Форум » Дело Дантона (игра завершена) » 002. (I) Тюильри. СЖ у Робеспьера - 5 жерминаля, утро » Ответить
002. (I) Тюильри. СЖ у Робеспьера - 5 жерминаля, утро
Робеспьер: Тюильри, Комитет общественного спасения, кабинет Робеспьера - 5 жерминаля, раннее утро Всю ночь Максимильен Робеспьер провел за работой. Ночь уже сменилась пасмурным серым утром, но окна в кабинете были закрыты плотными шторами, и Робеспьер, не видя утреннего света, все так же сидел при свечах, покрывая бесчисленные листы своим мелким каллиграфическим почерком.
Ответов - 38
Луи Антуан Сен-Жюст: Несмотря на ранний час, Тюильри уже (или еще?) не спал. Подходя к громадному зданию павильона Флоры, названного теперь "павильоном Равенства", Сен-Жюст вдел, что во многих окнах дворца горит свет. Через двор бывшей королевской резиденции, в которой ныне разместились многочисленные правительственные Комитеты (в числе 28), то и дело сновали клерки и гонцы, к стенам робко жались первые просители. Однако путь молодого человека лежал в строну от общего входа в этом многолюдный улей. Помещения Комитета общественного спасения занимали бывшие апартаменты королевы на нижнем этаже и антресолях со стороны сада. У этой части замка был свой, отдельный вход - бывшая "лестница королевы" с крытым подъездом для экипажей. Но Сен-Жюст отпустил дорожную карету еще за пару кварталов от Тюильри. Было необходимо хоть немно взбодриться и пройтись на свежем воздухе, в противном случае он рисковал банально заснуть. Антуан всегда плохо переносил длительные поездки и почти не мог спать в движущемся экипаже. Последний раз комиссар Рейнской армии нормально выспался два дня назад - настигшее его по пути в столицу письмо Комитета общественного спасения содержало недвусмысленные требования поторопиться. Подробностей, естественно, не было, но Сен-Жюст давно запомнил, что просто так его бы торопит не стали. В Париже, этом бурлящем котле, опять что-то случилось... Известие о проведенной накануне казни эбертистов, о которой Антуан узнал въезжая в город, его совершенно не взволновало. Напортив, было бы странно, если это было не так - перед своим последним отъездом в армию он как раз успел прочитать обвинительную речь. Слово было сказано. Остальное было делом техники, с которым Комитет вполне справлялся в отсутствие своего "Архангела смерти". Поднявшись на второй этаж и пройдя анфиладу апартаментов, окна которых выходили в сад, Сен-Жюст остановился перед высокой дубовой дверью кабинета Робеспьера. Уж он-то точно сейчас не спит, устало подумал Антуан и пару раз постучал.
Робеспьер: От неожиданного стука в дверь Робеспьер вздрогнул и выронил перо. В последнее время нервы его вконец расшатались. Усталый и измученный, Робеспьер дошел до того состояния, когда люди шарахаются от собственной тени. Он хотел сказать "войдите", но вспомнил, что дверь заперта. С недавних пор он не чувствовал себя в безопасности, если знал, что кто угодно может беспрепятственно к нему войти. Все еще полагая, что вокруг царит ночь, он взял свечу, подошел к двери и отпер замок. Толкнул дверь - и слегка отшатнулся, ослепленный утренним светом, заливавшим коридор. Оказывается, ночь уже прошла. А на пороге стоял... Антуан.
Луи Антуан Сен-Жюст: - Доброе утро, Максимильен, - Сен-Жюст чуть улыбнулся краешками рта. Он был рад, что все же застал своего соратника. Вот человек, от которого Антуан был готов выслушать любые новости как хорошие как и дурные. Судя по бледному лицу и щурящимся на свет глазам Робеспьера, не один Сен-Жюст провел сегодня бессонную ночь. - Не ждал?
