Форум » Дело Дантона (игра завершена) » 017 Консьержери, камера Гро и Мишо. 7 жерминаля. » Ответить
017 Консьержери, камера Гро и Мишо. 7 жерминаля.
Верховное Существо: Жандармы отвели Антуана Гро в общую камеру - большой полутемный зал, с маленькими, забранными решетками окнами под самым потолком, дающими мало света и еще меньше свежего воздуха. Было сыро - чувствовалась близость реки. Прямо на полу были навалены охапки соломы, и на них сидели или лежали заключенные - человек двацать мужчин разного возраста и, судя по одежде, разного общественного положения. Художника втолкнули в камеру, и тяжелая дверь с лязгом закрылась за его спиной. Послышался скрип заржавленного замка. Теперь Антуан был заперт.
Ответов - 30
Антуан Жан Гро: Антуан сделал несколько осторожных шагов вперед, брезгливо морщась. Выбрав место, где было меньше грязи, уселся на сложенный камзол; взгляд скользнул по зарешеченым окошкам. "Мерзко, ой мерзко... а еще этот запах... - он вздрогнул, чувствуя как буквально пропитывается адской смесью плесени и нечистот, - впрочем..." Этюдник конвоиры не отобрали, посчитав малоценной в плане конрреволюции вещью, и Антуан достал лист бумаги, собираясь отвлечься любимым занятием...
Эдмон Мишо: В это время дверь снова со скрипом (на масле местное начальство явно экономило) отворилась, и в камеру втолкнули очередного арестанта. Запнувшись за кучу соломы и красочно выругавшись, Эдмон пролетел шага три, рискуя приземлиться аккурат на пристроившегося у стеночки Антуана, но каким-то чудом сумел удержаться на ногах. - Прошу прощения, месье, - Мишо поморщился, потрогав больное колено. - Эти грубияны совершенно не знают, как общаться с людьми! - Эдмон деловито огляделся по сторонам и тоскливо вздохнул. - Н-да... Неприятное местечко...
Антуан Жан Гро: Антуан настроженно взглянул на "гостя". После прискорбного случая с Этьенном молодой художник не мог сразу довериться незнакомцу, и оттого решил ограничиться холодной вежливостью. Хотя незнакомец производил впечатление благородного человека, Гро не питал на его счет никаких иллюзий: теперь Антуану всюду мерещились соглядатаи якобинцев. Вот почему художник отложил этюдник и сухо кивнул. - Да, это Вам не Пале-Рояль, сударь...
Эдмон Мишо: - Что есть, то есть! Вы позволите? - не дожидаясь ответа, Мишо, вытянув покалеченную ногу, осторожно опустился на пол рядом с художником и устало прислонился затылком к холодной каменной стене. - Да, месье, жизнь - странная и нелепая штука. И обладает отвратительным чувством юмора! Не открывая глаз, Эдмон горько усмехнулся, вспомнив утреннюю шутку судьбы, и замолчал на некоторое время, погрузившись в собственные мысли.
Антуан Жан Гро: Все-таки Гро не удалось сыграть роль циника до конца. Он всегда слишком хорошо чувствовал чужую боль, что особенно ценил мастер Haute Ecole в молодом художнике. Поэтому, увидев рану нового сокамерника, Антуан невольно подался вперед. - Что с Вами, мсье? Я могу чем-нибудь помочь?
Эдмон Мишо: - Со мной? - Эдмон удивленно распахнул глаза, но, проследив за взглядом собеседника, легкомысленно отмахнулся. - Ах, это... Ничего страшного, мсье, просто неудачное падение. С лошади, - на всякий случай уточнил Мишо, решив придерживаться версии, рассказанной Сен-Жюсту.
Антуан Жан Гро: - Вы разрешите осмотреть? - поскольку художник неплохо разбирался в анатомии, некие познания по медицине прилагались. - В этом жутком месте недолго и горячку подцепить, мсье - вот грязи-то сколько! Кто-нибудь накладывал Вам повязку?
Эдмон Мишо: - Да, мсье, человек, занимавшийся моей ногой, как видно, знал толк в этом деле, - Эдмон чуть улыбнулся при воспоминании об Анри, но демонстрировать распухшее колено не торопился. - Мне втерли какую-то чудесную мазь, и за один день все как рукой сняло!
