Форум » Дело Дантона (игра завершена) » 032. (усл. II) 8 жерминаля. Консьержери. Освобождение Фабра. Эдмону учинают жестокий допрос. » Ответить
032. (усл. II) 8 жерминаля. Консьержери. Освобождение Фабра. Эдмону учинают жестокий допрос.
Эглантин: Все-таки тюрьма оказалась очень скверным местом. Скучным. Мокрым, мрачным, наводящим тоску и уныние. Да еще и перенаселенным, как полагалось тюрьме победившего народа. Как странно. Это тюрьма, он заключенный, которому не предъявлено никакого обвинения. Просто в один из дней уходящей зимы в квартиру явились национальные гвардейцы, предъявив ордер на арест «гражданина Фабра, именующего себя также Эглантином». А далее – все по накатанной дорожке. Допрос, причем замотанный и задерганный судья сам явно не представлял, какая именно вина вменяется подозреваемому, поездка в закрытой карете, грохот копыт, грохот закрывающихся дверей, грохот замков. Тусклый блеск десятка глаз из темноты и белые пятна лиц. Сокамерники, очень мило. У страны победившей Революции не достает мест для того, чтобы разместить своих врагов с удобствами. Дни или ночи – здесь, в полутьме со звуками капающей воды, счет времени потерялся. Никакой возможности дать знать былым союзникам, никаких вестей оттуда, снаружи. Особенных надежд на помощь друзей он не питал – в такое время каждый умирает в одиночку, министру не до него, друзья беспокоятся только о себе. Все вернулось на круги своя, пропащий ты человек. И можешь утешать себя мыслью «Вийон в застенках», он хотя бы был талантом среди воров. А ты, как утверждали критики, не более чем трудолюбивая бездарность. За решеткой. Хоть бы что-нибудь случилось, хоть бы лежащий на охапке гнилой соломы по соседству бывший содержатель конюшен помер и перестал надрывно кашлять, хоть бы увидеть еще раз солнце, хоть бы прожить еще один день…
Ответов - 159, стр:
1 2 3 4 All
Верховное Существо: Заскрежетали замки, с трудом открылась отсыревшая, покрытая ржавчиной дверь, и в камеру заглянули двое похмельных тюремщиков. Это произвело среди безучастных обычно заключенных некоторое волнение, впрочем, довольно вялое - эти люди ко всему привыкли и ничто их не трогало. Тюремщики обычно заходили с одной из двух возможных целей - принести заключенным еду или вручить обвинительные акты. Обед был с полчаса назад, значит, оставался только один вариант. Обвинительные акты на тюремном жаргоне так и наывались - "похоронные билеты". Примета была верная: если ты получил такую бумажку, значит, тебе отрубят голову самое позднее завтра. Лежащие на соломе люди обеспокоенно приподнялись и настороженно пожирали взглядами две покачивающиеся фигуры в дверном проеме. Кто на этот раз? Чья очередь пришла? - Кто здесь Фабр Эглантин? - хрипло выкрикнул один из тюремщиков.
Эглантин: На мгновение возникло сильнейшее искушение промолчать. Консьержери велика, учет поступающих врагов Свободы ведется из рук вон скверно, не получив ответа в этой камере, тюремщики направятся дальше. Колесо совершит свой оборот и все закончится именно так, как и должно завершиться. В конце концов, за время пребывания здесь он почти смирился с мыслью о смерти. Или там, за стенами, кто-то все же помнит его и сумел потянуть за нужные рычаги сотворенной ими же государственной машины? Нелепая идея разума, упрямо цепляющегося за обломки надежды. А, к черту все эти пустые измышления! - Еще вчера был я, - он не узнал собственного голоса. Приподнялся и не без бравады махнул рукой блюстителям. – Дядюшка Мишлен, считай, что моя солома переходит к тебе по праву прямого наследования. Счастливо оставаться, граждане. И перестаньте воровать объедки у крыс – животным тоже хочется выжить!
