Форум » Дело Дантона (игра завершена) » 025. (II) Тюрьма Люксембург, ночь с 8 на 9 жерминаля » Ответить
025. (II) Тюрьма Люксембург, ночь с 8 на 9 жерминаля
Луи Антуан Сен-Жюст: Макс и Антуан. Совместный отыгрыш. Медленно ползли часы, день уступил место сумеркам, в свою очередь сменившимся полной темнотой. Обеспечить заключенного свечами похоже забыли. А может быть это было не положено. Антуан не знал... Приехав к тюремным воротам, Робеспьер еще какое-то время сидел в карете, раздумывая, стоит ли идти к Антуану прямо сейчас и не отложить ли этого дела до завтра?.. Пусть еще посидит и поволнуется, ему будет полезно. Но в конце концов Максимильен отправил кучера к коменданту Люксембурга за ключами от камеры, где содержался секретный заключенный. Важного посетителя проводили до самой камеры и открыли ему дверь, после чего Робеспьер попросил тюремщиков удалиться и вошел один. В камере было темно, и он про себя подосадовал, что не догадался попросить свечу. Оставалось только маячить на пороге, вглядываясь в знакомый силуэт в глубине комнаты. Он даже не видел, какое у Антуана выражение лица, и, стало быть, не мог понять, в каком тот настроении и чего от него ожидать. Поэтому Робеспьер не произнес пока ни слова, выжидая. Темнота, невозможность видеть привычный мир, обостряет все прочие чувства. Когда в коридоре сперва послышались шаги и приглушенные голоса, в затем в замочной скважине скрипнул ключ - Антуан невольно вздрогнул. Беззвучно соскользнув с подоконника, где он сидел до того, по-мальчишески обхватив руками колени, Сен-Жюст расправил плечи и встал спиной к окну - единственному (и довольно сомнительному) источнику освещения - бледная луна едва-едва освещала подоконник. Ночной гость в свою очередь замер на пороге будто в нерешительности, но Антуан все равно узнал. Почувствовал. - Доброй ночи, Максимильен, - сухо поздоровался Сен-Жюст. Сердце подскочило к горлу, но Антуан сдержал порыв. Кто знает, что успели рассказать Робеспьеру. Антуан заговорил - но звучание его голоса совершенно не прояснило ситуацию. Робеспьеру не нравилось действовать вслепую, он предпочитал все видеть и знать, чего ожидать. Все же он решил пока действовать согласно первоначальному замыслу. Из его груди вырвался горестный вздох. - Антуан... Это все таки ты, здесь, за решеткой... Я надеялся, что это глупая шутка, дурацкий розыгрыш. Я знаю, это глупо, но во мне действительно жила такая надежда. Но ты здесь, и... значит это правда... Похоронный тон Робеспьера неприятно полоснул по и без того до предела напряженным нервам Сен-Жюста, но он сдержанно ответил: - Да, произошла какая-то ошибка. Я писал тебе об этом утром. Надеюсь, ты не веришь этим отвратительным наветам? Сен-Жюст надеялся, что последняя фраза прозвучала достаточно небрежно. Демонстрировать свою тревогу не хотелось. Он отошел от окна, и на ощупь приблизившись к столу оперся рукой о столешницу. - Почему ты так долго? - Долго? - переспросил Робеспьер с возмущением. - По-твоему, я должен был бросить все дела и бежать скорее в тюрьму, чтобы навестить врага республики? Я получил твое письмо. Но еще раньше я выслушал доклад комиссара Гетри. Антуан, я... - Тут возмущение в его голосе вновь сменилось жалобой. - Я весь день сам не свой. Ты убил меня, понимаешь ли ты это? Как ты мог, Антуан? - Погоди, - забеспокоился уже настроившийся было на немедленное освобождение Сен-Жюст. Он ждал, что Робеспьер немедленно распахнет перед ним двери на свободу, но похоже что дела обстояли хуже. - Все это неправда. Ты не должен им верить. Я... Это была случайность. Откуда я мог знать, что моя квартирохозяйка наняла на работу бывшую аристократку? И что к ней придет