Форум » Париж, лето 1793 » КОС. 17 июня, первая половина дня. ТРЕД СОХРАНЕН » Ответить
КОС. 17 июня, первая половина дня. ТРЕД СОХРАНЕН
Луи Антуан Сен-Жюст:
Ответов - 51, стр:
1 2 All
Луи Антуан Сен-Жюст: До начала утреннего заседания оставалось еще полчаса, и сидевший в Зеленой комнате Сен-Жюст наслаждался последними минутами одиночества. День обещал быть беспокойным, но приятным. Как уже донес утром шпион, ночью в городе случились волнения. Именно такие, как и ждал Антуан. Эбер не подвел, даже более того, догадался втянуть в дело этого растяпу Демулена, который, по словам соглядатая, засветился и был везде узнал. Молодой человек довольно улыбнулся собственному отражению в висящем на стене зеркалу, но тут же поспешил предать лицу подобающее серьезное и сосредоточенное выражение. Позолота с рамы немного облезла, но это зеркало помнило прежде владевших этим дворцом королей. А сейчас сам Антуан ощущал себя хозяином Парижа. О том, как он будет использовать последствия погрома (а он и обязательно использует), он будет говорить не здесь, а с Робеспьером и только с ним. С коллегами же он обсудит сегодня только самые общие места.
Эро де Сешель: …Заботливо сохранявшееся спокойствие духа Эро де Сешеля на улице было разрушено весьма подозрительным шепотом – то у одной, то у другой лавки группы любопытных пытались выяснить у таких же, как они, правда ли, что этой ночью бриссотинцам было до сна. Люди не радовались горячо – информации было слишком мало, все ждали свежих газет и последних слухов, а кто-то и вовсе беспокоился о новых волнениях. Ненавязчиво пристроившись у кофейни с надвинутой посильнее на лоб шляпой (очевидно, он и до смерти не утратит вкуса к игре), Эро подслушал весьма интересный разговор, под конец, как ни был шокирован, даже вежливо вступив в него и добавив, что все это преждевременные суждения и не кто иной, как он, сегодня же развеет все сомнения. Ему заулыбались, миловидная девица подарила ему букетик - на что Эро не преминул раскланяться и поцеловать гражданку в щечку, окончательно превращая начавшийся было серьезный разговор (и вовсе не в пользу бриссотинцев) в подобие флирта. Как ни печально, но далее он вынужден был заверить, что очень спешит - «трудиться на ваше же благо, дорогие граждане». По ступеням Тюильри Мари-Жан поднялся по-прежнему легкой походкой, с благожелательной улыбкой, то же выражение лица сохранил, и добравшись до павильона Равенства, и сев на свое место за столом в Комитете, и увидев Сен-Жюста - в нарушенном им гордом одиночестве, но на душе у Эро было хуже, чем прежде. Он пришел вовремя, он ничем не выделил своего присутствия, но все же ему, несмотря на выстраивающиеся в голове уверенные критические фразы, было неуютно. Что-то изменилось. И это «что-то» ощутимо меняло его настрой, добавляя к дипломатии ехидства, к желанию диалога - желание подразнить. Тщательно завитые локоны Сен-Жюста и, как виделось Эро, отстраненно-самодовольный взгляд, усиливали это настроение. Не спеша он начал раскладывать бумаги, которые желал просмотреть, в процессе чего снисходительно поинтересовался: - Ну что же, дружок, увидели, к чему привели ваши призывы?
Луи Антуан Сен-Жюст: Обернувшись, Сен-Жюст одарил ошибшегося в выборе не менее снисходительным и даже сочувственным взглядом: - Я никогда не сомневался, что я и народ дышим одним воздухом и живем одними гражданскими порывами. В тот день, когда я увижу, что перестал чувствовать волю народа, что народ не доверяет мне, я сам отрекусь ото всех моих полномочий. - Антуан бросил беглый взгляд на виднеющийся из окна кусочек неба. Кажется, сегодня опять будет очень жарко. Что за безобразие, лето только началось, а жарит как в конце июля...
