Форум » Париж, лето 1793 » Трудный выбор. Дома у Луве, 18 июня, позднее утро » Ответить
Трудный выбор. Дома у Луве, 18 июня, позднее утро
Жан-Батист Луве: Луве проснулся поздно и, хотя время близилось к полудню, валялся в постели. Он настраивался на долгий скучный день: не предвидилось никаких событий, только вечером должна прийти красотка Софи с новостями из цитадели якобинцев.
Ответов - 79, стр:
1 2 All
Франсуа Бюзо: Не смотря на данное Барбару обещание разобраться во всем самому, почти сразу же после его ухода Бюзо развил несвойственную ему лихорадочную деятельность. Надежно спрятав посылку, он велел слуге натаскать горячей воды для ванной. Пока велись эти приготовления, он сидел в гостиной, внимательно прислушиваясь к любому звуку, но охранник вел себя как обычно и затянувшийся визит Барбару никак не комментировал. Видимо решил, что ночью имела место очередная попойка. Что еще взять с проклятых бриссотинцев?.. Отказавшись от завтрака, Бюзо думал. И чем больше он предавался размышлениями, тем отчаяннее казалось его нынешнее положение. Как принять верное решение? Франсуа никогда не относил себя к авантюристам, и оказавшись перед подобным выбором ощутил полную беспомощность. Он отчаянно нуждался в мудром совете, и уже посещавшая его мысль оформилась в решение. Только один человек в его окружении достаточно искушен, но беспристрастен, чтобы подсказать выход... Луве! Циничны философ, с богатой фантазией... Он обязательно что-нибудь придумает, к тому же он никогда прежде не обижал Бюзо... Торопливо, но с наслаждением приняв ванну, одевшись и густо напудрив лицо, чтобы хоть немного скрыть следы почти бессонной ночи, Бюзо в сопровождении неизменного охранника отправился наносить визит Жану-Батисту. Когда он велел доложить о себе, голос его предательски дрогнул и в душу закралось сомнение - имеет ли он право впутывать Луве в свои злоключения? Но отступать было поздно и, по большому счету, некуда.
Жан-Батист Луве: Бюзо пришел, да так рано?! Недоумевая, Луве закутался в халат и выбрел навстречу гостю. - Франсуа! Вот это неожиданность! Что это вам не спится?
Франсуа Бюзо: - Ах, мой дорогой, простите что поднял вас с постели, но мне решительно не к кому больше обратиться, - жалобно поведал Бюзо, не забыв, впрочем, убедиться что дверь в прихожую плотно закрыта. Там расположился недовольный охранник. Ночью солдат уговорил несколько бутылочек вина с надзирателем Барбару, и теперь жестоко мучился похмельем. Франсуа быстро взглянул на хозяина дома, силясь разглядеть признаки волнения, которые указали бы не то, что Луве тоже получил на рассвете подарок. Но увы, Жан-Батист либо хорошо скрывал свои чувства, либо...
Маргерит Эли Гаде: Новый день был ничем не лучше предыдущих. Всё то же вынужденное бездействие, та же постоянная слежка, обмен мрачными взглядами и не особенно благожелательными репликами с охранником, постоянным источником раздражения... К счастью, домашний арест, при всех его неудобствах, всё же не предполагал круглосуточного пребывания в четырёх стенах. Не проведать ли кого-нибудь из товарищей по несчастью? Узнать новости...а, впрочем, какие могут быть новости! Разве не все они находятся в одном и то же положении? Мысленно перебрав коллег-депутатов... бывших коллег-депутатов, пришлось напомнить себе, Гаде решил навестить Жана-Батиста Луве. Скоротать время за беседой, узнать, что слышно у остальных... Охранник, следовавший за ним неотступно, подобно второй тени, хмурился, несомненно, относясь ко встречам арестантов с подозрением, но возражений не высказывал.
Жан-Батист Луве: - Что же случилось? - полюбопытствовал Луве у Бюзо, не удержавшись от подмигивания. - Вы опять играли в жмурки с актрисами и теперь жаждете поделиться? В этот момент шум в коридоре донес о приходе нового посетителя. Луве, любопытный, как всегда, затянул потуже пояс халата, выглянул в двери и при виде вошедшего Гаде отшатнулся, словно ослепенный неожиданным видением. - Франсуа! - вскричал он. - Вы только посмотрите, кто к нам пришел! Правда ли я вижу его, или это мираж, фантом, обманчивый призрак? Охранник Гаде радостно здоровался с двумя своими товарищами, сидевшими на стульях под дверью. Луве подумалось, что охранники должны быть рады визитам, которые делают друг другу их подназорные: ведь это и для них возможность пообщаться.
