Форум » Дело Дантона (игра завершена) » 055. Свадьба. 11 жерминаля, утро-день. » Ответить
055. Свадьба. 11 жерминаля, утро-день.
Эглантин: Квартира Беатрис на Фавар, 8. Процедура заключения гражданского брака в стране победившей Республики и в самом деле упростилась до невозможности. Единственное, что слегка удивило клерка, ведавшего отделом граажданских записей городской секции, к которой была приписана и улица Фавар, так это час, в который явилась парочка. Они пришли к самому открытию - что можно было бы ожидать от молодежи, стремящейся доказать старшему поколению свою самостоятельность. Эти же двое выглядели людьми зрелыми и понимающими, что в жизни к чему привешено, вертит хвост собакой или собака хвостом. Тем не менее, документы у них были в порядке, положенный налог они тоже внесли без разговоров, и клерк старательно вписал в книге регистрации рождений, смертей и браков два имени, заверив их своей подписью и печатью секции. Та же процедура была повторена для двух свидетельств, врученных гражданке Беатрис-Изабель Ларошдрагон, ныне гражданке Фабр, и Филиппу-Франсуа Фабру д'Эглантину, ныне законному супругу указанной Беатрис. Парочка расписалась в указанных местах, перешептываясь и чему-то смеясь, покорно выслушала предписанный Конвентом длинный и слегка занудный текст напутствия молодой семье, вступающей в жизнь, и выбежала на улицу. Единственное, о чем сожалели новоиспеченные молодожены - о том, что им не удалось раздобыть колец. Но кто ищет, тот всегда найдет, и в лавке старьевщика подле Пале-Ройяль, куда они заглянули, неожиданно отыскалось требуемое. И пусть колечки были не золотыми, а позолоченной медью, но все же они были - и парочка обменялась ими, стоя на Новом Мосту, смеясь на собой, над судьбой и над летящей мимо жизнью.
Ответов - 50, стр:
1 2 All
Беатрис Ларошдрагон: -Ну и каково тебе чувствовать себя женатым? - полюбопытствовала Беатрис, облокачиваясь на холодный каменный парапет.
Эглантин: - Рога еще не прорастают, а в остальном - жить можно... - в задумчивости откликнулся Эглантин. - Еще колечко жмет, напоминая о том, что именно с этой безделушки начинается цепь, прикованная к вашему ошейнику...
Беатрис Ларошдрагон: -Спасибо за словечко "еще", - она присела в дурашливом реверансе. - Очень мило с твоей стороны.
Эглантин: - А я вообще милейшей души человек, жаль, это не всегда бросается в глаза... - меланхолично отозвался Эглантин. Настроение у него в самом деле было странное - печальное и радостное одновременно, он понимал, что только что совершил огромную глупость, глупость, которая скажется не только на нем, но и на другом человеке, на женщине, погнавшейся за своей мечтой, но вот удивительное дело - эта была правильная глупость. Немного театральная, вроде прощальных выкриков в толпу с эшафота. Глупость, которую надо было совершить напоследок - ибо он все яснее и отчетливее ощущал мимолетность утекающего времени. И то, что последние часы он проведет рядом с Беатрис, а не с приятелями и не в одиночестве - это было правильно. - Поехали домой, Беатрис. Хочу рассказать и показать тебе кое-что, может, пригодится на будущее.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис взглянула на него с любопытством, но от расспросов воздержалась.
Эглантин: Дома Беатрис усадили в гостиной, велели набраться терпения и подождать немного. Эглантин ушел в спальню, повозился там и вернулся с невесть откуда взявшимся свертком, который он положил на стол перед новоиспеченной гражданкой Фабр. В свертке оказалось несколько листов хорошей, твердой бумаги - в еле заметных кремовых узорах, с золотым обрезом и тисненым гербом в виде идущего под всеми парусами кораблика. С внушающими уважение печатями и цифрами, оканчивающимися на несколько нулей. Прочтя змеившееся по ленте вверху название "Ост-Индская Торговая компания", Беатрис с понятным удивлением взглянула на Фабра, ожидая разъяснений. - Я нашел их в своей бывшей квартире, - начал Эглантин, подвигая к себе чистый лист бумаги и чернильницу. - Я хорошо их припрятал перед арестом, и во время обыска их не нашли. Это векселя нашей павшей в неравном бою Компании, Беатрис. Это деньги, причем изрядные и настоящие, не наши обесцененные ассигнаты. К маоему величайшему сожалению, теперь мне до этих денег не дотянуться. Они в Англии, в тамошних банках. Он вздохнул, не то, чтобы с откровенным сожалением, но разочарованно. - Я перепишу их на тебя. На твое имя. Может, когда-нибудь случится чудо, вся эта катавасия с революциями закончится, ты сумеешь добраться до Лондона, получить их и стать обеспеченной дамой. Ты и твой мальчик.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис медленно подняла на него глаза. Этими бумагами Франсуа разрушил все иллюзии, которыми она пыталась отгородиться от реальности. Фабр Эглантин делал последние распоряжения и назначал ее душеприказчицей, смиряясь с тем, что сам... Губы ее задрожали. Она бы охотно обменяла эти гербовые листы на лишний день его жизни.
