Форум » Дело Дантона (игра завершена) » 070. Невольная доносщица. КОБ, утро 12 жерминаля » Ответить
070. Невольная доносщица. КОБ, утро 12 жерминаля
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис знала, что рабочий день в присутственных местах начинается в девять, но выше ее сил было сидеть дома, дожидаясь этого часа, поэтому женская фигурка в деревенской клетчатой шали, вызывая ленивое любопытство часовых, бродила около входа задолго до нужного времени. Она прекрасно помнила, что обещала Франсуа не хлопотать за него, не обращаться к Колло, Робеспьеру или Тенвилю, но о том, что нельзя через комиссара Гетри попытаться разузнать о его деле и добиться свидания, речи не шло.
Ответов - 60, стр:
1 2 All
Франсуа Гетри: Комиссар Гетри пришел в Комитет с опозданием: после бессонной ночи, занятой самой гнусной и гадкой работой, он позволил себе отоспаться, но все равно проснулся с тяжелой головой и в плохом настроении. Он вспоминал людей, чьи аресты произвел вчера. Цвет революции. Всей этой треклятой свободой, равенством и братством они обязаны этим людям. Раньше Франсуа верил в вину тех, кого уводил "именем Республики". Теперь нет, не мог верить, как ни старался убедить себя, что гражданину Робеспьеру виднее. Ему еще повезло, что он не участвовал в аресте главных обвиняемых - Дантона и Демулена. Франсуа освободили от этой обазанности, намекнув, что это произошло по воле Сен-Жюста. Гражданин Сен-Жюст, мол, не вполне вам доверяет. "Дорогой Гражданин Сен-Жюст, - весело подумал Франсуа, - если ты думаешь, что ты меня этим наказал, то ты сильно ошибаешься". Наверное, это чудушко с железным сердцем в самом деле воображает, что собственноручно арестовать Дантона - велкая честь, за которую все должны биться. Франсуа подобных амбиций был лишен. У входа во дворец Бриенна, где размещался Комитет общественной безопасности, комиссар Гетри резко затормозил, увидев знакомую женскую фигуру. "Зачем она пришла, плюнуть мне в глаза?" Франсуа не сомневался в этом. Хотя он и побоялся показаться вчера, может, она его все равно видела? Франсуа с удовольствием сбежал бы и вошел в Комитет с заднего крыльца, но было поздно, Беатрис, кажется, его заметила.
Беатрис Ларошдрагон: От внимания Беатрис не ускользнула растерянность комиссара, которую она истолковала, как добрый знак. Бодро простучали по мостовой каблучки - и вот она уже перед Гетри, с выражением совершенной кротости на лице и грустной полуулыбкой на губах. -Доброе утро, гражданин комиссар. Я приношу извинения за то, что осмелилась потревожить вас на службе, но вы предлагали мне обращаться за советом в случае, если я буду нуждаться в помощи.
Франсуа Гетри: - Э... Да... - только и смог выговорить Франсуа. Что тут еще скажешь? Нельзя сказать даже "Мне очень жаль", потому что как может комиссар Гетри жалеть об арестованном враге народа?!
Беатрис Ларошдрагон: Комиссар не выказал особого восторга, еще даже не узнав, о чем пойдет речь, и Беатрис внутренне сжалась, однако продолжала спокойным и безукоризненно вежливым голосом: -Этой ночью был арестован мой муж, Франсуа Фабр дЭглантин. Мне хотелось бы думать, что это досадное недоразумение, но пока он заключен в тюрьму, а я не знаю, в которую. Я не стала бы обращаться к вам с такой компрометирующей просьбой, но у меня просто нет других знакомых в вашем ведомстве. Можно ли как - то разузнать, где содержат Эглантина и повидаться с ним?
Франсуа Гетри: Франсуа не придал значения слову "муж". Не станет женщина, приходя в Комитет общественной безопасности хлопотать, говорить "мой любовник", так что все они сразу становились замужними. - Гражданин Фабр находится в Люксембурге, - ответил комиссар Гетри. - Свидания и переписка запрещены, но в остальном условия содержания очень хорошие. Люксембург - это не Консьержери, - добавил он в жалкой попытке утешения. - Он считается у нас привилегированной тюрьмой. "И не надо на меня так смотреть, не надо!"