любовник, с которым я имел несчастье быть знакомым ДО 1789 года? Сен-Жюст наклонился вперед. - Максимильен... - Это девица - контрреволюционерка. Где она сейчас? Ей удалось ускользнуть - благодаря тебе, понимаешь ли ты это? Гражданин Сен-Жюст спас от разоблачения контрреволюционный заговор! Робеспьер старался говорить так, чтобы слова звучали резко и вместе с тем с какой-то затаенной жалобой. Неподкупный колеблется. Заставляет себя обвинять своего друга, но не может обвинить до конца... - Девицу я прогнал в тот же день, - быстро сказал Антуан. Интересно, запомнил ли Мишо их уговор о тот, что Сен-Жюст обеспечит свободу его невесте, а в обмен Эдмон не распространяется о степени своего знакомства с гражданином Сен-Жюстом? Хотелось бы верить, что он верно избрал меньшее из зол. - Контрреволюционера я сдал с рук на руки жандармам. Надеюсь, наш доблестный комиссар... Гетри, если не ошибаюсь, не забыл об этом упомянуть? Не было никакого заговора! - В изображении комиссара все выглядело немного иначе, - Робеспьер слегка покачал головой. - За контрреволюционером жандармы пришли сами, застав его почему-то в твоей комнате (не объяснишь ли ты, кстати, что он там делал - что за интимность с контрреволюционером?), а девицу ты спас от ареста, надавив авторитетом, сославшись на Комитет общественного спасения и помешав комиссару исполнить свой долг. Или ты станешь утверждать, что гражданин Гетри мне лгал? - Он неверно обрисовал ситуацию, - настаивал Антуан. Напрямую обвинять Гетри во лжи в настоящий момент было бы неразумно. - Если бы они нам не помешали, возможно я действительно сумел узнать о настоящем заговоре роялистов, но вы, похвальное рвение комиссара... - Сен-Жюст многозначительно замолчал. Однако Робеспьер по-прежнему осуждающе качал головой, и Антуан вдруг отчетливо почувствовал, что бьется о стеклянную стену. Собственные жалкие оправдания показались ему до нельзя отвратительными. - Макс, - Сен-Жюст понизил голос и подойдя вплотную к Робеспьеру положил ему руки на плечи. - Скажи, что ты мне веришь. Робеспьер убрал его руки, изобразив при этом прямо-таки душераздирающее усилие. - Более всего на свете я хотел бы тебе верить. Но твое поведение последних дней, увы, складывается в определенную картину. Твоя снисходительность к врагам, которая некогда так меня удивила, нашла подтверждение. Антуан закусил губу. - О чем ты? Какое еще подтверждение?!! - Сен-Жюсту становилось все труднее не сорваться на крик. Не первый год зная Робеспьера он знал и его манеру до последнего тянуть из собеседника жилы, но сказывалось напряжение этого дня. - Твоя беспечная снисходительность к Дантону и твоя нежная дружба с контрреволюционерами - это, увы, явления одного ряда, - безжалостно сказал Робеспьер. - Я предупреждал тебя, Антуан, я предупреждал, что ты на неверном пути, разве нет? Ты меня не слушал. И ты докатился до дна. Сен-Жюст вздрогнул. - Это не так... - повтори он. - А насчет Дантона. Да, здесь я ошибся. Я узнал о его возвращении вчера вечером когда мы с Филиппом Леба находились в кафе, и просто не успел сказать тебе об этом. Дантон заслуживает самого строгого наказания, с этим я согласен. - Он выжидательно глядел на Робеспьера. - Ты слишком поздно осознал свою ошибку, - отрезал Робеспьер. - Если, конечно, действительно осознал, а не просто спасаешь свою шкуру. - Всем нам свойственно ошибаться. А своей, как ты изволил выразиться, шкурой я не дорожу. И тебе прекрасно это известно. - Антуану, показалось, что он сумел выбрать верный тон. - Да, всем нам свойственно ошибаться, - кивнул Робеспьер, - но каждый должен уметь отвечать за свои ошибки. - Что ты хочешь этим сказать? – поинтересовался