Форум » Дело Дантона (игра завершена) » 004. (III) Следы теряются, друзья находятся - 25 марта, день-вечер » Ответить
004. (III) Следы теряются, друзья находятся - 25 марта, день-вечер
Гийом Дюпрэ: Особняк графа Мазальяка, покойного тестя де ла Роша, находился недалеко от пересечения улице Гренель и бульвара Сент-Оноре, практически в самом центре Парижа. Рядом Лувр, Пале-Рояль, Ле Аль - знаменитый парижский рынок. Место, безусловно, людное и все же, для человека, объявленного вне закона, слишком центральное, чтобы чувствовать себя в безопасности. Гийом слабо представлял себе, как сейчас выглядят богатые кварталы, пережившие четыре года революции. Про то, что имущество врагов-аристократов давно конфисковано и раскраде… то есть, перераспределено между патриотами-республиканцами и пошло на оплату нужд армии, он знал, но одно дело знать, другое – видеть своими глазами. Город был сер и уныл, как всегда бывает в начале весны, когда первая зелень еще не укрыла жизнеутверждающей яркостью язвы неуклюжего человеческого жилья. Что ж, зато он не увидит цветов на гильотинах – этого последнего кощунства убийц по отношению к жертвам. Праздник у них, ха! Чугунная решетка с гербом Мазальяков, преграждающая въезд с улицы во двор дома, была выломана. А сам парадный подъезд, когда-то вымощенный нарядной серо-розовой брусчаткой, сейчас был засыпан соломой, сдобренной конским навозом, завален обломками полусожженной мебели, заставлен подводами, и вообще напоминал бивак армии на вражеской территории. Гийом тихо выругался. Похоже, дом умудрились превратить то ли в казармы, то ли в какое-то революционное учреждение. Что неудивительно, учитывая его удачное расположение. И очень неприятно, учитывая, что утреннее общение с гражданами-товарищами было еще свежо в памяти де ла Роша, и повторения он вовсе не жаждал. Поэтому, взвесив все «за» и «против», Дюпрэ решил начать свои поиски издалека, и завернул в маленькую кофейню на перекрестке. Денег и у него, и у его спутников было достаточно на первое время, пачка ассигнаций, зашитая под подкладкой, немного старорежимного золота за голенищем сапога, и мелочь по карманам. На жизнь хватит. На кофе – тем более.
Ответов - 51, стр:
1 2 All
Эдмон Мишо: Эдмон бесцельно бродил по улицам Парижа. Он так рисковал, стремясь попасть в столицу, но попав в нее, растерялся: а что дальше? Ведь не будешь же спрашивать у каждого встречного: "Вы не встречали тут мадемуазель де Роган?" В лучшем случае сочтут за сумасшедшего, в худшем... О худшем Мишо предпочитал не думать. Оглядевшись по сторонам и пересчитав на ладони завалявшуюся в кармане мелочь, молодой человек решительно направился к расположенной неподалеку кофейне и, присев за крайний столик, погрузился в размышления. Январь 1794: Эдмону было жаль уродовать фамильную реликвию, доставшуюся ему, как посленему в роду, после гибели Жоржа под Ле-Маном в декабре прошлого года, но и оставить компрометирующее клеймо с гербом Роганов на клинке он не мог. Равно как и оставить шпагу в чужих руках. Молодой человек еще раз, словно прося прощения, осторожно коснулся голубоватой стали и решительно взялся за точильный камень. Полчаса упорной работы, и на месте клейма осталось лишь несколько невнятных царапин, даже при самом пристальном рассмотрении не напоминавших герцогский герб. Мишо остался доволен результатом, насколько вообще можно быть довольным, совершив такое кощунство. Эдмон тщательно протер оружие тряпицей и вложил шпагу в видавшие виды ножны; придирчиво оглядел свой костюм. Старые разбитые сапоги и грубую крестьянскую куртку, которую прошлой осенью раздобыл для него Пьер, пожалуй, можно было оставить. А вот остальное вполне могло вызвать подозрение. Мишо без жалости рванул остатки брабантских кружев с манжетов и воротника рубашки. Вот так-то лучше! Оставалась главная проблема - штаны. Серые атласные панталоны, как их ни рви и ни заляпывай грязью, все равно с головой выдавали в своем владельце аристократа. Мишо в раздумье потер лоб: - Пьер! - Да, месье? - из-за поваленного дерева выглянула заспанная обрюзгшая физиономия с мясистым сизым носом. Даже здесь, в лесу, этот прохвост, некогда бывший домоуправителем Роганов, умудрялся где-то добывать самогон. - Пьер, - Эдмон скрестил руки на груди еще раз окинул себя критическим взглядом. - Мне нужны другие штаны. - Ха! Хорошая шутка, месье! - бывший домоуправитель осклабился, показывая крупные белые зубы. - Мне б тоже не помешали новые штаны. И рубаха. Да и куртка тоже... - Пьер, ты не понял, - голос Эдмона понизился почти до шепота, что обычно означало, что он очень зол, и за шепотом последуют крик и тумаки. - Мне НУЖНЫ другие штаны. Мне не важно, где и как ты их достанешь, но к вечеру они должны быть. Ухмылка Пьера быстро сползла с лица, брови недовольно сдвинулись. Негромко выругавшись себе под нос, "комендант", как окрестил проныру еще покойный дядюшка Жорж, кряхтя и всем своим видом выражая недовольство, поднялся с пригретого места и, на ходу отряхивая куртку, на которой до этого возлежал, поплелся к костерку, где собирались к ужину остальные члены отряда. Проводив его взглядом и уже мысленно примеряя штаны из грубой домотканной ткани, какие носили местные крестьяне, Мишо, опустился прямо на землю и, достав из-за голенища сапога паспорт, который раздобыли этой зимой его ребята у одного молодого дурня, принялся в который раз перечитывать уже заученный наизусть текст. Дурня, покоящегося ныне на дне ближайшего болота, звали Люсьен Жак Монтани и, помимо паспорта, он имел пару писем, в которых говорилось, что сей молодой человек, служа писарем местного Трибунала, зарекомндовал себя как благонадежный служитель Революции и истинный патриот Французской Республики и прочая-прочая-прочая, что обычно пишут в подобных эпистолах. Мишо аккуратно сложил паспорт и горько улыбнулся, как делал каждый раз, когда перечитывал бумаги наивного малого с нелепым именем Люсьен Жак, по всей видимости, считавшего, что в Париже без такого "патриота" и "благонадежного служителя Революции", как он, ну никак не обойдутся, и единственной причиной смерти которого было лишь то, что беднягу угораздило родиться примерно в одно время с Эдмоном, которому необходимы были подходящие документы для беспрепятственного проникновения в столицу. С другой стороны парень был революционером, а, значит, врагом. Пусть он сам не стрелял в Мишо и его людей, но он был на стороне тех, кто убил Жана, Мишеля, Жоржа и дядю Годфруа, из-за