Робеспьер: На самом деле Робеспьер, конечно же, ждал. Больше того, ждал с нетерпением и весь извелся, ожидая. Но признаваться в этом, само собой, не собирался. -Я, конечно же, знал, что наши товарищи по Комитету вызвали тебя в Париж, - ответил он, пропуская Сен-Жюста в свой кабинет. - Хотя я их всячески отговаривал от этого шага. Но это не значит, что я не рад тебя видеть, - от тоже улыбнулся.
Луи Антуан Сен-Жюст: Сен-Жюст кивнул и проследовал в кабинет Робеспьера. Со времени его последнего визита здесь мало что изменилось: та аскетическая обстановка, те же заваленные бумагам столы. Не дожидаясь приглашения, Антуан уселся на единственную кушетку и сражу же перешел к делу: - Значит, действиетльно что-то случилось? Нечто такое, что всполошило наших дорогих коллег настолько, что им потребовалось мое присутствие в столице? - Сен-Жюст внимательно поглядел на старшего товарища. - Мне показалось, или ты сам чего-то опасаешься?
Робеспьер: Робеспьер закрыл дверь и по привычке запер замок. В кабинете снова воцарилась ночь. -Я ничего не опасаюсь, Антуан, я просто устал, - Робеспьер принялся снимать нагар со свечей, руки у него заметно дрожали - от слабости и от постоянно натянутых нервов. - Устал от всего этого. Жорж снова принялся за свое... Впрочем, я тебе, кажется, писал.
Луи Антуан Сен-Жюст: - Мы все устали. - Дверь была заперта и можно было не опасаться случайных визитеров. Антуан позволил себе расстегнуть сюртук и откинуться на подушки кушетки. Простым клеркам совершенно не к чему видеть гражданина Сен-Жюста в таком расслабленном состоянии, но он чертовски устал, а Максимильен был своим, и Антуан справедливо полагал, что вид по-домашнему развалившегося на кушетке "архангела" того не слишком шокирует. - А что Жорж? - Антуан повернул голову на бок и наблюдал, как Макс снимает налет со свечей. - Пора его?..
Робеспьер: Робеспьер резко обернулся. Вид у него был сильно шокированный. -Антуан... что ты такое говоришь?!
Луи Антуан Сен-Жюст: Сен-Жюст хмыкнул и перевел взгляд на лепнину карниза. - Сам посуди. Комитет спешно вызывает меня в Париж. Без каких-либо объяснений. А тут выясняется, что Жорж совсем потерял совесть... Эбертисты устранены, моими усилиями, кстати говоря... Что я должен подумать?
Робеспьер: -Я бы очень хотел, чтобы ты выбросил эти мысли из головы раз и навсегда, - голос Робеспьера был предельно серьезен. - Да, если хочешь знать, Комитет хочет поручить тебе дело Жоржа. Им кажется, что он представляет для них опасность. Но ты ведь никогда за это не возьмешься, правда? Нет, ты на такое не способен!
Луи Антуан Сен-Жюст: - От чего же? Разве я не справляюсь со своей работой? - Сен-Жюст перевернулся на бок, и подложив руку под голову с любопытством поглядел на Робеспьера - Если гражданин Дантон представляет угрозу для Комитета, значит нужно от него избавиться. Хотя... мне казалось, что он отошел от политики.
Робеспьер: -Вот именно, он говорил, что хочет жить как частное лицо, - Робеспьер сделал легкое ударение на слове "говорил", отчего у собеседника могло невольно возникнуть ощущение, что слова и дело у Дантона сильно расходятся. - Уехал из Парижа. Какую он может представлять опасность и для кого, я не понимаю. - Робеспьер пожал плечами. - Нет, он, конечно, не святой. И я покривил бы душой, если бы стал уверять, что он не доставляет нам никаких хлопот. Чего стоят одни эти нападки на нас с тобой в газетах - Камилл Демулен старается с его подачи. "Старый Кордельер" пришлось закрыть официальным декретом, но они не унимаются и продолжают поливать нас грязью при любой возможности. Я ужасно устал от этого. Но это исключительно мои трудности, и они никоим образом не распространяются на целый Комитет общественного спасения. И, в конце концов, разве гражданин свободной республики не вправе выражать свое мнение. дантон и его компания имеют такое мнение обо мне - вот они его и выражают в самой свободной манере.