Антуан после короткой паузы. - Хочешь теперь поставить меня перед трибуналом, да? Антуан снова шагнул к Робеспьеру. - Хочешь раздуть скандал? - Хочу, чтобы восторжествовала справедливость и законность, - твердо ответил Робеспьер. - Только и всего. - Справедливость и законность - это я, - заявил Антуан. - Кто наводит порядок в армии? Кто, - он издал короткий смешок, - пугает депутатов в Конвенте? Скомпрометировав меня, ты в равной степени вредишь и собственному престижу... Но... Ежели ты считаешь меня виновным, я предстану перед трибуналом. Если это единственный способ доказать, что я чист в мыслях и все помыслы мои обращены на благо Республики, я согласен и на это унижение. как не старался Сен-Жюст держать себя в руках, грудь его тяжело вздымалась, а на лбу выступили бисеринки пота. Соглашаясь на открытый суд, он тем самым выкладывал свой последний козырь. Робеспьер не посмеет. А если все же?.. - Кто защищал врага республики Дантона? - подхватил Робеспьер в тон Антуанову горделивому перечислению собственных заслуг. - Кто скрыл роялистку от правосудия? Он сделал шаг к двери. - Мне нечего более тебе сказать, Антуан. Если ты арестован, значит, ты предстанешь перед Трибуналом. Иного пути нет. Мне очень жаль. Мне жаль не репутации своей, нет, просто... - он не договорил, лишь слабо махнул рукой, дескать, к чему теперь о нашей былой дружбе. Антуан потрясенно замер. Увы, человеческое тело порой слабее духа, и Сен-Жюсту оставалось лишь благословлять темноту, не позволявшую Робеспьеру в эту минуту видеть его бледность и лихорадочно пылающие скулы. - Ступай, - медленно приговорил он. Заключенный отпускал своего тюремщика. - Доброй ночи, и увидимся в трибунале. Он повернулся к Робеспьеру спиной и деревянной походкой проследовав к своей узкой тюремной койке, присел на край кровати, давая понять, что аудиенция окончена. Тьма была благословением не только для Антуана. Робеспьеру она тоже была на руку, скрыв изумление и даже некоторую озадаченность, отразившуюся на его лице. У Антуана оказалось больше упрямства, нежели он рассчитывал. "Но мы еще посмотрим, насколько тебя хватит... мальчик". - Не "доброй ночи", а прощай, - поправил он тихо. - Мы не увидимся более. Сен-Жюст сжал кулаки, не замечая как ногти глубоко впиваются в ладонь. Но не удосужился даже обернуться. - Уходи, - повторил он. Антуан никогда не признался бы даже собственной подушке, что ему нравится амплуа мученика за идею. Эта мысли щекотала нервы. Пугающая, почти недоступная в наши дни, наивысшая чистота самоотречения. Сен-Жюст уже видел себя всходящим на эшафот, произносящим обращенную к притихшей толпе пламенную речь... Раз нельзя рассчитывать на снисхождение, можно хотя бы умереть красиво. Его запомнят. Франция его запомнит. Антуан улыбнулся в темноту мечтательной и счастливый улыбкой, начисто позабыв о присутствии Максимильена. - Ухожу, - Робеспьер произнес это тихо и покорно, словно раздавленный горем. - Мне не место рядом с врагом республики. Антуан уже начал мысленно делать набросок речи для отчета перед трибуналом, когда его вырвал из грез голос Робеспьера. Поглощенный своими мыслями Антуан слов не разобрал. - Ты что-то сказал? – досадливо переспросил он. - Я попрощался, - повторил Робеспьер, тяня время и надеясь, что Антуан одумается. Сен-Жюст все же соизволил обернуться. - Прощай, - кажется голос не дрогнул. Это хорошо. - Ну же, мне позвать тюремную прислугу, чтобы тебя проводили? Робеспьер сжал зубы. Очень хотелось в самом деле уйти. А ты оставайся здесь, сопляк. О нет, не здесь, пусть тебя переведут в обычную камеру, без мебели, с охапкой сена на полу. И ты изведаешь сполна все удовольствия процесса в