кого сгорела от подхваченной зимой на болотах лихорадки тетушка Ариетта, кто увез в неизвестном направлении (а по большому счету - взял в заложники) Иветт, которую - Эдмон наконец сумел найти силы, чтобы себе в этом признаться - он любил и которую мечтал назвать своей. Тем не менее, несмотря на эти доводы, Мишо, словно стыдясь содеянного, запретил своим людям мародерствовать в отношении убитого и не позволил им раздеть несчастного, как это частенько случалось прежде. Теперь молодой Роган жалел о своем благородстве, поскольку одежда покойного Люсьена Монтани как нельзя лучше подходила для маскировки под Люсьена Монтани. За этими мыслями и застал его раскрасневшийся и шумно отдувающийся Пьер. - Нашел Вам штаны, месье. И жилет нашел, - "комендант" плюхнулся на землю рядом с безразлично глядящим на него Мишо. - Только пообещайте, что не будете ругаться и никого не накажете. Уже догадавшийся, откуда пройдоха добыл штаны и жилет, Эдмон лишь равнодушно дернул плечом, возблагодарив небеса за то, что, помимо чистоплюя аристократа, в отряде есть также и не страдающий брезгливостью запасливый Пьер Марсо. - Там еще шляпа была, - безразличным тоном добавил Мишо - просто потому, что вспомнил: бледное испуганное лицо под широкополой шляпой, худощавая фигурка в черном, дрожащие руки, несвязные мольбы о пощаде. - Шляпу Франсуа намедни обменял на самогон, - в подтверждение своих слов домоуправитель извлек из-за пазухи небольшую бутыль с мутноватой жидкостью. - Глотнете, месье? - Почему нет? - Эдмон приложился губами к горлышку, на секунду зажмурился, скривившись от вкуса дрянного крестьянского пойла, глотнул еще раз и вернул бутыль "коменданту". - Давай тащи сюда шмотки этого писаришки. И привяжи Пороха пастись, где трава погуще - завтра на рассвете оседлаешь. - Завтра, значит? - Пьер участливо посмотрел на своего бывшего господина, но, поскольку тот так ничего и не ответил, молча поднялся на ноги и вразвалочку поковылял обратно к костру.
Гийом Дюпрэ: Посетителей в кофейне было немного. Когда не хватает хлеба, тут уж не до кофе. А чашка, в которой подали горячий ароматный напиток, разом отбила у Гийома желание пить из неё. Тонкий голубовато-белый фарфор с до боли знакомым вензелем. Он кинул взгляд на ворота дома, в которые так и не решился войти недавно, потом на чашку, потом на усталую женщину, что варила кофе. – Гражданка, откуда у вас эти чашки? Вопрос прозвучал слишком резко, де ла Рош, хоть и старался, не сумел полностью усмирить всколыхнувшегося в груди бешенства, и голос его заставил хозяйку кофейни вздрогнуть. Она уставилась на посетителя почти в ужасе, в эти смутные времена любой мог оказаться агентом Комитета Общественной Безопасности, и любой, даже самый невинный вопрос грозил обернуться приговором. – Вы не подумайте, я не аристократка. Вы только взгляните на меня! – выдохнула она, продемонстрировав Дюпрэ черные от постоянной возни с кофе иссушенные тяжелым трудом руки. – Это господские чашки. То есть, что я говорю… Называть врагов революции «господами» было преступлением уже само по себе. - Боже милосердный, ну то есть… Упоминание Бога вместо безликого Верховного Существа тоже можно было расценивать, как знак неблагонадежности. Пока женщина путалась в словах и понятиях, злость на лице Гийома постепенно сменилась жалостью. Несчастные люди, как же это страшно жить в мире, когда каждое необдуманное слово может привести к смерти. – Успокойтесь, я всего лишь спросил. У меня и в мыслях не было спутать вас с Мазальяками. – Вы их знали? – странный огонек, промелькнувший в глазах женщины, заставил барона уже в который раз усомниться в уместности милосердия по отношению к некоторому типу людей. Не каждый, кто испуган, трус. И не каждый трус – предатель. Но и неприятное третье встречается нередко. – А вы? – ответил он жестко. – Что еще, кроме этих чашек, вы у них позаимствовали? Мысль о том, что кто-то сейчас донашивает платья его погибшей жены, лишила де ла Роша последних остатков доброты, и сейчас он без колебания приложил бы это порождение революционной сознательности к раскаленным угольям рядом с кофейником, чтобы заставить женщину отвечать на вопросы.
Верховное Существо: Сидящий за соседним столиком маленький щуплый человечек в выцветшем и поношенном, некогда бордовом сюртуке оторвался от изучения утренней газеты и внимательно прислушался к разговору хозяйки и нового клиента. Но затем снова вернулся к чтению.
Гийом Дюпрэ: Хозяйка кофейни нервно поежилась под красноречивым взглядом посетителя. – Нам разрешили, - откликнулась она нерешительно. – Имущество врагов революции. К тому же мне нужна хорошая посуда. В ней кофе вкуснее. Женщина неуверенно пожала плечами. – И все же я не понимаю, что вас так возмутило? – Мне неприятно пить из этой чашки, гражданка, - отрезал Гийом, не скрывая отвращения, которое, впрочем, относилось больше к стоящему перед ним человеку, чем к безвинному фарфору. – Вещи предателей… Не понимаю, как вы можете ими пользоваться! Несчастная смутилась окончательно. Она никак не могла определить, кто перед ней – кто-то из старых знакомцев покойного графа, или, наоборот, не в меру экзальтированный патриот республики. А значит, не знала и как себя вести. – Если это все из-за графских вензелей на посуде, то прошу меня извинить, гражданин. Я сейчас найду для вас другою чашку. Гийом потер лоб. На кофе ему было уже совершенно наплевать. – Вы, верно, видели, как арестовывали этих мерзавцев? - спросил он в спину собравшейся уходить женщине, заставив её остановиться и обернуться. – А на казнь вы, часом, не наведывались? – Нет, - хозяйка кофейни отрицательно мотнула головой. – Сейчас столько казнят, а у меня работа, посетители… Но их всех обезглавили, не сомневайтесь. А чашки я как следует вымыла, между прочим… - И ребенка тоже? – невольно вырвалось у Дюпрэ сокровенное. – Какого ребенка? - Не сразу поняла собеседница. – Ах, ребенка…Ну что вы, гражданин, он совсем маленький был, его, небось и в гильотину не засунешь правильно. Подобного рода технические рассуждения заставили вздрогнуть на этот раз самого де ла Роша. – Нет, про ребенка ничего не знаю, - подытожила между тем женщина. – Врать не стану. Может, отдали кому на воспитание, а может… Она махнула рукой с какой-то унылой безнадежностью, и Гийом на мгновение прикрыл глаза, стараясь изгнать из своего воображения картину младенца, рассеченного ножом гильотины. – Благодарю вас, гражданка. Ваш рассказ весьма … мм… поучителен.