Эро де Сешель: Полюбовавшись на внушительную стопку, Эро попробовал пальцем остроту пера и остался доволен. - Вы у нас пророк, Антуан... заранее готовы отречься от всего, чего только что достигли. Не вижу в этом иной причины, кроме внутренних терзаний. - Эро выдержал театральную паузу. - Помилосердствуйте, Антуан, не стройте из себя того, кем вы не являетесь.
Луи Антуан Сен-Жюст: - Не нужно переписывать мне чувства, которые, как вам кажется, я должен испытывать. Оставьте это увлекательное занятие дамам. Некоторые из них, знаете ли, это очень любят... - Антуан демонстративно зевнул, прикрыв рот ладонью. - Лучше позаботьтесь о себе. Уверен, вашу вчерашнюю речь в клубе тоже не забудут.
Эро де Сешель: - Должно быть, Антуан, ваш ум причиняет вам слишком много несчастий, если вы не в состоянии донести ваши чувства до дам, этих трепетных и нежных созданий. Оттого бедняжки и понимают их по-своему, безутешно вздыхая… - Встав из-за стола, Мари-Жан сел на него, копируя излюбленную манеру Сен-Жюста, и сложил руки на груди. - Моя речь была совершенна, молодой человек, - он с мягкой улыбкой посмотрел на собеседника, - а вот вам придется умерить пыл, сами события подводят нас к этому. - Качнув ногой, Мари-Жан перестал строить из себя пародию на самого молодого деятеля Конвента, и вновь расположился за столом. - Берегитесь, Антуан, вы много на себя берете, а кому, как не вам, может быть понятна выгода взаимного сотрудничества. Лучшая тактика – сказать собеседнику то, в чем он думал упрекнуть тебя. Эро даже повеселел, временно забыв даже о погроме. Это была разминка… выводить юнца из равновесия до начала заседания было крайне интересно и, возможно, даже полезно. На уступки ему Робеспьер не идет - что ж, отбросим немного осторожность. Ибо кто не рискует…
Луи Антуан Сен-Жюст: Антуан с трудом скрыл брезгливую гримасу. Сешель явно пытался сохранить хорошую мину при плохой игре, но переигрывал. Но чего еще ждать от человека, вчера сделавшего ставку не на ту лошадку?.. - Это состояние вашего разума повергает меня в уныние. Раз все, на что вы способны, это вслух переписывать собеседнику удобные для вас чувства и мотивы. И самому давать столь лестные оценки своим речам. А после накрепко поверить в собственную выдумку. Этим обычно и занимаются юные гражданки. - Сен-Жюсту становилось скучно. Ничего нового Сешель не скажет, будет лишь и дальше вслух оправдывать перед самим собой вчерашний свой провал... Ну и куда же запропастились остальные коллеги?
Эро де Сешель: - Зато ваш разум вы уподобляете библейскому, относясь к нему с таким же почтением - сие видно хотя бы по тому, как вы поддерживаете голову шейным платком, чтобы не наклонить ее. Этим обычно занимались испанские королевы - но они использовали корсет. - Губы Эро чуть заметно дрогнули - но вместо того, что просилось, он сказал другое: - Юным депутатам ныне, видно, нужна прочная поддержка. Он провел по чистому листу бумаги витиеватую чернильную линию. Превосходный пассаж... Пожалуй, можно будет подсказать пару таких намеков Демулену для его брошюр. Напечатанное, оно будет еще эффектнее. Приятно, когда есть общий объект для неприязни - тем забавнее шутки.
Луи Антуан Сен-Жюст: Сен-Жюст скучал, но подначивать Сешеля, заставляя его извергать оскорбления одно беспомощнее другого было забавно. И помогало скоротать время до прихода задерживающихся коллег. - Увы, в отличие от вас у меня нет необходимости воровато прятать в шкафу скелеты предков-аристократишек, давших вам образование на украденные у голодающего народа деньги. - Антуан любовно расправил кружево на манжете. - Но, видимо, ваш покойный батюшка зря потратил деньги на учителей. Раз даже я, получивший образование честным путем, знаю, что знатные испанки ничем особо не отличаются от прочих женщин, и носят корсеты на иной части тела. Но после ваших слов я готов покорнейше просить предъявить мне хотя бы одну даму (или показать её портрет), которая затягивала бы в корсет свою милую шейку. Антуан не выдержал и тихо хихикнул.