Беатрис Ларошдрагон: -Фабр наверняка оценит это, он любит все красивое и утонченное, - невесело улыбнулась Беатрис. - Я вижу, дело будет громким, раз вы уже так хорошо осведомлены... Скажите мне, гражданин комиссар, в чем его вообще обвиняют? Да, я знаю, контрреволюция - но конкретно говоря?
Франсуа Гетри: - Конкретно говоря, заговор против республики, финансовые махинации с целью снабжения контрреволюционеров украденными у народа деньгами, - ответил Франсуа неохотно. Разглашать подробности дела было пока еще рано, об арестах не было объявлено официально, и сейчас он совершал слежубный проступок, за который его по головке не погладят, но прогонять эту женщину было выше человеческих сил. "Если бы меня, Верховное Существо упаси, арестовали, - думал комиссар Гетри, - кто пришел бы хлопотать за меня и обивать пороги? Никто. А за врага народа Фабра..."
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис благодарно улыбнулась ему, решив поощрить комиссара к дальнейшей беседе. Она чувствовала, что Гетри к ней небезразличен, и намеревалась самым бессовестным образом воспользоваться его расположением. -Простите, мой вопрос, наверное, был неуместен, но... Я просто с ума схожу от неизвестности. Еще и суток не прошло с ареста Эглантина, а мне кажется, что он в тюрьме уже целую вечность. Если бы только я могла помочь ему чем - нибудь!
Франсуа Гетри: - Мой вам совет, гражданка, - сказал комиссар предельно сухо, - сидеть смирно и ничего не предпринимать. Если гражданин Фабр не виновен, он будет оправдан. Если виновен, вы ему не поможете. От вас ничего не зависит. Ступайте домой и ждите.
Беатрис Ларошдрагон: Перестаралась. Следовало тонко выдерживать пропорцию между тревогой за судьбу Эглантина и завуалированными намеками на особую симпатию к гражданину комиссару Гетри, в силу которой честь помочь такой милой даме, как Беатрис, была оказана именно ему. Это было чертовки сложно, особенно в том смятенном душевном состоянии, в котором сейчас находилась новоиспеченная мадам Фабр, и ей понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями. Пауза была заполнена выразительной пантомимой - опущенные глаза, чуть прикушенная нижняя губка, скомканный в пальцах платок. -Да, вы, безусловно, правы, гражданин комиссар. Это было бы... разумно. Но я не в силах оставаться дома, в неизвестности, в одиночестве. Я всего лишь слабая женщина, и меня ведет сердце, а не разум.
Франсуа Гетри: - Ваше сердце может вас завести в скверном направлении, - предостерег Франсуа. Но суровость его слов была смягчена не столь уверенным тоном.
Беатрис Ларошдрагон: -И вновь вы правы, - кротко и печально улыбнулась Беатрис, - больше того, я подвергаю риску вас, человека, который так добр ко мне... В самом деле, мне не следовало вас тревожить. Простите мою дерзость, гражданин комиссар. Мне, наверное, лучше попробовать разузнать об Эглантине через гражданина Колло.
Франсуа Гетри: - Плохая мысль, - немедленно откликнулся Франсуа. - Гражданин Колло - член Комитета общественного спасения, его подпись стоит под ордером на арест, вывод - арест он одобряет. И не станете же вы, в самом деле, просить его за другого мужчину. - Просьбами ничего не добьешься, поверьте мне.
Беатрис Ларошдрагон: -Я доверяю вам, - улыбнулась Беатрис. - Вы честный патриот и хороший человек, и я очень рада, что вы не отбыли в миссию, а остались в Париже, иначе мне совсем не с кем было бы посоветоваться. Однако должен же быть какой - то способ помочь Эглантину? Чье - нибудь свидетельство, какие - нибудь улики?