Эдмон Мишо: Неспешно потягивая горячий кофе, Эдмон с отвращением поморщился, невольно услышав препирательства хозяйки с каким-то революционным безумцем, которому, видите ли, было противно пить из графского сервиза. Мишо ненавидел и презирал всех этих сумасшедших голодранцев, орущих на площадях о равенстве и братстве, но порой, как сейчас, они вызывали в нем жалость. В своей ненависти они переходили границы разума, перенося ее с людей на неодушевленные предметы. Самому Эдмону, напротив, было приятно смаковать хороший напиток из белоснежной форфоровой чашечки. Это напоминало о семейных завтраках в поместье Роганов, о Жане, Мишеле, Иветт, Жорже, тете Ариетте и дяде Годфруа. Нельзя сказать, что Мишо не понимал, откуда у хозяйки кофейни взялись эти чашки, и какая судьба постигла их предыдущих хозяев. Еще год назад Эдмон искренне бы посочувствовал отправленному на гильотину семейству. Но за последние несколько месяцев молодой человек утратил всякое чувство жалости - и к себе, и к другим. Поэтому он продолжал пить уже начавший остывать кофе, размышляя о том, что делать дальше и где искать Ивет, заодно чутко прислушиваясь к разговорам посетителей. Последнее, впрочем, было, скорее, выработавшейся в лесах привычкой жить постоянно в напряжении, ожидая засады за каждым кустом, нежели стремлением услышать что-то полезное.
Гийом Дюпрэ: Пока хозяйка меняла чашки и подогревала остывший уже кофе, Гийом сидел, опустив голову и спрятав лицо в ладони. Известие, которое он получил из Парижа, было переданной через третьи руки запиской от бывшей горничной Анны его дальним родственникам в Одьерне. И кроме уверений в том, что его сын жив, там практически ничего не было – ни имен, ни адресов. Он помнил, впрочем, что девушку звали Шарлоттта, и… и все. У Мазальяков были свои слуги, с которыми де ла Рош почти не пересекался, и естественно, не знал подробностей их жизни вне особняка тестя. Париж – это совсем не то, что маленький провинциальный Пон-Круа, где бароны-землевладельцы были в курсе любой окрестной сплетни, крестили крестьянских детей и присутствовали посаженными родителями на свадьбах. Большой многолюдный город, все друг другу чужие… В таких местах как раз и заводятся чудовища революций. Дюпрэ понимал, что ему нужно искать и расспрашивать кого-то из бывшей прислуги графа. Только эти люди смогут пролить свет на судьбу маленького Мишеля. Вот только искать где? Но даже в подобной неприятно-неопределенной ситуации де ла Рош оставался оптимистическим реалистом. Dum spiro, spero. Пока дышу – надеюсь. Он придумает что-нибудь. Обязательно придумает. Отхлебнув кофе (на этот раз чашка никаких трагических ассоциаций не вызывала), Гийом продолжал размышлять и строить планы, а по ходу дела принялся мимоходом разглядывать посетителей кафе. Взгляд его скользил мельком по столикам и сидящим за ними людям, пока не зацепился за молодого человека со шпагой. Де ла Рош прищурился, вглядываясь в этого человека уже пристальнее. Шпага всегда была прерогативой аристократа. Хоть сколько про равенство тверди, сапожники и портные шпагами не опояшутся, крестьяне – тем более. Военный? Не похоже, ни мундира, ни замечательного трехцветного шарфа. Да и, видит бог, даже в армии шпаги только у офицеров. Прихватив кофе, де ла Рош решительно поднялся и направился к столику у окна. Зачем – он сам не мог объяснить толком. Ничего не поделаешь – простодушное сельское воспитание. – Позволите составить вам компанию, гражданин?
Эдмон Мишо: Эдмон чуть заметно вздрогнул, непроизвольно уронив левую руку на эфес шпаги, и резко обернулся. Перед его столиком стоял тот самый "патриот", что недавно возмущался по поводу чашек из графского сервиза. Вот уж в чьей компании Эдмону точно не хотелось пить кофе! Отвращение помимо воли отразилось на лице Мишо. И чего этой скотине не сиделось за своим столиком! А, может, это шпик? Выискивает новую жертву на заклание во имя Республики? И молодой Роган показался вполне подходящей для этого кандидатурой? Уже собиравшийся было подняться, бросив незнакомцу не слишком вежливое: "Я уже ухожу", Эдмон осторожно убрал руку с эфеса и лишь молча кивнул на стул напротив - говорить с подозрительным типом было выше его сил.
Гийом Дюпрэ: Глаза людей иногда бывают так выразительны. Особенно глаза тех, кто считает ложь ниже своего достоинства. Не менее выразительны, чем жесты, и рефлекторное движение молодого мужчины, - ладонь на эфес при приближении чужака, - не осталось незамеченным де ла Рошем. Так же, как и мелькнувшее на лице заинтересовавшего его незнакомца отвращение. И Гийом все более утверждался в мысли, что перед ним такой же аристократ, как он сам. – А вы немногословны, гражданин, - заметил Дюпрэ, присаживаясь. И, понизив голос, добавил. – И что, всегда, отправляясь выпить кофе, берете с собой шпагу?
Эдмон Мишо: Последний вопрос незнакомца заставил Эдмона напрячься и кончательно увериться в мнении, что перед ним шпик. Опыта общения с подобными людьми молодой Роган, к счастью (или к несчастью) не имел и оттого слегка растерялся. - Я лишь недавно прибыл в Париж, - после небольшой паузы выдавил из себя Мишо, посчитав это пусть и не идеальным, но хоть каким-то оправданием. - В дороге не безопасно, приходится носить с собой оружие. Эдмон уткнулся взглядом в чашку, стараясь не смотреть на человека напротив. Он сам понимал, насколько нелепо выглядит его версия, и проклинал себя за то, что так и не научился как следует лгать. Дурак! Зачем?! Зачем надо было тащить шпагу с собой в столицу?! Будто она в состоянии его защитить! Вот сейчас и увидишь, как она тебя защитит, когда этот мерзавец кликнет гвардейцев! Эдмон осторожно, левой рукой передвинул шпагу, переложив ее себе на колени, чтобы при необходимости было удобнее вытаскивать ее из ножен. На секунду прикрыл глаза, прочитав самую короткую из известных ему молитв, и замер, собираясь подороже продать свою жизнь.