Эглантин: - Беатрис, только не надо плакать, - Фабр аккуратно переписывал номера векселей, заполняя, возможно, последний официльаный документ в своей жизни. - Кто знает, вдруг все обойдется? Мне просто хочется оставить тебе что-то более существенное, помимо слов и медного колечка с позолотой. Мне будет спокойнее, если я буду знать, что я сделал для тебя хоть что-то - кроме того, что навязал тебе свое общество и поставил тебя в несколько неудобное положение. Будем считать это благоразумной предусмотрительностью.. на всякий случай. Дописав перевод векселей на новое имя, Эглантин аккуратно расписался внизу и подтолкнул составленный документ к Беатрис. - Распишись и припрячь в ожидании лучших дней. И давай пообедаем, что ли - в честь сегодняшнего знаменательного события.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис послушно поставила подпись, в последний момент припомнив, что следует теперь подписываться не "Ларошдрагон", а "Фабр". -Когда все уладится, - сказала она почти с прежней убежденностью, - перепишешь их снова на себя. И прости пожалуйста, я все время плачу, как дурочка, представляю, как это омерзительно выглядит со стороны.
Эглантин: - Ты не дурочка, ты женщина, которую я люблю, и поэтому тебе все прощается, - улыбнулся Эглантин. Улыбка, несмотря на все его усилия, получилась вымученная. Часы на камине тикали, отрезая крохотные кусочки времени. Они пообедали - невольно стараясь быть вежливыми и предупредительными по отношению друг к другу. Эглантин рассказывал истории из своего бурного театрального прошлого - забавные и страшноватые, этих историй у него был неиссякаемый запас, и Беатрис послушно смеялась в нужных местах. Невесть почему Эглантину казалось, что нужно пережить этот день, дождаться, когда часы пробьют полночь. Прожить этот день, одинадцатое жерминаля, оно же тридцать первое марта, и тогда все будет в порядке. Исчезнет это тягостное ощущение недоговоренности, и мир приобретет некую определенность. Просто набраться терпения, собрать волю в кулак и дожить до конца дня.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис старалась вести себя как можно беззаботнее, но получалось плохо. Она так же, как и Эглантин мучительно ждала невесть чего, и тиканье часов действовало ей на нервы, будто холодные капли воды, падающие на темя, и от них не увернуться, не отодвинуться... В конце концов, Беатрис встала и остановила свой неумолимый хронометр в фарфоровом футляре с пастушками.
Эглантин: - Зачем? - удивленно спросил Эглантин, когда тиканье часов в тишине замолкло. Впрочем, он знал ответ - и, пожалуй, одобрял поступок Беатрис. Пусть лучше тишина, чем навязчивое "тик-так" и ежечасный мелодичный перезвон колокольчиков. - Ладно, пусть стоят. Расскажи мне что-нибудь, Беатрис, - он уже привычно устроился на диване, перекинув ноги через подлокотник и пристроив голову на коленях Беатрис. - Расскажи про свой старый дом. Или про своего мальчика. Мне как-то не доводилось близко сталкиваться с детьми, а те, что жили у нас в труппе, были такие оторвы... На самом деле ему было все равно, о чем расскажет Беатрис - ему просто хотелось слушать ее голос.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис смущенно улыбнулась. -Про мальчика? Н - ну, его зовут Арман - Франсуа, на святого Мартина ему будет восемь. Он вправду похож на меня - точнее, не на меня, а на моего отца. Подозреваю, что лет через десять он вымахает под шесть футов и будет ломать плечами дверные косяки...
