Форум » Дело Дантона (игра завершена) » 071. Робеспьер ищет союзников. Дом Дюпле, 12 жерминаля, утро-день. » Ответить
071. Робеспьер ищет союзников. Дом Дюпле, 12 жерминаля, утро-день.
Элеонора Дюпле: Как ни устала Элеонора за день, заснуть ей удалось не сразу. Вечернее чтение не отвлекло от тревожных мыслей, каждый думал о своем. Элеонора то беспокоилась за Гро, то начинала думать о Руаль – как она перенесла разлуку? Ей казалось более благоразумным навестить подругу хотя бы по прошествии двух дней. Элеонора не сомневалась в том, что Руаль не заподозрят – насколько она знала, у девушки было слишком мало встреч с художником, чтобы этот факт стал сколько-нибудь приметным. И все же осторожность сейчас не была лишней. Сидя рядом с сестрой, она несколько раз ловила взгляд Огюстена, но взгляд только лишь понимающий и сочувствующий. И у нее окончательно отлегло от сердца, но только в отношении того, что касалось их двоих. Как мучительно то, что она не может рассказать все Максимильену! Раньше она боялась, что он будет против, даже когда речь шла о простом выяснении обстоятельств, а сейчас было уже слишком поздно… Наутро волнение, не оставлявшее ее последние три дня, обернулось мигренью и слабостью, однако лишь только головная боль немного утихла, девушка поспешила вниз, желая поскорее узнать какие-нибудь новости. Увидеть Максимильена… Мать заканчивала готовить завтрак, и с тяжелым сердцем Элеонора принялась помогать ей, будучи вынуждена хранить молчание обо всем, что тревожило ее. Мари Франсуаз отчего-то, вне обыкновения, тоже была до странности молчаливой. Элеонора удержалась от расспросов, так как это, в свою очередь, побудило бы мать спросить ее о предмете беспокойства. В конце концов она услышала, что Робеспьер и его брат должны скоро спуститься к завтраку. Наконец, стол в столовой был накрыт. Без привычной матушкиной болтовни утро было необычно тихим – не обсуждались новости, отец тоже не желал вести беседу; даже маленький Морис, поддавшись общему настроению, притих. Причина же для подобного настроя у мужа и жены была, и не одна: Мари Франсуаз ни свет ни заря услышала от соседки об арестах, рассказав пока обо всем только супругу, оговорившись, что все это очень странно, а Морис Дюпле до сих пор не мог забыть выражения лица Сен-Жюста, когда открыл тому дверь. Он почтительно приветствовал Архангела, еще не до конца проснувшись, и, поняв, что в такой час Антуана Сен-Жюста к ним в дом может привести только дело исключительной важности, счел за лучшее поскорее ретироваться. …Элеоноре казалось, что она не сможет съесть ни кусочка аппетитного сырного пирога, кофе тоже совсем не хотелось. Она рассеянно пыталась сосчитать цветы в виньетке орнамента на скатерти и ждала его.
Ответов - 54, стр:
1 2 All
Робеспьер: Робеспьер вышел к завтраку - тщательно одетый, с негнущейся спиной, губы сжаты в короткую тонкую линию... и в руке - измятый и измочаленный седьмой номер "Старого Кордельера". Из какого-то извращенного чувства Макисимльен не мог с ним расстаться, хотя уже успел выучить наизусть. Так и положил его на скатерть рядом со своим прибором, после того ак коротко пожелал всем доброго утра.
Элеонора Дюпле: – Доброе утро, Максимильен, – Элеонора подняла взгляд. Лицо его поразило ее – в последний раз она видела, чтобы он смотрел так, очень давно. Да и было ли такое вообще? Он казался то ли смертельно расстроенным, то ли взволнованным… как ей хотелось заглянуть сейчас за эту маску! Но одно она чувствовала точно – грусть… Стараясь выглядеть спокойной, она положила ему на тарелку пирога и налила кофе. Затем, собрав все свои силы, заставила себя сказать – не зная, что спросить сейчас, не желая быть навязчивой, но почувствовав, что тишина становится просто невыносимой: – Приятного аппетита… Все должно быть очень вкусно.
Робеспьер: -Д-да, все очень вкусно, - ответил Масимильен тихо, прожевав кусок пирога и запив его кофе. Вкуса еды он не почувствовал. Кофе был горячим и обжег небо, но и этого он не почувствовал.