Гийом Дюпрэ: - А уж в городе тем более небезопасно, - в тон Мишо откликнулся де ла Рош, чувствуя, как в воздухе повисло нехорошее напряжение. Будь прокляты времена, когда каждый боится каждого. – Но если вам и следует опасаться кого-то, гражданин, то не меня, заверяю вас. Гийом сделал еще один глоток, - пил и не чувствовал вкуса кофе, а горечь на губах, это не от кофе, это жизнь такова. – Посоветую вам, как провинциал провинциалу, при первой же возможности смените эту игрушку на пистолет, он прекрасно помещается под курткой и не так бросается в глаза, как шпага. Сидящий напротив человек упрямо не поднимал глаз, и Дюпрэ решил отступиться. Если провидению будет угодно, судьба однажды сведет их вновь. – А еще, этот кофе… Он отвратителен. На площади Трагуарского креста этот благородный напиток намного вкуснее. Особенно за час до захода солнца.
Эдмон Мишо: Последняя фраза незнакомца заставила Мишо удивленно вскинуть взгляд на говорившего. Он не ослышался? Этот странный субъект назначает ему встречу? Ловушка? Но пока что "гражданин" не проявил к нему явной враждебности. Скорее, даже наоборот - дал совет, который показался Эдмону вполне разумным. Но что скрывалось за этой доброжелательностью? Мишо как можно незаметнее вернул шпагу на место, решив, что, если его и собираются схватить, то делать это будут не сейчас. В душу молодого человека тихонько закрадывалось подозрение: а не ошибся ли он в отношении этого человека? Эдмон собрался с духом и решительно взглянул собеседнику прямо в глаза, надеясь в них найти ответ на свой вопрос.
Верховное Существо: Посетитель за соседним столиком аккуратно сложил газету и поднялся собираясь уходить. Одернув свой куцый бордовый сюртучок, он рассеяно оглядел всех присутствующих, на секунду задержал взгляд на двух провинциалах. Затем торопливо засеменил к выходу. Никто не обратил внимания на его поспешный уход, и только хозяйка что-то неодобрительно проворчала насчет чаевых. Однако через пять минут на улице раздался шум и топот. Громко выкрикивали какие-то команды. Хозяйка и некоторые из посетителей удивленно и испуганно обернулись к дверям, когда на пороге возник давешний посетитель в бордовом. Правда уже не один - рядом с его тщедушной фигуркой возвышался браво подчинившийся полицейский комиссар при всех регалиях. Позади странной пары маячили силуэты 2-3 жандармов. - Вот они, уважаемый гражданин комиссар! - громко взвизгнул задыхающийся от энтузиазма коротышка, указывая на двух провинциалов в глубине зала. - Это аристократы, - это слово он выплюнул как самое грязное ругательство, - у одного из них шпага, другой расспрашивал по бывших хозяев особняка напротив! Я сам слышал!
Эдмон Мишо: Привыкший быстро и довольно однозначно реагировать в подобных ситуациях, Эдмон вмиг оказался на ногах, с обнаженной шпагой в руке. От резкого сильного толчка стол слегка подпрыгнул, едва не опрокинувшись на сидящего напротив мужчину. Мишо бегло огляделся, выискивать путь к отступлению. Жандармы перегородили вход, и пробиться наружу через дверь не представлялось возможным. Оставлись окна и черный ход (если таковой все же имелся, в чем Эдмон не был полностью уверен). Отшвырнув с дороги стул, Мишо рванулся к ближайшему окну.
Верховное Существо: - Держи! - надрывался Бордовый Сюртук, однако стоя в дверях сам же и загораживал проход напирающим сзади служителям закона. Хватаясь за пистолет ругнулся комиссар, повскакали с мест посетители, заголосила хозяйка, бестолково и сбивчиво умоляя обе стороны не ломать мебель в её кофейне.
Гийом Дюпрэ: Когда громко, так что стекла задребезжали, хлопнула входная дверь, а затем тихое помещение кофейни прорезал торжествующий вопль: «Аристократы!» Гийом от неожиданности тихо чертыхнулся. Ну что за день! Сидевший напротив молодой человек среагировал стремительно, окончательно подтвердив догадки Дюпрэ на свой счет. Де ла Рош не знал, каким было положение юноши со шпагой. Возможно, таким же незавидным, как и его собственное. Гадать сейчас бессмысленно, время задуматься о своей шкуре. Человек без документов, он гарантированно окажется за решеткой. И, если после их торжественного въезда в город, их уже ищут, опознать мятежника участникам утреннего инцидента не составит труда. Пользуясь тем, что Мишо на какое-то мгновение отвлек все внимание жандармов на себя, де ла Рош быстрым взглядом окинул их незавидную диспозицию. Сходу жандармы стрелять не станут, пока у них на пути маячит их собственный комиссар. На Сент-Оноре выскакивать Гийом не хотел – во дворе дома напротив полно солдат. Самоубийство сейчас не к месту. А вот в закутке за плитой, где хозяйка варит кофе, есть дверь. Что за ней – неизвестно. Если повезет, черный ход на задний двор. Если не повезет – просто глухой чулан. Придется рискнуть. Сорвавшись с места практически одновременно с Эдмоном он бросился к заветной двери. По пути налетев на остолбеневшую от появления жандармов женщину. Та истерически взвизгнула, падая. Гийом сбил её с ног, а времени проявлять галантность у него не было. Одним прыжком перемахнув через плиту, беглец с размаху толкнул дверь плечом и провалился в темноту.
Николетт Монпали: *** Николетт вместе с Ночным гостем или просто с месье Геттаром, прогуливались по улочке, между делом обговаривая детали сделки так было удобнее: идут двое беседуют о всяких пустяках, не особо это должно было привлечь внимание. Да и подслушать так сложнее. Естественно говорилось как обычно все иносказательно, дыба, если вдруг удалось кому что услышать, ничего никто не заподозрил. Легким небрежным жестом, Пьер передал Геттару сложенные в четыре раза чертежи того оружия, что он желала приобрести. Пара кинжалов для метания, обоюдоострых на конце подобные иголки, настолько тонки. Такой кинжал без труда должен был пробить черепную кость, ели понадобится. Причем края были тонки как лезвии, а в середине имелось штыреобразное основание. В результате после обговоренного дела было решено зайти в одну из кофеин. Но видимо сам Бог спас двух людей от противного кофе, так как в дверях толпились жандармы. «Нда…очередная облава и как люди от этого не устают» хмыкнула Николетт, которая совершенно не собиралась вмешивать в разборки местных, да впрочем и вообще не желала светиться здесь, поэтому обратилась к своему спутнику - Полагаю, нам стоит поикать более подходящее кофейню, дабы не отвлекать верных слуг революции от их важных дел, - вторая часть фразы была сказана таким же спокойным тоном и только те, кто знал, кем является по убеждению Пьер, могли бы найти в ней неприкрытый сарказм. Николет машинально чуть надвинула шляпу поближе к глазам.
Верховное Существо: Злоумышленники кинулись в разные стороны, но комиссар секции Сен-Оноре не зря получал свой паек. Без церемоний отпихнув в сторону путающегося под ногами осведомителя, полицейский устремился вслед за убегающим вглубь дома субъектом, на ходу крича своим людям чтобы те перехватили второго. Двое жандармов послушно развернулись на 180 градусов и ринулись на улицу, третий рысцой последовал за своим начальником. - Именем закона, остановитесь! – комиссар старательно выполнял все предписания по задержанию преступников.
