Форум » Дело Дантона (игра завершена) » 084. Процесс Дантона, день второй и последий. 14 жерминаля » Ответить
084. Процесс Дантона, день второй и последий. 14 жерминаля
Верховное Существо: место действия: Дворец Правосудия. Второй день заседания по делу Дантона и его сообщников решено было начать спозаранку. Никто толком не знал, кто первым вынес подобное предложение, но судьи и присяжные из Революционного трибунала с надеждой поглядывали на пустующие места генерального прокурора и подсудимых. Раз такая спешка, значит появились какие-то новые сведения и улики, позволяющие поскорее заткнуть Дантона... Затягивать опасный во всех отношениях процесс не хотелось никому.
Эро де Сешель: - Вы совершенно правы, Жорж, - кивнул Мари-Жан и, посмотрев на Фабра, приготовился рассказывать - рассказчиком он всегда был хорошим. - Я имел несчастье получить лучшее образование, чем наш Архангел Смерти, что в итоге заставило меня устроить с ним небольшую шутку: я попросил библиотекаря Конвента от имени тех, с кем я готовил проект Конституции, и от своего имени, разумеется, предоставить нам законы Миноса из собрания греческих законов… Разумеется, человек, обладающий эрудицией в достаточной степени, должен понимать, что таких законов никогда не существовало. Тем не менее, самоуверенный юноша, вникнув позднее в вопрос, счел возможным рассматривать существующую легендарную версию как исторический прецедент. Тогда, вероятно, ему не на что обижаться? - на губах Сешеля вновь заиграла улыбка.
Дантон: - Он и не обижался, - подхватил Дантон, который прекрасно помнил эту историю - она произошла на его глазах в ту пору, когда он еще был членом Комитета общественного спасения. - Он рвал и метал. Фабр, ты видел, как умеет беситься Сен-Жюст? О, об этом можно слагать поэмы, как о гневе Ахиллеса. - Жорж Жак вздохнул. - Ох, эти золотые времена, когда Комитет общественной погибели еще назывался Комитетом общественного спасения, и в нем не было Робеспьера!.. Сен-Жюст, правда, уже был прикомандирован, но он служил нам главным образом для развлечения.
Камиль Демулен: Прислушивающийся к разговору Демулен тоже издал смешок: - Жаль, я об этом не знал прежде... Это м-могло бы стать темой очередного номера моей газеты...
Эглантин: - Камиль, умолкни со своей газетой, и более не испытывай терпения судей и своих друзей! - пафосно провозгласил Фабр. - Не газета, а собрание парижских сплетен. Вот вы все дразнили бедолагу Антуана, тыкали ему в нос незнанием римского права, а теперь он торчит там за дверью и злобится, припоминая все причиненные ему обиды, - Эглантин слово позабыл о том, что сам был в числе смеявшихся над Сен-Жюстом и автором нескольких весьма обидных пасквилей, посвященных Архангелу Революции. Особенно гражданина Сен-Жюста, помнится, задело творение под названием "Роман в письмах" - завуалированная история его переписки с Робеспьером, в результате которой талантливого провинциала вытребовали в столицу.
Эро де Сешель: - Но, Фабр, поистине, какой бы это был материал - тема недостаточно утонченной эрудиции некоторых членов Конвента! - прищурился Эро. - Я бы хотел быть мухой на столе, чтобы увидеть, как его читает этот слишком много мнящий о себе юноша. Талантливый и смелый, надо признать, но от того еще более самоуверенный. Что ж, он имеет полное право обвинить меня в том, что я задевал его самолюбие. Это обвинение еще ведь здесь не звучало?
Эглантин: - Н-ну, если начнется выяснение того, кто, сколько раз, при каких обстоятельствах и каким именно способом задел чье самолюбие, авторитет, способность к здравому соображению и уровень образованности, то сюда примчится весь КОС, а мы будем обречены торчать здесь всю ближайшую декаду и больше, - со смешком предположил Фабр. - Ибо тема сия обширна и бесконечна, и у каждого найдется, что сказать - по поводу и без повода.
Эро де Сешель: - Неужели перспектива быть удостоенным чести находиться в этом зале еще несколько дней вас не прельщает? Почему-то я не удивлен. Я тоже предпочту скорейший исход всему этому действу.