Луи Антуан Сен-Жюст: При этих словах подкрадывающийся было сон с Антуана как рукой сняло. Комиссар приподнялся на локте: - Он... Он опять взялся за свое? Обзавелся газетенкой? И по-твоему это не опасно? Разумеется, умный человек не поверит ни строчке этого гм, издания, но народ... Не стоит искушать наших добрых парижан. Послушай, Максимильен, - Сен-Жюст встал и прошелся по комнате. - С этим надо кончать. Сегодня газетные статьи и пакости, завтра - мятеж...
Робеспьер: -Ты преувеличиваешь, - возразил Робеспьер, но в его голове не было уверенности.
Луи Антуан Сен-Жюст: - Прости, Максимильен, но твоя снисходительность к нашим врагам совершенно неуместна и даже опасна. Зачем ты позволяешь Дантону и его прихвостням себя оскорблять? - Сен-Жюст был очень серьезен. - Милосердие и сострадание оставь для тех - кому оно действительно требуется, наше же дело - сохранить Республику от очередного раскола. Ты хочешь допустить вторую сентябрьскую резню? - Антуан все более и более вдохновлялся. - опасность нужно уничтожить до того, как случится непоправимое. Так считает Комитет общественного спасения. А ты готов простить эти нападки на себя, нет, на всех нас!
Робеспьер: -Тише, не надо так кричать, нас могут услышать, - Робеспьер положил руку на плечо Антуана, успокаивая его. - Ты сейчас судишь о ситуации по чужим словам, помни об этом. Я не знаю, что тебе написал наш доблестный Комитет об этом деле, но я уверен, что они как всегда сгустили краски. Если уж ты здесь, разберись во всем сам, посмотри своими глазами... Присмотрись к Жоржу и к тому, что он делает, - многозначительно проговорил Робеспьер и прибавил обычным тоном: - Я уверен, что тогда ты сам поймешь, что вся эта история просто-напросто непомерно раздута нашими паникерами. Жоржа Дантона можно во многом обвинить, но уж в том, что он опасен для республики - это же абсурд!
Луи Антуан Сен-Жюст: Антуан чуть вздорогул от неожиданного прикосновения, но упрямо мотнул головой: - Это не абсурд. Разумеется, я лично займусь этим вопросом, и если у меня появятся хоть малейшие сомнения в надежности Дантона... - Он посмотрел прямо в глаза стоящему напротив него человека. - Я уберу его с нашей дороги, Макс. Хотя бы ради того, чтобы он тебя не огорчал и не тревожил своими неразумными поступками.
Робеспьер: -Если он действительно опасен, тогда я не стану препятствовать исполнению правосудия, - кивнул Робеспьер. - Но я очень прошу тебя: разберись во всем как следует, прежде чем предъявлять какие-то обвинения. И постарайся не проявлять предвзятости. Он пристально посмотрел на собеседника, оценивая эффект разговора. Эффект оказался именно таким, на какой Робеспьер и рассчитывал. По упрямому выражению лица Сен-Жюста было совершенно очевидно, что все просьбы о том, чтобы как следует разобраться и не проявлять предвзятости, были и будут пустым сотрясением воздуха: Антуан уже все решил, он видит перед собой цель и от нее не отступится. Чутье подсказало Робеспьеру, что сейчас надо бы сменить тему, чтобы его собеседник не почувствовал давления. Он сделал вид, будто только что опомнился. -Ох, Антуан, мне не следовало затевать этого разговора. Ты только что с дороги, у тебя такой усталый вид, а я тут с этими глупостями... Тебе надо сейчас отдохнуть.