Гийом Дюпрэ: Каморка, куда ворвался де ла Рош, насквозь пропахла кофе и плесенью, по сравнению с главной комнатой, тут было темно, но все же взгляд беглеца безошибочно отыскал самое важное, - тонкую полоску света, пробивающуюся в щель под второй дверью. Как он и надеялся, комнатка оказалась проходной. В спину неслось требование остановиться и, кажется, гражданин комиссар решил проявить революционную настойчивость. Тем хуже для него. Гийом вышиб ногой дверь черного хода, - теперь она, жалобно поскрипывая, болталась на одной уцелевшей после удара петле, - но убегать не спешил, вжался в стену сразу за входом в зал кофейни, поджидая жандарма. У стены были свалены какие-то доски, и Дюпрэ подхватил одну из них, примерившись, взвесил в руке. Комиссар при всех регалиях ворвался в кладовку, совершенно не ожидая нападения, видимо, служака был абсолютно уверен, что «аристократ» выскочил во двор. «Да вы в конец распустились, товарищи, - мелькнуло злое в голове барона. – Думаете, так запугали французов, что никто больше не сопротивляется произволу?» Доска обрушилась на голову верного служителя революции со всей яростью, что де ла Рош вложил в этот удар.
Верховное Существо: Тело комиссара жандармерии рухнуло на землю, да так и застыло в неестественной и неудобной позе. Пистолет выпал из бессильно разжавшихся пальцев. Спешивший следом солдат замешкался и притаился в темноте проходной комнатушки, сослужившей столь дурную службу его начальнику. Он видел, как упал командир. Нехорошо упал, если не убит на месте - сущее чудо будет... С одной стороны, долг обязывал продолжить преследование злоумышенника вместо бедного славного комиссара Манон, но подставлять свою голову под удар жандарму совершенно не хотелось. В конце концов, Манон (был?) холостяк, а у него самого жена и трое детишек мал-мала меньше. Жандарм взвел курок и осторожно шагнул вперед, в любой момент готовый отскочить в сторону: преступника по-прежнему скрывала часть стены, и солдат не мог понять, видят ли его самого.
Гийом Дюпрэ: Гийом не видел второго своего преследователя, но красноречивый щелчок взводимого курка недвусмысленно указывал на то, что у входа притаился кто-то еще. В двух шагах от де ла Роша валялся пистолет, выпавший из руки комиссара. Пистолет, который так и не успел выстрелить. Вопрос только, кто окажется проворнее – жандарм или мятежник. То, что пока помощник комиссара не спешил врываться в чулан, свидетельствовало о том, что ничто человеческое этому гражданину не чуждо. В том числе осторожность и страх за свою шкуру. Поэтому Дюпрэ, изловчившись, швырнул уже исполнившую главную роль в сегодняшнем спектакле доску в стеллаж с посудой у противоположной стены. Прощайте, фарфоровые чашки Мазальяков. Он надеялся, что вызванный этим актом вандализма грохот дезориентирует жандарма. Сам Гийом в то же мгновение, пригнувшись, метнулся к пистолету и, едва пальцы нащупали тяжелую рукоять, в пол-оборота, пальнул наугад, метя по светлому прямоугольнику дверного проема и темному силуэту в нем.. И вот теперь самое время было улепетывать.
Эдмон Мишо: Мишо двигался на одних инстинктах. Заметив взметнувшийся в руках комиссара пистолет, Эдмон с силой швырнул в окно удачно подвернувшийся под руку стул. Хрустнула деревянная рама, фонтаном брызнули осколки. Не сбавляя шага, Мишо нырнул в образовавшееся отвестие. Падение получилось не слишком удачным - правое колено от столкновения с булыжниками мостовой пронзила резкая боль. Эдмон позволил себе небольшое богохульство и, стиснув зубы, сделал попытку подняться на ноги, но тут же со стоном рухнул обратно на землю. Из оставленного острым краем стекла глубокого пореза на голове, заливая глаза, текла кровь. Еще один порез - на груди - окрасил алым рубаху, но особого неудобства не причинял. В отличие от разбитого колена, которое напрочь лишило его возможности двигаться. Эдмон в отчаянии огляделся. Улица была почти пустынна, только неподалеку прогуливались два молодых щеголя.
Верховное Существо: Как не таился жандарм, как не старался ступать тише - преступник оказался проворнее. Грохнул выстрел, и служака с воплем схватился за простреленную руку. В довершение бед откуда-то сверху посыпались осколки битой посуды. Хватит, пусть это психа преследуют другие а они с комиссаром уже пролили свою кровь за отечество. - На помощь! - завопил жандарм, придерживая окровавленную руку и поспешно пробираясь обратно в зал кофейни, - На помощь, комиссар ранен! Ловите преступника! Но в кофейне царила полная сумятица: помещение стремительно пустело - последние посетители отчаянно ломились к выходу, не имея ни малейшего желания быть привлеченными к делу в качестве свидетелей (как только началась перестрелка, поднявший тревогу человек в сюртуке благоразумно испарился одним из первых). Причитала хозяйка, вслух подсчитывая понесенные заведением убытки, за разбитым окном мелькали синие мундиры двух оставшихся жандармов, но они были заняты вторым мятежником. *** Тем двум солдатам, что бросились преследовать выпрыгнувшего в окно парня повезло больше: незадачливый беглец расшибся при падении и теперь едва держался на ногах без всякой помощи со стороны служителей закона. Жандармы довольно переглянулись и опустили оружие. Этот молодчик теперь никуда от них не денется.
Гийом Дюпрэ: Дворик, в котором оказался де ла Рош, на скорую руку разделавшись с преследователями, мало чем отличался от десятков таких же внутренних дворов между стоящими на параллельных улицах домами. Грязный, тесный, заваленный мусором, помнящим, судя по всему еще времена царствования Людовика XV. Сунув бесполезный уже пистолет за пояс, - перезаряжать его, конечно, нечем, но зато потом, если удастся выпутаться живым из этой передряги, не придется ломать голову о том, где раздобыть оружие, - Гийом мгновение размышлял, какой путь ему избрать – крыши или подворотни. И предпочел первый, главным образом за его оригинальность. Он помнил, что дома, выходящие фасадами на Сент-Оноре, стоят почти вплотную друг к другу, так что перебираться с крыши на крышу большого труда не составит. Тем более что прямо над головой уходила вверх ржавая железная лесенка, - черный ход сразу для нескольких квартир, расположенных над кофейней. До чердака, а потом и до крыши было рукой подать. Пока посетители кофейни не надумали превратиться из живых граждан в мертвых героев, Дюпрэ, взбежал по лестнице, потом, легко подтянувшись на руках, перебрался на карниз. Несколько шагов по узкому кирпичному уступу, потом водосток и, наконец, под ногами хрустнула темная, покрытая копотью после долгого зимнего сезона черепица. Почувствовав себя в относительной безопасности, барон не сдержал естественного желания глянуть с высоты на улицу, оценить обстановку а заодно выяснить, повезло ли ему случайному собеседнику из кофейни оторваться от погони.