Элеонора Дюпле: Последовала еще одна пауза. Элеонора растерянно кивнула, но она должна была играть свою роль хозяйки, а потому улыбнулась и, справившись с собой, все же приступила к завтраку. – Хотите добавить молока в кофе? ...Ваш брат, как это часто с ним бывает, задерживается… Ей очень хотелось думать, что с приходом Огюстена тягостная неловкость, окончательно воцарившаяся в столовой, разрешится сама собой, но и Огюстен сейчас, наверное, предпочел бы избегнуть этого положения…
Робеспьер - младший: Огюстен провел не самую лучшую ночь в своей жизни. Было уже далеко за полночь, когда он, наконец, заснул, но, проснувшись, отдохнувшим себя не чувствовал - ему грезились какие - то каменные стены, решетки, склоненное над ним лицо Элеоноры, чья - то трепещущая тень, распростершая крылья над ними обоими... К завтраку он спустился с опозданием, в глубине души надеясь, что Максимильен уже ушел, однако брат с самым мрачным видом сидел за столом. -Доброе утро, - поприветствовал всех Огюстен.
Робеспьер: -Доброе утро, Огюстен, - Робеспьер на миг поднял глаза от своей чашки, куда он по предложению Элеоноры подливал молоко. То, что он назвал брата по имени, а не "Бон-Бон" как обычно, говорило о многом само по себе. - Надеюсь, хотя бы сегодня у тебя нет никаких дел, которые помешали бы тебе присутствовать в Конвенте? Чашка переполнилась. молоко лилось на скатерть, но Максимильен заметил это слишком поздно. -О, простите меня! - воскликнул он. - Я так неловко сегодня...
Элеонора Дюпле: …Мадам Дюпле, постаравшись придать своему лицу невозмутимое выражение, положила на тарелку Огюстену его порцию завтрака. – Ну что вы, вовсе ничего страшного! – Элеонора взяла из рук Робеспьера молочник и вытерла скатерть салфеткой. Ее надежды не оправдались, более того, Огюстен был удостоен более чем сухого приема. Что же за утро?
Робеспьер - младший: -Тебе нездоровится, Макс? - виновато спросил Огюстен, надеясь перевести разговор на что - нибудь другое и зная, что его попытка безнадежна. - У тебя усталый вид.
Робеспьер: -Я вполен здоров, - ответил Робеспьер тусклым голосом.
Робеспьер - младший: Огюстен решил не развивать эту сомнительную тему и принялся за завтрак.
Элеонора Дюпле: Дальнейшее молчание было невыносимо, и Элеонора нерешительно спросила: – Сегодня будет обсуждаться что-то важное, Максимильен? – Она бросила взгляд на мятую газету. Робеспьер часто захватывал из кабинета какие-то черновики или печатные издания, которые просматривал до того, работая; иногда он зачитывал что-то за столом.
Робеспьер - младший: Вопрос Элеоноры был некстати, Максимильен не любил, когда при членах семьи Дюпле обсуждались политические вопросы, и Огюстен попытался сгладить неловкость: -О чем нынче пишут газеты, братец?
Элеонора Дюпле: Элеонора мысленно поблагодарила Робеспьера-младшего за этот вопрос. Разумеется, Максимильен поделился бы с ними новостями, если бы счел нужным, но вопрос о прессе, вне сомнения, более располагал к беседе.
Робеспьер: - Сегодня день, тяжелый для всех нас, - промолвил Робеспьер, ни к кому конкретно не обращаясь. - Он только начался, а я уже едва стою на ногах. Только бы мне пережить его!
Элеонора Дюпле: Услышать такие слова от Робеспьера было настолько необычно, что за столом все замерли. Подчиняясь первому душевному движению, Элеонора повернулась к нему и спросила, вновь возвращаясь во власть переживаний и неясных опасений: – Милый друг, что случилось? – и тут же, испугавшись вырвавшихся слов, смутилась и поспешила сказать уже спокойнее, что удалось не очень хорошо: – Максимильен, вы безумно устали, вы не можете этого отрицать. Прошу вас, может быть, вам остаться сегодня дома? – Элеонора сейчас почти боялась за него. – Вы что-то хотите сказать нам?
Робеспьер: -Не тревожьтесь, Элеонора, - вздохнул Макисимльен. - Никому из вас ничег не грозит, вы, возможно, ничего даже и не заметите, ведь вы, к счастью, так далеки от конвентский дрязг... А я пойду и исполню свой долг.