Луи Антуан Сен-Жюст: - Это не глупости, - повторил Сен-Жюст, строго хмуря брови. Он действительно очень устал и был тронут такой нежной заботой. Очень хотелось согласиться с доводами Макса, упасть на соблазнительно-мягкую кушетку и немедленно заснуть... Но усилием воли Антуан поспешил придать своему лицу самое надменное и бесстрастное выражение. - Отдохнуть я всегда успею - найду подходящих людей, кому можно будет поручить первичный сбор информации, а после поеду домой отсыпаться. А пока достаточно будет пары чашечек кофе или... у тебя не найдется вина?
Робеспьер: -У меня даже кофе не найдется, - Робеспьер развел руками. - Если хочешь, я постараюсь раздобыть... здесь вроде есть поблизости кофейня.
Луи Антуан Сен-Жюст: - Тогда не стоит, - рассеяно отозвался Сен-Жюст, задумчиво проводя рукой по щеке. Не смотря на спешку, с какой Антуан летел в Париж, перед визитов в Комитет он все же нашел время не только переодеться в свежий костюм, но и побриться. Не мешало бы еще выспаться, но даже ставшая привычной усталость отступила перед силой Энтузиазма: в голове комиссара уже начала склдываться схема дальнейших действий и ему нетерпелось приступить к их воплощению. - Выпью кофе позже.
Робеспьер: Робеспьер улыбнулся. Все-таки иметь дело с Антуаном - одно удовольствие. Направить его в нужную сторону и слегка подтолкнуть - и можно не сомневаться, что дело будет сделано, причем в кратчайшие сроки и в лучшем виде. Сложность тут была только одна: Антуан должен был считать, что это он все решил и действует исключительно по собственному почину. Если же ему начинало мерещиться где-то чужое внушение и чужая воля - он мгновенно взбрыкивал. Все их ссоры с Максимильеном происходили из-за того, что последний не всегда мог правильно рассчитать силу давления. Однако же Антуана надо было в самом деле напоить кофе. Не следовало понапрасну истощать его силы, они ему понадобятся. И Робеспьер, не слушая возражений, отправился за кофе.
Луи Антуан Сен-Жюст: Оставшись в одиночестве, Сен-Жюст подошел к рабочему столу и машинально просмотрел несколько листов, исписанных мелким неровным почерком Робеспьера. Страницы пестрели многочисленными помарками и исправлениями, но судя по всему это был набросок очередной речи для Конвента. Среди бумаг лежала пара распечатанных писем на имя гражданина Робеспьера, но Сен-Жюст был выше того, чтобы совать нос в личную переписку друга. Макс все не возвращался. Антуан снова уселся на кушетку и устало закрыл лицо руками. Дантон... Это опасный человек, но разумно ли начинать новый процесс прямо сейчас, когда нож гильотины еще не отерли от крови Жака Эбера и его атеистов? Кстати, за что мы казнили Эбера? Сен-Жюст чуть сдвинул брови, но в памяти воскресала лишь его собственная пылкая обвинительная речь против эберистов. Приписав Робеспьеру попытку узерпатировать власть, он со своими кордельерами попытался поднять восстание парижской бедноты. К счастью, мятеж не состоялся, но факт на лицо. А ведь не так давно своими едкими статейками тот же Эбер немало способствовал свержению жирондистов. Конечно, покойный был довольно радикально настоенным человеком, острым на язык журналистом, требовал отмены христианских богослужений... Ах да, Макс еще сетовал на их распущенность... но он был нашим. Комиссар Рейнской и Северной армии по-прежнему не отнимал рук от лица. На перефирии сознания былась какая-то смутная мысль. Раньше Сен-Жюст никогда не задумывался над тем, почему Эбер вдруг откололся и пошел против них с Робеспьером. Ведь до этого "папаша Дюшен" столько сделал для укрепления Якобинской власти.
