивана, явно желая продолжить разговор. Шарль мысленно выругал себя за излишнюю игривость. - Франсуа, неужели вы хотите, чтобы я передавал вам сплетни? И, тем более, озвучивал их при... - Барбару взглядом указал на Луве, но вслух произнес другое, - ...всех? Он подошел к приятелю, улыбнувшись мягко, как тяжело больному или сильно пьяному. - Простите меня, мой дорогой, я был резок с вами сегодня. Но вы зря отказались присоединиться к нам. Разве вчера был плохой вечер? Скажите же!
Николетт Жоли: Николетт опустила глаза, чувствуя, как горят от смущения щеки. Она мысленно отругала себя за несдержанность и неосторожность, и, оглянувшись на Барбару, тихо ответила: - Они очень разные. Милая, милая Амели!.. Давайте не будем говорить об этом, мне кажется, Шарлю не понравится такой разговор.
Амели Кандель: - Да что вы?.. - немного снисходительно пошутила Кандель, но потом сжалилась над своей подопечной: - Не волнуйтесь, Николетт. Проявим участие ко всем, кто в этом заинтересован, - и она отвернулась, вновь обратив внимание на Верньо. Тот даже в гостях выглядел хозяином вечера.
Жан-Батист Луве: Поскольку идея почитать благополучно отмерла, Луве мог попрактиковаться в том, что считал своей стихией, - прослеживании незримых нитей, что связывали люей вокруг. Но сперва следовало поспеть на помощь к Бюзо, который был уже на грани. - Вас просто дразнят, дорогой Франсуа, - вмешался Луве - Боже мой, зачем слушать и принимать так близко к сердцу все, что способны намолоть некоторые бескостные языки? Барбару, - слегка надменно обратился он к своему недругу, - оставьте его в покое, ради всех святых. Вон вино, налейте, выпейте. Вы же не хотите, надеюсь, - дипоматический такт подсказал Луве использовать аргумент, который на Шарля должен точно подействовать, - чтобы Франсуа нас всех выставил? Тогда мы все второй раз за вечер останемся без ужина.
Шарль Барбару: Барбару замер. Ему частенько хотелось придушить эту лживую гадину, Луве, который вечно оборачивал дело против честного, но слишком горячего и искреннего марсельца. Шарль с неохотой отодвинулся от Бюзо. - Неужели вы, Франсуа, послушаете этого паразита на чужих чувствах, которого забавляют ваши страдания? - Барбару постарался поймать взгляд Бюзо. - Вы же знаете, как я к вам отношусь... Молодой человек повернулся к Луве, смерив его презрительным взглядом. - Вы, кажется, считаете, что единственное доступное мне времяпрепровождение - накачивание себя вином? Увы, Жан-Батист, вы слишком ушли в сочинительство, наделив мой образ чертами, не имеющими отношения к действительности. Разумеется, в некоторых случаях демонизация... противника вполне уместна, но не в адрес своего коллеги. Возвращайтесь к реальности, Луве! Если еще способны, конечно.
Франсуа Бюзо: Франсуа переводил взгляд с одного на другого. Эти двое спорили из-за него, и это было неожиданно лестно. Однако подавать виду не хотелось, и он поспешил заверить присутствующих, что никого не выгонит в ночь. Он чтет законы гостеприимства. Все это время Бюзо продолжал стоять подле Луве, в котором он сейчас чувствовал союзника.
Шарль Барбару: - Как видите, Жан-Батист, беспокоиться о том, что вы лишитесь по моей вине ужина, не приходится. - Барбару говорил словно нехотя, лениво роняя слова. - Так что вы можете вернуться к книге и не лезть... в дружескую беседу.
Жан-Батист Луве: Луве покосился на Бюзо, который стоял рядом, но высказаться в его защиту не торопился. Ох, пусть сами разбираются в своих запутанных взаимоотношениях! Идти на скандал с Барбару Луве не желал. Одно дело дразнить его, и совсем другое - открытая стычка с этим склочным типом. - Как вам будет угодно, - с кротким видом пожал плечами Жан-Батист и направился к книжным полкам.
Шарль Барбару: Барбару не подал вида, но его слегка огорчило то, как быстро Луве сдался. Такой шанс поддеть этого склочника! И все же... Шарль оглянулся на увлеченно беседующих и хихикающих актрис. У него было нехорошее чувство, что в беседе упоминаются и совершенно лишние подробности прошедшей ночи. Если бы дело касалось только его, Барбару бы фыркнул и забыл: когда девушки восхваляли его способности, Шарль только радовался. Но, увы, унылая физиономия Бюзо служила немым укором.
Франсуа Бюзо: Бюзо тоже был слегка разочарован. Не найдя раскаяния в одном и сочувствия в другом собеседнике, он было начал поглядывать в сторону Верньо, но вовремя вспомнил, что тот не сумеет понять его горести. Пожалуй даже испугается и побрезгует... Мимолетно передернув плечами, Франсуа наполнил свой бокал вином, залпом осушил его, и последовал к своим книжным полкам. Туда, где снова (и вполне предсказуемо) находился Луве: - Жан-Батист, какая жалость, что вас не было вчера на вечере у Пьера...
Франсуа Бюзо: По согласованию с гражданином Луве отыграно приватно, для скорости. Луве улыбнулся про себя маневру Бюзо. - Ах, не говорите, я сам жалею. Вчера произошло немало интересного, насколько я вижу. - Ровным счетом ничего примечательного, - заверил его Франсуа. - Сначала мы играли в... ммм... в жмурки. - И это вас гнетет? - Луве был само участие. - Увы, уже после я подумал, что это было не слишком благородным поведением с моей стороны... - Франсуа хотелось поскорее перейти к сути своей проблемы, но с наскока брать быка за рога было бы невежливо. - Бедная милая гражданка Манон томится в тюрьме, а я позволил себе участвовать в каких-то легкомысленных развлечениях. По смущения собеседника Луве догадался, что Бюзо позволил себе нечто большее, чем жмурки. Наверное, разыгрался и зажал в углу какую-нибудь актриску, и не исключно, что с подачи Барбару, который его теперь дразнит. Но виду Жан-Батист не подал. - О, полагаю, что мадам Ролан не осудит вас за эту невинную забаву, - заверил он Франсуа и добавил вполголоса: - О которой она, к тому же, никогда не узнает. - Узнает! - горестным шепотом сообщил Бюзо. - Одна гражданка... тоже актриса, подруга Амели и Николетт, так некстати нанесла нам визит... Я уверен, новую сплетню обсуждает уже весь театр... И наверняка не только там. "Сплетню? - заинтересовался Луве. - Как же подучилось, что я ничего не слышал?" - Актрис в театре не удивишь жмурками, - он издал короткий смешок. - Она, верно, и внимания не обратила. - Она пришла чуть позже, - вздохнул Бюзо. - Хотя, надо признать, Шарль пострадал от этого больше других. Но скажите, дорогой друг, как, по-вашему, насколько велика вероятность того, что в обществе поверят россказням актрисы? - Как сказать, как сказать... - протянул Луве. - Зависит от того, что именно она будет рассказывать. - Ничего, она не видела ничего и не может утверждать наверняка. То есть видела... Но тут все легко объяснимо, - заторопился Бюзо, - было очень поздно, чтобы возвращаться вечером домой... Что такого, что я остался у Шарля?..... - продолжал он. - Моя одежда пострадала накануне от мороженого, а потом на меня пролили еще и шампанское, я вынужден был раздеться, но право же, только поэтому...
Шарль Барбару: Барбару возвел глаза к потолку, услышав последнюю фразу Бюзо, и направился к столу. Единственным, что оставалось марсельцу, было налить себе еще вина и засесть в углу с бутылкой, раз уж и Николетт, и Франсуа оба решили почесать языками о прошедшей ночи. Ну и черт с ними. Шарль забрал еще полную бутылку и удалился к окну, тоскливо глядя на вечерний Париж, который, как всегда, шумел и волновался.
Верховное Существо: Объединяется с темой Погром. 16 июня, вечер и ночь.. Нынче Париж шумел и волновался определенно больше обычного, что было, пожалуй, странно для вечернего времени. Вскоре дом Бюзо оказался окружен все прибывающей нестройной толпой с факелами и масляными плошками. Санкюлоты галдели и пели "Карманьолу". После напутственных слов Камилла Демулена кто-то выкрикнул: - А, вот они где прячутся, сволота! - и о стену дома разбилась первая бутылка. Как часто бывает, это стало сигналом, и в воздухе замелькали другие бутылки, пустые булыжники, гнилые овощи... Одно окно, не защищенное ставнями, разбилось с печальным звоном, причем это было не окно квартиры Бюзо, но кого это волновало? - Предатели! - слышались крики. - Контра! Долой!
Шарль Барбару: Барбару, стоявший у окна, вздрогнул и отшатнулся вглубь комнаты. Крики толпы были ему весьма памятны, а то, что толпа слепа и сносит все на своем пути... кому, как не марсельцу, знать об этом! Конечно, был шанс, что пьяные санкюлоты пришли по чью-то еще душу, но надежда на это была так слаба, что Шарль чуть не улыбнулся, поймав себя на наивности, достойной разве что деревенского дурачка где-нибудь в глуши, да и то вряд ли. Барбару рассеянно оглядел комнату, ища, что можно использовать в качестве оружия. Разве что опустевшую бутылку вина... В любом случае, сдаваться, чтобы быть повешенным на фонаре, Барбару не собирался.
Пьер Верньо: - Что это?! - ахнул Верньо, схватившись за сердце. - Шарль, что там происходит? Он мог бы подойти к окну и посмотреть сам, но не был уверен, что ему хочется это видеть. Совсем не уверен. Он схватился рукой за спинку кресла, чувствуя, как слабеют колени. Как чудесно начинался вечер. Правда, Шарль и Жан-Батист начали свою обычную перебранку, но сейчас Пьер чувствовал, что готов до бесконечности наслаждаться их перебранками. Женщины здесь. Амели. Господи боже. Толпа их не пощадит!
Амели Кандель: Амели медленно поднялась со стула, беря за руку Николетт. - Мой Бог, что там такое? - Она испуганно переглянулась с подругой, но состояние Верньо побудило ее оставить девушку на попечение остальных мужчин и броситься к возлюбленному. - Пьер, ради всего святого, посмотрите на меня! Они сейчас пошумят и успокоятся - видите, я совсем не боюсь? - Кандель постаралась унять дрожь в голосе.