Элеонора Дюпле: «О каком именно долге вы говорите?» – хотела она спросить, но вопрос так и остался не заданным. Нельзя было сейчас спрашивать, она чувствовала это сердцем. «Я тревожусь за вас, друг мой, не за себя», – хотела она сказать, но не посмела. Не здесь и не сейчас... Боже, неужели ему действительно так необходимо идти сегодня в Конвент? И что она не заметит? – Вы всегда поступаете сообразно своим принципам, Максимильен, и своему чувству долга, – в конце концов проговорила Элеонора и оглянулась на отца и мать, потом посмотрела на Робеспьера-младшего, ища поддержки.
Робеспьер - младший: -Прости, Макс, я... Мне следовало провести вчерашний день с тобой в Конвенте. Прости меня, пожалуйста. Обещаю, сегодня от тебя ни на шаг!
Робеспьер: -Тогда ешь быстрее, - отозвался Робеспьер коротко, взглянув на часы. - Сегодня лучше прийти пораньше. "Интересно, - думал он, - слухи уже начали распространяться? Или до сих пор никто ничего не знает?"
Робеспьер - младший: Огюстену не оставалось ничего другого, кроме как бодрее заработать ложкой. Он понял, если Макс что - то и намерен ему высказать, то это произойдет за пределами дома Дюпле. И очень хорошо, не хватало еще, чтобы Элеонора принялась его защищать!
Элеонора Дюпле: Элеонора ниже опустила голову над тарелкой, пытаясь скрыть волнение, но от дурных предчувствий было не так легко избавиться. Чем объяснить состояние родителей и Максимильена? И Максимильен явно недоволен братом, хотя, казалось, все, что было тому поручено, он выполнил. Неужели происходит что-то настолько важное, что даже Робеспьер кажется взволнованным и потерянным?.. И это помимо всего, что касается Гро! Она чувствовала себя виноватой перед Огюстеном, хотя и осознавала, что это был собственный выбор каждого из них. Но все же… Он сделал это ради нее, не ради Руаль и не ради Антуана Гро, было бы глупо отрицать это после всего произошедшего. А Камиль? Что означал его визит? Это тоже казалось странным и непонятным. Быть может, будет какое-то новое разбирательство?
Робеспьер: Максимильен, у которого опять не было аппетита, отставил тарелку с неоеденным пирогом, в несколько глотков допил кофе и теперь с нетерпением поглядывал на брата.
Робеспьер - младший: Огюстен торопливо дожевал последний кусок и улыбнулся Максимильену: -Вот, теперь осталось поблагодарить хозяйку за вкусный завтрак - и я в твоем распоряжении.
Элеонора Дюпле: Мадам Дюпле улыбнулась Огюстену в ответ и пожелала именитым жильцам удачного дня, про себя посетовав, что вот, дескать, старший Робеспьер снова едва к еде притронулся, – и какой же у него хворый вид! Неудивительно при таком отношении к себе… А она и Элеонора так старались приготовить этот пирог повкуснее, при нынешнем-то качестве муки! Что же такое происходит, отчего произнесены такие слова? Быть может, соседка не напутала, как обычно, и аресты действительно были? Женщина вздохнула и, убедив себя, что сейчас все равно остается только гадать, вернулась мыслями к происходящему за столом и многозначительно посмотрела на старшую дочь – та сидела сама не своя, ничего не сказав, не годится так! – Благодарю вас, Огюстен, – ответила Элеонора. – Это один из любимых рецептов матушки. Отдав должное учтивости и вниманию со стороны Бон-Бона, она печально посмотрела Робеспьера. – Максимильен, пусть этот день окажется не таким трудным, как вы предполагаете сейчас… Других слов она сейчас подобрать не смогла бы, как ни хотела того; ей было легче при мысли о том, что Огюстен сможет сегодня сопровождать брата, что их почти безумный замысел удался – и, если будет угодно судьбе, тайное никогда не станет явным, – Робеспьеру очевидно была необходима сегодня поддержка.
Робеспьер: -Благодарю вас, Элеонора, мысль о вашей поддержке придаст мне сегодня сил, - ответил Робеспьер и поднялся из-за стола. - Пойдем? - обратился он к брату.
Робеспьер - младший: Огюстен вежливо попрощался с семейством Дюпле и не без замирания сердца двинулся за Максимильеном.
Робеспьер: - Дантон арестован, - шепотом сообщил Максимильен брату, надевая плащ в прихожей. Конечно, разумнее было бы сообщить об этом уже на улице - там точно никто не услышит. Но Робеспьер не мог утерпеть.