Анри Геттар: Геттар был более чем доволен новой сделкой. М-сье Пьер, как всегда, отличался затейливостью задумок и оригинальностью мышления. Особенно заинтересовало контрабандиста штыреобразное основание. С этой идеей нужно было немного поработать, поскольку не каждый мастер согласится делать такое оружие в Париже. Скорее всего, придется ехать в Марсель, но, впрочем, ничего страшного в том, чтобы проводить больше времени на свежем морском ветре, когда столица Франции насквозь провоняла кровью, как когда-то - дымом костров Инкизиции, он не видел. С энтузиазмом кивнув на предложение зайти в кофейню и скрепить сделку, молодой человек разочарованно скривился, заприметив в дверях означенного заведения давящих друг друга, словно стадо баранов (гуртик, если уж быть точнее), жандармов. У одного рожа была изрыта оспинами, второй, видно, оторванный от вдумчивого ковыряния в носу, вытирал руку о штанину сзади. Лиц остальных видно не было. "Молодцы, ничего не скажешь..." - Полагаю, нам стоит поискать более подходящую кофейню, дабы не отвлекать верных слуг революции от их важных дел, - спокойно сказал Пьер. Анри уловил сарказм в его голосе и криво усмехнулся. В этот-то момент и раздались откуда-то изнутри выстрел и крики, а на улицу выдавился дождь осколков, словно фонтан, за ним стул, а потом и молодой человек с перекошенным яростью лицом. Незнакомец неловко приземлился на одно колено, не сдержал гримасы боли. Геттар невольно проникся к нему сочувствием - слишком свежа была память о собственной травме, полученной примерно в таких же условиях. (Только спасался он не от ретивых жандармов, а от стаи голодных гиен...) - Вот, видите, друг мой Пьер, до чего довели Францию... - меланхолично протянул он. Движение было отточенным, привычным и быстрым. Казалось, Геттар и рукой не шевельнул, а в горле жандарма уже расцветал кровавый цветок, и словно диковинный пестик чуть дрожал при каждом из последних вздохов недлинный тяжелый кинжал. - Простите, что впутал вас... Не могу стоять спокойно, когда силы так неравны... Тихий шепот мог расслышать только его спутник. Анри решительно шагнул вперед, торопясь помочь несчастному и сгоряча норовя попасть под пулю. Но спутник его, чертыхнувшись, воспользовался тем, что второй жандарм замешкался от неожиданности... "Благословен Господь и этот малый..." Анри собирался уже снова вернуться к пострадавшему, как внимание его привлекла сгорбленная фигурка в коротком красном сюртучке, под шумок выскочившая из кофейни и неспешным шагом, чтобы не привлекать внимания, удалявшаяся в сторону здания напротив. Dame! Это же... Додумать Геттар не успел. Спонтанность действий часто была главным бичом для его благоразумия в ситуациях, когда следовало подумать, прежде чем действовать. Таким образом, трость его прежде опустилась на спину Красного Сюртука, сбив того с ног, чем он успел одернуть себя. - Куда это вы собрались, сууударь? - лениво протянул он.
Николетт Монпали: Николетт искренне до последнего полагала, что у человека подобного Геттару разум на первом месте, но, черт подери, французы порой попадались еще более непредсказуемые и горячие, чем любой русский. Геттар вместо того, чтобы спокойно отправиться в другую кофейню, решил поучаствовать в «веселье» устроенном в этой кофейне: все в лучших традициях с пальбой, летающими стульями и телами через окна, причем окна застекленные. «Ну кто ж так в окна прыгает» мысленно поморщилась Николет, глядя на такую неуклюжесть. Пьер едва слышно чертыхнулся и машинально надел шейный платок на лицо, так что тот скрыл половину лицо, оставив открытыми только глаза, которые впрочем, скрывала тень от полей шляпы. «Черт бы побрал этих лягушатников с их революцией..не может пройти мимо, тоже мне спаситель угнетенных и обиженных» Ни одного лишнего движение, только легкий наклон, якобы поправить сапог и едва Пьер разогнулся, как в голове, точнее точно в виске у второго жандарма торчал кинжал. Естественно от падения тел жандармов началась паника, а Геттар, нет бы спасать этого неуклюжего француза, побежал за каким-то человеком, а время в таких ситуациях всегда было на вес золота, даже еще ценнее. Если бы не чертежи, которые были у Геттара, Николетт явно бы развернулась на 180 градусов и пошла в другом направлении и ей было бы совершенно наплевать и на судьбу всех этих французов, находившихся в кофейне, один из которых уже был на крыше, и на судьбу Геттара. Еще раз мысленно послав все к чертям, практически сразу очутилась возле любителя оконных прыжков, который разлегся будто на лужку отдыхает. - Месье, вставайте, чай не на прогулке, - держа уже в одной руке пистолет и оглядываясь по сторонам, произнес Пьер, пытаясь одной рукой, просунутой под мышку незнакомца, помочь ему встать и очень надеясь, что этот ненормальный Геттар вернется, все ж по силе как ни крути Николетт оставалась женщиной, ловкой, может чуть сильнее, но женщиной
Анри Геттар: Красный Сюртук пытался пролепетать что-то невнятное, вроде: "Я не виноват! Я просто пил кофе..." Анри усмехнулся и точным ударом рукояти трости в висок отправил шутника в небытие. - Простите... Я не мог допустить, чтобы он поднял тревогу. Он вернулся и помог поставить на ноги молодого человека. - Как вы, сударь? Живы? Можете идти? Впрочем, о чем это я... Пьер, нам нужна лошадь... Я бы спрятал этого несчастного, пока меня не опознали... Что, впрочем, было мудрено - лицо свое Геттар "светил" редко.