Франсуа Бюзо: Хозяин квартиры обеспокоенно обернулся. - Это еще что-такое?.. - в груди поселилось нехорошее предчувствие. - Видимо, какой-то пьяный дебош... Но нам ничего не грозит, уверен, наши доблестные конвоиры не зря едят свой хлеб. Кто бы мог подумать, что и они окажутся полезны?.. - горько усмехнулся он. Настоящего страха он пока не испытывал. Ведь разбили окно у соседей, возможно этим все и ограничится...
Шарль Барбару: - Все хорошо, Пьер, опять доблестные и отважные парижане кого-то громят. Это в порядке вещей. Успокойте наших прелестных дам, налейте им вина... - Барбару рассеянно покрутил в руках бутылку и поставил ее на стол. - Простите, я на минуту вынужден вас покинуть. Шарль стремительно вышел из гостиной. Ему было необходимо убедиться, что конвоиры на месте: как ни раздражала его охрана, но сейчас Барбару был вынужден признать пользу от этих вооруженных остолопов. Трое солдат во главе с лейтенантом Леграном обсуждали что-то в прихожей, и Барбару вернулся к друзьям. - Да, мой дорогой Франсуа, это действительно пьяный дебош. Дебош, в который ударился Париж с того дня, как справедливость окончательно была уничтожена и вся власть досталась... - Шарль спохватился и замолк. Незачем было пугать и без того трусоватого приятеля. Он успокаивающе положил руку на плечо Бюзо. - Простите меня, Франсуа.
Жан-Батист Луве: Луве стоял перед зеркалом и поправлял концы галстука. Так как прежде за ним не водилось щегольства, это можно было расценить только как скрытое проявление нервозности. Однако когда он наконец заговорил, его голос был спокоен: - Будем надеяться, что это лишь пьяный дебош. Но я бы запер двери и окна ставнями, только для успокоения наших милых дам. - "Господи, за что же мне такое невезение? Стоило раз выйти за порог, и вот что получилось!" В отличие от Бюзо, он не мог возлагать надежд на конвоиров: их ведь было всего четверо, а пьяных крикунов на улице - в десятки больше. Все было за то, что при переходе к настоящему столкновению бывшим депутатам не продержаться и получаса. Какая глупая смерть...
Амели Кандель: Амели как-то беспомощно оглянулась на него, желая услышать иной ответ и не слыша его. - О да, пьяный дебош, о котором вы все говорите, точно условились! Мы словно на острове, окруженном дикарями!.. А вы еще желаете запереть нас, Жан-Батист! Я не понимаю, - она отошла от Верньо, машинально поправляя платок на груди, - не понимаю, что происходит с Парижем!.. Она внезапно ощутила, что Верньо ей - защитник не более, чем она самой себе. Никто из них, лишь говорящих слова, должные нести успокоение, но ничего не делающих для этого. И остановилась посреди комнаты, растерянная и оглушенная.
Шарль Барбару: Барбару, увидев явно испуганное выражение на лице Амели, досадливо поморщился. Положение было безвыходным, и Шарль в который раз за последние две недели ощутил себя совершенно беспомощным. - Соглашусь с Жаном-Батистом. Лучше закрыть ставни, пока есть такая возможность: даже если это и не к нам, все равно - могут разбить стекла, и вечер будет испорчен. - Барбару направился к окнам, намереваясь хотя бы слегка обезопасить их от толпы и случайных камней. Удерживать узкую лестницу можно и впятером: вряд ли конвой будет возражать, если один из арестантов возьмет в руки оружие, чтобы защитить собственную жизнь... Проходя мимо актрис, марселец задержался на мгновение, приобнял за плечи Николетт и успокаивающе поцеловал девушку в лоб: - Все обойдется, милая. Обязательно, - негромко произнес он и отстранился. Подойдя к ближайшему окну, он распахнул его, пытаясь дотянуться до ставней.
Николетт Жоли: Несмотря на заверения в том, что все обойдется. Николетт было страшно... Ей казалось, что каждая жилка в теле дрожит от этого страха. Но она постаралась с собой справиться, напустив на себя деланно равнодушный вид. Посмотрев на Амели, Николетт отчетливо поняла, что подруге тоже страшно и беспокойно. Она подошла к ней, легко взяла за руку, ободряюще пожав, и нарочито весело спросила: - Амели, дорогая, может быть выпьем ещё вина?
Амели Кандель: - Нам остается сейчас лишь это, - Амели удалось собраться и даже улыбнуться Николетт, но когда она, подойдя к столу, начала наливать вино, то часть его пролилась мимо бокала.
Франсуа Бюзо: Бюзо в очередной раз пожалел, что не одет. В халате и домашних туфлях он чувствовал себя практически обнаженным. Было бы жаль, если эти пьяные гуляки разобьют стекла в квартире... Франсуа хватался за эти мелкие страхи для того, чтобы отвлечься от самой большой неприятности. Очень не хотелось, чтобы его тщательно обставленная холостяцкая квартирка превратилась в поле боя. При мысли об этом Бюзо передернул плечами. Грабеж, насилие... Раньше в кабинете хранилась пара старых дуэльных пистолетов, но после ареста все оружие было изъято. Как некстати. Услышав последние слова Николетт, он кивнул: - И правда. е6сли окажется, что ммм... пришли к кому-то из моих соседей, ты только посмеемся над нашими страхами.
Верховное Существо: Булыжник ударился в оконную раму, едва не задев макушку Барбару. Кинувший камень парень в запорошенном мукой фартуке выругался, увидев, что снаряд пролетел мимо цели. Между тем самые опытные и поднаторевший в уличных боях и погромах, помнившие еще 2 сентября прошлого года граждане уже стали громко призывать всех подняться в квартиру и задать жару проклятым бриссотницам, этой поганой контре.
Шарль Барбару: Барбару вздрогнул, когда булыжник ударился в оконную раму, осыпав его щепками и едва не разбив стекло. Отпрянув назад, молодой человек выждал секунд десять, и снова высунулся в окно, надеясь, что первая неудача поразить движущуюся цель в окне заставит толпу искать другие пути. Торопливо притворив ставни, он отступил в комнату.
Камиль Демулен: Демулен понял, что пора. Указав самым нетерпеливым своим "солдатам" на нужную парадную, и сам устремившись туда, и едва не был затоптан в дверях нетерпеливыми горожанами. Каждому хотелось первым ворваться в логово проклятой контры, и за честь оказаться впереди Демулену пришлось бороться наряду со своими же подшефными. Слегка помятый Камиль все же оказался перед нужной квартирой одним из первых. Просто потому, что не бывавшие прежде в доме санкюлоты умчались куда-то на верхние этажи, и теперь их сабо громыхали где-то над головой Демулена. Переведя дыхание, он поймал за рукав очередного пробегающего миро разъяренного кордельера: - Стой! Нам сюда!
Верховное Существо: В дверях квартиры Бюзо уже топтались четверо национальных гвардейцев. Они чувствовали себя весьма неуверенно. Один из них - тот, что охранял Бюзо, маленький рябой Фортюне, - даже предложил под шумок унести ноги и предоставить арестованным самим выпутываться из этой передряги. Но лейтенант Легран сурово заявил, что, пока он здесь главный, никто не уйдет со своего поста. - Ну тогда мы просто позовем на помощь, - ныл Фортюне, сжимая ружье во влажных от пота руках. - Мы же не выстоим вчетвером. Я могу один сбегать... и привести сюда парней на подмогу, а?
Камиль Демулен: По другую сторону дверей тоже готовились к встрече. Дождавшись, когда не тесную лестничную площадку подтянется еще с полдюжины санкюлотов, Демулен забарабанил в дверь рукоятью пистолета. - Открвайте! именем народа! - за спиной журналиста послышался одобрительный гул. С верхних этажей тоже спускались убежавшие вперед патриоты.
Верховное Существо: Гвардейцы нервно переглянулись. Даже у лейтенанта Леграна мелькнула предательская мысль открыть дверь и впустить толпу - и тогда все будет так просто... Ведь с ними, служивыми, народ не собирается расправляться. Но лейтенант подавил недостойную мысль. - Кто вы и что вам нужно? - гаркнул он через дверь.
Шарль Барбару: Барбару вздрогнул, услышав голоса в прихожей, но заставил себя улыбнуться: - Видите, друзья мои, лейтенант Легран и наша доблестная охрана защитят нас от подвыпивших ребят, разгулявшихся сегодня. Простите, оставлю вас ненадолго, испачкал рукав... Шарль стремительно вышел в прихожую и встал почти за спиной Леграна. - Лейтенант, что происходит?
Франсуа Бюзо: Франсуа нервно теребил пояс своего халата. Неужели они все так и погибнут от рук толпы, как принцесса де Лабмаль? Бюзо передернуло, но сотоварищи по несчатью были так же подавлены как и он сам.
Пьер Верньо: Угроза становилась все реальнее, и Верньо очнулся от оцепенения, в которое его всегда (увы!) повергали стремительно развивающиеся, потенциально опасные события. Он бросился за Шарлем, опасаясь, что тот какой-нибудь неожиданной выходкой усугубит и без того скверное положение, в котором они оказались. - Шарль! - забыв о приличиях, Пьер схватил Барбару за рукав и потащил назад в комнату. - Не вмешивайтесь, ради бога!
Амели Кандель: ...Протянув Николетт наполненный бокал, Амели так и осталась стоять у стола. На ее глазах выступили слезы. Ей никуда не хотелось идти, даже если бы эта комната совсем опустела. Она и Верньо останутся здесь, и будь что будет... Он даже не попытался успокоить ее... А есть ли нужда вообще в словах?.. Любить друг друга, пока они вместе, и растаять подобно облакам в небесном просторе... Что Пьер сейчас сказал?.. Дрожащими руками она поднесла бокал к губам и отпила, сколько смогла.
Шарль Барбару: Барбару попытался высвободить рукав, ухватив приятеля за запястье. - Пьер, успокойтесь! - Шарлю удалось вытащить ткань из цепких пальцев Верньо и он крепко взял Пьера за плечи, едва удерживаясь, чтобы не встряхнуть. - Я не собираюсь бросаться на толпу с голыми руками, или провоцировать их. Всего лишь хочу узнать у Леграна, что он планирует делать. Идите в гостиную, успокойте наших дам! Марселец подтолкнул друга к дверям гостиной, молясь, чтобы тот не стал спорить. Не хватало только, чтобы Верньо подвернулся под руку в самый неподходящий момент...