Робеспьер - младший: Огюстен опешил. На мгновение ему показалось, будто он ослышался, и Бон - Бон совсем уж было собрался попросить Макса повторить сказанное, когда осознал - это правда. Дантона арестовали вчера, пока он возился с Гро, произошло эпохальное событие, крайне важное для Макса, а где был он, Огюстен? -Только Дантон? - нахмурившись, спросил Робеспьер - младший.
Робеспьер: Робеспьер жестом велел Огюстену говорить тише. - Не только он, но и все, кто с ним, - Фабр, Эро, Лакруа, Филиппо... Демулен.
Робеспьер - младший: -Камиль тоже арестован?! - от удивления Огюстен даже не обратил внимания на предостерегающий жест брата.
Робеспьер: - Гос... Верховное Существо! Бон-Бон, надо держать язык за зубами, понимаешь?! - Робеспьер поспешно вытащил брата за собой на улицу, чтобы тот не кричал на весь дом. - Да, и Камиль тоже.
Робеспьер - младший: -Нет, не понимаю, - Огюстен тряхнул головой, пытаясь расставить по местам спутавшиеся мысли. - Ты что, надеешься удержать такое событие в тайне?
Робеспьер: - До поры до времени это надо держать в тайне, - отрезал Робеспьер. - Официально об аресте объявит Антуан. Он сегодня зачитает в Конвенте обвинительный доклад. Когда Конвент проголосует за обвинение, - Робеспьер чуть было не сказал "если Конвент проголосует за обвинение", - тогда новость будет обнародована.
Робеспьер - младший: Огюстен шумно вздохнул. -У меня пока это просто в голове не укладывается... Нет, это отличная новость, Дантона давно следовало устранить, но... так быстро, сразу, всех. Прекрасно сработано!
Робеспьер: -Арестовать их мало, - заметил Робеспьер кисло. - Надо, чтобы они попали в Трибунал. А это зависит от сегодняшнего голосования.
Робеспьер - младший: -Антуан бывает очень убедительным, - заверил его Огюстен, - думаю, он без труда обличит перед депутатами все пороки Дантона и его клики.
Робеспьер: На взгляд Робеспьера, именно убедительным Антуан никогда не был и мог разве что запугать слушателей. Но подействует ли это сегодня?.. Поэтому в ответ на слова брата Максимильен только вздохнул.
Робеспьер - младший: Огюстен истолковал его реакцию по - своему. -Я понимаю, Макс, тебе нелегко сейчас. Камиль, несмотря на все свои недостатки, был твоим другом с детских лет.
Робеспьер: - Камиль Демулен - предатель и заговорщик, - отчеканил Робеспьер. - Да, было время, когда я по недоразумению считал этого человека своим другом, но оно прошло.
Робеспьер - младший: Огюстен восхищенно посмотрел на брата, но потом восхищение сменилось страхом - а не откажется ли Макс с той же легкостью от него самого, когда узнает о его похождениях? -Камиль очень наивный. Воэможно, если устранить пагубное влияние, его еще можно направить на истинный путь?
Робеспьер: -Я сделал все от меня зависящее, - сказал Робеспьер ледяным тоном. - Но это ничтожество лишь посмеялось надо мной и попыталось цинично меня обмануть, воспользовавшись моим расположением к нему.
Робеспьер - младший: Огюстен открыл рот, потом закрыл. Потом снова открыл и сказал не то, о чем собирался сначала: -Теперь я понял, зачем тебе понадобились сведения от Вадье об освобождении Фабра.
Робеспьер: - Я очень рад, - ответил Робеспьер не без сарказма. - Надеюсь, ты понял также, зачем я вызвал тебя в Париж из миссии.
Робеспьер - младший: -Чтобы при голосовании за казнь Дантона стало одним голосом больше? - простодушно предположил Огюстен.
Робеспьер: -Браво, Бон-Бон, ты меня положительно радуешь сегодня! Хотя бы один голос - это уже маленькая победа. А если ты сможешь еще убедить кого-то из колеблющихся, у нас будет еще два голоса, три и так далее. Братья уже шли по улице Сент-Оноре, смешавшись с другими утренними прохожими, и Максимильен привыно поднял воротник и ниже надвинул шляпу, чтобы скрыть лицо.
Робеспьер - младший: -Боюсь, у меня не получится, - очень тихо проговорил Огюстен.
Робеспьер: -Ты еще даже не пытался, - возразил Робеспьер.
Робеспьер - младший: -Я постараюсь, но ты же знаешь, я не великий мастер говорить пламенные речи, - Огюстен чуть пожал плечами.