Алексис Вадье: Вадье возник ниоткуда, как черт из табакерки. Только что бравый комиссар и очаровательная дамочка беседовали в укромном одиночестве, как вдруг рядом с ними материализовался вежливый пожилой гражданин. - Вы чем-то обеспокоены, дети мои? - спросил он ласково. - Могу ли я вам помочь?
Беатрис Ларошдрагон: Благообразная внешность и южный выговор неизвесного гражданина произвели на Беатрис положительное впечатление, но кто таков сей гражданин, она и знать не знала, посему предоставили отвечать Гетри.
Алексис Вадье: Франсуа стоял, скромнехонько опустив глазки в пол, как и полагается человеку, уличенному в разглашении служебной тайны, да еще ради красивых женских глаз. Если бы Вадье появился чуть позже, этот остолоп разболтал бы дамочке все на свете или лично привел бы ей за ручку своего хахаля. Но Вадье не собирался его ругать. Он был даже благодарен ему. Из визита влюбленной в Фабра дамочки можно извлечь нечто полезное... - Вас интересует судьба вашего знакомого, Фабра д'Эглантина, мадемуазель? - спросил Вадье, нарочно употребляя старорежимное обращение.
Беатрис Ларошдрагон: -Боюсь показаться невежливой, но не имею чести знать вас, гражданин, - чуть склонила голову Беатрис. - А вы можете сообщить мне что - нибудь о нем?
Франсуа Гетри: - Это глаза Комитета общественной безопасности гражданин Вадье, - сообщрил Франсуа Беатрис, понизив голос так, что только она могла слышать.
Беатрис Ларошдрагон: Вот это да, вот это везение! Беатрис уже внимательнее пригляделась к гражданину Вадье, прикидывая, какая линия поведения произведет на него нужное впечатление. Нет, лучше скромного достоинства ничего не придумаешь... -Меня очень беспокоит судьба моего мужа, - потупила она очи, - и я была бы благодарна за любую новость о нем.
Алексис Вадье: - Пойдемте ко мне, мадемуазель, - предложил ВАдье. - Там мы поговорим спокойно и без свидетелей. Ведь мы земляки, а значит, должны помогать друг другу.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис не стала чиниться и, поблагодаврив комиссара за участие, последовала за гражданином Вадье.
Алексис Вадье: Сама любезность, Вадье провел молодую женщину к себе и жестом предложил сесть, а сам остался стоять и молча смотрел куда-то в сторону, словно собираясь с мыслями. Наконец, он заговорил: - У меня было и остается большое искушение успокоить вас, пообещать вам, что все устроится, и уговорить пойти домой, но я вижу, что вы слишком умны для таких отговорок. Поэтому я буду с вами честен. Фабр д'Эглантин обвиняется в контрреволюционных действиях. Наказание за это - смертная казнь. Мужайтесь, сударыня.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис подняла глаза на Вадье. -Я могла бы твердить, что мой муж совершенно ни в чем не виновен, но это было бы неправдой. Однако я уверена, что совершенные им преступления не настолько тяжки, чтобы лишить Эглантина жизни.
Алексис Вадье: - Республика переживает сложное время, а в сложное время действуют чрезвычайные законы, хотим мы того или нет, - заметил Вадье. - Однако у вашего супруга есть возможности спасти себе жизнь, - прибавил он загадочно. - Если бы он чистосердечно признал свою вину, помог суду уличить сообщников, раскрыл бы заговор, в котором участвовал, тогда ему смгячили бы приговор... в качестве благодарности за сотрудничество. Но, - Вадье с сожалением вздохнул, - он упорствует. С таким упрямством мы ничего не можем сделать. Он словно сам не понимает своего блага.
Беатрис Ларошдрагон: Это было начало делового разговора, и Беатрис вся подобралась, моля Бога, чтобы он не попустил ей совершить роковую для Франсуа ошибку. -Фабр - заговорщик? Вы уверенны? Он такой искренний, такой открытый, его легко могли вовлечь в какую - нибудь авантюру эти сомнительные приятели, начиная с Дантона... Ах, какой неприятный человек этот Дантон!