Пьер Верньо: - Шарль, не делайте глупостей! - возвысил голос Верньо, но Барбару его не слушал, и Пьер не знал, как заставить его слушать. Он вообще не знал, что сейчас делать, но... Кажется, принять какое-либо решение предстояло ему. Луве был в полной прострации. Бюзо грозил лишиться чувств. Барбару рвался к подвигам. И две дамы. Дамы... В первую очередь следовало позаботиться о них. Верньо вбежал в гостину. - Амели, дорогая... - он схватил возлюбленную за руку. - И вы, Николетт. Я прошу вас пройти в спальню. Закройтесь там изнутри, ладно? И сидите тихо.
Амели Кандель: Амели хотела ответить, что хочет быть с ним, что вот так запереться и ждать, что же с ними станется, еще страшнее, но здравый смысл возобладал, и она сообразила, что всё, чем они с Николетт могут сейчас помочь мужчинам - это не мешать. - Берегите себя, Пьер... - прошептала она. - Не знаю, что творится здесь, но мы не сделали ничего дурного...
Камиль Демулен: Демулен открыл было рот чтобы ответить, а стоящий рядом детина в кожаном передние (судя по запаху, дубильщик) его опередил: - Пришли разобраться с врагами республики! Эй, там! Живо открывай, не то войдем сами! Не давай осажденным времени обдумать предложение, еще один санкюлот принялся деловито выламывать дверной замок с помощью любовно заточенной на конце кочерги. Чего церемониться? Демулен чуть поморщился о отступил на полшага (отодвинуться дальше не удавалось, сзади тоже напирали воинственные горожане).
Жером: Разъяренные крики сакюлотов, хорошо слышимые даже с довольно большого расстояния, у дома, буквально оглушали. У парадной двери стояла такая масса людей, что казалось, весь город пришел сюда. Попытки пробиться в дом сквозь всю эту толпу были безуспешны - пьяные граждане чертыхались и посылали своего предводителя ко всем чертям. Жером со злости толкнул кого-то и побежал к черному выходу, куда, как и он и ожидал, никто не пытался вломиться. Но дверь была заперта и Жерому пришлось позвать на помощь своё сопровождение, чтобы взломать дверь. Наверху раздались торжествующие крики. Жером в отчаянном рывке выломал дверь и побежал наверх, молясь о том, чтобы его, вышедшие из повиновения санкюлоты, не устроили самосуд.
Шарль Барбару: Услышав выкрики неизвестного из-за двери, Барбару не стал дожидаться ответа Леграна. Все и так было предельно ясно. Шарль прижался лбом к прохладной стене. Умирать не хотелось... но что он может против толпы? Что они впятером с солдатами могут? Ни один из его друзей, бывших сегодня здесь, не был силен в драках: наоборот, они не одобряли горячность Барбару и его склонность порой почесать кулаки в Конвенте. Что же делать? Шарль выпрямился, постоял немного в коридоре, прислушиваясь к звукам за дверью. Колебания солдат не ускользнули от него, надежда на подопечных Леграна начала таять. Надо было найти Бюзо: возможно, у него завалялся пистолет или шпага. Надежды на это было мало, и все же это было лучше, чем просто сдаться.
Верховное Существо: - С врагами республики будет разбираться Конвент! - прокличал лейтанант Легран, не отпирая двери. - Разойдитесь добром, граждане! Я не потерплю здесь беспорядков!
Пьер Верньо: Взяв Амели за руку, Верньо повел ее за собой в хозяйскую спальню, располагавшуюся дальше по коридору. Кивком головы он попросил Николетт следовать за ними. - Мы не сделали ничего дурного, - повторил он за возлюбленной. - По крайней мере, вы, Амели. Господи, это я навлек на вас несчастье! И так скоро!
Амели Кандель: - Не имеет значения... - прошептала Кандель, почти бессознательно идя туда, где, как надеялся Пьер, они с Николетт найдут укрытие, но у порога спальни порывисто обняла Верньо. - Пьер, милый, я не виню вас ни в чем и ни о чем не жалею... Завтра все выяснится... Республика не может не защитить вас в том положении, в котором вы оказались по вине своей или кого-то другого... - Она быстро поцеловала его и слегка оттолкнула, упершись ладонями в грудь. - Идите, друг мой, а я буду вспоминать те минуты, что мы разделили... и буду молиться о вас.
Франсуа Бюзо: Бюзо озирался по сторонам и заламывал руки. Бежать было некуда, прятаться - бесполезно. Внимание Франсуа привлек поблескивающий на столе ножик для фруктов, но он тут же с досадой тряхнул рголовой. Положение становилось все более безвыходным. Ах, почему он не был столь предусмотрителен, чтобы держать дома флакончик с ядом? Всяко лучше, чем быть забитым камнями...
Камиль Демулен: Тем временем санкюлоты благополучно выломали замок. Еще один удар - и дверь в прихожую широко распахнулась. С грозными криками горожане рванулись внутрь, вольно или невольно выталкивая вперед Демулена. Старясь не спускать глаз с вооруженных гвардейцев, Камиль прижал к груди свой пистолет: - Граждане, если вы п-патриоты, п-присоединяйтесь к нам! Воля народа... ох! - это рвущийся в гостиную санкюлот грубо толкнул предводителя, - священна!..
Амели Кандель: ...Уже прикрывая дверь, Амели услышала грохот и гомон и, догадавшись о произошедшем, в ужасе потянула Верньо к себе: - Милый друг, останьтесь!.. Я не хочу отпускать вас туда...
Николетт Жоли: Николетт с жалостью и тревогой смотрела на Амели, вцепившуюся в руку своего возлюбленного. Она подошла к ней, взяла за руку и легко потянула в комнату. - Амели, все что мы сейчас можем сделать, это ждать. Будьте благоразумны, нас ведь просили укрыться.
Амели Кандель: Амели отступила на шаг, не веря тому, что происходит. Все это разительно отличалось от прошлого вечера. Всего лишь вчера... Закрыв и заперев дверь, за которой остался Верньо, она бессильно прислонилась к ней. - Пьер, мой Пьер... Она помнила и о других, но все ее переживания слились сейчас в этой почти беззвучной жалобе. К кому? Богу?
Николетт Жоли: Николетт подошла к Амели и обняла ее. - Амели. Все будет хорошо, все обязательно уладится, вот увидишь. Там ведь солдаты, этот смешной лейтенант, там Шарль, в конце концов! Они не допустят, чтобы с кем-то из нас случилось что-то плохое
Амели Кандель: - Дитя мое, сколь похвально ваше самообладание... - Кандель провела рукой по волосам девушки, прислушиваясь к тому, что происходило в квартире. - Всем сердцем я желаю, чтобы вы оказались правы.
Жером: Жером взбежал по лестнице и проталкнувшись сквозь людей влетел в комнату. -Назад! Никого не трогать! С ними будем разбираться не мы, а Коммуна!
Шарль Барбару: Барбару от дверей в гостиную холодно смотрел на ворвавшихся. Раньше у него не было личных счетов к Демулену, но теперь, пожалуй... Шарль криво усмехнулся. Как будто у него будет шанс отомстить за это вторжение... вперед, расталкивая всех и похожий на недоощипанного куренка, вылетел какой-то парнишка, размахивающий руками и орущий, чтобы никого не трогали. Усмешка Барбару стала шире. Какая потрясающая наивность. Сейчас мальчишку стукнут чем-нибудь тяжелым, чтобы не мешал изъявлению народного гнева. Отряхнув с волос невесть как угодившую туда побелку, марселец нарочито неторопливым шагов направился к Леграну и солдатам. - Гражданин Демулен, вас ли я вижу во главе этой... толпы? Что же, у Коммуны возникли претензии к нам, ведущим мирный образ жизни и не нарущающим условия домашнего ареста? - Шарль был готов взорваться, хоть и старался не показать своих эмоций.
Николетт Жоли: - Я бы тоже желала оказаться правой, - вздохнула Николетт. - А что до моего самообладания - не столь уж оно и велико как вы думаете, Амели, просто сейчас нам не остается ничего другого, кроме как держаться, и молить Бога, чтобы всё обошлось.
Амели Кандель: Слова не давали облегчения; слишком взволнованная, чтобы оставаться неподвижной, Амели прошлась по спальне, присев на минуту в кресло в углу, но почти тут же встала, вновь прислоняясь к двери. - Тише... - прошептала она.
Верховное Существо: - Исчезните сейчас же! - заорал на Барбару лейтенант Легран, у которого уже сдавали нервы. Интересно, этот тип хоть иногда думает, что делает? Стоять у всех на виду и провоцировать и без того недружелюбную толпу... Может, ему просто жить надоело? Тогда пусть так и скажет, его одного прекрасно можно выдать санкюлотам, и все будут удовлетворены. - Вам ваш товарищ дело говорит, - лейтенант кивнул на Жерома, теперь уже обращаясь к санкюлотам. - Что делать с врагами республики, решать не вам. А я, - он попытался, насколько мог, расправить плечи, - отвечаю за них и предупреждаю: пока я здесь, ни один волос с их голов не упадет. Если что, у нас есть оружие, не забывайте.
Камиль Демулен: Демулен нетерпеливо взмахнул пистолетом. - Народ сам покарает своих оскорбителей, но не тронет невиновных.
Шарль Барбару: Оскорбленный до глубины души, Барбару вернулся в гостиную. Увидев отчаяние в глазах Бюзо, он медленно подошел к приятелю. - Успокойтесь, Франсуа. Если они прорвутся, Луве нас прикроет, а за это время мы успеем спастись. Не так ли, Жан-Батист? Вы же пожертвуете собой ради нас? Шарль понимал, что несет чушь, но не мог остановиться. Ему казалось, что за затылок легли ледяные пальцы, вымораживая, лишая способности трезво мыслить и что-то предпринимать. Оставалось только ждать: еще раз нарываться на грубость от Леграна не хотелось, тем более, в глубине души Барбару понимал оправданность этой грубости.
Франсуа Бюзо: Совершенно позабыв о присутствии Луве о том, что в одну дверь в любой момент может войти уведший женщин Верньо, а в другую - ворваться толпа, он вцепился в Барбару. Исходящее от него живое тепло действовало ободряюще, а ведь через несколько минут они все погибнут, и погибнут страшно. Крепко обняв Шарля, Бюзо так и замер. Все мысли куда-то исчезли, звенящая пустота в голове была защитой от давящего ужаса.