Маргерит Эли Гаде: - Боюсь разочаровать вас, Жан-Батист, но считать меня призраком немного... преждевременно, - улыбнулся Гаде. - О, и Франсуа здесь? Как вы себя чувствуете под бдительным оком республики?
Франсуа Бюзо: Бюзо напрягся. Пока что в его планы не входило делиться своей новостью за всеми товарищами по несчастью, он намеревался поговорить сперва с кем-то одним, дабы оценить царящие среди арестантов умонастроения. Утром Барбару выразился довольно неопределенно, что только утвердило Бюзо во мнении, что действовать нужно крайне осмотрительно. - Око республики иногда теряет зоркость, - осторожно заметил Франсуа. Он не считал себя мастером читать в человеческих душах, но скорее всего Луве и Гаде не получали сегодня утром никаких посылок. Он догадывался об этом с того мгновения, как прочитал записку неизвестного союзника, но очень не хотел в это верить. Ведь тогда он мог бы разделить с кем-то ответственность за остающихся в городе...
Жан-Батист Луве: - Садитесь же, садитесь оба! - искренне проявлял гостеприимство Луве. - Уверен, вам будет, о чем поговорить, а я, с вашего позволения, оставлю вас на время. Вы застали меня неготовым, ранние пташки, - посетовал он, смущенно оглядев себя в зеркале. - Мне нужно привести себя в порядок, а затем мы позавтракаем вместе.
Франсуа Бюзо: При последних словах Луве Бюзо вспомнил, что так и не позавтракал, но аппетита не почувствовал, слишком он был взволнован и все силы уходили на то, чтобы это волнение хоть немного скрывать. Он опустился в предложенное кресло и на несколько мгновений замер в трагической позе полного изнеможения.
Маргерит Эли Гаде: - Теряет зоркость, Франсуа? Ах, да... когда под взором его творятся события, подобные недавним. Я рад, что вам удалось счастливо избежать той участи, которую, несомненно, готовили для вас... выразители народного гнева, - за исключением последних слов, фраза прозвучала непривычно мягко. Вид Бюзо, с трудом сдерживающего волнение, пробудил бы сочувствие в любой душе... или почти в любой. Оказаться осаждённым толпой в собственной квартире... неудивительно, что на нём лица нет: кто знает, когда и где "возмущённый народ" предпримет следующую попытку расправиться с бывшими депутатами?
Франсуа Бюзо: Бюзо имел ввиду совсем другое, он говорил о своем таинственном доброжелателе, что сумел обмануть бдительных стражей и передать посылку с запиской. На секунду шевельнулось подозрение, что это провокация и на условном месте встречи их будет сжижать взвод солдат, только и ждущих повода препроводить его в тюрьму. Но Франсуа усилием воли унял вновь начинающуюся панику и любезно ответил: - Да, те события доставили мне несколько неприятных минут... О цели своего визита он намеревался говорить лишь по возвращению хозяина дома.
Маргерит Эли Гаде: Казалось, что Бюзо стоило немалых усилий сохранять спокойствие, но ответ его прозвучал так, как будто речь и в самом деле шла лишь о небольшой неприятности. Отметив про себя выдержку собеседника, Гаде сел в одно из кресел, любезно предложенных хозяином дома. - Последние новости заставили меня побеспокоиться. К сожалению, лиц, от которых я о них узнал, никак нельзя счесть беспристрастными, - он бросил взгляд в сторону двери, - поэтому я не могу довольствоваться их изложением событий. Кроме того, общество охранника начинает казаться мне невыносимым, и то, что он так же оценивает моё общество уже давно, не может служить утешением. А что привело сюда вас, Франсуа, в этот довольно ранний час?
Франсуа Бюзо: - Ах, мне хотелось поделиться с гражданином Луве своими мыслями по поводу одного маленького происшествия и испросить совета, - честно признался Франсуа, принимаясь с беспокойством теребить кружево на левом манжете. - Однако ваше мнение для мне тоже будет весьма ценным. Но дождемся же хозяина.
Маргерит Эли Гаде: - О, разумеется, - отозвался Гаде. - Жан-Батист, очевидно, не ждал гостей, и мы невольно нарушили распорядок его дня... но, кажется, он, несмотря на это, не против беседы. Надеюсь, в скором времени он будет с нами.
Жан-Батист Луве: Одевшись по-домашнему, но все же приличнее, нежели встречать гостей в халате, Луве снова вышел к посетителям. - Пойдемте в столовую, друзья, - улыбнулся он. - Я чувствую запах кофе, а это значит, что наш завтрак готов.