Эро де Сешель: Развить мысль было слишком большим соблазном, и Эро не удержался. - Антуан, для особ «правильного» происхождения, но ведущих себя подобно кронпринцам, функцию корсета выполняет тщательно и высоко повязанный платок и непомерное самомнение, выпрямляющее спину. Но если вы настаиваете на сем предмете костюма, я подарю вам новый, что приобрел недавно для Адель. - Мари-Жан повторил жест Сен-Жюста, подчеркнуто дольше расправляя более пышный манжет. - На вашем месте я не стал бы беспокоиться о корсете для шеи, разве что вы опасаетесь умереть раньше времени. Однако уверяю вас, от гильотины он не спасет, - Эро добавил к волнистой линии вторую, треугольный нож и доску. Получилась волнистая гильотина. Для красоты он быстрыми штрихами нарисовал в углу листа профиль собеседника, посадив на месте шеи кляксу.
Дантон: Глава правительства республики вломился в Зеленую комнату, едва не вышибив дверь. Никакие силы небесные не заставили бы его подняться и явиться в Тюильри в такую несусветную рань, если бы его не подняли с постели неожиданным известием - в Париже опять беспорядки. Дантон - что довольно странно для революционера и героя 10 августа - стал все чаще ловить себя на том, что беспорядки не любит. Очень сильно не любит. Какого, собственно, черта? Монтаньяры победили, можно переходить к мирному созиданию! Поэтому любые процессы, тормозящие это мирное созидание, с недавних пор казались ему крайне, крайне вредными. - Эро, - громко заговорил Жорж-Жак с порога, - ты знаешь, что случилось? Сен-Жюста он демонстративно проигнорировал. Этого сопляка навязал Комитету Якобинский клуб в результате происков Робеспьера (кого ж еще?), и Дантон не скрывал, что совершенно этому не рад.
Луи Антуан Сен-Жюст: - Доброе утро, Жорж. - Весьма сдержанно, но любезно поздоровался Антуан. - Весь Париж знает, что случилось. Народ сам начал расправляться с бриссотинцами, не дожидаясь, когда до этого дойдут руки у Конвента...
Эро де Сешель: Эро протянул руку с листом - продемонстрировав Дантону свое творение. - Как уже сказал наш дорогой Антуан, мне ли не знать! Посему я сижу и рисую гильотины, ожидая дельного разговора... С некоторыми людьми он решительно невозможен. Жорж, полагаю, мне не будет повода изображать по той же причине вторую гильотину - разве что, - Эро бросил в сторону Сен-Жюста ироничный взгляд, - для виновных в чрезмерном нетерпении?
Луи Антуан Сен-Жюст: Сен-Жюст непроницаемо глядел прямо перед собой. О том, что Сешель и Дантон его недолюбливали (скорее всего завидовали его стремительной карьере и побаивались его), он знал. Пусть зубоскалят, его это не трогает. Но вот какое-то решение касательно ночного бунта принять будут вынуждены. - Так давайте наконец перейдем к делу, граждане, - сухо произнес он.
Эро де Сешель: - Отлично, Сен-Жюст, - согласился Эро, подражая его официальному тону, - перейдем к делу. На каком основании? Не сомневаюсь, ваши осведомители приготовили для вас отчеты, которые вы любезно покажете нам. Кто задержан? Быть может, их уже допросили? Нетерпеливое рвение граждан отнюдь не оправдано тем, что оно проявлено по отношению к арестованным. Так где же бумаги, молодой человек, с чем вы пришли сегодня в Комитет?
Дантон: Жорж-Жак переводил настороженный взгляд с одного на другого. - Какого черта? - проговорил он раздраженно. - Ничего не понимаю, замолчите оба. Эро, - он шароким жестом распахнул входную дверь, - мне надо поговорить с тобой, не возражаешь?