Алексис Вадье: Вадье радостно закивал. - Наши мнения относительно Дантона вполне совпадают. Более всего меня возмущает то, что он утянул за собой на дно так много замечательных людей, бывших безупречными патриотами до того, как он вовлек их в свой заговор. Вашего мужа в том числе. Он уточнил как бы невзначай, к слову: - Как жена Фабра, вы, конечно же, знакомы с Дантоном достаточно близко?
Беатрис Ларошдрагон: -К сожалению, я недавно переехала в Париж, иначе бы пустила в ход все влияние, которое имею на Эглантина, чтобы вырвать его из этой скверной компании, - Беатрис преданно посмотрела на Вадье. - Дантон только однажды был у нас дома, но этого вечера я не забуду никогда!
Алексис Вадье: Вадье сел напротив Беатрис, сложив руки на столе и сцепив пальцы. Весь его вид говорил о глубочайшей заинтересованности. - Что же случилось тем вечером? - спросил он.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис неуверенно помяла в пальцах платочек. -Это было буквально на днях... Франсуа выпустили из Консьержери, и он пригласил к нам нескольких своих парижских друзей - я не с кем из них не была знакома до того вечера. Все было очень мило, пока не появился гражданин Дантон. Он прямо на крыльце стал произносить речь, сбежались все соседи.... Франсуа с трудом увел его в дом, иначе бы Дантон и дальше говорил всякие контрреволюционные глупости. За столом опять началось, они с Франсуа даже повздорили.А потом к нам заглянул сосед, гражданин Колло дЭрбуа, и Дантон затеял с ним драку... - Беатрис зябко передернула плечами. - Столько крови было!
Алексис Вадье: "Получается, что это все же Дантон набил Колло морду! - подумал Вадье, припомнив явление гражданина лионском актера на объединенном заседании комитетов. - Хоть в чем-то Колло не наврал, как обычно, честь и хвала". - Сударыня, - вкрадчиво сказал он, - не можете ли вы припомнить, о чем говорил Дантон у вас в гостях? Так как Фабр его друг, не думаю, что он стеснялся в выражениях. Может, вам удалось услышать что-то важное?
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис старательно сделала вид, что припоминает. -Он... Дантон, то есть - он говорил про тиранию... Что Комитет общественного спасения в лице гражданина Робеспьера губит Францию, и что подлинным спасителем отечества может стать только Дантон, а народ во всем ему доверяет и поднимется по первому его призыву...
Алексис Вадье: - И это все? - разочарованно спроил Вадье. - Пропомните, может быть, он еще что-нибудь говорил? О своих планах?..
Беатрис Ларошдрагон: -Он заявил, что намерен спасти Францию от террора, - осторожно ответила Беатрис, понимая, что Вадье нужны улики повесомее и он ожидает, что она применит всю свою фантазию, чтобы из демагогии Дантона выудить намеки на заговор. Лихорадочно роясь в памяти, она, наконец, уцепилась за нужное слово. - Война! Дантон обещал объявить войну Комитету!
Алексис Вадье: - Вы что-то утаиваете от меня, гражданка, - заявил Вадье, уставившись в переносицу Беатрис. Нет, он не угрожал, ничего подобного. Просто жаль, что такая разумная дама не видит способа спасти своего мужа (если он ей действительно муж).
Беатрис Ларошдрагон: -Что вы, гражданин Вадье! Я бы никогда не позволила себе злоупотреблять вашим доверием, - искренне ужаснулась Беатрис. Надо врать. Надо клеветать на Жоржа Дантона, чтобы вытащить Шиповничка. Но вранье должно быть достаточно тонким и правдоподобным, чтобы произвести должный эффект. Глупо в лоб заявить: "Дантон сказал всем, что Питт заплатил ему за восстановление монархии!" , нужно что - то поизящнее. Беатрис нервно покусала губы.