Шарль Барбару: Обняв прижавшегося Бюзо и успокаивающе коснувшись губами его лба, Барбару почувствовал, что спокойствие почти вернулось к нему. - Я глупо пошутил, Франсуа. Мы обязательно выберемся из этого. И я даже не буду вас некоторое время поддразнивать, - негромко произнес Шарль, не заботясь о том, что подумает Луве. Если тот вздумает хоть что-то сказать, он лично кинет его толпе в качестве откупа.
Жером: Жером подошёл к Демулену. -Гражданин, карать должен не сам народ, а его представители, и притом, законным путем. Никому не нужно повторение столь недавних событий.
Жан-Батист Луве: - Если вы, двое, хотите умереть так, - промолвил Луве, вскинув бровь, - будьте готовы к тому, что потомки поймут вас превратно. Подойдя к дверному проему (но ни в коем случе не высовываясь!), он прислушался к гомону в прихожей. Кажется, среди разгневанного народа нашелся глас разума, что внушало надежду. - Кто это там такой... заикающийся, но, без сомнения, революцонный? - пробормотал Луве. - Неужто Демулен, или мне мерещится?
Шарль Барбару: - Я вас убью, Луве!.. - Барбару дернулся было в сторону Жан-Батиста, намереваясь придушить его собственными руками, а еще лучше - вытолкнуть в коридор, сказав, что вот он, виновник всего! Но высвободиться из отчаянных объятий Бюзо было не так просто, и марселец с досадой осознал, что единственным оружием против этого мерзкого сплетника Луве остаются слова, которые сейчас не слишком шли на ум. - Потомки увидят в этом лишь крепкую дружбу и попытку защитить друг друга, что, разумеется, недоступно вашему извращенному разуму! И - да, там действительно Демулен, - добавил Шарль не слишком последовательно. Тесные объятия Франсуа весьма отвлекали, окончательно не позволяя сосредоточиться. Но если умирать - то лучше так, а если выживут... кто вспомнит об этой маленькой слабости двух друзей?
Пьер Верньо: Полный тревоги за Амели, за себя, за всех, полный страха и стыда за этот страх, Верньо проскользнул обратно в гостиную и устало опустился в кресло. - Я смертельно устал, - простонал он, ни к кому конкретно не обращаясь. - Боже мой, Боже мой, когда же все это кончится?
Шарль Барбару: - Без сомнений, Пьер, однажды это все-таки кончится, - с мрачноватой усмешкой отозвался Барбару. - Надеюсь, это кончится хорошо для нас. Насколько я мог заметить, ваш лейтенант Легран не горит желанием отдавать нас толпе, видимо, справедливо опасаясь, что его командиры не оценят такого... следования за народом.
Франсуа Бюзо: Неохотно разжав объятия, Бюзо отступил на несколько шагов и без сил рухнул на диван. Предательски дрожащие руки он спрятал в широких рукавах своего халата. Как странно все это было. Четверо напряженно сосредоточившихся мужчин, ожидающих расправы. Оружия нет, закон им сейчас не защита... Разве этого они ждали в награду, когда добивались для себя и потомков свободы, равенства и братства? Франсуа снова взглянул на Барбару. Наплевать на приличия, и в последние минуты своего земного пути еще раз прижаться к негаданно-нежданно случившемуся любовнику? Но нет, не стоит... - Друзья, давайте разопьем еще одну бутылку. Мы как раз успеем это сделать. Происходящее в прихожей Бюзо не занимало. Какое имеет значение небольшая запинка? Пришедшие за их головами о чем-то спорили с охраной, но Франсуа не питал никаких иллюзий. Это лишь минутная отсрочка.
Камиль Демулен: *** Камиль с удивлением узнал в поборнике законности того самого юношу, которого час назад представил ему Эбер. Представил как своего человека, надежного и посвященного в делали предстоящей операции. И тем неожиданнее была такая перемена в поведении. Провокация?.. Измена?.. Измена! - Это сообщник федералистов! - Демулен призывал в свидетели пришедших с ним патриотов. - Братья, этот человек пришел сюда вместе с нами, пришел как друг, но сейчас хочет п-предать народ! - глаза Демлена азартно сверкнули.
Жером: Жером в шоке уставился на Демулена. Жером не ожидал, что такие слова когда-либо прозвучат в его адрес. -Гражданин, вы тоже пьяны, да? Как вы смеете говорить такое в адрес доброго патриота?! - Жером просто взорвался. Взяв в руку нож он подошёл вплотную к Демулену и свирепо уставившись в его лицо произнес: -Скажите, что вы пошутили и извинитесь, или вам будет хуже! Думаете, если один раз выпендрились и повели за собой пьяную толпу, можете говорить все, что хотите?!
Амели Кандель: *** Время шло, и вместе с его течением нарастало беспокойство. Амели дотронулась до дверной ручки, подняв взгляд на бело-золотую преграду, призванную стать им защитой. Если сюда в самом деле ворвутся... Вынув шпильки из прически, она подошла к туалетному столику и, никак не реагируя на удивленный взгляд Николетт, заколола поудобнее волосы, после чего принялась изучать содержимое ящичков. - Ах, здесь ничего нет... Духи... - Амели и сама не знала, что хотела найти. Хоть что-то, что могло бы послужить оружием. Отчаявшись в этом намерении, она посмотрела на подругу. - Нужно запереться лучше, Николетт. Как вам кажется, этот стул подойдет? - Она указала на нечто изящное лирообразное по форме и обитое вышитой тканью. Стул не надежнее двери, но, право, они же в спальне, а не в деревенском доме!
Жан-Батист Луве: Луве ничего не ответил, только смерил Барбару долгим, полным иронии взглядом и обезоруживающе улыбнулся. - Без паники, - обратился он к Верньо преувеличенно бодрым тоном. - Прислушайтесь: добрые санкюлоты перессорились... Должно быть,не поделили добычу.
Верховное Существо: Надо же, сопляк оказался умнее взрослого дяди. - Уведи их отсюда, парень, - сказал лейтенант Легран, дружески подмигнув Жерому. - У тебя, вижу, есть котелок на плечах. Я буду вынужден сделать кое-в-ком дырку, если вы не очистите помещение. - С этими словами лейтенант медленно поднял дуло ружья. Жест был рискованный, потому что мог только раззадорить уличных "бойцов", но в затянувшемся напряжении приходилось рисковать - это лейтенант чувствовал нутром.
Николетт Жоли: - Я думаю, что подойдет, - кивнула подруге Николетт. - По крайней мере пытаться защитить себя достойнее чем сидеть и умирать от страха, - она ободряюще посмотрела на Амели.
Камиль Демулен: Замешкавшаяся было толпа грозно колыхнулась. Предательство получило наглядное подтверждение - один вожак угрожает оружием другому... Демулен не успел ничего ответить свихнувшемуся мальчишке, как вперед бросилось сразу несколько человек. Небольшие размеры лестничной площадки и прихожей не позволяли санкюлотам в полной мере воспользоваться своим численным превосходством. Четверо набросились на гвардейца с ружьем и его товарищей, еще один патриот ловко ударил гражданина Пикара по голове черенком лопаты. Опомнившийся Демулен внес и свою лепту в происходящее, саданув нахального щенка кулаком под ребра. Пускать в ход пистолет он не стал, жаль тратить патрон на несостоявшегося предателя.
Верховное Существо: Лейтенант Легран зажмурился на мгновение. В такой передряге ему еще не приходилось бывать. Всегда он был вместе с народом, но так, чтобы народ против него... Он мыслено отвесил себе затрещину. Нельзя бояться! Испугаешься, сдашься бросишь ружье - и тебя же растерзают первого. И лейтенант, еще раз крикнув: "Стоя-ять!!!", взвел курок. Но крик ни на кого не подействовал, и, поняв, что осталось последнее средство, лейтенант выстрелил. Стрелял он не глядя, снова зажмурившись в страхе, но выстрел прогремел оглушительно, запах пороха ударил в нос и, главное, один из санкюлотов, нетрезвый дядя, вооруженный черенком от лопаты, повалился на наборный паркет. Ворвавшиеся беспорядочно отхлынули на исходные позиции. Воцарилась зловещая тишина, после выстрела показавшаяся особенно пронзительной.
Камиль Демулен: Демулен едва удержался от вскрика, когда прямо на него повалилось мертвое тело. Он с изумлением уставился на труп человека, который всего несколько мгновений назад бросился ему на помощь. Охрана, оказывается, намерена выполнить свою угрозу... Товарищи погибшего, как и Демулен, чуть притихли. На лестнице тоже услышали выстрел и напор желающих протиснуться к прихожую сразу ослаб. Своя шкура дороже удовольствия поиздеваться над проклятыми федералистами.
Франсуа Бюзо: *** Выстрел не мог не привлечь внимания и осажденных тоже. Бюзо вскочил на ноги и напряженно замер. - Что там случилось? Кто стрелял, охрана или пришельцы? - шепотом поинтересовался он в пространство. В двери гостиной пока никто не вламывался, это самую малость обнадеживало.
Шарль Барбару: Услышав выстрел, Барбару вздрогнул. Как бы там ни было, сейчас будет ясно, переживут ли они эту ночь... удивительно, но Шарлю даже не хотелось больше выкидывать Луве к толпе или из окна. Барбару краем глаза заметил движение Бюзо и повернулся к нему: - Франсуа, сидите. Я сам посмотрю. Молодой человек тихонько выглянул в прихожую. Бледный лейтенант Легран сжимал ружье, не менее бледный Камиль Демулен смотрел на кого-то лежащего. Толпа не напирала, и Барбару ощутил проблеск надежды. Тщательно закрыв дверь, Шарль обессиленно прижался к ней спиной. - Кажется, дорогие мои, у нас есть шанс. Он прошел к столу, ободряще улыбнулся Верньо, и налил вина в бокалы. Взяв два, Барбару подошел к Бюзо и вложил бокал в дрожащую руку собрата по несчастью. - Пейте, Франсуа... - Шарль запнулся, поймав ироничный взгляд Луве, и замолчал, вместо слов просто положив руку на плечо Бюзо.
Амели Кандель: *** Амели подпирала дверь стулом, когда звук выстрела заставил ее испуганно отшатнуться. - Боже, да что же там происходит? - Она медленно отошла к стене и замерла. Шелест платья, тиканье часов... Тишина здесь, у них, была почти невыносимой.