Эглантин: - Какой милый и непосредственный ребеночек. Хотелось бы мне его увидеть. Нет, правда, ты так хорошо рассказываешь, что твой отпрыск видится, просто как живой... Беатрис говорила - с крохотными паузами, задумываясь и вспоминая мелкие подробности. За окнами постепенно сгущались сумерки, колокол на бывшей церкви отбил сперва семь часов, потом восемь. В гостиную сунулась Амайя, зажгла лампы - стало теплее и уютнее, сгустившиеся в углах тени испуганно втянулись под предметы обстановки, спрятались, затаились в оиждании своего часа. Амайя поинтересовалась, пора ли подавать ужин - но хозяева пожелали только кофе. Ничего не происходило, и это заставляло Эглантина нервничать все больше. Теперь он точно знал, как животное чует приближение грозы - что-то произойдет. Очень скоро, в течение нескольких ближайших часов. Оно неизбежно и неотвратимо, и оно нарочно заставляет их томиться ожиданием, выматывая нервы - чтобы в самый неожиданный миг прыгнуть из-за угла, с клацанием схлопывая челюсти. Поразмыслив, Эглантин понял, чего он втайне ожидает и чего страшится. Стука в дверь и крика "Именем Республики". Их вчерашние посиделки вряд ли остались незамеченными, Комитет и Неподкупный были совевременно извещены - а они не станут сидеть, сложа руки, и бездействовать. Дантон объявил войну - как бы ему и не стать первой жертвой этой войны... А заодно и его уцелевшим сторонникам.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис ласково погладила Эглантина по голове, ощущая его мучительное напряжение. -А давай уедем прямо завтра?
Эглантин: - Угу. Я только башмаки почищу, не могу, знаешь ли, ехать в нечищенных, - с оттенком былой иронии откликнулся Эглантин. - И как же неизбежные пирожки с курицей в дорогу?.. Беатрис, если мы и отправимся куда-нибудь, то не раньше лета. Иначе мы рискуем утонуть в грязи... И кроме того, - добавил он уже серьезно, - я нужен здесь. Ты ведь своими ушами слышала, что намеревается устроить Жорж - и я просто не могу бросить его на произвол судьбы и укатить с тобой в провицнию. Как бы мне этого не хотелось. А мне очень хочется. Но... - Эглантин накрыл ладонью кисть Беатрис, - когда бы я чести не любил, то меньше бы бы любил тебя, и все остальное в подобном возвышенном духе. Мой заклятый приятель Эро сказал бы, что ужасно глупо начинать играть по правилам рыцарства, когда на доске уже фактически не осталось твоих фиугр. Но я все-таки попробую... Лучше поздно, чем никогда.
Беатрис Ларошдрагон: -Мне просто интересно, Франсуа,что сейчас делают те, ради кого ты остаешься здесь, - негромко проговорила Беатрис. - Нет, я понимаю, они твои друзья, было бы подло покинуть их на произвол судьбы... Как ты думаешь, Дантон сейчас думает о тебе? Или если бы ему предоставился шанс, обменял бы всех вас на свою голову?
Эглантин: - Что делают? - Эглантин прекрасно понял второй, потаенный смысл вопроса Беатрис. - Жорж, скорее всего, сидит дома и слагает очередную разгромную речь для завтрашнего выступления. Если Камиль не поссорился с Люсиль, то развлекает жену и отпрыска своим обществом. Если поссорился - торчит в кофейне или в типографии. Да, Беатрис, я понимаю, к чему ты клонишь. Вряд ли кто-нибудь из них в данный миг размышляет о моей участи. Дантон уже бросил нас всех однажды на произвол судьбы - когда прошлой осенью уехал из Парижа, сколько мы не уговаривали его остаться. Потом мы писали ему в Арси, заклиная приехать - он отвечал, что мы взрослые люди и сами справимся. Однако он вернулся - понимая, что идет прямиком навстречу своему злейшему неприятелю. Эглантин помолчал, прежде чем сказать свою следующую фразу, и начал очень осторожно: - Беатрис, я не исключаю такого поворота событий. Может, Жоржу придется пожертвовать нами. Это, конечно, очень досадно - но Жорж Дантон нужен этой стране. Нужен больше, чем Камиль, я, Эро, Филиппо, Шабо и вся наша братия. Если речь зайдет о подобном размене... боюсь, мы согласимся, - он ухмыльнулся, как проказливый мальчишка, добавив: - Но я буду настаивать на пенсионе для моей вдовы и установке памятной стелы на месте моей гибели.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис досадливо встряхнула головой: -Очень смешно, Франсуа... Я читала тот листок с новостями, где писали о твоем освобождении - мне показалось, или тебя обвиняли не столько в политических преступлениях, сколько в банальной растрате?