Верховное Существо: Сокамерники как один скорбно опустили глаза. Казалось бы, с чего? Эглантин среди них не пользовался большой популярностью, да если бы он и был всеобщим любимцем, они должны были за время заключения отучиться сочувствовать другим. Радуйся, что не тебя вызвали, а другого, так нет же! В эту минуту каждый сочувствовал предполагаемому смертнику. Но произшло нечто неожиданное. Вместо того, чтобы войти и вручить намеченной жертве обвинительный акт, тюремщики продолжали маячить на пороге. - Выходи, гражданин. Ты свободен.
Эглантин: - Че-го? – он неожиданности он сбился на родной диалект, но спустя миг переспросил на более внятном французском: - Это что, шутка? - А ты что, задумал здесь поселиться? – рыкнул тот из тюремщиков, что громоздился справа. – Выходи, быстро!.. М-да. Более добавить нечего. И выспрашивать подробности тоже язык как-то не поворачивается. Грохот закрывшейся двери. Коридоры, лестницы с выщербленными ступеньками. Чей-то вопль, донесшийся сверху и, как ножом, прорезавший спертый воздух. Топот подкованных сапог сопровождающих. Вниз, вверх, через этажи с многочисленными дверями и витающим в воздухе запахом Святой Инквизиции, гори она огнем. Нет, это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Куда его ведут, наверняка в кабинет начальника тюрьмы. Бюрократия превыше всего, обвиняемый и подозреваемый не может уйти просто так!
Верховное Существо: Но нет, ни к какому начальнику тюрьмы заключенного - бывшего заключенного - вести не собирались. Его вывели на улицу и сопроводили через тюремный двор к воротам. Через эти ворота обычно выезжали телеги со смертниками. Но сейчас случилось чудо почти невероятное и невообразимое: ворота открылись перед одним-единственным человеком. - Вперед, - ухмыльнулся один из тюремщиков, а второй еще и пошутил: - Быстрее давай, пока не передумали.
Эглантин: - Спасибо за заботу, граждане… - выдавил бывший заключенный. Ворота захлопнулись, он остался стоять на улице, на него изумленно-испуганно таращились жавшиеся у въезда просители, явившиеся к стенам Консьержери в надежде разузнать что-либо о родственниках или хотя бы увидеть их в последний раз – когда мимо протащится телега с осужденными. Он был свободен. Непонятно почему, непонятно, благодаря кому, похожий после месяцев тюрьмы на сущего вонючего нищеброда, но он был свободен. И очень хотел поскорее убраться отсюда. Только куда? Эглантин побрел по направлению к мосту, щурясь от весеннего солнца. Он отвык от солнца, от городского шума, от жизни. Его квартира на бывшей улице святого Антония наверняка сдана новым жильцам, служащие в конторе Компании воззрятся на явившееся из застенков чудовище с понятным ужасом, у него нет ни гроша, ужасно хочется есть… и вообще ощутить себя человеком, а не говорящим животным. Постучаться к кому-нибудь из друзей? Вряд ли теперь он будет желанным визитером. Разве что… Разве что сунуться к Беатрис? Очередная подружка Колло, девица легкомысленная и ветреная, но вроде бы настроенная дружелюбно. Особенно когда слышит звон денег, которых у него нет. Беатрис живет на улице Фавар, восемь. Далековато для человека, только что покинувшего гостеприимную Консьержери. Но выбирать особо не приходится. Гражданка Ларошдрагон наверняка в курсе последних сплетен… и, может, его там покормят, прежде чем выгнать? Раньше она была к нему весьма приветлива – впрочем, эта провинциалочка была приветлива со всеми. Бывший узник Консьержери, наверняка бывший член Комитет Общественного Спасения зашагал через длинный Новый мост, с каждым шагом все быстрее и быстрее.