Робеспьер: Робеспьер вернулся и поставил на стол великолепный фарфоровый кофейник, явно когда-то бывший составной частью парадного сервиза и, возможно, украшавший даже королевский стол. К сожалению, кофе не соответствовал великолепию сосуда, в который был заключен, - это была поистине отвратительная бурда, но ничего лучше в Париже на тот момент достать было невозможно (или Робеспьер просто не знал, где надо доставать). К кофе Максимильену удалось раздобыть немного хлеба, считавшегося "белым", но по факту бывшего скорее серым, а также совсем маленький кусочек сыра. -О чем ты задумался, Антуан? - поинтересовался Робеспьер, наливая кофе в чашки.
Луи Антуан Сен-Жюст: Сен-Жюст поднял голову, но ответил не сразу. Глядя куда-то мимо Робеспьера, он тихо спросил: - Скажи, почему Эбер пошел против нас? - голос комиссара прозвучал как-то не слишком уверенно, он медленно подбирал слова. - Почему люди он нас отворачиваются, предают бывшие соратники, откуда этом ропот в толпе? Да, сейчас всем трудно, в городе нехватает продовольствия, границы неспокойны... Но ведь раньше все было подругому. Несмотря на все невзгоды, народ шел за нами радостно и легко, а что теперь?
Робеспьер: Робеспьер нахмурился. Вот это новости! Что это вдруг пришло в голову Антуану? Откуда этот странный тон? Какое-то время он пытливо смотрел на Сен-Жюста, словно пытаясь проникнуть в его мысли. Но тот ждал ответа, и Робеспьер был вынужден ответить. -Республика рождается как дитя - в страданиях и в крови, - повторил он свою любимую фразу. - И чем ближе мы к победе, тем тяжелее наши испытания. Эти последние испытания могут выдержать немногие - только самые искренние, только самые верные. Остальные же именно в такие перломные моменты обнаруживают свое истинное лицо, и так открываются враги, скрывающиеся под личинами друзей. Я уверен, что впереди нас ждет еще немало тяжких разочарований в тех, кому мы верили. Наш долг это выдержать и не отступиться. - Робеспьер взял Антуана за руку и торжественно вопросил: - Ты ведь выдержишь? Ты не разочаруешься, не отступишься? Ради нашего будущего, ради Республики?
Луи Антуан Сен-Жюст: - Я верю, и я не отступлюсь, - спокойно и с достоинством кивнул Сен-Жюст, лицо которого по-прежнему не покидало сосредоточенно-задумчивое выражение. - Я не знаю, куда нас заведет эта дорога, но я сам выбрал этот путь, и пойду по нему до конца. И ты это знаешь. - Антуан небрежно улыбнулся и пожал руку Робеспьеру, и всем своим видом демонстрируя, что все сказанное это шутка, но устремленные на Макимильена прозрачные светлые глаза оставались холодными, внимательными и очень серьезными. - А теперь давай пить кофе. - Одним легким грациозным движением он поднялся на ноги, и высвободив руку проследовал к столу, где поверх бумаг дымился на подносе кофейник. - С каждым разом разом то, что в нашем будете принято называть кофе, становится все более и более мерзким на вид и на вкус, - заявил он подозрительно принюхиваясь, но тем не менее разливая горячий напиток в две фарфоровые чашечки.