Жером: В голове звенело, но Жером все-таки нашел в себе силы прокричать: -Безумные люди! Если вы ни во что не ставите свою нацию, и нападаете на того, кого вы сами выбрали своим предводителем, так хоть во имя своего достоинства, не смейте причинять вред безоружным людям! Затем он на несколько минут потерял сознание.
Пьер Верньо: Верньо, не обращая внимания на наполненный бокал, нервно сплетал и расплетал пальцы. - В кого стреляли, Шарль? - спросил он. - Вы видели? Есть ли жертвы?
Шарль Барбару: Барбару обернулся. - Стрелял наш драгоценный Легран. Убил или тяжело ранил кого-то из нападавших, они отступили... - Шарль помолчал и с неохотой закончил, - на время, по крайней мере.
Пьер Верньо: - Убил или ранил? - повторил сдавленным голосом Верньо, в душе которого теплилась наивная надежда, что стрелили исключительно с целью устрашения, не имея в виду человеческие жертвы. - Неужели и до этого дошло?.. - и закрыл лицо руками.
Франсуа Бюзо: Удержать в руках хрупкий бокал оказалось почти непосильной задачей. Враз ослабевшие пальцы готовы были разжаться, и Франсуа обхватил бокал обеими руками. Сделав несколько глотков, он благодарно улыбнулся Шарлю.
Верховное Существо: У Леграна мелко тряслись колени, и ружье так прыгало в руках, что он был увеерн: все видят его дрож, все замечают его страх. Сейчас толпа набросится на него, сейчас... Но нет, санкюлоты поспешно отступили. В это даже не верилось. Это было истинное чудо. Теперь следовало развить успех. - Получили?! - крикнул лейтенант. - Кто еще хочет? Фортюне, целься!
Камиль Демулен: Демулен переводил взгляд с одного упавшего на другого (вторым был тот дерзкий юноша. Убит он или просто контужен, Камиль не понял). Но в смерти санкюлота сомневаться не приходилось - по паркету растекалась кровавая лужа. - Кого вы т-так отважно защищаете, лейтенант? - Камиль крепче сжал в руке свой пистолет, но не поднимал дула. - Враг народа и его дружки стоят жизни доброго патриоте?
Шарль Барбару: - Иначе толпу не испугать, Пьер. Пока каждый из них боится, что станет следующим, они не бросятся. По крайней мере, пока напирающие сзади не сомнут первые ряды. - Барбару заметил движение Бюзо и заколебался. Обнимать вчерашнего любовника под взглядом Луве не хотелось, от сплетен и язвительных шуток потом не спастись. А, к черту!.. Он шагнул ближе, касаясь Франсуа плечом. Из прихожей доносились голоса, кажется, Демулен к чему-то пытался призывать, но судя по всему, толпа не слишком-то слушала сегодня своего вожака, и Шарль снова почувствовал тень надежды.
Верховное Существо: - Я считаю до трех, - предупредил окрыленнный успехом Легран, не слушая заикающегося оратора. - Раз... Инстинкт безошибочно подсказал образ действий: вычислить среди санкюлотов "слабое звено" и смотреть сейчас на него, гипнотизируя взглядом. Парень не выдержал и принялся отступать.
Амели Кандель: * * * ...Стоять недвижно было утомительно, кружить по комнате не хотелось - Амели боялась напугать Николетт еще больше, лечь на чужую постель в отсутствие хозяина казалось ей дурным тоном... даже сейчас, и, устав от несменяемой позы, она опустилась у кровати на колени, положив руки и голову на перину, застланную покрывалом. Ворох юбок шелковой волной лег на паркет. Актриса, музыкант... успешная обольстительница, она ощущала себя маленькой девочкой. Ей легче было бы с ними... Не так, не зная ничего... Голоса... Слова... Одни слова... Ласковые объятия Верньо казалась сейчас почти миражом. Она и по-глупому сердилась на него за то, что он оставил ее здесь, и жалела его - свергнутого с Олимпа, но такого дорогого ей...
Камиль Демулен: Видя, что его воинство начинает пятиться назад, Камиль сердито закусил губу. Пыл азарта постепенно уходил, уступая место разочарованию и досаде. Еще раз взглянув на тела тела на полу, он тоже сделал маленький шаг назад. - Сегодня вам повезло, лейтенант. - Камиль спиной чувствовал движение позади себя, это санкюлоты с глухим ворчание покидали квартиру Бюзо.
Верховное Существо: Переводя дух, Легран сделал знак своей жалкой горстке бойцов опустить ружья. В столь легкую победу даже не верилось. Но расслабляться было рано. На паркете до сих пор валялсь двое - тот, кого уложил Легран (то ли раненый, то ли убитый), и еще мальчишка, которого пристукнули свои. Черт, с этими что делать, скажите на милость? - Кто-нибудь, - приказал лейтенант, - дуйте за старшими. Приведите сюда кого-нибудь... ну, я даже не знаю... В общем, дуй в казармы хоть ты, Франсуа!
Камиль Демулен: Камиль еще раз мрачно оглядел гостиную и так и оставшуюся недосягаемой дверь во внутренние помещения квартиры. Попытать счастья в в домах других жирондистов? Но чутье, позволявшее безошибочно улавливать настроение толпы, подсказывало ему, что народный порыв иссяк. Потеряв своих (краем глаза Демулен заметил, что несколько санкюлотов не сговариваясь подняли тела павших товарищей и поволокли их на лестницу), горожане слегка протрезвели и больше не заходят рисковать. Им же обещали безоружных жертв и поживу с квартирах. Последним покидая квартиру Бюзо, Камиль подумал, что серия погромов провалилась, не успев начаться.
Франсуа Бюзо: *** В прихожей вновь задвигались, и Бюзо не выдержал. Тихо подкравшись к дверям, он осторожно выглянул наружу. Франсуа не верил своим глезам: топпа ворчала, огрызалась, но уверенно покидала квартиру. Спасены! Пошатываясь, он вернулся обратно и упал на иван. - Друзья, - голос Бюзо дрожал от пережитого. - Гроза миновала.
Шарль Барбару: - Как я и говорил. - Барбару улыбнулся Бюзо и, спохватившись, направился в спальню, поскорее освободить девушек. Вежливость взяла верх, и в двери он аккуратно постучался. - Николетт? Амели? Можно выходить, к счастью, опасность миновала... - Барбару потянул на себя дверь.
Амели Кандель: Амели поспешно поднялась, путаясь в пышной юбке. - Шарль... да что же творится... Заходите... То есть это нам стоит выйти... - Актриса нервно рассмеялось. Ей почти захотелось расцеловать этого неожиданного "спасителя", но... взглянув на Николетт, она быстро вышла из спальни, давая возможность девушке выразить всю свою признательность галантному и, кажется, довольному собой кавалеру. Признательность на сей раз не обстоятельную, но, она не сомневалась, весьма горячую. В гостиную она пошла не сразу, остановившись в темном коридоре и пытаясь прогнать с лица почти панический страх, что терзал ее последние минуты. Пусть Верньо не видит ее такой... Почему он не пришел за ней? Неужели, доставшись ему, она стала для него менее ценной? И эта опасность лишь еще больше обесценила ее любовь... Любовь, которую он взял не сразу, но без преград. Что она возомнила о себе? Они с Николетт одного сорта - лишь роли у нее, Амели Кандель, первые.
Николетт Жоли: Когда Николетт увидела Шарля, возникшего на пороге комнаты, она сразу почувствовала, как уходит чудовищное напряжение, владевшее ею. Даже ее пальцы потеплели, а были до сих пор ледяными. Она подошла к Шарлю, обняла его и поцеловала. - Слава Богу, вы живы! - тихо сказала она. - Всё это... Уже закончилось?
Шарль Барбару: Барбару улыбнулся, обнимая девушку. - Да. Толпа уходит. Сейчас они уйдут совсем... - он отвел косынку с плеча Николетт и поцеловал белоснежное плечо, отвлекая красавицу. Обстановка наводила Шарля на совсем другие мысли, нежели следовало, особенно то, что они были наедине... а дверь можно прикрыть, и минут десять у них будет, пока их не хватятся... Барбару тряхнул головой и с сожалением слегка отодвинулся, поправляя косынку актрисы.
Николетт Жоли: - Шарль... Мне было так страшно, - глубоко вздохнув призналась Николетт. - Я боялась и за вас, и за остальных, кто был там... - она все не решалась отпустить любимого из объятий, словно боялась что он вдруг исчезнет. - Кто-нибудь пострадал? - спросила Николетт.
Шарль Барбару: - Нет-нет, все целы. - Шарль присмотрелся к Николетт. Девушка и впрямь была напугана, и Барбару мысленно укорил себя: вряд ли сейчас она могла оценить его игривый настрой, возникший так внезапно. - Пойдемте, Николетт. Он переложил ее тоненькую руку на сгиб локтя своей и повел медленно в гостиную.
Амели Кандель: Услышав шаги, Кандель, которой чувства, испытываемые ею теперь, были в новинку, поспешила в гостиную. Там она, подчиняясь первому порыву, села в кресло, не говоря ни слова. Даже не любовница, должно быть... Развлечение на одну ночь. А все красивые слова, только чтобы... Как оскорбительно! Николетт счастлива, но это еще юное дитя. Не невинное, но от этого не менее наивное... Она спрашивала себя, почему переживает так - ведь главное, что все живы... Но давний случай... Благоволение министра короля и заглавная партия... Отвергнутый соискатель ее расположения... Господи, и о чем она думала! Любовь и звезды... Как можно вести себя иначе с такой? Амели положила ручку на подлокотник кресла и устало опустила ресницы, делая вид, что ей жарко - даже веер раскрыла.
Пьер Верньо: Граждане, ну вы, в самом деле, разогнались... Первая мысль Пьера, когда он узнал, что опасность миновала, была об Амели. Он направился было в спальню, где заперлись актрисы, но Барбару, стремительный как всегда, его опередил. Было и еще одно обстоятельство, которое задержало Верньо: на пути в спальню он не удержался и выглянул из коридора в прихожую. Там лейтенант Легран и еще двое (куда делся третий, Пьер не знал) национальных гвардейцев пытались приладить на место вынесенную нападавшими дверь. Сочтя эту меру совершенно неоходимой (как знать, действительно ли они все в безопасности?), Верньо шагнул впред, чтобы помочь, но наступил в какую-то лужу. Рассеянно глянул под ноги и увидел... кровь. Она брызнула из-под каблука, когда он тк неловко шагнул, и запачкала чулок. - Видите, что из-за вас случилось? - мрачно спросил лейтенант Легран. - Вот вам и прогулки, вот вам и театры... Довольны? А я ведь предупреждал! Подавленный Верньо не нашел, что возразить, и, когда лейтенант, махнув в сторону гостиной, велел: - Сидите все там и не высовывайтесь, до дальнейших распоряжений, - послушно выполнил это распоряжение. Амели была уже там - бледная, взволнованная. Что ей пришлось пережить, подумать только! - Вы в порядке, дорогая? - глупо спросил Верньо первое, что пришло на ум, опустившись на колено перед ее креслом.