Колло: Колло очень не любил Фабра д'Эглантина. По личным причинам. Театральное прошлое, которое Колло вроде бы оставил, вместе со сценическим псевдонимом, все равно давало о себе знать... Актеры иной раз не уступают актрисам в стервозности. И точно так же, по-бабьи пакостно ведут себя, если речь заходит о конкуренте... Именно Колло сочинил гулявший по всем кулисам Парижа (и не только Парижа) анекдотец про Фабра. "Снится мне сон, представляете, что я помер - и вот стою перед райскими вратами. А апостол Петр смотрит на меня этак пренебрежительно: "И чего ты приперся? Актер ведь. Пока я тут, актеров в раю не будет, заворачивай оглобли!" А я вижу - за оградой-то райский сад, и сидит там под деревом Фабр д'Эглантин, райские яблочки жрет... Да что же за дела-то? - Петр, - говорю, - Я актер, в раю мне не место. А Фабр, такой же актер, вон у тебя под деревом сидит, с наглой харей яблочки жрет... А Петр ухмыляется и на ухо мне говорит: - Ну между нами... ну какой из Фабра актер?.. " Узнав, что Фабр в тюрьме, Колло обрадовался. Узнав, что его хотят освободить, забеспокоился. Меряя Новый мост своими широкими шагами, он уже предчувствовал какую-то пакость... Нет, ты у меня точно сгниешь в тюряге или отправишься на гильотину, сукин кот!.. Предчувствие оказалось верным - интуиция, вообще говоря, никогда не обманывала Колло, она вообще была у него органом, выполняющим функции слабо варящей головы. Фабра в тюрьме уже не было. - Что за блядство?! - рявкнул Колло на тюремщиков. - Кто выпустил? Кто приказал?!
Верховное Существо: Неожиданный приход Колло поверг всю огромную тюрьму в тихий ужас. Комендант Консьержери гражданин Ришар рванул со скоростью света из своего кабинета по лестницам и переходам на тюремный двор, где дожидался срашный визитер из не менее страшного Комитета общественного спасения. В мелко дрожащих руках комендант протянул Колло бумаги, которые сегодня пришли из Конвента и предписывающие немедленно по получении сего освободить гражданина Фабра. Остальное тюремное начальство толпилось в стороне, бледнело, тряслось, стучало зубами и только что не валилось в обморок. Дело было политическое, и все они рисковали сейчас остаться в Консьержери уже в качестве заключенных. Но настоящим заключенным терять было нечего. Когда прошел слух, что явился какой-то хмырь из Комитета, вся тюрьма сбежалась поглазеть. Двор Консьержери был разделен на две части решеткой. По одну сторону этой решетки толпились арестанты, пялясь сквозь прутья на Колло, разносящего начальство. Никакого пиетета они не испытывали. Голова у каждого была только одна и отрубить ее можно было только один раз, поэтому Колло никак не мог ухудшить их судьбу. - Эй, гражданин из Комитета! - проорал какой-то одинокий голос. - Почему нам жрать не дают?! Ты бы разобрался с этим, а? Нас приговорили к гильотине, а не к голодной смерти! Этот выкрик словно прорвал плотину. - Сволочи! - орали заключенные. - Вас бы сюда, ублюдки! - Ничего, скоро и ты окажешься по эту сторону решетки, понял, дылда?! - Долой Комитет общественной погибели! - Вали отсюда, упырь! Ты не по адресу, человечья кровь на Площади революции, здесь только гниль всякая! Кто-то швырнул в Колло из-за решетки половинку гнилой брюквы.
Колло: Колло ловко поймал брюкву и отправил обратно. Весело оскалившись, он слушал бессильную ругань заключенных, но до ответа не снисходил. Бумаги он проглядел краем глаза - и сунул Ришару, жестом крайне небрежным. Так, что они, вовремя не пойманные, разлетелись на грязном булыжнике. Подбирай!.. - Непорядок у вас в тюрьме, - полушепотом заявил Колло - со стороны казалось, что он вообще ничего не сказал. - Обнаглели, суки контрреволюционные...