Антуан Жан Гро: - Оно и видно, - фыркнул Гро, - вот как нога распухла... так можно и калекой стать, что совершенно ни к лицу столь молодому человеку, - важно сказал 23-хлетний Антуан. - Знаете, Вам очень повезло, что эти деятели не обсмотрели мой этюдник...
Эдмон Мишо: - Возможно, все бы и обошлось, если бы я послушался доброго совета и провел еще день-другой в постели, а не бегал с больной ногой по всему Парижу, - Эдмон едва заметно покраснел от осознания собственной глупости, но долго раскаиваться в том, чего нельзя исправить, было не в его правилах. - Впрочем, не буду Вас утомлять разговорами о своих болячках, - подчеркнуто жизнерадостно закончил Мишо.
Антуан Жан Гро: Гро невозмутимо нажал на уголок этюдника, и верхняя часть его с карандашами, кистями и прочими причиндалами живописца плавно отъехала прочь, явив взору вполне приличный набор хирургических инструментов. - Показывайте ногу, мсье, - улыбнулся молодой художник. - Конечно, я не Парэ, но думаю не зря читал отцовские фолианты...
Эдмон Мишо: Эдмон невольно вскинул бровь, когда художник - в роде занятий его нового знакомого сомневаться не приходилось - раскрыл свою доску для рисования. О-ля-ля, а люди не перстают удивлять! Мишо опасливо покосился на инструменты и упрямо мотнул головой, что могло быть истолковано как: "Живым не дамся!"
Антуан Жан Гро: - Вы хотите стать похожим на ямайского флибустьера? Но в комплект входят еще попугай и бутылка рома, - усмехнулся художник, доставая ланцет. - А, если серьезно, Вы вполне можете мне доверять - лошади и кузина на мое искусство не жаловались. Он достал ланцет, и Эдмон понял, о каком из искусств Гро говорил художник.
Эдмон Мишо: - Лошади?! - чуть не подпрыгнул на месте Мишо. - Ну, знаете ли, месье!..
Антуан Жан Гро: - Между прочим, - нравоучительно сказал Гро, - Де-Нестьер абы кого не допускал лечить его школьных коней...
Эдмон Мишо: - И все-таки, сударь, при всем моем уважении... - Эдмон постарался сохранить как можно более беспрестрастное выражение, отстраняясь от инструмента в руках сумасшедшего художника-коновала. - Все-таки я Вам не лошадь...
Антуан Жан Гро: Гро невозмутимо раскрыл ланцет. - А тот факт, что кузина - девочка 10-ти лет, спокойно перенесла операцию на позвоночнике, Вам не добавляет мужества, неустрашимый мсье?
Эдмон Мишо: Кузина тоже мужества не прибавила. - Вы же сами говорили, что тут грязь, она может попасть в рану, будет заражение, - ухватился за последнюю надежду Мишо. Точнее - за предпоследнюю. Последней крайностью будет бросится к двери и звать на помощь гвардейцев. Впрочем, Эдмон все-таки надеялся, что да этого дело не дойдет.
Антуан Жан Гро: - А рубашка на что? - удивился Гро. - Мы сейчас этюдничек поставим, рубашкой прикроем - и готово место для операции. Или Вы хотите довести дело до горячки, мсье?
Эдмон Мишо: - Нет у меня никакой горячки, месье! Художник явно был сумасшедшим, Эдмон в этом уже ни капли не сомневался. Причем, психом буйным, каких запирают в Шарантоне или Жеводане. Интересно, за что он здесь сидит? Уж не за убийство ли очередного "пациента"?
Антуан Жан Гро: - Как хотите... - Гро обиженно сложил ланцет, и стал аккуратно складывать ящик. - Но когда Вам будут отпиливать ногу, уже будет поздно сожалеть об отказе от помощи... Он сразу уменьшился в размерах и стал вывглядеть старше.
Эдмон Мишо: - Не беспокойтесь, месье. Боюсь, до этого я не доживу, - мрачно пошутил Эдмон, несколько успокаившись и даже начав с некоторым любопытством разглядывать странного сокамерника. Немного подумав, он все же посчитал нужным вежливо добавить: - Все равно благодарю за заботу о моем здоровье, месье.
