Форум » Дело Дантона (игра завершена) » 089. Руаль пугается сделанного ею и ищет поддержки Элеоноры. 14 жерминаля, вечер. » Ответить
089. Руаль пугается сделанного ею и ищет поддержки Элеоноры. 14 жерминаля, вечер.
Руаль Шалье: Встреча в переулке у Бруа-Манто, неподалеку от Лувра Как только девушка оказалась дома, страх от пережитого стал отступать. Но Руаль не могла разобраться во всём этом омуте. Что же на самом деле произошло? Этот процесс… Наконец, девушка пришла к выводу, что дала ложные показания против самого Дантона. Но этого не может быть… как и того, что Дантон – контрреволюционер. Ей определённо нужно было с кем-то поговорить. Но разве можно пугать сейчас матушку и Жанну, они ещё в большем неведенье, чем она… Они ни в чём не замешаны. Руаль сказала им, что тут какая-то ошибка, и что это связано с Гро, и что всё уже не важно. Наверное, Жанна что-то и заподозрила, но вслух не сказала, сестра слишком хорошо знала её, чтобы поверить в такую историю, а матушка была слишком напугана, она так боялась потерять своих дочерей, что словно не замечала происходящего… А что же делать ей? Молчать обо всем, и тогда не будет так страшно… Нельзя рассказывать о таком. Девушка посмотрела в окно. Темно… Но она должна увидеться с Элеонорой. Младшая Шалье осторожно выглянула из своей комнаты, но, увидев Жанну, тут же закрыла дверь. Если кто-то увидит, что она пытается выйти из дома, её никуда не отпустят. Шаги в небольшом коридорчике затихли. Руаль спешно надела чепец и накидку и пулей вылетела из дома. Девушка нервно оглянулась по сторонам, долго искать ей не пришлось. Группа дворовых мальчишек копошилась метрах в двадцати от неё. Руаль быстро направилась к ним - подозвав одного из мальчишек к себе, девушка сунула ему в руку записку, в которой было всего две строки: «Встретимся в переулке у Бруа-Манто, сегодня в восемь вечера. Руаль», и сказала отнести её Элеоноре Дюпле, - отдать лично в руки, зачем-то назвав номер дома. Мальчишка согласился, выклянчив у нее несколько монеток.
Ответов - 21
Элеонора Дюпле: …Элеонора была удивлена, когда какой-то долговязый мальчишка с улицы передал ей записку. Перед этим состоялся довольно необычный разговор. – Вы Элеонора Дюпле? – Да. Что тебе? – Она поудобнее перехватила корзину, с которой возвращалась из мастерской – обычно в это время, незадолго до окончания рабочего дня, кто-то из сестер приносил работникам легкий ужин. – У меня для вас записка. Но меня просили передать ее именно Элеоноре Дюпле. Вы точно она? – Я Элеонора, – заверила его девушка. – Мой отец – Морис Дюпле. А кто передал тебе ее? – Прочитаете, там, верно, есть имя,– шмыгнул носом мальчишка и убежал. Элеонора быстро развернула листок и прочитала написанное. Менее всего она ожидала получить такое известие. Стараясь не радоваться раньше времени, но и не думать о плохом, – содержание записки было слишком коротким, чтобы над ним размышлять, – она поспешила на место встречи. Пошел небольшой дождь, и она пожалела было, что не сменила юбку на более темную, но через минуту мысли о забрызганных грязью подоле и чулках ее уже не занимали. Улица Бруа-Манто… Сколько раз она ходила по ней, направляясь в мастерскую Реньо!
Руаль Шалье: Увидев Элеонору, Руаль некоторое время не решалась подойти. Что она может сказать, знает ли Элеонора о том, что произошло с ней? Осторожно, будто боясь, что земля под ней провалится, Руаль подошла к подруге. Шалье всё ещё не могла предположить, что скажет Элеоноре. Когда она писала записку, ей казалось, что эта встреча будет ответами на все вопросы, но вопросов стало ещё больше, а ответов она по-прежнему не получала. - Элеонора, - начала Руаль, так и не поздоровавшись, - ты ведь знаешь, что произошло, так? - Девушка проговорила это как могла тихо и еле удержалась от желания оглядеться по сторонам.