Франсуа Бюзо: Все еще не ощущая голода от волнения, Бюзо покорно поднялся с кресла и отправился следом за хозяином дома. Однако вид свежих булочек и хрустальных вазочек с джемом не оставил его равнодушным. - У вас прекрасный повар, Луве, - заметил он, лаская взглядом горку булочек на столе. - Все-такие есть еще во Франции что-то постоянное и неизменное. Начинать разговор о делах прямо сейчас казалось Бюзо невежливым, и он прятал свое растущее нетерпение за ничего не значащими фразами и силился убедить себя переключить внимание на завтрак.
Жан-Батист Луве: Луве умиленно улыбнулся и придвинул ближе к Бюзо корзинку с булочками и вазочку с яблочным джемом с добавлением лимонной цедры. - Мой "повар" - это простая старая женщина, Франсуа, но вы кушайте, кушайте. И вы, Эли, угощайтесь, - говорил он, заправляя салфетку за воротник. Сам Луве, как всегда, ел мало и как бы через силу. Еда интересовала его лишь как средство для поддержания сил.
Франсуа Бюзо: Бюзо меланхолично надломил одну булочку, полагая, что не сможет проглотить ни кусочка. Но перед её нежным ароматом оказалось невозможно устоять. - Благодарю вас... - Прикончив первую булочку, Франуса потянулся за следующей, свободно рукой наклоняя вазочку с джемом.
Маргерит Эли Гаде: - Благодарю вас, Жан-Батист. Кто бы ни сотворил этот чудесный завтрак, его мастерство не вызывает сомнений, и если бы именно это качество постоянно и неизменно сопутствовало Франции, это была бы счастливейшая страна, - задумчиво заметил Гаде, подразумевая, конечно, не только и не столько булочки. - Я рад снова видеть вас. Обстоятельства нашей встречи не особенно располагают к оптимизму, но разве взаимная поддержка не становится особенно важной в трудные времена?
Жан-Батист Луве: - А главное, - подхватил Луве, - взаимная поддержка дает нам возможность не умереть от скуки. Мы можем ходить друг к другу в гости - чем не развлечение? Я рад, Эли, что вы решились выбраться из своего затворничества и присоединиться к нам: теперь мы сможем ходить в гости к вам, это все же какая-никакая, а смена обстановки...
Маргерит Эли Гаде: - Действительно, обмен визитами - прекрасное развлечение... Особенно теперь, когда у нас так много свободного времени и так мало возможностей употребить его на что-либо иное, - улыбнулся Гаде. Видеть себя со стороны он не мог, но подозревал, что улыбка вышла не очень-то весёлой и надеялся, что Луве и Бюзо не примут это на свой счёт. Свободное время, которое можно было потратить лишь на разговоры за чашкой кофе или же бокалом вина, он поводом для радости не считал. Но чем ещё, в самом деле, оставалось им сейчас заниматься?
Франсуа Бюзо: - Я как раз хотел обсудить... способы времяпровождения, - задумчиво протянул Бюзо. - Скажите, Жан-Батист, вы не планируете воспользоваться временным досугом, чтобы написать еще один роман? У меня в голове вертится авантюрный сюжет, но мне не хватит сочинительского таланта облечь его деталями настолько, чтобы он не казался фантастической сказкой, но выглядел реалистично.
Жан-Батист Луве: Луве послал в пространство загадочную и коварную улыбку. - Вообще-то я уже пишу пьесу. Но что у вас за задумка, Франсуа, и что я должен с ней сделать? Вам нужен совет, или вы хотите меня в соавторы?
Франсуа Бюзо: - Я бы почел за честь назвать вас своим соавтором, - тут же воодушевился Бюзо. - Или хотя бы получить у вас консультацию... - Он чуть помолчал, собираясь с мыслями. - Сюжет, над которым я размышляю - это авантюрный роман. У доброго императора Клавдия есть два сына. Родной сын Британик и пасынок, Луций Домиций. Впоследствии его будут называть иначе, но это сейчас не важно. Мать Луция, мачеха Британика, хочет извести пасынка и обеспечить престолонаследие своему сыну. Она оклеветала пасынка в глазах доверчивого отца, и Британик на краю гибели. Однако в числе друзей законного наследника находятся верные люди, кто предлагает ему тайно бежать из ставшего опасным Рима. Облачившись в чужое платье, назваться чужим именем и отправиться на север, где стоят гарнизоном верные войска... Однако Британик колеблется. Ведь совершив побег, он может быть и спасет свою жизнь, но и поможет делу мачехи. Ведь так легко обвинить отсутствующего в том, что он бежал, поскольку чувствует вину и опасается разоблачения! И еще в Риме останется любимая сестра Октавия, которую он не сможет взять с собой, покидая Рим. Что теперь помешает мачехе обратить свой гнев на неё? - Франсуа побарабанил пальцами по краю столешницы. - Как лучше поступить Британику? Остаться с сестрой, или пытаться бежать? Право, моего воображения не хватает для того, чтобы развить этот сюжет дальше должным образом.