Амели Кандель: Амели не заметила крови, и не было ничего удивительного в том, что к ее прежнему волнению не добавилось новой тревоги. Она привычно принялась обмахиваться веером, вновь надевая маску кокетки - к чему иное? Ее пригласили для развлечений, и она не должна показывать иные чувства, кроме радостных. Эта привилегия Амели Кандель и Николетт Жоли не дана. - Что вы, дорогой Пьер, я даже отдохнула там, в спальне гражданина Бюзо. Милый полог! И дивные цветы на покрывале, вы же знаете, как мне по душе растительные узоры. Непременно закажу платье с подобной расцветкой.
Пьер Верньо: Верньо не мог расценить этот ответ иначе как жестокую насмешку. Он физически ощутил, как заболело сердце. Конечно, заслужил. Не защитил, не оберег, вместо изысканного ужина в веселой компании обеспечил несколько минут, несомненно, самых ужасных в жизни Амели... "Я ведь с самого начала предупреждал вас! Я честно сказал, что моя жизнь сейчас ломаного гроша не стоит, но вы уверили меня, что вам это безразлично!" - так мог бы он сказать сейчас, но женщины не любят резонерства, особенно такие, как Амели. Им нравятся не резонеры, а беззаветные герои, в любой момент готовые умереть за них. Если бы Верньо, вооруженный лишь смелостью и отчаянием, встал бок о бок с лейтенантом Леграном и его людьми и прогнал бы озверевшую толпу, он обеспечил бы себе совсем иной прием. Но увы, он никогда не был человеком действия. В кризисные минуты на него неизменно нападал самый постыдный ступор. "Вы моли бы понять меня! Вам легко требовать героизма, а попробовали бы вы сами на моем месте..." - это тоже он мог бы сказать Амели, но это было бы совсем уж глупо и беспомощно. Красавицы любят героев - таков непреложный закон жизни. - Мне жаль, что это случилось, - глухо сказал Пьер, поднявшись с колен. - Я никогда себе не прощу, чо из-за меня ваша жизнь подверглась опасности. Вам необязательно добивать меня... хотя вы вольны в этом, разумеется. Коротко полонившись, он отошел к окну. Ощущение собственной ничтожности давило на плечи. В эту минуту он понял, что проиграл, с такой беспощадной ясностью, какой не было даже 2 июня. Тогда, под дулами орудий, он еще хранил надежду, но разочарование любимой женщины сделало то, чего не могли пушки Анрио.
Амели Кандель: Теперь испачканный чулок стал заметен, и на мгновение Кандель растерялась, не зная, какой тон выдерживать далее. - Милый, не верю, что наша жизнь была в опасности! – она натурально рассмеялась. – Чего бояться слабым женщинам, когда с ними мужчины? Но вы ранены, Пьер… - сквозь игривость прорезалась озабоченность… и исчезла. – Крайне досадно получить ранение в такой прелестный вечер, который само провидение спасло для нас, но это ведь не опасно? Амели села за клавесин и негромко заиграла неторопливую, сладкую пьеску, - из тех, что играют в интимных компаниях.
Шарль Барбару: Не дойдя до гостиной, Шарль услышал голос Амели, поющей какую-то сладкую пьеску, и остановился. - Думаю, они не заметят нашего отсутствия, Николетт... - Барбару обнял девушку, погладив по плечам. Напряжение, испытанное им сегодня, надо было куда-то девать, и молодой человек не знал лучшего способа расслабиться. - Может, вернемся ненадолго в спальню нашего дорогого Франсуа?
Николетт Жоли: Николетт заколебалась. Ее испуг ещё не прошел, чувствовала она себя неважно, но подумав несколько мгновений, решила, что объятия любимого - лучшее средство забыть весь приключившийся недавно ужас. Она обернулась к Барбару и обняла его, кивнув в знак согласия.
Франсуа Бюзо: Слегка пришедший в себя Бюзо с удивлением взирал на странно развеселившуюся Амели. Истерика после пережитого ужаса? И не поймешь, что хуже, такое или же потоки слез... Шарль что-то задерживался во внутренних комнатах, и Франсуа подошел к стоящему у окна Верньо и молча коснулся его плеча.
Амели Кандель: Настроение Амели хотя и граничило с истерикой, но ею не являлось. Собственное положение представлялось ей униженным, и тем хуже было, что основаниями для недовольства она не располагала. Собственно, в чем виноват Верньо? Виновата лишь она сама, что позволила себе забыться и на какое-то время почти посчитала себя равной. Она не думала об этом, но это сквозило во всех ее движениях, жестах, словах. А ведь она из тех, кого с легкостью называют куртизанками, не разбираясь в мотивах и влечениях ни одной из порицаемых ими. Что ж, она продолжит предоставлять один из видов своих услуг... Играть сейчас было легче, нежели говорить нежные слова, потерявшие для Верньо, как полагала она, всю свою привлекательность после их близости. О да, он принес букет... и встал перед ней на колени. Но кто упрекнет Пьера Верньо в отсутствии галантности?.. Перелистнув ноты, она заиграла инструментальную часть, без вокала - более нежную. Верньо, Бюзо, Луве... Она актриса, музыкант и для нее спасение - искусство. Погружаться в музыку... Так, как сейчас. Амели уже и забыла, что поначалу ее игра носила характер самовольного принуждения.
Шарль Барбару: Рассмеявшись чуть слышно, Барбару повлек девушку к спальне, останавливаясь для того, чтобы еще раз поцеловать ее. В дверях спальни Шарль задержался еще раз, оглянулся на гостиную, мимолетно ощутив укол совести по отношению к остальным, но тут же отбросил все лишние эмоции в сторону. - Пойдемте, Николетт... - шепнул он на ушко актрисе, подталкивая ее к широкой кровати и притворяя дверь.
Николетт Жоли: отыграно приватно Николетт послушно присела на кровать, направляемая рукой Шарля. И странное дело, сейчас, когда опасность миновала, комната казалась ей не враждебной а милой и уютной... Тем более, Шарль был рядом, и ничуть не менее нежен, чем в прошлую ночь. Даже, пожалуй, еще более страстен. Страх растворялся под прикосновениями рук и губ любимого - ах, стоило себе этом признаться уже! - человека, все становилось далеким, ненужным, неважным и совершенно нереальным. Зашуршало сброшенное платье, соскальзывая на пол, жалобно скрипнула кровать, и Николетт рассмеялась, падая спиной на подушки и увлекая за собой Шарля, который с готовностью упал следом, горячий, нежный, бесконечно желанный... Девушка забыла обо всем. Реальностью было только тело любимого, полумрак комнаты, тихий стон и невыносимое, до вскрика, счастье...
Пьер Верньо: Сочувственный жест Бюзо стал еще одной каплей в чашу унижений Верньо.Он устало прислонился лбом к приятно холодящему оконному стеклу. Нет, сдаваться нельзя. Он сделает еще одну попытку - прекрасную, безумную попытку, чтобы Амели убедилась: она все-таки ошиблась на его счет, он вовсе не слабак. И именно в этот момент в голове Верньо и зародился совершенно сумасшедший план. Он облизал губы, готовясь заговорить... Потом представил себе иронический взгляд Бриссо: "Пьер, вы ума лишились на старости лет? Изобрели такую авантюру, чтобы произвести впечатление на актрису?" Все-таки сразу говорить не надо. Лучше сначала все обдумать, обсудить с теми, кто понимает... Нет, нет, надо сказать сейчас, пока есть решимость. Долой острожность и колебания! Верно резко отвернулся от окна. - Не кажется ли вам, друзья, что мы слишком долго были сговорчивы и законопослушны? - заговорил он. - Наши противники не очень-то ограничивают себя рамками законности. Не пора ли и нам последовать их примеру?
Франсуа Бюзо: - О чем это вы? - Бюзо непонимающе уставился на приятеля. - Учтите, наши справедливые жалобы в Комитет сейчас ни стоят ровным счетом ничего. никто не будет наказывать этих мерзавцев, - он неопределенно махнул в сторону прихожей.
Амели Кандель: Амели прекратила играть, и в гостиной повисла тишина. То, что задумал Верньо, было ей пока непонятным, но у нее теплело на сердце при мысли, что в нем возрождается сила к борьбе. Видеть его немногим раньше было… больно. Но, говорила она сама себе, это ничего не меняет. Почувствовав себя прежним, он окончательно поймет, что ему нужна иная женщина, а не та, которой он, когда пыл угаснет, станет стыдиться. Рассеянно перебирая ноты, она сочиняла про себя прощальное письмо. Ах, милый Пьер, как же написать ему, чтобы он не почувствовал себя оскорбленным? Сослаться на богатого покровителя… Тогда он будет презирать ее открыто, как уже сейчас презирает в душе, и вскоре позабудет о ней.
Жан-Батист Луве: "Помоги мне, Господи, у все нас, похоже, истерика", - подумал Луве, который сам только начал приходить в себя после пережитой встряски. Амели то ли не понимала, какой страшной опасности они избегли всего минуту назад, то ли, напротив, понималась слишком хорошо... Во всяком случае, тот факт, что она выбрала именно текущий момент для концерта, говорил - в глазах Луве - о том, что ее надо поскорее уложить в постель и дать чего-нибудь успокаивающего, потому что иначе это грозило с минуты на минуту перерости в полноценную истерику. Да и кто бы осудил бедную крошку? Как жаль, что Пьер сам был не в лучшем состоянии. - Это мы можем обсудить позднее, - мягко заметил Луве в ответ на реплики Верньо и Бюзо. - Сейчас мы все не в том состоянии.
Шарль Барбару: Утомленно потянувшись, Барбару погладил девушку по плечу и поднялся с кровати. Быстро одевшись и приведя себя в порядок, он благодарно поцеловал Николетт: - Вы прекрасны, моя милая... но не будем дразнить наших друзей, заставляя их завидовать нам. Я буду в гостиной. Улыбнувшись девушке, Шарль вышел в коридор. Недавние события казались уже чем-то не слишком серьезным. Ну, побили окна, сломали дверь... Одного или двух нападавших пристрелили, и все закончилось. Все еще улыбаясь, Барбару вошел в гостиную как раз вовремя, чтобы услышать последнюю фразу Луве. - Обсудить что именно, Жан-Батист? И что за состояние? Он огляделся и слегка помрачнел.