Робеспьер: "Но тебя считают честным и умеренным, тее люди верят, дубина", - примерно так мог бы ответить Робеспьер, но сказал лишь: -Сложная ситуация пробуждает в нас способности, о которых мы можем и не подозревать.
Робеспьер - младший: -Очень правильное наблюдение, Макс, - со вздохом согласился Огюстен. Например, он до вчерашнего дня и не подозревал, что способен освободить из тюрьмы контрреволюционера. - Я поговорю с болотниками, там есть пара - тройка здравомыслящих депутатов, а уж они пусть несут благую весть о предательстве Дантона дальше.
Робеспьер: -Вот это уже настоящий разговор, - одобрил Робеспьер.
Робеспьер - младший: -Я и так потерял два дня, вместо того, чтобы помогать тебе, - проговорил Огюстен и осекся, понимая, что сейчас его спросят, чем именно он занимался.
Робеспьер: Спрашивать Робеспьер сомневался, ибо и так знал ответ на вопрос: конечно же, Бон-Бон все эти два дня занимался ерундой, вздором и глупостями.
Элеонора Дюпле: * * * После завтрака Элеонора вышла в сад, чтобы снять сушившееся там белье. Предстояло отделить исправное от нуждающегося в штопке, затем починить, погладить… Одна и та же череда привычных дел… Проходя с корзиной белья через двор, она услышала, как работники разговаривают об арестах, произошедших сегодня ночью. – Что Демулен! Говорят, самого Дантона арестовали! – пожал плечами здоровяк Поль, старший мастер. – Да ты шутишь, только не его! – удивился подмастерье. – И его, и Эро, и Делакруа… многих! Ну просто как войну они там в Конвенте друг другу объявили! – О чем вы говорите? – подойдя, спросила Элеонора. – Новые аресты? Работник ответил не сразу, и Элеонора поняла, что он ищет слова помягче. – Да вот, говорят, много кого этой ночью арестовали. Не знаю даже, что вам и сказать. Не то чтобы я верил всему, что болтают, но мне Франсуа, бакалейщик, рассказал, а ему его приятель-извозчик, – Поль нерешительно помолчал, видимо, размышляя, стоит ли продолжать этот разговор, а потом категорично заявил: – И тот будто бы клялся, что своими глазами все видел! – Все аресты? – Вроде бы в ее вопросе прозвучала даже ирония. – Все не все, а… черт знает что происходит, хозяйка! Извините… Говорят, Дантон арестован… Представляете? – не выдержал под конец столяр. – Поль, ну как же можно всему верить! Мало ли слухов распускают в такое время! – Мое дело небольшое, хозяйка: что слышал, то и рассказал вам. Не зная, что и думать, Элеонора ушла в дом. Дантон арестован? Это казалось невероятным, даже в свете его разногласий с якобинцами, разговоров о двусмысленности его политики. Герой восстания десятого августа! Давно ли это было? Даже не верится, что меньше двух лет назад… Она знала, что Дантон смеялся над вечерами в их доме – мол, что за общество предпочитает Неподкупный! – и над ней, но давно смирилась с этим. Люди есть люди, и Дантон с его друзьями вовсе не обязан уважать их семью. А Камиль? Не может быть, чтобы он был в тюрьме! «Камиль Демулен арестован» – в этих словах было что-то страшное. Нет, просто кто-то что-то напутал. Но, вспомнив взгляд Робеспьера и произнесенные им за столом слова, она погрузилась в глубокую задумчивость – однако задумчивость безмолвную, поскольку разговаривать с матерью или отцом об услышанном у нее совершенно не было сейчас сил. Завтра должно быть очередное занятие у мэтра Реньо… Как странно об этом сейчас думать! * * * …Узнав о декрете, против воли она впала в какое-то оцепенение. От новостей, выкрикиваемых мальчишками – разносчиками газет, хотелось заткнуть уши. Нет, если Максимильен и его соратники поступили так – значит, на то были веские причины, на уступки больше идти было нельзя. Но Камиль… Известие о его аресте пугало больше всего – это означало, что какой-то рубеж пройден безвозвратно. Максимильен… Неподкупный, честный, непреклонный… сколь трудную борьбу он вынужден вести! Но буквально на днях она думала как раз о Камиле, как о том, кого точно никогда не арестуют… не казнят… Неужели все закончится казнью?.. Элеонора зябко закуталась в шаль и принялась за шитье.
полная версия страницы