Форум » Дело Дантона (игра завершена) » 029. (II) Руаль и Элеонора обсуждают арест Гро. Рынок – 8 жерминаля, около полудня. » Ответить
029. (II) Руаль и Элеонора обсуждают арест Гро. Рынок – 8 жерминаля, около полудня.
Элеонора Дюпле: Путь до рынка был не очень коротким, но и не очень далеким, разговор обещал быть интересным, погода радовала совсем по-весеннему теплым солнышком, и Элеонора почувствовала, что настроение у нее улучшается. Рынки издавна мешали повседневной жизни, создавая толчею и загрязняя мостовые; новые места торговли старались расположить на окраинах города, но в центральных и примыкающих к ним районам Парижа все сохранялось по-старому. Улица Сент-Оноре издавна была одной из самых многолюдных в Париже, и с началом революции здесь мало что изменилось. Разве что люди стали более настороженны, но жизнь тем не менее брала свое. Кухарки, служанки, девицы спорили о ценах с лавочниками, торговки предлагали свой товар; по мере того, как нарастал террор, внимательный наблюдатель все чаще мог заметить в толпе расфранченного или наоборот, скромно, почти по-санкюлотски одетого человека – маскировка могла быть разной, – с очень внимательным взглядом, незаметно делающего какие-то пометки в блокноте. Это были шпионы Комитета общественной безопасности, обязанностью которых было делать доносы на определенных лиц – и они исполняли поручения с ужасающей точностью. Девушки, не замечая ничего подобного, продолжали свой путь, взаимно находя разговор весьма приятным.
Ответов - 45, стр:
1 2 All
Элеонора Дюпле: – Руаль… Я попробую помочь, но ничего не могу обещать… Ты знаешь, какое сейчас время… Мы даже не знаем, в чем его обвиняют. Но я обещаю, что сделаю все, что смогу. Возможно, он пострадал не случайно… Но я убеждена, есть причины, объясняющие его поведение. Я не верю, что ты можешь испытывать такое глубокое чувство к недостойному человеку, – мягко сказала Элеонора, решив не говорить слово «влюблена», чтобы не смутить девушку. – Нам многое предстоит узнать… – Она заговорила тише. – Для начала хотя бы то, где его содержат в заключении… Если он в Сен-Пелажи или Консьержери, дело плохо… Но надежда есть все равно. А может быть, его посадили в Люксембургскую тюрьму – это много лучше!.. – Элеонора оглянулась. – Руаль, этот разговор действительно лучше продолжать не здесь, давай обсудим все у нас дома.
Руаль Шалье: - Дома? - Руаль даже вздрогнула. О том кто жил в доме Дюпле она прекрасно помнила, - а Робеспьер?.. Он дома? Не то чтобы девушка боялась, просто идти в дом, где живёт сам Неподкупный для разговора о попавшим в тюрьму роялисте и о возможных попытках вызволить его оттуда (даже если на законных основаниях), по меньшей мере, странно...
Элеонора Дюпле: – Нет, в этом часу он в Конвенте… Не беспокойся. Я и сама не знаю, что точно следует делать… Или ты думаешь, что я запросто могу попросить его выступить в защиту Антуана? Это не так, Руаль. Мы просто подумаем над тем, как нам следует далее поступить… А ты немного отдохнешь – на тебе лица нет…
Руаль Шалье: - Я в порядке, - заверила подругу Руаль. - А поразмышлять на эту тему действительно не помешает. Вдруг Шалье встала посреди улицы как вкопанная. - Попросить его? Ты верно шутишь, я лишь хочу узнать, где сейчас Антуан, а дальше разберусь.
Элеонора Дюпле: Элеонора отбросила на время мысль о том, что Руаль, скорее всего, не представляет себе всю серьезность положения, в котором оказался ее возлюбленный, – равно как и преувеличивает собственные возможности. Шалье, казалось, немного ожила: она даже вспомнила, что хотела купить на рынке молока, и Элеонора предпочла порадоваться за приятельницу, временно обретшую душевное равновесие. Девушки вдвоем вернулись к Лизетте, чтобы сделать нужную покупку. Далее дорога вела их к дому Мориса Дюпле, якобинца, добропорядочного человека, хозяина столярной мастерской, к дому, где уже почти три года, окруженный самой искренней заботой, жил Максимильен Робеспьер…
полная версия страницы