Пьер Верньо: Верньо бросил внимательный взгляд на вошедшего Барбару, сразу подумав, что он, с его-то горячностью, непременно поддержит его план. - Я говорил о том, что сегодняшний ужасный случай переполнил чашу моего терпение, - пояснил он. - Мы не можем сидеть и ждать новой беззаконной расправы... на этот раз, успешной. Мы должны ответить на беззаконие... возможно, не самым законным образом, но достаточно решительно.
Шарль Барбару: - Неужели вы, дорогой Пьер, решитесь на такое? - Барбару был удивлен: должно было случиться нечто особенное, чтобы Верньо решился на подобное. Шарль бросил взгляд на Амели и усмехнулся уголком губ. Кажется, одну из причин он уже обнаружил... Молодой человек медленно кивнул, подходя к Верньо ближе. - Я согласен с вами. В следующий раз последствия могут быть... тяжелее. Но вы уверены, что стоит обсуждать это здесь и сейчас? - Барбару бросил выразительный взгляд на Луве.
Амели Кандель: Амели сидела в прежней позе, красивая и бледная, и самой себе казалось чем-то вроде детали интерьера. Украшение обстановки... Усилить ее страдания могло уже нечто совсем страшное - предложи ей Верньо деньги. Он ведь не собирается?.. Нет?.. Шарль вернулся... Задержался, и у нее нет сомнений, почему. Лист старого сборника разорвался пополам, подчинившиcь нечаянному движению ее словно оледеневших пальцев. Неужели лишь несколько минут до того она могла играть? Речи говоривших проносились мимо, подобно реке, и из этой реки она черпала отдельные слова - не вдумываясь, лишь на грани сознания отмечая, как преобразился ее Пьер. Она не заслуживает его, о нет! Друзья начнут насмехаться над ним, а он - упрекать ее за прошлое и ту свободу, которой так восхищался. На ресницах Амели заблестели слезы.
Франсуа Бюзо: Бюзо хмуро взирал на вернувшегося Барбару. У него не возникало сомнений по поводу природы причины, задержавшей Шарля в спальне. В его спальне. Мысли, занимавшие Бюзо весь день и прерванные лишь появлением санкюлотов, возвращались. О, с кем он связался... Губы Франсуа мучительно скривились.
Шарль Барбару: Заинтересовавшись предложением Верньо, Шарль не сразу заметил взгляд, устремленный на него Бюзо. Заметив же, слегка покраснел: все же развлекаться в спальне хозяина дома без разрешения... было невежливо. Шарлю было стыдно целых полминуты. Затем он вполне убедил себя в том, что расслабиться было просто необходимо, и не звать же Бюзо с собой! Успокоив таким образом свою совесть, он подошел к Франсуа и положил руку ему на плечо. - Франсуа, все уже закончилось. Сейчас послушаем, что предлагает нам Пьер. Я был бы не против отомстить за испорченный вечер, а вы? - Барбару легкомысленно улыбнулся, мечтательно прикрыв глаза. Ему представилось, как он возвращает себе положение и врывается во главе толпы к Демулену...
Жан-Батист Луве: По сытому виду Барбару было легко понять, как он провел последние десять минут. (O sancta simplicitas, их же всех едва не перерезали! на аппетиты этого молодчика не влияют никакие коллизии: подавай ему положенное строго по часам...) А по недовольному взгляду Бюзо - что он об этом думает. Сделав все необходимые наблюдения, Луве отвернулся от парочки, чтобы его не обвинили в неуместном любопытстве. - Что же предлагаете вы, Пьер? - спросил он. - Чем мы можем ответить, когда нас мало и ни один человек в Париже нас не поддержит. - Сказав это, Луве отвернулся к книжным шкафам. Ответа он и не ждал, полагая, что неожиданный выпад Верньо порожден отчаянием, и он сам не знает, что говорит.
Пьер Верньо: - Почему же нет? - ответил Верньо Шарлю. - Разве не равны мы все в нашем несчастье? А предлагаю я следующее... - он прошелся по комнате, заложив руки за спину. - Париж, к сожалению, не на нашей стороне. Но остались же еще наши родные города - Бордо, Марсель, Тулуза. Если бы мы могли вырваться из-под ареста и бежать туда, там мы могли бы противостоять парижской толпе.
Амели Кандель: Не заметить эти слова было невозможно - будто статуэтка ожила. - Ах, боже, Пьер, но ведь вы до того жили так тихо! - воскликнула она. И вы все ещё какое-то время будете жить ещё тише... Всё пройдет, что у вас за мысли?..
Шарль Барбару: - И как вы предполагаете это сделать? - усмехнулся Барбару. - Прирезать конвой и удрать? Без документов, чтобы первый же, кому наши лица покажутся знакомыми, нас сдал? Тогда мы точно закончим жизнь свиданием с мадам гильотиной. А у меня есть другая красавица... и не только она. Несмотря на сказанное, Шарль был согласен с Верньо. Мысль о побеге уже приходила ему в голову, но, к сожалению, дальше "дать конвоиру по голове, отобрать у него ружье, пойти пристрелить Робеспьера и Марата и удрать" план никак не желал складываться. Поэтому Барбару с надеждой ждал более подробного рассказа.
Франсуа Бюзо: Бюзо печально взглянул ан Барбару. Какое вопиющее легкомыслие! А ведь полчаса назад он вроде бы был готов встать с ним плечом к плечу против нападающих. Вот она, цена доверия... Кисло улыбнувшись, Франсуа наклонил голову: - Как вы полагаете отомстить? - Громкие слова Верньо ему тоже казались пустой бравадой.
Пьер Верньо: - Да, Амели, до сего момента я жил очень тихо, - горько сказал Верньо. - И, как я заметил, вас первую это не устроило... Он в задумчивости потер подбородок. - Документы можно добыть поддельные. При таком хаосе, который царит в республике, это дело должно быть поставлено на поток. Да и убежать от этих идиотов, что сторожат нас, должно быть проще простого. Вопрос лишь в том, хотим ли мы этого или готовы и дальше покорно ждать перемен в нашей судьбе.
Амели Кандель: Он упрекает ее?.. В чем-то странном и совершенно неожиданном. На сердце появилось неясная горечь. - Вы страдаете из-за меня, хотя это я страдаю по вашей вине... - прошептала она еле слышно после паузы, скорее обращаясь к себе одной и в самом деле мучаясь из-за оскорбленного, как ей казалось, самолюбия.
Николетт Жоли: Счастливо улыбаясь, Николетт села на кровати,одергивая юбки: времени у них было не так много, чтобы тратить его на избавление от одежды. Горячий южанин был слишком нетерпелив; конечно же, ткань измялась, но разве кому-то есть до этого дело? Девушка рассеянно поправила корсаж, поднялась на ноги и стала искать свои туфли. Одна нашлась сразу, на поиски второй ушла пара минут: пропажа пряталась под кроватью, рядом с недописанными стихами. Неужели это Франсуа пишет стихи? - подумала Николетт, пытаясь разобрать неровный, не слишком понятный почерк, но, дойдя до весьма откровенных слов, она смутилась, и коря себя за любопытство, вернула листок бумаги на место. Подойдя к дверям спальни она обернулась, раздумывая, не поправить ли постель, но все же решила, что лучше пойти к друзьям. Николетт вышла в коридор, прошла по нему быстрым шагом, почти бегом, и с бьющимся сердцем взялась за ручку двери в гостиную. Недавний ужас снова охватил ее, уже не такой острый, но тяжелым камнем давящий на сердце. - Шарль, простите, я задержалась... - Николетт подошла к Барбару и прижалась к его плечу, желая ощутить себя в безопасности, как десять минут назад, когда он шептал ей ласковые глупости наедине.
Амели Кандель: Созерцание чужой приязни оказало на нее еще более угнетающее действие, и Амели, желая скрыть переживания, поднесла к лицу платочек, будто бы ей дурно. - Мне лучше уйти, - прошептала она, вставая.
Франсуа Бюзо: Происходящее по-прежнему казалось Франсуа чем-то нереальным. - Пьер, я вас умоляю. Какие еще поддельные документы? Или вы подобно Марату намерены бежать к Англию, к врагам? - какие бы притеснения не чинили Бюзо бывшие колеги, он не мог и помыслить о том, чтобы предать республику.
Амели Кандель: "Боже, боже, какая Англия?!" Прежние переживания были тотчас забыты, как дурной сон. Но всего вместе оказалось слишком много - у Кандель только и сил оказалось, чтобы быстро выйти из комнаты, не желая показывать слабости. Чувствуя, будто вся кровь отливает от головы, она толкнула первую попавшуюся дверь - и оказалась в библиотеке. Тишина... Актриса - и в тишине!.. Но потом эта тишина опутала ее словно непроницаемым покровом, она вдохнула побольше воздуха и еще успела сесть на диван, как покров превратился в тьму, и прима республиканского театра бессильно упала на свое нынешнее узкое ложе, не в силах позаботиться о красоте позы и не беспокоясь в своем состоянии уже ни о Верньо, ни о себе. Из повисшей руки выпал затейливо украшенный веер.
Пьер Верньо: Верньо проводил Амели растерянным взглядом, ощущая, как прежняя беспомощность возвращается снова. - Не в Англию, Франсуа, - сказал он устало. - Я говорил о наших родных департаментах, в которых нас до сих пор готовы поддержать. Впрочем, - он грустно оглядел товарищей, - если вам не нравится моя идея, закончим этот разговор.
Франсуа Бюзо: Бюзо рад был отвлечься от неприятных мыслей. И, не смотря на отвратительный ком в горле, продолжил развивать предложенную Пьером тему: - Но выбор там невелик. Либо дикари-вандейцы, либо интервенты. Провинции преданы якобинцам, в чем им не откажешь, так это в грамотной пропаганде.
Шарль Барбару: Барбару лишь покачал головой. План, без сомнения, был интересен, но вот детали.. "легко достать", "легко избавиться" - Верньо был теоретиком и не представлял себе всех сложностей. И все же стоило попробовать. Не сегодня, разумеется. Сегодня же.. - Пожалуй, я отправлюсь домой и постараюсь выспаться. Завтра мы подробнее обсудим ваше предложение, Пьер, уточним детали... Николетт, вы со мной, я надеюсь? - не дожидаясь ответа девушки, Шарль кивком попрощался с товарищами и стремительно вышел через коридор в прихожую.