Революционном трибунале и попадешь на гильотину. Интересно, как ты запоешь у эшафота? Робеспьер уже почти решился на это, но соображения выгоды его остановили. Слишком много сил, времени, нервов, знаний и прочего было вложено в Сен-Жюста, причем, выражаясь языком экономики, Антуан еще не вернул и половины затрат. Это деревце, столь любовно взращенное Робеспьером, только начало плодоносить. Погубить его сейчас было бы не разумно. Проклиная про себя упрямого мальчишку, Робеспьер решил дать ему еще один шанс. Он снова превратился из обвинителя в убитого горем друга. Подошел к койке, обнял Антуана (это потребовало усилий, но темнота все скрыла). - Антуан... Единственный мой друг. Как, как могло это случиться? Почему именно с тобой? Сен-Жюст вздрогнул, резко дернулся в сторону, но в следующий момент судорожно вцепился в отворот робеспьерова сюртука. - Максилильен. - Надо быть твердым. Надо... Спасительная броня надменного равнодушия опасно трещала по швам. Для Робеспьера это просто минутный сантиментальный порыв. Сейчас Максимильен опомнится, отпрянет, сдержанно пожелает доброй ночи и уйдет, заперев за собой дверь. А ему теперь будет совсем не просто вновь вернуть себе с трудом обретенное спокойствие духа, столь необходимое перед судом. - Я не знаю, как это получилось. - Антуан, всегда сдержанный, чопорный и спокойный, продолжая сидеть на койке бестолково и неуклюже цеплялся за полусклонившегося над ним Неподкупного. Ему казалось, что стоит выпустить из рук край черного сюртука, как он немедленно свалится в пучину рвущегося наружу отчаяния. - Я не хотел... Робеспьер закрыл лицо рукой, словно пряча слезы (хотя на самом деле - их отсутствие). - Ты понимаешь, что ты натворил? Ты предал не меня, нет. С этим я бы смирился. Ты предал себя самого в глазах потомства. Вспомни, как много ты говорил об этом - о своей роли в революции, о том, каким ты запомнишься в веках. Что же теперь, Антуан? Неужели ты сойдешь в могилу как контрреволюционер? Из всех обращенных к нему упреков, лишь последний действительно попал в цель. Сен-Жюст содрогнулся, и запрокинув голову в смятении уставился на Робеспьера сверху вниз. В широко раскрытых светло-серых глазах плескался почти суеверный ужас. - Нет. Вы ничего не докажете. - Докажут. Найдут с десяток "свидетелей" и напишут, а потом "обнаружат" пачку компрометирующих писем. Сам будучи беспристрастным, когда ему приходилось заниматься делами о доносах, Антуан однако был в курсе, как в подобных случаях действуют другие комиссары. Резко не одобряя использование подложных доказательств, Сен-Жюст ничего не мог с этим поделать ни раньше, ни тем более сейчас. - Это клевета... -Это истинная правда, Антуан, и ты сам это знаешь, - вздохнул Робеспьер, обнимая Сен-Жюста и прижимая его голову к груди. - Я бы хотел, чтобы это было не так, чтобы была хотя бы малейшая лазейка, какой-то пусть к спасению для тебя... - Спасение? Это совершенно не важно... - Антуан даже удивился, что в такую минуту Робеспьер может шутить о предполагаемом спасении. - Но моя репутация. Макс. - Он неосознанно потянул Робеспьера на себя, жадно вглядываясь в его лицо и рискуя уронить того на кровать. - Судите меня за что угодно, казните, если сочтете виновным в преступлении против Республики. Но сберегите мою репутацию для потомков незапятнанной. Стремясь тщательно дозировать кнут и пряник, Робеспьер тут же изобразил холодность и резко поднялся, слегка даже оттолкнув Антуана. - Ты меня удивляешь. Разве репутация складывается не из наших поступков? Как ты рассчитываешь сберечь свою драгоценную репутацию, если суд у нас гласный и всем будет известно, за какие дела ты попал под Трибунал? По крайней