Элеонора Дюпле: – Я узнала вчера утром, что ты и твоя семья арестованы… Руаль… я действительно полагала, что тебе безопаснее остаться в Париже… Вдвоем вы были бы более заметны… и убежать было бы труднее… Я виновата перед тобой… Скажи мне, дорогая, – Элеонора взяла ее за руку, – тебе помог Гетри? Тебя так скоро отпустили – первый раз такая милость!..
Руаль Шалье: - Гетри? - Шалье была искренне удивлена. - Ты про того странного Франсуа из парка? При чём тут он?… Мне помог…- Руаль вздрогнула и резко обернулась, каждая тень около тёмных домов казалась ей шпионом, слово «прокурор» она не произнесла.- Ма шери, я умоляю, не здесь… Этот разговор… - Девушка не знала, где можно разговаривать о таких вещах, поэтому она вопросительно посмотрела на Элеонору в надежде, что та прочитает её мысли
Элеонора Дюпле: Та посмотрела на нее с непонятной для Руаль тревогой. – Гетри не приходил к тебе? Я встретила его вчера… И попросила навестить тебя… Где именно... ты была?
Руаль Шалье: Руаль уже почти паниковала. Её отпустили, но она должна молчать… - В Консьержери, - на ухо шепнула подруге Шалье, неловко отведя от лица мокрую прядь волос. - Я… Элеонора, я не могу говорить, - девушка замотала головой. - И у стен есть уши…
Элеонора Дюпле: После недолгого колебания Элеонора решила, что благоразумнее будет остаться здесь. Руаль выбрала хорошее место. Она с грустью посмотрела на подругу – как она переменилась! Боится, кажется, собственной тени… – Руаль… Пойми… Я не могу пригласить тебя домой. Максимильен до позднего вечера будет в Тюильри, раньше его ждать вряд ли возможно… Огюстен тоже задержится. Но если все же он вернется раньше… Робеспьер все знает, Руаль.
Руаль Шалье: Руаль понимала, что приходить в дом Дюпле ей нельзя, но надеялась, что Элеонора знает какое-нибудь укромное место в городе, где можно спокойно поговорить, не опасаясь, что их услышат. -Элеонора, я не могу сказать здесь всего. За эти несколько дней случилось очень много того, чего я не могу понять. Я знаю лишь одно, сегодня произошло что-то очень важное… И страшное… Я думала, что ты сможешь мне помочь разобраться во всём, но теперь вижу, что ты сама мало что знаешь. – Руаль замотала головой, она была в отчаянии.
Элеонора Дюпле: Никто, никто не поймет, как много значит для нее Максимильен, подумала Элеонора. Огюстен… он понимает, он единственный, наверное. Даже матушка думает обо всем этом несколько иначе, мечтая в первую очередь о свадьбе. – Сейчас уже поздно… Мы можем поговорить здесь… если ты хочешь что-то рассказать. – Элеонора обняла ее и немного помолчала. – Почему ты говоришь, что я мало знаю?
Руаль Шалье: Руаль понимала, что снова рискует всем. - Элеонора, - тихо проговорила она, - ты что-нибудь знаешь про дантонистов? Сегодня был процесс…
Элеонора Дюпле: – Знаю… Всем очень тяжело из-за этого. Максимильен сказал как-то, что Дантон любит жизнь, но только для себя… И добавил сразу, что ему вовсе не следовало этого говорить… – прошептала она. – А теперь… Я не могу до конца поверить во все это, но я знаю Максимильена… он не может по-прежнему относиться к Дантону и его друзьям… рано или поздно это должно было случиться… Руаль, что же ты хочешь сказать?..
Руаль Шалье: Девушка не знала, может ли она сказать такое Элеоноре… Она, конечно, её подруга, и в порядочности гражданки Дюпле сомневаться не приходилась. Но сможет ли она понять Руаль? Девушка некоторое время молчала. - Элеонора… Я не могу говорить, но и молчать тоже мне не под силу. Я сделала что-то страшное… Или нет.
Элеонора Дюпле: – Ты боишься? – мягко спросила Элеонора. – Но чего? Мучительны не воспоминания… Хотя и они тоже… Сделано ли все возможное – вот те мысли, что мучительнее всего. Как я переживала за тебя… Но люди отчего-то думают, что мне под силу большее, чем возможно представить, – Элеонора печально улыбнулась, стремясь, чтобы ее волнение не передалось Руаль. – Я навестила бы тебя, если могла… Но я даже не знала, где ты. Тенвиль все знает… Он говорил с тобой? Максимильен сказал мне нечто… нечто ужасное, что Гро – сообщник Дантона. Может ли такое быть? Я так надеюсь, что он заблуждается!