Эглантин: - Все мы не без греха, а Неподкупному требовалось разогнать уцелевшую компанию друзей Дантона, - спокойно пояснил Эглантин. - Надо было обвинить меня хоть в чем-то, и это обвинение подошло не хуже других. Я предпочитаю думать, что вел свои дела с умом, разместив доверенные мне средства с наилучшей выгодой... для меня самого. Робеспьер пожелал обозначить мои действия как махинации и растраты. Не было бы Компании, придрались бы к чему-нибулдь другому. К моим статьям, к моим знакомым, к моему образу жизни, в конце концов. Результат в любом случае был бы неизменен. Он невольно прислушался. На улице Фавар стояла тишина.
Беатрис Ларошдрагон: -Я спрашивала об этом не потому, что сомневаюсь в твоей честности, - Беатрис задумчиво перебирала свободной рукой кружевную косынку на груди. - Просто мошенник и контрреволюционер - это разные вещи, и наказание должно быть соразмерно преступлению.
Эглантин: - Исключительно ради меня введут статью о контрреволюционном мошенничестве, - не без ехидства предположил Эглантин. - Да будь я даже чист, аки голубь небесный, Тенвиль все равно отыщет меж белых перьев черное и на этом основании объявит голубя вороной.
Беатрис Ларошдрагон: -Но ведь разница действительно есть, - мягко возразила Беатрис. - Вот смотри. Допустим, некий комиссар в миссии берет взятки за оформеление подозрительным лицам свидельств о благонадежности - это как раз контрреволюционное мошенничество, потому что он не просто обманывает Республику в личных интересах, а и укрывает ее врагов. Теперь твой случай - ведь твои действия нельзя наделить политической подоплекой? Ты брал эти деньги из любви к красивой жизни, а не для того, чтобы сознательно навредить.
Эглантин: - Чтобы сознательно навредить гражданам Республики своим образом красивой жизни, тем самым отвлекая их от построения государства всеобщего равенства и братства, от жалких обедов, ограниченных "максимусом", и от обносков, в которых они вынуждены ходить... - перечислил Эглантин, как заправский обвинитель. - Беатрис, драгоценная моя, виновен я или нет, на самом деле не имеет большого значения. Если окажется, что я кому-то мешаю, меня уберут с доски вне зависимости от тяжести моей действительной или мнимой вины.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис немного помолчала, а потом спросила: -То есть, если они убедятся, что ты безопасен, то трибунал может вынести и оправдательный приговор?
Эглантин: - На моей памяти наш самый справедливый от сотворения мира трибунал вынес всего два оправдательных приговора - и то, помнится, женщинам из старой аристократии, которые сумели приглянуться обвинителям...
Беатрис Ларошдрагон: -Ты тоже очень даже ничего, - заговорщически прищурилась Беатрис, уже привычно сводя к шутке слишком серьезный разговор, но каждое слово Эглантина прочно отпечаталось в ее памяти.
Эглантин: - Боюсь, гражданин прокурор Фукье не разделяет твоего мнения. Насколько я знаю, он предпочитает юниц и юнцов благородного происхождения... и чем моложе, тем лучше, - фыркнул Эглантин. - А не потасканных временем и жизнью депутатов из окружения Дантона.
Беатрис Ларошдрагон: -Ты не потасканный, ты зрелый и опытный мужчина, - мурлыкнула Беатрис, шутливо боднув Эглантина лбом. - И я бы тебя не променяла даже на дюжину двадцатилетних герцогов.
Эглантин: - Жаль, что не все разделяют твое мнение - безусловно, истинное и верное, - Эглантин уселся, привлекая женщину - уже не подругу, но законную жену, к чему он пока так и не мог привыкнуть - ближе к себе. "В конце концов, какого черта? Не сидеть же вот так, стуча зубами в ожидании невесть чего?.. Если это - мой последний день на свободе, то и провести его нужно так, чтобы было о чем вспомнить за решеткой. Чтобы позавидовать самому себе". А еще ему нравилось, с какой ненаигранной, естественной готовностью Беатрис отвечает на его поцелуи и прикосновения. Как будто они знакомы не три дня без малого, а женаты уже лет десять - и им до сих пор не приелось общество друг друга.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис охотно прильнула к нему, будто физическая близость придавала ей сил, чтобы беззаботно улыбаться и шутить. -Мой - значит, лучший, - улыбаясь, торжественно произнесла она.