мере, теперь Робеспьер мог поздравить себя с тем, что обнаружил уязвимое место Антуана. Сен-Жюст на секунду сжался в углу кровати, как собиравшийся приласкаться котенок, которого занятый своими делами хозяин небрежно отпихнул в сторону. - Не надо, - он умоляюще смотрел на Робеспьера. - Ради нашей дружбы, не делай из меня врага Франции. Ты же знаешь, что это неправда. Я с радостью отдам жизнь, всю свою кровь каплю за каплей, лишь бы жила Революция. И у вас нет настоящих доказательств моей вины. Сен-Жюст слова пересел ближе и порывисто схватил Робеспьера за руку. По сравнению с собственными пылающими пальцами, ладошка Неподкупного показалась особенно холодной. - Ты говоришь так, как будто это от меня зависит, - Робеспьер говорил по-прежнему холодно, но руки не отнял. - Если бы я сомневался в твоей виновности, думаешь, я стал бы держать тебя здесь? Увы, доказательства твоей вины налицо, а твоя лояльность, в свете твоих последних выходок, сомнительна. Подумав, он все-таки отнял руку, за которую так судорожно цеплялся Сен-Жюст. Давай, Антуан. Не будь таким гордым, ломайся и гнись. Тогда я тебя пожалею, и мы помиримся. Сен-Жюст затравленно переводил полный смертной тоски взгляд с Робеспьера на кусок ночного неба за окном. Кажется, звезды потускнели и скоро начнет светать. - Так зачем ты меня мучаешь?!! Чего еще ты от меня хочешь, отнимая не только свободу, но и мою честь, мое доброе имя? - он тяжело дышал, в отчаянии кусая губы. Холодность снова сменилась скорбью. - Я сам не знаю, зачем говорю все это, - сказал Робеспьер глухо, снова отступая к двери. - Только затягивать прощание... к чему? - Подожди! - Антуан выдохнул это прежде, чем подумал. - Нет, пожалуйста. - Он сгреб Робеспьера в охапку, надежно пресекая любые поползновения вырваться и уйти. - Что мне делать?.. Я этого не вынесу. Я не вынесу мысли, что меня все будут считать врагом Республики. Глаза молодого человека подозрительно заблестели. - Тебе надо было думать об этом раньше, - ответил Робеспьер. - Я ведь тебя предупреждал. Ты меня не слушал. Хотел быть самостоятельным, да? Потакал личным амбициям? Взгляни, к чему тебя это привело. Сен-Жюст шумно вздохнул и снова уселся на жалкую казенную постель, все еще удерживая Робеспьера и заставляя его сесть рядом с собой. - Неужели ничего нельзя сделать? Я... - слова давались с трудом. - Я могу как-то искупить... Я... Сен-Жюст в отчаянии стиснул голову ладонями. Новое унижение. Он дошел до того, что просит. Но остаться в памяти грядущих поколений не борцом против жестокой тирании Капетов, в преступником... Антуан глухо застонал. - Боюсь, от меня мало что зависит. Хотя... Робеспьер прикрыл глаза, изображая глубокую задумчивость. Всецело во власти страшных мыслей о грядущем вековом бесчестье, Антуан плохо соображал, что творит. Не оценив значения смены выражений на лице своего друга, он со тихим всхлипом уткнулся лицом в его плечо. Услышав этот всхлип, Робеспьер слабо улыбнулся, мысленно поздравляя себя с победой. Теперь обвинитель окончательно превратился в спасителя. Он изобразил спонтанное волевое усилие - как будто эта мысль только что пришла ему в голову. Он резко вскочил с койки, увлекая за собой Сен-Жюста. - Пойдем, Антуан. Я знаю, что это сущее безумие, я не имею никакого права это делать, но я не могу оставить тебя здесь. Пойдем. - Нет, - внезапно уперся юноша, на глазах которого все же выступили слезы. - Я благодарю за попытку помочь, но я понесу наказание. Я не стану бегать от суда... - Сен-Жюст быстро, слишком быстро вздернул подбородок. - И тебя не буду компрометировать. Стыдясь, и в то же время упиваясь собственным благородством, Антуан не выпуская руки