Робеспьер: Близоруко прищурившись, Робеспьер внимательно наблюдал за своим молодым другом. Ему категорически не нравилось состояние Антуана. И, главное, оно было совершенно необъяснимо. Что вдруг с ним случилось? Может быть, просто минутное уныние, связанное с усталостью... с неуверенностью в себе, быть может? Дантон - серьезный противник, это не бесхребетные жирондисты и не сумасшедший Эбер. Неудивительно, что даже бесстрашный Сен-Жюст волнуется и колеблется перед такой схваткой. Ну да ладно. В самом деле, будем пить кофе (если его можно так назвать). А в будущем надо будет просто приглядывать за Антуаном как следует. -Какие у тебя планы на сегодня? - полюбопытствовал Робеспьер. - Чем ты собираешься сейчас заняться? Он сделал маленький глоток кофе и, не удержавшись, скривился. Гурманом он, конечно, не был, но кофе нынче был особенно гадок, даже на его невзыскательный вкус.
Луи Антуан Сен-Жюст: Несмотря на собственное скептическое замечание о вкусовых качествах напитка, Антуан мужественно сделал несколько глотков. В конце-концов, он сам попросил кофе. - Сделаю несколько распоряжений по делу Дантона, просмотрю накопившиеся в мое отсутствие дела... - Антуан поправил безукоризненно завязанный галстук. Сен-Жюст уже жалел, что вслух высказал сомнения по делу Эбера. В конце-концов, он сам произнес обвинительную речь против них, никто его не неволил... После драки кулаками не машут, и сомнения опасны и не уместны. А тепреь Макс начнет, Верховное Существо упаси, подозревать его в мягкосердечном отношении к врагам Республики. Молодой человек стиснул хрупкую ручку чашечки так, что тонкий фарфор опасно скрипнул под его пальцами. Ну нет, Антуана Сен-Жюста не зря называют "Архангелом смерти". Врагам Республики не жить - теперь это дело чести. - Не беспокойся, все будет сделано в лучшем виде, - повторил он вслух.
Робеспьер: -Что это за загадочная фраза - "распоряжения по делу Дантона"? - осведомился Робеспьер, притворяясь скорее заинтригованным формулировкой, нежели завинтересованным сутью.
Луи Антуан Сен-Жюст: - Что же тут загадочного? - удивился Антуан, аккуратно отламывая кусочек хлеба и отправляя его в рот. Несмотря на подозрительный серый цвет, хлеб оказался мягким и свежим. По Парижу гулял распущенный кем-то из недоброжелателей слух о, де, лукулловом буфете Комитета общественного спасения, но это было сильным преувеличением и не соответствовало действительности. Единственной "привелегией" депутатов были разве что чуть более свежие продукты. - Не плохо бы собрать хотя бы минимум фактических данных, а уж как я буду это делать - это уже моя забота. Запом допив остывающий кофе, Сен-Жюст водрузил чашку обратно на поднос.
Робеспьер: -Но почему ты не хочешь мне рассказать? - спросил Робеспьер. - Может, ты боишься, что я захочу предупредить Дантона? Ему было важно знать все, что собирается предпринять Антуан, причем желательно в подробностях.
Луи Антуан Сен-Жюст: Однако Сен-Жюст покачал головой: - Не говори глупостей Макс. Меня не было в Париже несколько недель, и для начала я должен прощупать почву, поговорить с агентами, навести справки о положении дел... - Говоря это, Антуан передвинул чашки, блюдца и ложки на подносе так, что они образовали почти правильный круг, в центре которого оказался полупустой кофейник. - Только обладая всей полнотой информации я могу начинать совершать какие-то конкретные действия. Завершающим штрихом перед носиком кофейника лег хлебный нож.