Пьер Верньо: Однако лейтенант Легран бесцеремонно рыкнул на Барбару, напомнив, что велел всем сидеть на месте и никуда не выходить. - Но как же? - вмешался Верньо. - Ведь уже поздно, нам надо где-то ночевать. - Переночуете здесь, - был ответ. - У меня не хватит людей сопроводить вас всех по домам. Вы что, не видите? Не до вас сейчас! - Похоже, Франсуа, мы вынуждены воспользоваться вашим гостеприимством до утра, - констатировал Верньо. Сам он не слишком переживал по этому поводу, чувствуя, что в любом случае не в силах сегодня заснуть, и не хотел лишь обременять Бюзо. И Амели... Будет ли ей удобно? - Для себя ничего не прошу, Франсуа, но, пожалуйста, позаботьтесь о дамах, - попросил Пьер
Франсуа Бюзо: Глюк при отправке постов устранен. Бюзо поджал губы. В глубине души его раздражало то обстоятельство, что скорее всего пришлось бы уступить женщинам единственную в квартире спальню, к тому же уже оскверненную. Чтобы подумала милая Манон, узнай она том, как легкомысленно (пускай это легкомыслие и вынужденное) он допускает в свой дом посторонних дам? Любые объяснения она гордо отринет и не станет даже слушать... К тому же перспектива ночевать под одной крышей с двумя вчерашними любовниками разом его не вдохновляла. Они могут подумать, что Бюзо не против возобновить всё это... Он вздрогнул и повел плечами. Больше никаких непотребств, опасно отвлекающих ум. Если нельзя отправить домой Барбару, можно хотя бы удалит Николетт. А с Шарлем, умудрившимся под шумок превратившим его скромную (как и полагается влюбленному рыцарю) спальню в гнездо разврата, он еще побеседует. Быть может не сегодня, но побеседует. - Я полагаю, наша охрана не будет препятствовать ухожу дам, - изрек Франсуа. - Быть может один из гвардейцев даже согласится спуститься вместе с ними и помочь им поймать наемный экипаж.
Пьер Верньо: - Франсуа... - протянул Пьер укоизненно. - Я не могу отпустить Амели в сопровождении незнакомых людей. На улицах может быть опасно. Что с вами, мой дорогой? Будьте же рыцарем!
Франсуа Бюзо: - Увы, наше общество наименее безопасное из всех возможный. Разве сегодняшний налет вас в этом не убедил? - удивился Бюзо. Пьер решительно не мог уразуметь, насколько компрометирует этой просьбой хозяина дома. - Право, если бы у меня был выбор, я приложил бы все старания, дабы держаться подальше от себя самого.
Шарль Барбару: - Пожалуй, я согласен с Франсуа: наше общество сейчас весьма небезопасно, - несмотря на присущее ему легкомыслие, Барбару все же осознавал, что угроза со стороны заведенной Демуленом толпы была нешуточной. - С другой стороны, насколько безопасно может быть нашим милым дамам вдали от нас?..
Пьер Верньо: Верньо только покачал головой: видимо, приличия изменились со времен его молодости, и доверить безопасность дам случайным людям нынче в порядке вещей. - Давайте, по крайней мере, спросим у них, желают они остаться с нами или идти домой, - предложил он.
Николетт Жоли: Сперва Николетт прислушивалась к разговору мужчин, но вскоре он ей наскучил, и она стала искать взглядом Амели, чтобы завязать легкую беседу, в которой она не будет чувствовать себя лишней. Но подруги нигде не было видно. Николетт встревожилась. Состояние Амели, ее беспричинная радость... все это волновало. Жоли вышла из гостиной, полная решимости разыскать подругу. Увидев приоткрытую дверь, Николетт ускорила шаги и осторожно заглянула в комнату. Там царил полумрак, в котором можно было разглядеть книжные полки и диванчик. "Наверное, это библиотека", - подумала девушка. Вдруг Николетт показалось, будто на узком диванчике кто-то есть. Она подошла ближе... - Амели, что с вами? - тихо позвала она, увидев неподвижно лежащую подругу. Дотронувшись до руки Амели, девушка поняла, что Кандель потеряла сознание. Торопливо присев рядом, Николетт похлопала подругу по щекам, приводя в чувство. - Амели! Очнитесь!
Амели Кандель: Амели приоткрыла глаза, непонимающе смотря на возникшее перед ней миловидное создание. - Я сыграла дурную сцену, кажется, - Кандель коснулась рукой щеки - сила ручек Николетт была далеко не аристократической, да так оно и полагалось... - Мы снова прячемся от кого-то, Николетт? Почему мы одни?
Николетт Жоли: - Нет, Амели, мы не прячемся, - все ещё с тревогой в голосе ответила подруге Николетт. - Я обратила внимание, что вас нет в гостиной, пошла на поиски и нашла вас здесь без чувств. Что с вами случилось?
Амели Кандель: - Мне стало дурно... - Амели сделала глубокий вдох и привстала, медленно садясь на кровати. - Эти платья убивают меня, но за красоту приходится платить... Мужчинам по-прежнему нравятся изысканные спутницы, пусть и с кокардой на корсаже, запомните это, моя дорогая. - Она закашлялась и принялась оправлять прическу и сбившийся платок, в окружении дорогих кружев казавшийся ненужной преградой. - Не волнуйтесь, Николетт... Ведь никто не пришел, кроме вас, к чему волнения? Я сама нагнала на себя страху. Кандель поднялась и взяла девушку за локоть. - Пора нам покинуть эту комнату, - она бросила взгляд на тома на полках, - хотя я и не прочитала ни одной книги. Или ход Николетт, или кто-то может отписать, что мы вернулись в гостиную.
Шарль Барбару: Барбару мельком глянул на вошедших в двери гостиной дам, и чуть поморщился. - Милые дамы, что вы предпочтете: вернуться по домам - мы попросим кого-то из охраны поймать вам экипаж, - или же остаться здесь? - Говоря это, Шарль скинул сюртук, занял кресло, подставив под ноги табуретку, и укрылся своим сюртуком, расслабленно вытянувшись. - Франсуа, вы не будете столь любезны налить мне еще вина?
Франсуа Бюзо: - Вы намерены таким образом расположиться на ночь? - Бюзо скептически оглядел композицию из Шарля, кресла и табурета, но вина все же налил.
Амели Кандель: - Если вы, граждане, позволите, мы бы остались, - Амели уже совладала с собой, но по-прежнему была бледна и взгляд ее, несмотря на легкую улыбку, был печальным. - Прошу простить мне мое внезапное исчезновение... Николетт подтвердит, что со мною не случилось ничего дурного - лишь легкая слабость, простительная женщине, столкнувшейся с такими ужасными событиями.
Шарль Барбару: - Вряд ли вы предоставите мне постель, Франсуа, я на это даже не надеюсь, - Барбару отпил из бокала, прищурился, глядя на Бюзо, - так что именно таким образом я и расположусь. Разве что вы предложете мне нечто поуютнее. Шарль чувствовал, что несет чушь, но усталость брала свое. А он все же устал. Едва не задевший его булыжник, рыканье Леграна, злые взгляды из толпы... Марселец зябко повел плечами. Ушедшее было чувство страха вернулось снова, вцепляясь холодными пальцами в сердце. Прав Пьер, надо бежать... поднимать восстание, пытаться что-то сделать. Главное - не сидеть в западне, ожидая либо следующих волнений, либо просто казни...
Франсуа Бюзо: - Вы правы, - Бюзо повел рукой по лицу, - Я живу тут один, и в квартире нет гостевой спальни. Разве что мой охранник пожертвует вам свою складную кровать, на что я бы не рассчитывал. Как подобает истинным республиканцам будем спать на полу или на диванах.
Пьер Верньо: Верньо босил нервный взгляд на Амели. Даже такая малость потребовала от него известных усилий. но все же он пошел дальше и отодвинул для нее кресло. - Вы выглядите совсем больной. Присядьте, прошу вас. Или позволите проводить вас в спальню?
Амели Кандель: Амели улыбнулась ему благосклонно, насколько позволяла грусть - ей не хотелось прибегать к искусству актрисы, недавнее нарочитое кокетство измучило ее. Он не пришел за ней во второй раз... но так даже лучше. Совсем недавно она переживала, что он видит в ней лишь женщину легкого поведения, потом терялась в мыслях, как заставить его забыть ее... А ведь все проще - если им пока хорошо и удобно вместе, почему не принимать то, что есть? Не называя это "великой любовью". Одна из тех многочисленных связей, что... Но Господи, неужели же ей не дано изведать иного чувства? - Ах, что вы сказали, Пьер? - спросила она, запоздало прерывая задумчивость. - Если вы проводите меня в спальню, я буду очень благодарна - я слишком устала...
Пьер Верньо: - Разумеется, дорогая, - Верньо легко взял Амели под руку - едва касаясь, чтобы прикосновение не казалось слишком нескромным. - Франсуа, извините, что я так хозяйничаю у вас, но Амели очень бледна, ей небходимо прилечь.
Франсуа Бюзо: - Я могу предложить дамам только собственную спальню, - развел руками Бюзо. - Прошу прощения за возможные неудобства, но что вы хотите от холостяцкого жилища... С этими словами он собственноручно взял подсвечник и отворил дверь в коридор. - Отдыхайте, Амели. Это был тяжелый день.
Амели Кандель: Амели сжала руку Верньо чуть крепче, невольно ободряя. - Я бледна, быть может, но не умираю, Пьер... - по-прежнему тихо отозвалась она, следуя за ним. - Благодарю вас, Франсуа. Кандель хотела позвать и Николетт, но Николетт была не той, что растерялась бы, а кроме того, она надеялась, что Верньо скажет ей еще что-то... Но тут же прервала себя: нет-нет, больше никаких надежд! Принимать то, что есть... Любить, пока они могут любить в этой безумной жизни. Отчего-то ей начало казаться, что прошлого уже не вернуть.
Франсуа Бюзо: Вернувшийся в гостиную Франсуа присел на край дивана и оглядел собравшихся в комнате друзей и соратников. Усталость и переживание брали свое. Все притихли и и молча устраивались на ночлег, облюбовав кто диваны, кто глубокие мягкие кресла.
полная версия страницы