Алексис Вадье: - Вы хотите помочь своему мужу или нет? - спросил Вадье, недоуменно приподняв брови. - Ваше замешательство мне непонятно. На вагем месте лично я был бы готов на все.
Беатрис Ларошдрагон: -Я... я действительно готова на все, - волнуясь, выдохнула Беатрис, - но я боюсь, что мои слова ничего не стоят! Ведь речь идет о таком известном человеке, а кто я?
Алексис Вадье: - Вы свидетельница преступления, - объяснил Вадье. - Во времена тирании разница положений имела значение даже перед лицом правосудия, но в свободной республике все равны - вы и Дантон. Вы очень помогли бы нам, если бы откровенно рассказали все, что знаете. Тем самым вы исправили бы ошибку своего несчастного мужа, который из упрямства и ложно понимаемой верности друзьям не желает сознаться и спасти себя. Спасите вы его, сударыня!
Беатрис Ларошдрагон: И тут Беатрис заговорила. Боже правый, она никогда не подозревала в себе такого таланта к бесстыжему вранью! Здесь было все - и украденные деньги Компании, и агенты Питта, и покушение на жизнь Неподкупного, и вербовка солдат под белые знамена, а за каждым пунктом громадилась зловещая фигура Жоржа Дантона, который не только сам погряз во всех смертных грехах, но и вовлекал в них беззащитных агнцев вроде Франсуа Фабра, святого человека, мечтающего начать жизнь в служении Республике с чистого листа... Беатрис лгала так долго и изобретательно, что под конец сама поверила своим гнусным измышлениям и ужаснулась - какой же все - таки мерзавец этот Дантон!
Алексис Вадье: Вадье слушал, улыбаясь и удовлетворенно кивая. Находя ложь слишком грубо состряпанной, он, однако же, знал, что они не в том положении, чтобы капризничать и перебирать. Пусть будут хотя бы такие показания. Фукье в случае надобности их отредактирует и отфильтрует. Широко улыбнувшись, Вадье торжественно встал со стула. - Гражданка, - провозгласил он, - я благодарю вас от имени республики за похвальную откровенность. Вы исполнили свой долг перед Францией и исполните его еще более полно, если повторите все то, что сказали сейчас мне, в Революционном трибунале.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис снова затеребила в пальцах платочек. -Видите ли, гражданин Вадье... Я не совсем уверена, что в трибунале мои слова не повредят моему же супругу. Если это возможно, я хотела бы предварительных гарантий того, что это свидетельство против Дантона не станет свидетельством против Эглантина, и зачтется моему мужу в качестве смягчающего обстоятельства.
Алексис Вадье: Вадье прищурился. А дамочка-то не так проста, ишь!.. - Меня удивляет ваше намерение торговаться с республиканским правосудием, гражданка. Но предположим, что это возможно. Как, по вашему мнению, должны выглядеть эти гарантии?
Беатрис Ларошдрагон: -Мне вполне хватило бы слова честнейшего человека Республики - гражданина Робеспьера, - скромно отозвалась Беатрис, - о большем я мечтать не смею...
Алексис Вадье: Вадье оторопело уставился на Беатрис, потом громко засмеялся. - Восхищаюсь вашей способностью шутить в таком положении! - воскликнул он, смахивая слезинки с ресниц.
Беатрис Ларошдрагон: -Польщена вашем высоким мнением о моем чувстве юмора, но я была совершенно серьезна. Мне хотелось бы иметь ручательство гражданина Робеспьера во избежание возможных недоразумений - я прекрасно представляю, как загружены чиновники трибунала, они просто могут чего - то не заметить или запамятовать...
Алексис Вадье: Вадье снова начал смеяться. - Наивное вы дитя... Гражданин Робеспьер вместо какого-либо ручательства отправит на плаху нас обоих. Как вы вообще себе это представляете, интересно? Неподкупный выпишет вам вексель?
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис нервно повела шеей, будто ощутив на ней лезвие ножа. -За что? Мы ведь честно исполним долг перед Республикой, и я прошу для Эглантина не помилования, а всего лишь смягчения приговора...