Эро де Сешель: Временно покинуть Сен-Жюста Эро был даже рад - после взаимных подколок он всегда чувствовал себя немного уставшим, а сейчас был как раз тот момент, когда он чувствовал необходимость восстановить заряд бодрости. Хотя внимательный взгляд на Дантона подсказал ему, что бодрости у него сейчас, может, поубавится еще больше. - Конечно, Жорж, - он элегантно выпорхнул из-за стола и демонстративно поклонился Сен-Жюсту, после чего вышел вместе с Дантоном.
Дантон: Дантон величественно проследовал в пустой коридор и там прислонился к стене, убедившись, что в пределах обзора нет посторонних лиц. - Что произошло вчера у якобинцев? - поинтересовался он.
Эро де Сешель: - Ах, что произошло у якобинцев! - эхом откликнулся Эро, передразнивая и собираясь с мыслями. Деловые отношения, установившиеся у него с Дантоном, его вполне устраивали. Собственно, лишь в Дантоне он чувствовал по-настоящему надежного союзника - насколько вообще может быть надежным соратник по партии, разумеется. В этом отношении Эро, много что изведавший на своей тонкой аристократическо-республиканской шкурке, не испытывал особых иллюзий. Но с Жоржем ему было легко, Жорж был его надежей и опорой, Жоржу было плевать на Сен-Жюста и Робеспьера, вместе взятых… Он, Мари-Жан, конечно, тоже снисходительно относится к вышеупомянутым лицам, но порой чувствует себя ох как неуверенно… Жорж дальновиден, а он дипломатичен… Одним словом, Эро захотелось ответить Дантону искренне, возможно, даже если для этого придется расписаться… в своей маленькой неудаче. - Выступали Эбер, Бийо и Сен-Жюст, - многозначительно проговорил он, сочтя это хорошим началом.
Дантон: Дантон выразительным и не совсем деликатным жестом выразил нетерпение, но вовремя вспомнил, с кем имеет дело, и сдержался. - Ну, и? - поторопил он рассказчика почти кротко.
Эро де Сешель: - Они были донельзя единодушны в своем осуждении милой прогулки бриссотинцев, - не покривил душой Эро, - настолько, что не поддержать их было просто невозможно. - Предугадывая реакцию Дантона, он поспешно - но не менее галантно - продолжил: - Знаю, что ты скажешь, Жорж, но поступить иначе я не мог. Публика словно взбесилась, а тебе известно, как важно сейчас единение… всех нас. Воспоминания о восстании свежи, не утверждена Конституция… при этом, разумеется, я не собираюсь потворствовать мальчишке. Я намерен заставить его погрязнуть в бюрократии, - заговорщицки закончил Эро.
Дантон: "Какое же трепло!" - подумал Жорж-Жак. Впрочем, мысль эта е несла в себе ничего негативного, скорее восхищение и почти нежность. - Биссотниские прогулки мне самому не по душе, - признался он. - Но это не повод громить их дома! Говорят, у якобинцев Эбер особенно мутил воду и прямо призывал к расправе. Так ли это?
Эро де Сешель: «Треплу» Мари-Жану не стоило труда припомнить оскорбившие его тонкую и чрезвычайно дипломатическую натуру высказывания. - Эбер вещал о смехотворных мерах наказания, - охотно пожаловался он, - и, скажу, Сен-Жюст, - Эро покосился в сторону закрытой двери кабинета, - составил с ним чудесный дуэт, взывая к совести Комитета в лице меня - дескать, его чудесным радикальным проектам не дают ходу. Эро улыбнулся и тоже прислонился к стене справа от коллеги, взволнованно вертя кольцо на пальце. - Они с Робеспьером почти усовестили меня, а Бийо почти что учинил допрос, - пошутил он. - Жорж, ты понимаешь, какое преступление совершил, предоставив мне в одиночку посещать их заседания?