Гийом Дюпрэ: С крыши взору де ла Роша открывалась во всех отношениях радующая глаз сцена полного фиаско революции. Два трупа, некогда бывшие жандармами, у входа в кофейню. Чуть поодаль еще один мертвец – человечек в красном сюртуке, бедняга, которого погубил слишком хороший слух. И какие-то двое мужчин, бросившихся на помощь молодому обладателю заметной всем и каждому шпаги. На помощь защитникам революции прийти никто пока не спешил. «Еще немного, и я полюблю Париж и парижан», - мелькнуло насмешливое в голове Гийома, однако красное на белом показалось ему не самым удачным сочетанием цветов, применительно к человеку. Кажется, его недавний собеседник из кофейни ранен. Опасно или нет, сверху не разобрать, но когда кто-то не может подняться самостоятельно, беглец из него никудышный. Крыши домов давали неожиданную свободу маневра, - ни людей, ни экипажей, ни жандармов. Параллельно Сент-Оноре шла улица Риволи, и, черт возьми, там было рукой подать до Тюрильи с его Конвентом, но Дюпрэ в данный момент занимало не само нахальство происходящего, а хороший извозчик. На площади возле Лувра их было достаточно, Гийом, только что преодолевший скоростной спуск по перилам очередной лестницы черного хода, свистнул ближайшего и коротко велел: - На Сент-Онорэ. Живо. Плачу вдвойне. Этот подъезд проходной? Давай через него. Жадность сослужила вознице плохую службу, потому что как только они свернули с улицы в парадное ближайшего дома, де ла Рош ткнул сидящему на козлах человеку под ребра разряженным (но кто же это знает) пистолетом, и велел убираться на все четыре стороны. И пока бедолага выбирал из этих четырех одну самую для него подходящую, Дюпрэ, как следует хлестнув послушную лошадку, выехал практически к тому месту, откуда он глазел на особняк Мазальяков полчаса назад. Интересующие его люди все еще были там, они успели оттащить раненного в сторону от разбитого окна, но выстрел, вопли хозяйки кофейни и метания случайных прохожих, порядком ошарашенных происходящим, подсказывали барону, что везение сегодняшнего дня уже на исходе. – Садитесь, - объявил Гийом «врагам революции», придерживая лошадь подле троицы.
Эдмон Мишо: Эдмон не сразу сообразил, что происходит, и даже вначале попытался отбиваться от подхватившего его под руку человека, но вскоре сообразил, что враги его врагов, скорее всего, - его друзья. Ухватившись за плечо помогавшего ему незнакомца с замотанным шейным платком лицом, Мишо с трудом поднялся, стараясь не наступать на покалеченную ногу и поменьше кривиться от боли. Тем временем подоспел второй, тот что погнался за маленьким красным человечком. - Как вы, сударь? Живы? Можете идти? Эдмон отрицательно мотнул головой, но, кажется, его спасители это и сами поняли, и потому попытались чуть ли не волоком оттащить незадачливого вандейца в сторону от основного места событий. Неожиданно откуда-то из-за угла вынырнул экипаж, запряженный маленькой косматой лошадкой, и возница, в котором Эдмон с удивлением опознал давешнего человека из кофейни, крикнул им: "Садитесь!" Спутники Мишо без особых церемоний буквально швырнули свою ношу в повозку, после чего запрыгнули в нее сами, и сидевший на козлах мастерски щелкнул кнутом, пуская лошаденку в легкий галоп. От резкого толчка, Эдмона швырнуло разбитым коленом о деревянную перегородку под сиденьем, он болезненно вскрикнул и лишился сознания.
Николетт Монпали: Геттар не долго церемонился с низеньким человеком и практически сразу пришел на помощь. Определенно вся эта ситуация была не свойственна Николетт, нет, конечно вызывающие заварушки бывали в ее жизни и они даже ей нравились, но тогда эти заварушки были для определенной цели, ради выполнения задания, а не для того, чтобы помочь ближнему своему. Пьер взглядом искал на улице любой подходящий транспорт, так как неудавшийся прыгун идти явно не мог. И тут буквально как в сказке, видимо сегодня везение было на стороне роялистов, выехал экипаж, которым управлял тот самый француз с крыше. Не долго думая Пьер с Геттаром засунули раненного. Пьер услышав, фразу Геттара о том, что он бы спрятал раненного, только кивнул и вскочил на козла, рядом с управляющим повозкой, так как тот явно не знал куда их всех везти. - Позвольте, месье, - произнес Пьер забирая вожжи. Дождавшись, когда и Геттар заскочит внутрь экипажа, дернула поводья. – Но! – Экипаж помчался по улочкам, Николетт специально выбирала, наименее людные улочки. – Мой друг спрячет вашего друга у себя, - коротко ответила Николетт
Гийом Дюпрэ: - Хорошо, - де ла Рош предпочел быть таким же не многословным. Обещание спрятать у себя раненого было кстати, а о причинах, толкающих незнакомых ему (да и юноше со шпагой, кажется, тоже) людей на подобный риск, Гийом предпочел сейчас не задумываться. В конце концов человеку свойственны многие чувства и желания помимо желания банальной житейской выгоды. Он продолжал сидеть на козлах рядом с правящим лошадью мужчиной. Нет, если присмотреться внимательнее, молодым человеком. Нижняя часть лица того было весьма предусмотрительно скрыта шейным платком, надвинутая на глаза шляпа бросала на щеки тень, но все же можно было рассмотреть, что незнакомец еще далеко не стар, а к тому же, даже если не обращать внимания на лицо, по-юношески строен и тонок в кости. – Я думаю, нам нужно разделиться, сударь, - негромко заметил Дюпрэ вознице, когда они удалились на пару кварталов от места происшествия. Эту коляску многие видели и будут искать. Разумнее её оставить. Пешком, конечно, медленнее, зато надежнее и безопаснее. Ну, или…- он бросил взгляд на своего знакомца из кофейни, бледного, окровавленного и неподвижного, - можно попробовать выпрячь из нашего славного экипажа лошадь.
Николетт Монпали: Николетт уже и сама подумывала о том, чтобы разделиться…Все же кучка странного народа с окровавленным телом, потому как француз раненный был без сознания, это очень подозрительно в нынешнем Париже. Умело, управляя лошадьми, Николетт свернула экипаж в один из темных проулков, где людей не наблюдалось, пока не наблюдалось. - Вы прав, месье. Но, так как ваш друг ранен, то я думаю, одну лошадь можно и выпрячь. – Произнес Пьер снимая платок, так как если он намерен был идти по улице, то платок на лице подозрительно однако. – И, кстати, месье, не будете ли так любезны в двух словах сказать, что произошло в кофейне и во что мы с мои знакомым вляпались? – Задал вполне резонный вопрос Пьер, - спрыгивая с козел, дабы заняться лошадью.
Анри Геттар: Геттар тем временем снял с себя сюртук, продел в него руки раненого и застегнул на все пуговицы доверху, благословляя про себя тот факт, что молодому человеку одежда была великовата в длину и незначительно - в ширину. Это по большей части скрывало полученные им ранения и кровь, хотя и не полностью. Он не вмешивался в разговор Пьера и второго незнакомца, предоставляя им решать, каким образом поступить дальше. Все, чего ему сейчас хотелось, это поскорее спрятать раненого, пока полицейские ищейки не вынюхали ненужного следа. Поэтому когда коляска остановилась в темном проулке, где только тощий пес рылся в помойке, не выказывая никакого любопытства к вторгнувшимся внезапно в его владения людям, он вздохнул свободнее. Юноша - молодой человек, разумеется, но он был так бледен, до такой степени осунулся, что на вид ему нельзя было дать и девятнадцати - все еще не пришел в себя, и Анри похлопал его по щекам. - Очнитесь, мой друг... Очнитесь же. Ему очень нужно было, чтобы эта несчастная жертва режима пришла в себя, поскольку требовалось слишком много усилий, чтобы скрыть, что впереди тебя в седле едет безвольное тело. Достаточно будет, если он хотя бы сможет самостоятельно держаться за гриву лядащей лошаденки... "Le Bon Dieu! Анрио, сейчас не время привередничать..." - Сударь, прошу вас... Он снова похлопал его по щекам, пока Пьер поспешно выпрягал лошадку.