Маргерит Эли Гаде: Бюзо, казалось, был не на шутку увлечён и чуть ли не взволнован своими творческими планами. Гаде не намеревался спугнуть посетившую Франсуа музу - и без того, похоже, она была не особенно сговорчива, раз пришлось обращаться за советом к Луве - но всё же не смог удержаться от реплики: - Обратившись к судьбе Британика, вы желаете затмить Расина?
Жан-Батист Луве: Луве сперва удивился, но затем шестое чувство подсказало ему, что сюжет Бюзо - это какое-то иносказание, которое он пока не может разгадать. - Наш Франсуа слишком скромен по своей натуре, чтобы мечтать о таких лаврах, - улыбнулся Жан-Батист на реплику Гаде и вновь повернулся к Бюзо: - Но что за вопросы, мой дорогой? Вам лучше знать характер своего героя. Такой выбор, перед которым оказался он, каждый делает по-своему.
Франсуа Бюзо: Бюзо мучительно нахмурился: - Но, право, я никак не могу принять решение, которое необратимо повлияет на весь последующий сюжет моего романа. Что до характера... Предположим, что для образа нашего главного героя я позаимствовал некоторые собственные черты. Это облегчит вам задачу? Самое сложное было сказано, и Франсуа позволил себе тень вымученной улыбки. На реплику Гаде уже ответил хозяин дома, и Бюзо лишь подтвердил верность его слов кивком.
Маргерит Эли Гаде: Намерение Бюзо придать герою исторического романа свои черты было странным. Не в меньшей степени удивляло и его беспокойство за развитие сюжета - о каком необратимом влиянии может идти речь, если в любой момент можно вернуться на несколько листов назад и избрать другой путь? Если и для победы, и для поражения нужны лишь перо, чернила да бумага? Решение было бы необратимо, собирайся Франсуа бежать, а не описывать побег... а что, если это так? В нём непросто было заподозрить авантюриста, но обстоятельства порой сильно меняют людей... Спрашивать об этом прямо было бы слишком рискованно, и Гаде внимательно прислушивался к разговору, пытаясь определить, верна ли его догадка - или это просто игра воображения.
Жан-Батист Луве: - В таком случае, - ответил Луве, - вашему герою следует уносить ноги и ни о чем больше не думать, потому что если он похож на вас, то... Я не хочу ставить под сомнение ваше мужество, Франсуа, но вы слишком тонкая натура для того, чтобы подвергаться опасностям.
Франсуа Бюзо: - Но я не могу не думать о друзьях! - воскликнул Бюзо. - Покидая город с одной лишь призрачной надеждой привести военную помощь, мой герой подвергает страшному риску возмездия тех, кто останется дома. Пока еще Франсуа не решался называть вещи своими именами и продолжал рассказывать историю о Британике.
Маргерит Эли Гаде: - Но они и так рискуют, и с каждым днём всё больше, - заметил Гаде, решившись поддержать беседу. - Время не на стороне вашего героя, Франсуа. У него есть, говорите вы, лишь призрачная надежда привести помощь? Но есть ли хоть такая надежда на то, что, останься он в Риме, помощь придёт сама? Есть ли надежда на то, что враги прекратят ему угрожать? Ведь он мешает им самим своим существованием...
Жан-Батист Луве: Луве облизнул губы и добавил, стараясь, чтобы волнение не прорывалось в голосе (черт побери, неужели он правильно понял, и Бюзо представилась возможность бежать из-под ареста?): - Самый простой выход - чтобы те, за кого тревожится ваш герой, бежали вместе с ним.
Франсуа Бюзо: - Увы, всем бежать всем невозможно... - вздохнул Бюзо. - Доброжелатели готовы предложить помощь лишь одному. Возможно еще кто-то из друзей готов присоединиться к беглецу за свой страх и риск, но вывести из Пари... Из Рима всех невозможно.