Эглантин: - Моя - значит, лучше всех, - откликнулся Эглантин, точно эти слова были паролем и отзывом, открывающим навеки замкнутые ворота, ведущие в замиок, созданный только для них двоих. Уходить с диванчика не хотелось. Хотелось так и сидеть здесь, устроив Беатрис на коленях, обнимая, тычась лицом в ее волосы, пытаясь забыться и забыть. Интересно, уже пробило полночь? Вроде нет. Как же долго тянется вечер, грохочет колесами по булыжникам проезжающая мимо карета, качаются под ветром фонари, утекает жизнь... "Не надо думать об этом. Люби, пока есть возможность, жди, когда подойдет к концу день".
Беатрис Ларошдрагон: -Я тебя люблю, Шиповничек, - тихо шепнула она, котенком свернувшись в объятиях Франсуа. - Господи, как же я тебя люблю... Хотя часы были остановлены, Беатрис казалось, будто она слышит их тиканье, будто биение крови в висках теперь отмеряет минуту за минутой. "Вы ведь все равно придете за ним, так не тяните, иначе я не смогу отпустить его достойно..." Она сама испугалась этой мысли - получалось, будто она торопит тех, кто придет отнять у нее Эглантина навсегда.
Эглантин: - И я тебя... - пальцы Фабра затеребили перламутровые пуговки на корсаже домашнего платья Беатрис, расстегивая их по одной. Эглантин целовал ее, эту женщину, эту непрошенную любовь, ворвавшуюся в его жизнь, чтобы спустя несколько часов или дней исчезнуть из нее, исчезнуть, раствориться, стать прекрасным воспоминанием, и в паузе между поцелуями пробормотал: - Обещай мне кое-что, Беатрис. Обещай, пожалуйста, и выполни обещанное, ладно?
Беатрис Ларошдрагон: -Если это будет в моих силах, я обещаю сделать все, что ты попросишь, - заглянула ему в глаза Беатрис, гадая, о чем может идти речь.
Эглантин: - Обещай, - Эглантин взял ее лицо в ладони, приблизил к своему, глаза в глаза, - обещай, что если со мной что-нибудь случится... нет, не перебивай, не надо, пусть мы с тобой верим в лучшее, в деревенский домик и виноград, но все-таки... если со мной что-нибудь случится, ты затаишься. Ты не пойдешь на поклон к Колло, или к Неподкупному, или к кому угодно. Ты переедешь, спрячешься и не станешь вмешиваться. Обещай. Он сжал лицо Беатрис ладонями, уже не замечая, что делает ей больно, настойчиво повторяя: - Обещай. Я не смогу вынести все это спокойно, думая, что ты валяешься у кого-то в ногах, выпрашиваешь и унижаешься. Ты не представляешь, что за люди окружают нынешних судейских, ты не знаешь, на что они способны. Они посулят тебе помощь, выжмут тебя до капли и выбросят. А я хочу, чтобы ты жила. Чтобы ты уцелела. Обещай, Беатрис. Если что-то случится, ты примешь это и не будешь пытаться что-то изменить.
Беатрис Ларошдрагон: Она перехватила его запястья, теплые карие глаза полыхнули малахитовой прозеленью: -Нет... Нет. Нет! Этого я тебе не пообещаю, Франсуа! Если у меня будет хоть один шанс вытащить тебя, я пойду на поклон к самому Сатане! Я убью, совру, украду, но я хочу, чтобы и ты жил - даже если ты меня после этого возненавидишь. Пожалуйста... Ну пожалуйста, не проси меня предать тебя!
Эглантин: - Беатрис. Беатрис, успокойся и послушай меня, - Фабр постарался говорить как можно спокойнее, чтобы Беатрис наконец поняла смысл его слов. - Это не предательство. Это то, против чего не попрешь. Ты ровным счетом ничего не добьешься, но рискуешь оказаться за решеткой. Или прожить всю жизнь, мучаясь кошмарами. Подумай о своем мальчике - кто позаботится о нем, если тебя не станет? Об этой чертовых деньгах - я хочу, чтобы ты смогла воспользоваться ими. Беатрис, пожалуйста. Эта грязь не должна коснуться тебя.