Алексис Вадье: - Я все это понимаю, - согласился Вадье, - но требовать каких либо гарантий от гражданина Робеспьера лично будет - как бы помягче выразиться? - самонадеянно с нашей стороны.
Беатрис Ларошдрагон: "Нашей" - это обнадеживало. Гражданин Вадье согласен вмешаться в эту грязную историю, Беатрис почувствовала некоторое облегчение. -Но мы же не собираемся ничего требовать, - мягко сказала она, - мы просто ознакомим гражданина Робеспьера с показаниями из первых уст, чтобы враги революции не могли исказить их в пользу Дантона.
Алексис Вадье: - Поймите, сударыня, Неподкупный не станет нас слушать, - Вадье поднял руки, словно сдаваясь. - Я не претендую на звание честнейшего гражданина республики, но на мое слово тоже можно положиться, смею вас уверить. Вам недостаточно моих гарантий?
Беатрис Ларошдрагон: -Для меня ваш авторитет несомнен, но я боюсь, что в трибунале найдутся несознательные граждане, которые попытаются быть бдительнее, чем сам глава Комитета безопасности... Тогда как авторитет гражданина Робеспьера непререкаем для любого патриота.
Алексис Вадье: Странный спор наскучил Вадье. - Полагаю, мы достаточно обсудили эту тему, - сказал он, становясь серьезным. - Сударыня, вы просите невозможного. Даже странно, что вы сами этого не понимаете.
Беатрис Ларошдрагон: -Возможно, вы правы, гражданин Вадье. Ваш опыт и положение дают вам возможность видеть вещи шире и глубже, чем это дано мне. Благодарю вас за проявленное участие. Простите, что отняла у вас столько драгоценного времени, больше не смею вас тревожить. Беатрис поднялась и изобразила перед Вадье безупречный реверанс, вполне достойный Версаля. Она знала, что рискует, ее бредни и впрямь могут не заинтересовать главу Комитета безопасности, но если хоть какие - то свидетельства против Дантона ему действительно нужны, Вадье остановит ее прежде, чем она дойдет до двери.
Алексис Вадье: - Не торопитесь так, - забеспокоился Вадье. - Мы же не договорились еще. Или вы спешите к Фукье-Тенвиллю, чтобы поделиться с ним своими показаниями?
Беатрис Ларошдрагон: -Мне показалось, что мое предложение не заинтересовало вас, гражданин Вадье, - кротко возразила Беатрис.
Алексис Вадье: Хм, как интересно, эта дамочка слишком проста или наоборот? - Ваше предложение для нас очень ценно, гражданка, - возразил Вадье. - Но я уже сказал вам: недостаточно, чтобы ваши показания услышал один я, вам следует повторить их в суде.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис вздохнула. Кажется, их беседа пошла по кругу. -Я не скажу публично ни слова о Дантоне, пока не буду уверенна в том, что это не повредит моему мужу.
Алексис Вадье: Вадье еще никогда не ставили условия, тем паче в таком тоне. Он восмотрел на млодую женщину в изумлении, как будто не веря своим ушам. Но эти женщины, ради своих мужчин они готовы на все, даже шантажировать Комитет общественной безопаности. - Снимаю шляпу пред ваей решительностью, мадам, - сказал Вадье и вдруг добавил: - Будем считать, вы одержали победу надо мной. Ждите меня здесь, я пойду в Комитет общественного спасения и передам ваши условия гражданину Робеспьеру. Остальное уж зависит от него. Вадье широко ухмыльнулся. Дельце обещало быть забавным, стоило себе только представиь выражение лица Неподкупного, когда Вадье передаст ему условия бабы Фабра д'Эглантина.
Беатрис Ларошдрагон: Едва за Вадье закрылась дверь, Беатрис шумно вздохнула, прижав ладонь к бешено колотящемуся сердцу. Кажется, первую ступеньку она все - таки преодолела. У нее должно получиться. Она спасет Франсуа, и они убегут прочь из Парижа, как и собирались - на юг, в ланды, в горы, туда, где их никто не найдет...
полная версия страницы