Маргерит Эли Гаде: Оговорка Бюзо превратила подозрение Гаде в уверенность. У Франсуа появился шанс покинуть Париж, но он боится, что после этого все остальные попадут в лучшем случае за решётку, и счёл своим долгом обсудить побег. Что ж, теперь они с Жаном-Батистом должны, в свою очередь, убедить его воспользоваться шансом. Уверять Франсуа в беспочвенности опасений не стоило и пытаться - он отнюдь не был слеп. Но благородство его носило неизбежный оскорбительный оттенок – он не мог не думать о друзьях… а думать, что кто-то из них в страхе за свою дальнейшую участь станет отговаривать его от попытки выбраться из города, значит, мог? - А что могли бы сказать Британику его друзья? – оговорки оговорками, но всё же в доме присутствовали трое гвардейцев. – Знай они о причине его колебаний, разве не настаивали бы на том, что побег необходим? Я не верю, что можно препятствовать спасению друга, боясь за себя.
Жан-Батист Луве: - Постойте, речь ведь не о спасении жизни Британика, - вмешался Луве. - Бежать ради спасения собственной шкуры действительно недостойно благородного героя, каковым его изображает литературная традиция. Британик, как я понял, бежит не ради себя, о нет. Дело в том, что если он погибнет, Рим окажется под властью тирана Нерона. Следовательно, наш герой должен думать не о спасении жизней своей и друзей, а о пользе своего дела, посему, если кто-то и останется в Риме... может, это и есть та необходимая жертва, которую придется принести неминуемо? - Луве сдернул с горла салфетку и бросил на стол, все равно он сейчас был не в состоянии есть. Если стражники в эту минуту наблюдают за ними, они должны удивиться, в какое волнение привело завтракающих обсуждение еще не написанного даже произведения. - Скажите, Франсуа, вы кому-то еще рассказывали о своем литературном замысле? - переменил тему Жан-Батист.
Маргерит Эли Гаде: - По рассказу Франсуа мне не показалось, что Британик всерьёз раздумывает о том, что полезнее его делу - отправиться за войсками или ждать в Риме, пока проблема решится... наиболее вероятным в его случае образом. Его сомнения, насколько мне удалось понять, носят несколько иной характер, их я и попытался разрешить, - пояснил Гаде, смотря вопросительно на автора бурно обсуждаемого сюжета. - Если бы герой решал этот вопрос, отбросив эмоции, думая только о будущем Рима, ответ был бы очевидным. Покинуть город - долг Британика, коль скоро, оставаясь там, он не в силах справиться с врагами.
Франсуа Бюзо: Бюзо в волнении теребил край скатерти. - Британик понимает, что важно бежать и привести верные войска, и тем самым срасти Рим от тирана. Но он слишком чувствительный человек и совершенно неопытный в заговорах... Если бы он был один, он рискнул бы в тот же час! Но друзья! Но сестра! Оставшись в заложниках, они почти неминуемо погибнут или же будут терпеть жестокие лишения. Оставшись же в Риме, Британик сбережет им всем жизни, но и тиран будет продолжать здравствовать... Тяжкий выбор! - от треволнений у Франсуа начиналась жестокая мигрень.
Жан-Батист Луве: - Будет вам, успокойтесь, - Луве коснулся руки Бюзо. - Видите, уже двое говорят вам, что ваш герой, сбежав, исполнит свой долг. Он ведь намерен не скрываться, а продолжать борьбу... Но вы так и не ответили мне, с кем еще вы делиилсь своим замыслом.
Франсуа Бюзо: - С Барбару, - вздохнул Бюзо. - Признаться, он не высказал никакого определенного мнения о сюжете, что меня несколько смутило. Он лихорадочно думал, стараясь не замечать давящей головной боли и подступающего к горлу кома. Не хватало еще лишиться чувств от переживаний! Может быть мадам Ролан и оценила его нежную натуру, но рассчитывать на сочувствие такого рода от Луве и Эли не приходилось. Его собеседники высказались однозначно... Надо бежать, но как же это осуществить? Франсуа не имел ни малейших понятий о том, какие для этого необходимо совершить приготовления. - Я читал ваш роман, дорогой Луве, - продолжил он слабым голосом. - Ваш герой-шевалье несколько раз совершал побеги, надо полагать, вы задавались вопросом о том, каким образом он готовился к ним?
Жан-Батист Луве: Луве бросил взгляд на Гаде, безмолно спрашивая: "Ну, и как вам это нравится?" - Зачем вы рассказали Барбару? - укоризненно спросил он Бюзо. - Он ничего не смыслит в литературе, зато невоздержан на язык. Лучше бы вы поставили в известность Бриссо, или Верньо, или обоих сразу. Они дали бы вам хорошие рекомендации.
полная версия страницы