Робеспьера опустился на колени прямо посреди камеры. - Я не предлагаю тебе бегать от суда, - мягко ответил Робеспьер, обнимая Антуана и прижимая к себе его голову. - Я уведу тебя отсюда совершенно открыто, а если тебя захотят вернуть сюда, буду просить не делать этого и употреблю все свое влияние. Я считаю, что тебе следует дать шанс исправиться. Или ты не согласен? Внезапно навалилась страшная усталость. У совершенно разбитого и подавленного Антуана не нашлось сил ответить. Он только и смог что несколько раз кивнуть, и снова бессильно уронил голову, крепко прижимаясь к обнимающему его Робеспьеру. - Пойдем, Антуан, - Робеспьер потянул молодого человека за руку, принуждая подняться. - Или я должен нести тебя на руках? - он слегка улыбнулся. - Пара шагов, Антуан. Нас ждет экипаж. Сен-Жюст метущим взглядом обвел свое камеру. Он хотел что-то возразить, но перед глазами все плыло и качалось, и спорить не было никаких сил. Завтра разберемся. - Это было бы забавно, - слабо улыбнулся он, не выпуская руки Неподкупного и не отрывая взгляда от его лица. - Макс, ты уверен в том что собираешься сделать?.. Антуан все же поднялся на ноги. - Не уверен, - Робеспьер покачал головой, внутренне улыбаясь антуановой наивности. - Не удивлюсь, если завтра мы вместе окажемся в этой самой камере. Но я не могу иначе. Он толкнул дверь камеры. Сен-Жюст на секунду, зажмурился в последний раз взвешивая все за и против. Нет, вроде бы подвоха нет. Робеспьер никогда не стал бы ввязываться в безнадежную авантюру с перспективой загреметь в Консержери за соучастие в контрреволюционном заговоре. Так... так значит, он идет на такой риск ради него, ради проштрафившегося гражданина Сен-Жюста? Перешагнув порог камеры, Антуан крепче сжал руку Максимильена. - С-спасибо, - чуть слышно прошептал он. - Где твой сюртук и плащ? - заботливо спросил Робеспьер, скромно игнорируя слова благодарности. - Не знаю... Кажется, остались дома. Арестовавший меня комиссар очень спешил. Шаги Робеспьера и Сен-Жюста гулко отдавались под сводами бывшего дворца. Высунувшийся было стражник в мундире национальной гвардии поспешно запихнул в рот остатки ужина и вытянулся во фрунт. Не поймешь этих депутатских... - Негодяй! - Робеспьер казался возмущенным до глубины души. - Как так можно - в такой холод даже не дать человеку одеться?! Он накинул Антуану на плечи свой плащ и повел его в карету. Поблагодарив товарища кивком, Сен-Жюст с наслаждением вдохнул сырой и промозглый воздух мартовской ночи. Неужели для него все обошлось?.. - Боюсь, было бы неразумно возвращаться домой в такой час в таком виде. - Даже отупевший от усталости и переживаний, Антуан помнил о текущих делах. - Моя квартирохозяйка видела, как меня арестовывать. Я считаю, что сегодняшнее... приключение следует сохранить в тайне от посторонних. - Если хочешь, поедем ко мне, - предложил Робеспьер. - Тебе надо отдохнуть и забыть обо всем. - Если это удобно... - забеспокоился Антуан. - мэтр Дюпле не будет возражать? В конце-концов я мог бы переночевать у Филиппа. В армии нам частенько приходилось делить одну комнату и (случалось и такое) даже одно одеяло. -Вполне удобно, - заверил его Робеспьер. - Мои хозяева спят и даже не заметят твоего прихода. К тому же, они ни о чем не знают, и ты можешь их не стесняться. А у Филиппа как раз жена в положении, не стоит их беспокоить среди ночи. Максимильен велел кучеру везти их на улицу Сент-Оноре. Антуан не нашелся что возразить и лишь устало улыбнулся, молча кутаясь в робеспьеров плащ. Стук колес убаюкивал, и чтобы не задремать прямо по дороге он повторил: - Все же постараемся никого из хозяев не разбудить.
Ответов - 0
полная версия страницы