Дантон: Дантон, как ни странно, согласился. - Да... - протянул он. - Лучше бы мне было там находиться... Знаешь, Мари-Жан... - он придвинулся ближе и хотел было заговорить, но вовремя вспомнил о необходимом предисловии: - Только не болтай об этом, ради всего святого, понял? Я тебя в порошок сотру, если проболтаешься. Так вот, - Жорж-Жак понизил голос, - я намерен дознаться, кто организовал этот дурной цирк в доме Бюзо, и отправить его в Трибунал.
Эро де Сешель: - Жорж, - Эро развел руками, - у меня в любом случае нет достойной компании, чтобы вести разговоры об этом. И не грози мне, это проявление дурного вкуса. Дурной вкус же в подобных разговорах - что плохо раскроенная великолепная ткань, портит и объект, и дискредитирует употребляющего сию манеру. Я все поддержу, конечно же, если… у тебя нет иных, более конкретных просьб, - Сешель поправил тщательно завязанный галстук - в противовес почти небрежно повязанному шейному платку Дантона, и замер в ожидании, подпирая стену.
Дантон: Безграничное терпение не принадлежало к числу достоинств Дантона, и в ту минуту он почувствовал, как медленно, но верно в нем нарастает некое раздражение. - Ты можешь говорить по существу? - поинтересовался он. - И конкретные предложения я хотел бы услышать от тебя. Как ты думаешь, кто это сделал? Эбер?
Эро де Сешель: - Почему я должен думать на Эбера? - нервно возразил Мари-Жан. - С тем же успехом я могу подозревать кого угодно. Я пока не размышлял столь… конкретно, Жорж. Он горазд говорить, что справедливость ныне превыше всего, причем, видно, особая, - справедливость не гуманная, новомодного сорта, но провокация еще не деяние…
Дантон: Дантон потер подбородок, уставившись на Эро. - Убедил, дипломат. Но я этого дела так не оставлю. Ночью арестовали одного паренька, подозревают, что он вместе с толпой громил Бюзо или, по крайней мере, все видел. Сейчас он в Комитете безопасности, и я собираюсь поговорить с ним по душам. Пойдешь со мной?
Эро де Сешель: Эро помялся. - Не то чтобы я против... Пожалуй, я даже предпочту тебя сопроводить - если ты был нужен мне в клубе, то мое присутствие пригодится там. Но сейчас мы должны вернуться и, - он изобразил легкую улыбку, - озадачить нашего юного коллегу работой, которая бы его увлекла. Чтобы не мешал, - улыбка Эро стала еще очаровательнее.
Дантон: - Он не будет мешать, - махнул рукой Жорж-Жак. - Мы просто ничего ему не скажем. Расшаркиваться перед Сен-Жюстом он не видел необходимости. Пусть мальчишка радуется, его вообще приняли в Комитет и в конституционную комиссию, и не слишком зарывается: он здесь никто и звать его никак. Как и Кутона, кстати.
Эро де Сешель: - Но, Жорж, - запротестовал Эро, - если мы уйдем, предварительно не вернувшись, - невольно скаламбурил он, - то он вновь получит повод для жалоб! Это невыносимо, - словно забыв, что четвертью часа ранее сам смеялся над Сен-Жюстом, Мари-Жан почти запаниковал. Сам он обожал балансировать на тонкой грани формального уважения и неуважения, но сейчас почувствовал, что дело заходит слишком далеко.
Дантон: Дантон поглядел на коллегу недоумевающе. - И что? - спросил он. - Пусть жалуется. Я не собираюсь тратить время на Сен-Жюста, достаточно того, то я любуюсь каждый день на его физиономию.
Эро де Сешель: Призрак с двойственным к нему отношением Мари-Жана - от насмешки до открытой неприязни с долей опасения - внезапно померк. В самом деле, что за глупость... - Пойдем, Жорж, - Эро наконец отклеился от стены. - Только обещай не напугать нашего свидетеля, а то он и рта не раскроет.
Дантон: - Тогда вперед, - распорядился Жорж-Жак. Путь им предстоял недолгий: из Павильона Равенства в соседний павильон можно было попасть под дощатой темной галерее.