Верховное Существо: - Такая у них натура... вражеская, - вздохнул комендант. Он подбирал бумаги, ползая на карачках, и выходило, что он обращался не к самому Колло, а к его сапогам. - Что с ними поделаешь? Раньше, при проклятом тираническом режиме, провинившихся можно было наказать, а теперь у нас свобода, равенство и братство, даже для этих. Все же Ришар, желая угодить гостю, прикрикнул на заключенных: - А ну молчать! На это он получил практически единогласный ответ: - А не пошел бы ты, дядя! Заключенных забавляла поза коменданта у ног Колло. Понеслись неприличные предположения, сводившиеся к тому, что Ришар намеревается обслужить пришельца орально. - Эй, гражданин Комитет, расстегивай портки! - Тут все к твоим услугам!
Колло: - Правда?.. - рассмеялся Колло. - Все? Вы отвечаете за свои слова, милашки?..
Верховное Существо: - А то! - заорали в ответ. - Врать тебе Робеспьер будет, а у нас все по-честному! - Иди к нам сюда, сам убедишься.
Эдмон Мишо: Эдмон тоже стоял в толпе заключенных, приникнув к решетке. Юноша изо всех сил пытался сохранять достоинство, но, по мере того, как перепалка арестантов и этой республиканской гадины становилась все неприличнее, не удержался и прыснул со смеху.
Колло: - Так я и приду, девочки, - сообщил Колло. И действительно отправился, куда сказал. На Ришара он и не посмотрел.
Верховное Существо: - Гражданин Колло! - в ужасе завопил Ришар. - Куда вы? Вы совсем спя... То есть, простите, я хотел сказать, стойте, гражданин Колло! Они вас разорвут на части!
Колло: - Да?.. Ты уверен?.. Колло - после своих конвентских и комитетских мотаний по стране - давно не боялся подобных тявканий из-за решетки. Он знал, что тюрьма живенько стихнет, стоит ему ДЕЙСТВИТЕЛЬНО появиться там. Потому что любой шавке он вобьет ее слова назад в глотку - и ему ничего не будет за это.
Верховное Существо: Ришар бросился вперед Колло и прислонился спиной к двери, ведущей на половину заключенных, загораживая вход. - Гражданин Колло, прошу меня извинить, но я комендант Консьержери и я отвечаю за все, происходящее здесь. Если с вами что-то случится, спросят с меня, и я не могу этого позволить. Заключенные меж тем радостно гоготали. - Глядите, комитетский-то хрен действительно к нам собрался! - Ага, черта с два, не придет он, в штаны навалит. - Эй ты, Комитет! Не робей, мы ждем тебя!
Колло: - Сгинь, - лениво сказал Колло, схватив Ришара за плечо своей лапищей и без усилия отодвинув его с дороги. - Ты своим заключенным давно зубы не считал - вот и распоясались, ёб их мать в Верховное Существо...
Верховное Существо: Заключенные радостно заорали. Едва открылась дверь, десятки рук вцепились в Колло и втянули его внутрь. Если бы Ришар растерялся, дело кончилось бы убийством. Но комендант успел отдать команду национальным гвардейцам, и те дали по толпе заключенных залп - беспорядочный, но все же несколько человек со стонами повалились на брусчатку, а остальные заколебались. - Огонь!!! - повторил команду Ришар, приподнявшись на цыпочки и силясь разглядеть Колло в гуще толпы. Гвардйцы перегруппировались: отстрелявшиеся отступили назад, а вперед выдвинулась вторая шеренга. Снова треск выстрелов, и часть заключенных падает, а остальные разбегаются.
Колло: Колло тоже не спал - хорошо поработал кулаками, круша носы и челюсти. Цеплявшиеся за него руки он без угрызений совести ломал - в запястьях, в плечах, и мерзкий хруст суставов не останавливал его, ему не было стыдно - то, что свою жизнь нужно защищать, он понял еще до Революции. Те, кому он не успевал ломать руки, получали хорошего пинка сапогом по колену, после чего коленка прогибалась, как у кузнечика, внутрь... Колло плевать было на то, что он оставляет за спиной вой и слезы. Не лезь! Один из всей этой толпы НЕ ЛЕЗ. Просто стоял, глядя на все это безобразие. Это был Эдмон. ))) Да?