Эглантин: - Меня не прельщает перспектива истошных воплей: "Вы, гражданин, такого-то дня такого-то месяца, будучи в подпитии, именовали меня пустоголовым тупицей и имели наглость утверждать, якобы даже страдающая маразмом уборщица в Конвенте написала бы этот проект лучше меня!" - пояснил Фабр. - Причем некоторые из наших общих знакомых очень скоро перешли бы от слов к делам, начав утверждать правду и справедливость путем ударов головой оппонента о стол либо скамью - да, Жорж Жак? - а мы были бы вынуждены сидеть и слушать все это, время от времени отругиваясь.
Эро де Сешель: - Выслушивать столь оригинального свойства обвинения было бы весьма затруднительно, - вновь улыбнулся Эро. - Но, возможно, было бы интересно придумывать столь же оригинальные ответы.
Эглантин: - Всем этим было бы куда увлекательнее заниматься, будучи свободным и зная, что надо тобой не болатеся груз обвинений в преступлениях, которые ты не совершал... Даже жалко становится, такие длинные и громкие списки обвинений, и ни в одном из них ни слова правды, - Фабр повернулся, посмотреть, что там творится на судейских скамьях. Похоже, в заседании образовался импровизированный перерыв - Тенвиля вытребовали и он ушел, Эрман невесть в который раз пепребирал свои бумаги, присяжные шушукались. В щели приоткрытой двери за спинами присяжных порой мелькали чьи-то тени - возможно, там метался в нетерпении гражданин Сен-Жюст, а может, и сам Макс пожаловал. Сквозь наглухо закрытые окна приливами и отливами долетал глухой шум толпы, собравшейся под стенами Дворца Правосудия.
Эро де Сешель: Исповедоваться насчет друзей-эмигрантов и опрометчивого разглашения секретов Комитета сейчас было не время и не место, поэтому Эро счел наиболее подходящим вариантом ответа уточнить: - Рискну прослыть излишне требовательным в ваших глазах, но в таком случае я бы не отказался и от общества милых девиц, а также счел бы уместным наличие недурного вина. Хотя теперь в Париже так трудно найти хорошее вино!
Эглантин: - Обратитесь к содержателю трактира "Красное колесо", что на улице Сен-Лазар, скажите, что от меня, и будут вам контрабандный рейнвейн и бордо на выбор, - брякнул Фабр, и только после легкого замешательства на скамье подсудимых осознал, что именно сказал. - Послушать вас, Эро, так вы стремитесь превратить суд в какой-то сущий бордель на выезде! Но, если кто-то начнет возражать, он может с этого же мгновения считать себя моим злейшим врагом.
Эро де Сешель: Мари-Жан, казалось, не заметил оговорки собеседника, лишь бросил мимолетный взгляд на Демулена и Дантона. - Когда нет хорошего вина, наслажденье можно найти в достойной беседе. Увы, вина нет, а беседы и вовсе скучны. Жорж, Камиль, вы не хотите спеть «Марсельезу»? Мы могли бы найти утешение в пении.
Эглантин: - Лучше гильотина, чем пение Жоржа... - Фабр демонстративно зажал ладонями уши. - Потому что это рев обезумевшего быка на пастбище, от которого можно оглохнуть. А романсы я вам петь не буду, и не просите. Во-первых, не то место и настроение. Во-вторых, вы все равно не оцените по достоинству.
Дантон: - Не пугайся, Фабр, - отозвался Жорж добродушно, - я пою только за стаканом вина.
Эглантин: - Я не пугаюсь, я забочусь об остатках своего разума. А поскольку наши судьи не потрудились доставить нам корзинку с выпивкой, сеанс хорового пения отменяется. И на том спасибо.
Эро де Сешель: - Посему я делаю вывод, что мы попали в замкнутый круг, а мои ожидания меж тем обмануты. Камиль, мы не услышали твоего мнения в нашем несерьзном споре, - попытался отвлечь Демулена от невеселых мыслей Эро.
Эглантин: - Камиль ужасно занят, он размышляет о судьбах Франции и явно сочиняет очередную обличительную статью против гражданина Сен-Жюста...
Эро де Сешель: - Меня завораживает одна эта идея, если это правда, и я намерен напроситься в соавторы. Камиль, тебе напомнить некоторые излюбленные обороты речи этого гневливого юноши?