Антуан Жан Гро: - Не за что, - вздохнул художник, - просто благие намерения действительно редко встречают отклик в сердцах... а вообще-то, мсье, я хотел стать медиком, как один мой приятель - Мануэль де Фальконри. Шустрый паренек, честное слово... Он достал угольный карандаш и принялся меланхолично набрасывать силуэт коня.
Верховное Существо: Другие сокамерники не обращали никакого внимания на молодых людей: в Консьержери уже ко всему привыкли и даже не расспрашивали новичков, за что они угодили в тюрьму, потому что всем и так уже было понятно, за что. Только один из сокамерников - господин средних лет, одетый настолько прилично и опрятно, насколько это было возможно в таких условиях, и вообще производящий впечатление человека из хорошего общества, - негромко сказал художнику: - Вы бы не демонстрировали свое хирургическое богатство так легкомысленно, сударь: неровен час, заметят тюремщики и отнимут.
Антуан Жан Гро: Гро с любопытством взглянул на него: - Блаагодарю за совет, мсье - но раз уж мне не дают возможности оказать помощь человеку - зачем тогда инструменты? Хотя... - он улыбнулся, - вряд ли их обладание пойдет на пользу надзирателю, который не отличит ланцет от корнцанга... Понемногу хорошее настроение возвращалось к нему.
Эдмон Мишо: Эдмон скосился на то ли чересчур наивного, то ли просто изображающего из себя дурачка сокамерника и снисходительно хмыкнул: - Охраннику без разницы, мсье, как называется эта штуковина. Главное, что она похожа на нож и остра, как нож, а следовательно - опасна. Так что лучше послушайте мсье и спрячьте ее поскорее.
Антуан Жан Гро: Гро кивнул и убрал ланцет. - Странно... я совсем по-другому представлял себе тюрьмы и их обитателей, - в раздумье проговорил он. - Скажите... а допросы вообще тут бывают? Мистер Уолпол писал о леденящих душу пытках и издевательствах, а тут... - он покосился в сторону двери, - так тихо.
Верховное Существо: Симпатичный господин рассмеялся. - Что вы, сударь, никаких пыток! Республиканцы гордятся своей гуманностью: спокойно и вежливо, со всем уважением к вашей особе и к законам они... рубят людям головы. Извините, возможно, я... мне не следовало бы говорить о веревке в доме повешенного... то есть, о гильотине в Консьержери, но ведь это именно то, что ждет нас всех. Да-да. Рано или поздно. Привыкайте к этой мысли, господа, иначе приговор станет для вас большим потрясением и заставит вас потерять мужество. А между тем, я вижу, вы оба - благородные люди. Вы должны сохранять достоинство.
Эдмон Мишо: Эдмон ничего не ответил, молча прислонившись затылком к холодной стене и закрыв глаза. Последний год он и так жил в постоянном ожидании смерти, она стояла за его плечом, заглядывала в лицо, ухмылялась, направляя острие его клинка и дуло пистолета. Мишо совсем не к стати вспомнилось взятие Шантоннэ чуть более года назад, собственноручно застреленного комиссара, его зарубленную конюхом жену, сжимающую в руках разряженный пистолет перепуганную девчонку, безумный взгляд Готфри, залитого чужой кровью с головы до ног Жоржа-Рене... Может, они и в самом деле заслужили смерти за свои деяния?.. Но ведь Иветт - ангел. Ее руки не обагрила ничья кровь. Она не должна пострадать в этой человеческой мясорубке. Только бы Антуан сдержал слово и спас ее! А остальное - не важно. Он, Эдмон Кристоф Жиль Анри Мишо де Сент-Ом, герцог де Роган, взойдет на эшафот с гордо поднятой головой, как и подобает наследнику древнейшего и благороднейшего рода Франции. И пусть чернь увидит, как умирают настоящие герцоги!
Антуан Жан Гро: - Я спокойно отношусь к мысли о смерти, - улыбнулся Гро незнакомцу, - в конце концов, красивая смерть куда желаннее, чем долгая жизнь, как говорил один из наших современников, тем более что еще никто из нашего рода не умирал в своей постели. Если не будет пыток, унижений и запаха горелого мяса, - его щека чуть дернулась, - я ничего не имею против подобного финала! - и он снова улыбнулся.
полная версия страницы