Эдмон Мишо: Эдмон стоял, прижавшись к решетке. Точнее, его прижали тела дерущихся, иначе он непременно сбежал бы - смотреть на этот ужас не было никаких сил. Человек из Комитета общественного спасения азартно оглядывал поле боя, ухмылялся, ноздри возбужденно подрагивали, глаза были бешеные и все лицо перекосилось, и Эдмон с ужасом понял, что ему это нравится. Да какое там "нравится" - мерзавец получал настоящее удовольствие. - Сволочь, - вдруг вырвалось у Эдмона, - Господи, какая же ты сволочь.
Колло: - Это ты мне? - поинтересовался Колло. Все, кто хотел подраться, свое уже получили - и расползались, скуля и пища.
Эдмон Мишо: - Я вас не боюсь! - выпалил Эдмон. - Делайте со мной что хотите, все равно вы мерзавец, кровожадная республиканская сволочь!
Колло: - Это я сегодня уже слышал. Ришар, дай ключик от этой вот камеры! Колло до сих пор был зол на Фаброву свободу.
Верховное Существо: - От какой камеры? - переспросил уже ничего не соображающий Ришар.
Колло: - От ЭТОЙ. - Колло показал рукой. И подмигнул молоденькому роялисту.
Верховное Существо: Ришар дал знак одному из тюремщиков, и тот вручил Колло ключ. - Могу я узнать, что вы собираетесь делать в этой камере? - поинтересовался комендант.
Колло: - В камере? Ничего. Когда сяду сюда, тогда и поговорим на эту тему... А сейчас мне нужно допросить вот это мурло... - Колло указал на юного роялиста. - Будьте добры препроводить его куда надо, ладушки?..
Верховное Существо: Ришар уже решительно ничего не понимал. Какие еще допросы? В честь чего вдруг? Но все же Эдмона, вырывающего и возмущающегося, отвели в канцелярию.
Эдмон Мишо: Эдмон вырывался из рук тюремщиков. - Куда вы меня тащите?! - голос юноши отдавался от каменных стен. - Пустите, сволочи, вы не имеете права! Вы не смеете! Рспубликанские собаки, пустите же!
Колло: Дверь захлопнулась. Колло мирно сидел за столом. - И чего ты так орал? - спросил он.
Эдмон Мишо: - Что вам от меня нужно? - дернулся Эдмон.
Колло: - А ты как думаешь?... - усмехнулся Колло. - Как пасть разевать - тут вы все первые, а как отвечать за свой словесный понос - так вас нету?
Эдмон Мишо: Глаза Эдмона сверкнули, и он напряженно выпрямился. - Милостивый государь, вы можете отправить меня на гильотину хоть прямо сейчас, я не боюсь. Но оскорблений я не потерплю.
Колло: - А мне плевать, что ты там потерпишь или не потерпишь. То время, когда твои желания кого-то интересовали, закончилось, - спокойно сказал Колло.
Эдмон Мишо: - Оскорблять заключонного, который не может вам ответить тем же, - это очень по-республикански, не так ли? - презрительно осведомился герцог де Роган. - А связанных вы тоже бьете, гражданин? - это слово он презрительно выплюнул, как оскорбление. - А женщин и детей? Вы все - трусы и ничтожества, не имеющие ни малейшего понятия о чести и благородстве.
Колло: - Более того - иногда я убиваю связанных. А что до женщин и детей - это смотря какие женщины и смотря чьи дети, - усмехнулся Колло. - Ты мне даже нравишься, маленький роялист - ты не боишься высказываться...
Эдмон Мишо: - Я не знаю, что можно ответить мерзавцу, который гордится тем, что он мерзавец, - отрезал Эдмон. - Все сказанное мной вы воспримите как комплимент. Так как сесть ему, понятно, не предложили, он прислонился к стене, скресив руки на груди.
Колло: Колло оглядывал маленького роялиста с ног до головы.
Эдмон Мишо: Эдмон в свою очередь смотрел на Колло - мрачно и вызывающе, кривя губы.
полная версия страницы