Эглантин: - Граждане, - Фабр ужаснулся, представив, что эта парочка способна насочинять, и как воспримет их совместное творчество обидчивая краса и гордость КОСа, - сдается мне, вы слегка увлеклись и позабыли, как мы здесь очутились. Мне смутно припоминается, что нас вроде как намеревались судить. Возможно, я ошибаюсь или заблуждаюсь. Но все же, прежде чем вы создадите очередную обличающую статью о Сен-Жюсте, может, мы покончим с этой неприятной обузой - то бишь с судом? - он повернулся и выкрикнул в сторону трибуны судьи: - Гражданин Эрман, хорош тянуть кота за яйца! Нас судят или нет?
Эро де Сешель: - Натурально, вам изменил рассудок, - сообщил Эро, не повышая голоса, будто рекомендуя сорт вина на званом вечере. - Нам мало дела до них и им мало дела до нас – что может быть лучше? - и Мари-Жан вновь отвернулся, будто и не вступал до этого в беседу.
Эглантин: - Отнюдь. Я просто хочу успеть домой к ужину. А еще - узнать, что с Беатрис. вы не находите, что это крайне нелепо: суд, не обращающий внимания на подсудимых? Каждому в этом представлении надлежит сыграть свою роль, вот пусть они и не отлынивают!
Верховное Существо: *** Следующая часть главы Не обращать внимания на подсудимых становилось все труднее. Эрман ерзал на своем месте. Куда, интересно, Вадье увел Фукье? Хочется надеяться, что не для того, чтобы предъявить ему ордер на арест в интимной обстановке...
Фукье-Тенвиль: Возвращение Фукье из темы 086. Фукье неожиданно получает еще одну свидетельницу Наконец прокурор вернулся в зал суда, где обвиняемые осыпали громкими издевками сидевшего как на иголках Эрмана. - Кажется, у нас появилась новая свидетельница, - шепнул он на ухо председателю. - Правда, не вышло бы как с гражданкой Фабр... Девица крайне ненадежна.
Верховное Существо: - Давайе свою свидетельницу, - вздохнул Эрман и устало уронил голову на руки. - Нам уже нечего терять, вы не находите?
Фукье-Тенвиль: В этом прокурор никак не мог согласиться с председателем: терять им все же было что, и это что-то - их собственные головы. - Вадье порекоменовал мне некую Руаль Шалье, - произнес он вслух (все так же шепотом). - Если помните, она проходила по делу Гро. Я побеседовал с ней. Будем надеяться, что эта юная дурочка ничего не перепутает.
Эро де Сешель: Эро едва повернул голову в сторону вошедшего Фукье-Тенвиля. Овладевали им сейчас горькие или светлые воспоминания, или же и вовсе в его душе прочно укрепилась невозмутимая ясность, - стороннему наблюдателю определить было трудно. Эро де Сешель, еще в середине зимы состоявший в Комитете общественного спасения, ловил себя на мысли, что он устал от этого процесса - так же, как еще раньше устал от революции.
Фукье-Тенвиль: - Гражданин председатель! Обвинение желает представаить суду новые доказательства существования заговора, - возгласил Тенвиль. - Надеюсь, то, что вы услышите из уст следующей свидетельницы, положит конец затянувшимся колебаниям граждан присяжных, - при этих словах прокурор метнул на присяжных откровенно угрожающий взгляд. - Итак, для дачи показаний вызывается гражданка Руаль Шалье!
Камиль Демулен: Демулен удивленно скинул голову. Какая еще Руаль Шалье? Это имя он слышал впервые. Судя по недоумению, написанном на лицах товарищей по несчастью, они так же не имели ни малейшего представления о том, что это может быть.
Верховное Существо: По знаку председателя национальные гвардейцы ввели свидетельницу. Шедшая между этими рослыми молодчиками, девушка казалась совсем юной, еще ребенком. "Если с ней не получится, Фукье подсунет нам грудного младенца", - подумал председатель. - Ваше имя, возраст, гражданское состояние, род занятий? - обратился он к девушке.
Руаль Шалье: Руаль осмотрела зал судебного заседания. После тюремной камеры здесь казалось слишком светло. Голос председателя отозвался эхом от высокого потолка. Девушка вздрогнула. - Я… Моё имя Руаль Шалье, гражданин председатель, - не слишком уверенно начала она. - В прошлом мессидоре исполнилось шестнадцать. Я родилась в семье швеи и извозчика, сейчас помогаю матери с заказами… Не замужем, - тихо добавила девушка.