Бертран Барер: Барер легко толкнул дверь и первым делом огляделся. Несмотря на близость утреннего заседания, в Зеленой комнате находился только Сен-Жюст, как показалось Бертрану, слегка раздосадованный - или обеспокоенный? Чем? Вчерашним погромом? О, о погроме не слышали разве что глухие, да и те могли видеть волнение на лицах горожан. Других поводов не было: во всяком случае, так казалось секретарю КОС. - Доброе утро, - Барер одарил молодого человека доброжелательной улыбкой. - Мы пришли раньше всех? Или я пропустил что-то важное?
Луи Антуан Сен-Жюст: Антуан действительно был раздосадован и уже начинал терять терпение. Отпиравшиеся в коридор пошушукаться Дантон и Сешель застряли там уже слишком давно, и только гордость не позволяла молодому человеку высунуться в коридор и поинтересоваться какого черта... Но предположить, что эти двое просто сбегут с заседания как нерадивые школяры, он все же не мог. - Привет и братство, - кивнул он вошедшему. - Но что значит раньше всех? Или вы не встретили по ту сторону дверей граждан Дантона и Сешеля?..
Бертран Барер: - Здесь, готовые к заседанию, только мы двое, - уклонился Барер от прямого ответа на вопрос. Сначала следовало выяснить, что, судя по всему, произошло здесь до прихода Бертрана, раз некоторое время Жорж и Эро находились по одну сторону двери, а Сен-Жюст по другую, после чего упомянутые Жорж и Эро исчезли в неизвестном направлении. - А граждане Дантон и Сешель уже здесь были? - Барер заметил пыль, испачкавшую рукав его сюртука, и немедленно принялся счищать ее, всем своим видом являя картину невинности и доброжелательной наивности. - Вы, конечно же, уже слышали о вчерашнем происшествии? Какой ужас. Я не могу себе представить, как такое могло произойти! Краем глаза Барер внимательно следил за выражением лица Антуана, надеясь узнать чуть больше по реакции гражданина Сен-Жюста.
Луи Антуан Сен-Жюст: Если сперва Сен-Жюст и был готов вслух выразить свое неудовольствие по поводу отсутствия двух коллег, то настойчивый встречный вопрос заставил его насторожиться. В конце-концов, он еще не обсудил случившееся с Робеспьером, и кой-какая информация покамест пусть принадлежит только им двоим. А там уже они решат, что можно сделать достоянием общественности. - Коли вы их не встретили, должно быть у них возникла серьезная потребность в уединении. - Голос Антуана звучал ровно, хотя его и душил гнев. Это же попрание элементарных приличий! Или же и правда в разговоре за дверью прозвучало нечто, что эти двое сочли настолько важным? Заседание грозило сорваться окончательно: теперь уже Антуан испытывал острое желание покинуть Зеленую комнату, поскорее разыскать Робеспьера и поделиться с ним своими соображениями. - Действительно, ночные волнения вызвали в городе смятение, - так же уклончиво ответил он на второй вопрос.
Бертран Барер: - Конечно же, я не сомневаюсь в том, что столь уважаемые граждане не станут сбегать с заседания только для того, чтобы выпить чашечку кофе и посплетничать, как деревенские кумушки. - Барер остался доволен видом своего юного коллеги: чересчур ровный голос был куда лучшим доказательством того, что здесть что-то не так, чем если бы Сен-Жюст открыто выражал негодование. Бертран улыбнулся. - Надеюсь, эти ночные волнения никак не задели вас?
Луи Антуан Сен-Жюст: - О нет, как я могу пострадать? Честным патриотам бояться нечего. Антуан покосился на входную дверь, куда один за другим входили коллеги. Дантона и Сешеля среди них не было, но после краткого голосования было решено начинать обсуждения без них. В отсутствии председателя избранники народа были себя даже свободнее обычного. И и наскоро обменявшись впечатлениями о самой свежей сплетне, ночном погроме в квартире одного из арестованых жирондистов, начали позевывать и рассуждать о том, что неплохо бы наведаться в будет за кофе. В другое время Антуан до глубины души возмутился бы таким легкомыслием, но сегодня сам мечтал поскорее разобраться с делами и отыскать Робеспьера.
полная версия страницы