Руаль Шалье: - Нет... Я слишком хорошо знаю Антуана, он не мог. Я думаю, он так же связан с дантонистами, как мы с тобой, - грустно и почти шепотом ответила Шалье. - Антуан был полностью погружён в искусство, ему не до политики. При упоминании имени художника внутри у Руаль всё сжалось. Она сказала такое... Как же она могла? Девушка опустила голову. - Да, Элеонора, я боюсь, два дня мне и моим родным грозила казнь, и я не уверена, что опасность миновала. Что-то происходит и, освободив Антуана, мы стали частью этого. Я ничего не понимаю! - Девушка стала говорить громче. - Я так больше не могу!
Элеонора Дюпле: Удивление и сочувствие отразились на лице Элеоноры, и она не сразу нашла, что ответить. – Нам пришлось многое пережить… Мое положение, должно быть, кажется тебе несравнимо легче, но… – Но что она могла рассказать Руаль? Как тяжело было у нее на сердце эти дни и что боль еще не прошла?.. – Неужели ты чувствуешь себя виноватой в чем-то?
Руаль Шалье: Она виновата? Руаль не знала ответа на этот вопрос, но что-то внутри неё подсказывало, что да. Шалье зажмурилась. - Я не знаю... Я... У меня не было выбора. - Девушка отвернулась от подруги, сил держаться уже не было, Руаль всхлипнула.
Элеонора Дюпле: – Тише, тише, все прошло, – Элеонора обняла ее за плечи, как ребенка. – Успокойся. С тобой… грубо обращались? – как можно мягче спросила она, боясь подумать о самом, как ей казалось, худшем. Дождь пошел сильнее, и она не заметила, что плачет тоже – струи дождя текли по лицу, промокала шерстяная накидка; в тусклом свете уличного фонаря, почти не попадавшего в переулок, ей было сложно увидеть лицо девушки и попытаться прочесть по нему что-то, что той было не под силу сказать.
Руаль Шалье: Руаль отчаянно пыталась совладать с собой, но противные слёзы текли и текли, смешиваясь с холодным моросящим дождём. Неосязаемое душевное тепло, казалось, согревало по-настоящему, но успокоиться ей всё ещё не удавалось. - Ты даже не представляешь, что я сделала... - наконец выдавила Руаль, стараясь не всхлипывать.
Элеонора Дюпле: – Не представляю и не представлю, – ответила Элеонора, – если ты не расскажешь. Отчего ты не можешь довериться мне?..
Руаль Шалье: Руаль вытерла глаза, поправила насквозь промокший чепец. - Я не могу, я сама не могу ничего понять… Я уже не уверена, что было по-настоящему, а что я сама придумала. - Шалье смотрела на скользкие булыжники у себя под ногами. - Иногда мне кажется, что вот-вот я проснусь, и всё это окажется недоразумением, сном… Но я так и не просыпаюсь… - Девушка замотала головой, продолжая смотреть вниз.- Я не знаю… Элеонора, порой мне кажется… Я сама не могу этого понять… Но… - Руаль запнулась. Может ли она так довериться Элеоноре? - Всегда ли Республика вершит правые дела? Всегда ли их руки чисты? Я бы никогда такого не сказала раньше. Но, Элеонора… Когда Антуан оказался в Консьержери, я решила, что это недоразумение! Просто ошибка! Теперь же вся моя семья была под угрозой смерти… Я просто не знаю, что и думать. То, что я вижу… противоречит моему рассудку…
Элеонора Дюпле: – Знаешь… – тихо ответила Элеонора, – было так, что мне казалось, будто надежды нет… Но потом я задумывалась, вспоминала все, что узнала за эти несколько лет… Не Республика, Руаль… Люди не всегда вершат правые дела… Но подумай, повод ли это говорить такие слова? В мире, верно, всегда будет несправедливость, но в силах человеческих сделать так, чтобы этой несправедливости было меньше... Если бы у Максимильена хватало сил на все… В человеке извечно уживаются добро и зло, порок и добродетель… Нам нужно стремиться к добродетели… Как же иначе?
полная версия страницы