Фукье-Тенвиль: - Расскажите суду все, что вам известно о человеке по имени Антуан Гро, а также о ваших отношениях с ним, - предложил прокурор моргающей от резкого света девушке. Глядя на растерянное лицо Руаль, Фукье изрядно забеспокоился: если девица ляпнет что-нибудь не то (а с нее, похоже, станется), Сен-Жюст, в данный момент нетерпеливо комкающий холеными пальцами какую-то бумагу, наверняка донесет в Комитет, что прокурор не оправдал доверия нации.
Руаль Шалье: - Я познакомилась с гражданином Антуаном Жаном Гро на курсах мэтра Реньо, а точнее через Жака Луи Давида... - начала Руаль (рассказывать длинную историю про знакомство через мэтра Давида, в чью студию куда она была приглашена, девушка не собиралась). - Долгое время я не знала, каких политических воззрений придерживается гражданин Гро... - Девушка уткнулась взглядом в пол, стараясь как можно более точно воспроизводить речь прокурора и не смотреть на окружающих её людей. - Антуан никогда не говорил со мной о политике, но всё же кое-что мне удалось услышать... - Язык отказывался шевелиться, голова шла кругом, а пальцы, вцепившиеся в белый накрахмаленный платочек, предательски дрожали. Бедный Антуан... - Я слышала... От него... Что в доме Дантона собирается круг лиц, которые вынашивают заговор против Республики. Мне доводилось слышать от него такие имена, как Мирабо, Бриссо, Дюмурье, Эбер, Вестерманн, герцог Орлеанский. Насколько я успела уяснить, речь шла о насильственной смене состава Конвента и привлечении для этого сил из-за границы, - почти скороговоркой выдала Шалье, совсем опустив голову и зажмурив глаза.- Но, несмотря на всё это, он не плохой человек, - девушка никак не могла прийти в себя. Такая ложь! Она должна сказать что-то! Антуан! О Боже, что она сделала?! - Я люблю его! Если он действительно был замешан в этом, то самую малую часть. - Шалье покачала головой и уткнулась лицом в платок.
Фукье-Тенвиль: Прокурор торжествуще оглядел зал. Девица Шалье хорошо выучила свою роль. - Вы слышали, граждане присяжные? - воскликнул он. - Неужели и теперь вам недостаточно доказательств существования заговора?! - Успокойтесь, гражданка, - обернулся он к рыдающей Руаль. - Вы честно исполнили свой долг перед Республикой, рассказав о злодейских замыслах дантонистов. Это во многом искупает вашу вину, заключающуюся единственно в том, что вы имели несчастье полюбить роялиста и быть игрушкой в его руках.
Дантон: - Что за чушь?! - воскликнул Дантон. - Я не знаю никакого Антуана Гро!
Фукье-Тенвиль: - Неужели? - усмехнулся прокурор. - К сожалению, у вас нет способа опровергнуть показания свидетельницы.
Дантон: Жорж Жак вскочил со скамьи. - Это мы еще посмотрим! Объясните мне для начала, кто такой этот Гро и откуда он знает, что происходило у меня дома?
Эро де Сешель: Это имя показалось Эро де Сешелю знакомым. Художник и ученик якобинца Давида… Ах да, кажется, он видел какую-то его картину… Талантливый юноша. Особенно хорош был женский профиль. Может быть, Давид когда-нибудь изобразит его прелестную Адель? Античный образ показал бы ее красоту в новом свете… Увлекшись возможными сравнениями, Сешель воспарил мысленно в те сферы, над которыми законы Трибунала уже не властны - мечты и грезы.
Фукье-Тенвиль: - Хорошо, я освежу вашу память, - ответил прокурор. - Гро - это художник, который в силу своего ремесла часто посещал ваш дом. Насколько мне известно, он писал портрет с вашей жены. И, как гласят свидетельства, был втянут в заговор. К сожалению, мы не можем сейчас выслушать самого Гро, который подло сбежал из заключения. Но зато мы располагаем ценными показаниями девицы Шалье, состоявшей в связи с помянутым Антуаном Жаном Гро.
Верховное Существо: - Суд располагает протоколом допроса Гро, - сообщил Эрман. - Этот человек сам признается в своих роялистских убеждениях. Увы, Гро удалось избежать справедливого возмездия - он бежал из тюрьмы. Ему помогла гражданка Шалье, которую мы здесь допрашиваем. Но, - председательно многозначительно поднял палец, - возможно ли, чтобы столь юная особа в одиночку организовала побег заключенного? Гражданка Шалье, вам помогли могущественные друзья Гро, не так ли?
полная версия страницы