Робеспьер: Робеспьер устало закатил глаза. Антуан, Антуан... Дитя малое, вечный мальчик - играется с посудой... А посмотрите на него, какой он стал самостоятельный, деловой... и скрытный, к тому же. Совсем не то, что на заре их знакомства, когда Максимильену приходилось думать за них двоих, а если у Антуана и появлялись иногда свои мысли, то он тут же их докладывал и ждал оценки и отзыва старшего друга. Робеспьеру эта скрытность не нравилась, и отнюдь не только потому, что он чувствовал себя спокойно и уверенно лишь тогда, когда мог свободно читать в помыслах и душах окружающих (в особенности таких близких, как Сен-Жюст). Просто Антуан, при всех своих несомненных талантах, был совершенно лишен здравого смысла - по крайней мере, в том значении, которое придавал этому понятию Робеспьер: дара просчитывать ходы и предвидеть возможные риски. Авантюрный склад характера дополнялся в нем безрассудством и бесстрашием молодости. Деликатность, дипломатичность, осторожность - все это ему чуждо, все это он считал трусостью. Если этого юного героя не удерживать, он, пожалуй, может наломать дров. Именно поэтому Робеспьеру было важно знать все его замыслы - чтобы вовремя дать хороший совет, в конце концов. Но настаивать нельзя. Он только упорнее замкнется в себе, потому что он еще и чертовски упрям. И все же надо его хоть как-то предостеречь - в самой мягкой и ненавязчивой форме, разумеется. -Поступай как знаешь, - мягко сказал Робеспьер. - Я полагаюсь на тебя. Но прошу тебя помнить одно: дело Дантона требует чрезвычайной... деликатности. Никто посторонний не должен знать о твоем расследовании. Подумай, в каком положении мы все окажемся, если выяснится, что Дантон не виновен в заговоре против республики. Получится, что мы зря обвинили в такой чудовищной вещи достойного патриота - что будут о нас думать тогда? Не говоря уже о том, что этим мы еще больше осложним отношения с самим Дантоном. Поэтому твое расследование должна окружать глубочайшая тайна, пока ты не получишь доказательства его вины. Робеспьер говорил, стараясь скрыть волнение и беспокойство, но они все равно давали о себе знать - в усилившемся дрожании рук, в срывающемся голосе, в бегающих глазах. Больше всего Неподкупный боялся, что Дантон раньше времени узнает о его планах. И приедет в Париж. Это было навязчивой идеей Робеспьера и отравляло все его существование, тем более что слухи упорно ходили, как он ни старался из пресечь. Только бы Антуан был осторожен! Но это как раз то, чего он не умеет, - быть осторожным. -Ты понял меня? - спросил Робеспьер.
Луи Антуан Сен-Жюст: - Разумеется, - Антуан удивленно посмотрел на своего старшего друга. Сен-Жюст не считал предстоящее ему дело чем-то из ряда вон выходящим - за последний год он подготовил и произнес столько обвинительных речей... И не было ни одного случая, чтобы жертва сорвалась с крючка. Однако на сей раз в голосе Максимильена слышалось такое искреннее беспокойство и забота, что молодой человек готов был расстрогаться: - Не волнуйся, Макс. - Он тепло улыбнулся. - Я буду держать тебя в курсе. А теперь мне, пожалуй, пора. Надо приступать.
Робеспьер: -Приступай, - согласился Робеспьер с тяжким вздохом и с заметным усилием - сказывалась слабость от бессонницы и нездоровья - поднялся с кресла, чтобы проводить друга до дверей.
Луи Антуан Сен-Жюст: Горящий жаждой деятельности Сен-Жюст ничего не заметил, и бодро устремился к выходу. Помог ли действительно дряной кофе, или молодой организм смирился отсутствием сна и переборол усталось, но Антуан желал только одного - немедленно приступить к делу Дантона. Дожидаясь, пока хозяин кабинета отопрет дверь, он торопливо застегнул сюртук и пригладил волосы: - Хорошего дня, Макс.
Робеспьер: -Тебе того же, мой друг, - ответил Робеспьер, окинув одобрительным взглядом преисполненного целеустремленности и решительности Сен-Жюста. - Помни, ты обещал держать меня в курсе. Закрыв дверь, он вернулся за свой письменный стол. Устало опустился в крсло, спрятал лицо в ладони и долго сидел неподвижно. Затем заставил себя вернуться к наброскам речи.
полная версия страницы