Беатрис Ларошдрагон: Она шумно выдохнула, губы ее дрожали - но не в предвестии плача, а, скорее, от бессильной злости. Эглантин был кругом прав - говоря и о деньгах, и о судьбе Армана, и об опасности, подстерегающей ее саму, но смириться с этим было нелегко. Не за одну минуту. И даже не за час или день. Франсуа бросят в тюрьму, его будут судить и, скорее всего, казнят, а она? Наденет парадную улыбку и пойдет вертеть юбкой перед Бонфуа, чтобы получить дармовой фунт муки? Омерзительно знать, что так оно, скорее всего и будет. И Франсуа заранее отпускает ей этот грех, кротко и смиренно, с любовью.
Эглантин: - Обещаешь? - с легким нажимом повторил свой вопрос Эглантин. "Черта с два. Пообещать-то она пообещает, но едва ли выполнит обещанное. Вон глазища-то как сверкают, не подходи. Господи, ну почему она не может понять - это стена, которую не прошибить, не сломать, и уж тем более эту стену не преодолеть женщине. Но Беатрис не желает этого понимать. Моя Беатрис. Моя верная Беатрис". - Ну пожалуйста. Не вынуждай меня мучиться еще и ежеминутными размышлениями на тему, не пошла ли ты на прием к Тенвилю.
Беатрис Ларошдрагон: -Нет, - тихо сказала она. - Подумаешь, Тенвиль. Глубоко вздохнув, она обхватила Эглантина обеими руками и стиснула в объятиях.
Эглантин: - Вот когда встретишься с ним лицом к лицу, поздно жалеть будет, - проворчал Эглантин, с горечью осознавая, что упрямую женщину не переубедить и логические доводы на нее не действуют. Если уж милая провинциалочка приняла решение - она от него не отступится. Сдался он ей, за три дня-то знакомства... На душе было невесело. И вместе с тем - как-то странно-светло, от этой готовности Беатрис идти за ним в огонь, воду и тюрьму, не думая о последствиях, не размениваясь на мелочи. Все же в женщинах куда больше цельности, жертвенности и отваги, чем в мужчинах, чтобы там не говорили древние и современные мудрецы. - Глупая упрямица, - прошептал он в ушко Беатрис, крепче прижимая ее к себе. - Ужасно глупая и ужасно упрямая.
Беатрис Ларошдрагон: -Угу, - умиротворенно вздохнула она. От того, что она все - таки не пообещала Франсуа выполнить его просьбу, ей стало чуть легче на душе. - Неужели Тенвиль страшнее Колло?
Эглантин: - Да. Потому что при всей ненормальности Колло у него еще что-то там осталось на месте сердца, с ним можно договориться, можно убедить его или уговорить, а у гражданина общественного прокурора - нет, и он всецело предан Республике... Эглантин несколько раз сталкивался с гражданином Фукье-Тенвилем, вынес из этого знакомства не самые приятные воспоминания и поражался одному - как такое чудовище может приходиться дальним родственником милейшему Камилю Демулену?
Беатрис Ларошдрагон: -Это ты считаешь, что Колло можно уговорить, а спроси первого встречного - тебе ответят, что он совершенно невменяемый кровопийца, - Беатрис наморщила нос, сожалея о том, что помянула Колло дЭрбуа. - Может, и Тенвилль не так уж плох, как о нем говорят? В конце концов, я же договорилась с Тальеном и Изабо.
Эглантин: - В нынешние времена может случиться все, что угодно. Но мне бы не хотелось, чтобы ты отправилась проверять качества характера гражданина прокурора лично, - мягко, но настойчиво повторил Эглантин.
Беатрис Ларошдрагон: -А вдруг он купится на баночку крыжовенного варенья? - ухмыльнулась Беатрис.
Эглантин: - Ни на что он не купится, - отрицательно покачал головой Эглантин. - Даже на твои слезы и готовность возложить остатки твоей девственности на алтарь самопожертвования. Вернее, он ей с удовольствием воспользуется, после чего скажет, что не в силах пойти против закона. Не связывайся с ними, Беатрис. Прошу тебя, не связывайся.
Беатрис Ларошдрагон: Беатрис тяжело вздохнула, пряча лицо на груди Эглантина. "Не связывайся с ними". Он знает, о чем говорит, эти граждане проглатывали с косточками и добычу покрупнее новоиспеченной мадам Фабр, но... -Хорошо, - еле слышно проговорила она, надеяясь, что не будет услышана.
Эглантин: Беатрис что-то пробормотала, Эглантин не расслышал, что именно. Должно быть, в очередной раз посулила не бросать его не произвол судьбы. Маленькая революционная святая, очаровательная в своей безнадежной верности и упрямстве.
полная версия страницы