Гийом Дюпрэ: – Ничего из ряда вон выходящего, сударь. – Гийом презрительно дернул плечом. – Один не в меру предупредительный республиканский ублюдок счел нас с месье «аристократами». Не мне вам рассказывать, чем сейчас чревато подобное обвинение. В кофейню явились жандармы, и нам пришлось…хм… ретироваться, попутно напугав нескольких честных граждан. А вы сами, - глаза де ла Роша неожиданно весело сверкнули, - всегда геройствуете на улицах, спасая врагов республики? Или только по вторникам? В любом случае, - добавил он, перестав улыбаться, - вы вмешались необычайно вовремя, господа. И проявили мужество, особенно удивительное в наши времена всеобщей трусости и соглядатайства. И я молю бога, чтобы хотя бы это доброе дело осталось безнаказанным. В голосе Дюпрэ прорезалась горькая ирония. Он оглянулся, созерцая местность, абсолютно ему незнакомую, и философски заметил. – А за одно надеюсь, что вы знаете Париж лучше, чем его знаю я.
Николетт Монпали: Николетт тем временем выпрягла лошадь, которая даже особо не сопротивлялась. - Это не удивительно ваш друг бы еще на лбу написал, что он аристократ, кто ж в наше время, если не военный, ходит со шпагой, - усмехнулся Пьер, глядя на попытки Геттара привести раненного в чувства. Услышав про геройства, Николетт слегка улыбнулась. - Да, знаете ли, месье, хобби у нас с моим знакомым такое спасать врагов революции, - отшутился Пьер, потому как не говорить же спасенным, что он бы так вообще мимо прошел, если б не безрассудный Геттар. Высказывание же о Париже, только убедило Николетт, что кое-кто прибыл сюда недавно - Значит, не успели приехать и уже наделали шумихи, - подводя лошаденку поближе к экипажу, весело произнес Пьер, который решил пока играть роль такого милого роялиста, располагающего к себе людей, потому как мало ли вдруг новые знакомые окажутся полезны. – И куда вас месье проводить, когда мы разделимся с нашими друзьями?
Гийом Дюпрэ: - К Трагуарскому кресту, если вас не затруднит, - де ла Рош едва заметно поклонился. Он уже уяснил, что мужчина, переодевавший раненого в свой сюртук, увезет его с собой и спрячет. Ему же, кажется, любезно предлагает свою помощь бесшабашный любитель шейных платков. – И кстати, сударь, у вас есть оружие? Вы меня крайне обяжете, ибо таскать за поясом разряженный пистолет попросту унизительно.
Эдмон Мишо: Сознание потихоньку возвращалось к Эдмону, а вместе с ним - и боль в колене. Правда, теперь она была уже не такой сильной и резкой - скорее, тупой и ноющей, напоминающей зубную. Сквозь застилавшую глаза кровавую пелену Эдмон попытался разглядеть склонившегося над ним человека, но все черты лица незнакомца сливались в одно неразличимое пятно, окаймленное черным полукругом волос. - Кто Вы? - Мишо ухватился за плечо пытавшегося привести его в чувства мужчины и сделал попытку подняться, но снова едва не лишился сознания - на сей раз от слабости, вызванной большой кровопотерей. Темноволосый незнакомец чуть слышно чертыхнулся, пытаясь удержать заваливающегося на бок Эдмона. Другой спаситель к этому времени уже выпряг лошадь и подвел ее к повозке сбоку. Эдмон сделал последнее усилие и, обхватив помогавшего ему человека за шею, стараясь не тревожить поврежденную ногу, кое-как взгромоздился на лошадь, судорожно вцепившись побелевшими пальцами в жесткую стриженую гриву. Только сейчас он заметил, что на нем надет чужой сюртук, но спрашивать, чье это и что все это значит, не было ни сил, ни желания.
Николетт Монпали: «Нда…ну и шуточки у этих французов» хмыкнула мысленно Николет, услышав про известную площадь, причем известную печально. -Тогда уж лучше сразу на кладбище, - усмехнулся Пьер и протянул неизвестному один из пистолетов. – Иными словами подводя итоги. Вы недавно в Париже и еще даже не нашли места, где остановиться? «Николетт и чего это ты сегодня такая добренькая? Спасаешь неизвестно кого, ладно тут есть объяснение чертежи. Но далее...раздаешь оружие, а сейчас еще предложи укрытие. Тебе оно вообще это все надобно?» провозгласил противненький внутренний голосок. – Документы-то у вас хоть имеются? – Поинтересовался Пьер, наблюдая за тем как Геттар, помогает раненному взгромоздиться на лошадь, при этом держал лошадь Пьер, так, чтобы та не делала лишний движений
Анри Геттар: Анри в ответ на слова незнакомца только усмехнулся, не говоря этим ни да, ни нет и продолжив заниматься своим делом. Тревожное чувство, которому он привык доверять, вдруг заставило его поднять голову и оглядеться вокруг. Та же помойка, та же безразличная ко всему собака, грязь под ногами Пьера и копытами лошади, неяркое небо над головой. "Пора убираться отсюда подобру-поздорову..." Эти двое-то могли в любой момент скрыться на крышах, а у него на руках был раненый... И без того проблемно было доставить его до дома целым и невредимым, а если их станут преследовать... - Кто Вы? - Мишо ухватился за его плечо, снова едва не лишившись сознания. "Это было бы прискорбно..." Анри помог ему устроиться на спине упряжной клячи, пристроился позади, стараясь не бередить его раны, и взялся за повод. - Кто я - не так важно. По крайней мере, пока. У нас будет время познакомиться, когда - и если - мы окажемся в безопасности. Пока же зовите меня Этьеном. Геттар обернулся к оставляемым спутникам. - Где меня найти, вы знаете... Постараюсь не сломить себе голову и не потерять нашего молодого друга по пути, - он весело подмигнул Пьеру. - Мое почтение, сударь, - кивнув второму незнакомцу. - И - удачи вам! С этим словами он тронул кобылу пятками, посылая вперед.
Гийом Дюпрэ: – Нет, - де ла Рош безмятежно-отрицательно качнул головой, отправляя разряженный пистолет в помойку под охрану отощавшей и унылой псины. – По правде говоря еще утром кое-какие бумаги у меня были, но, как говорится, селяви… Идемте, сударь, не будем искушать судьбу. Топот лошадиных копыт затих под аркой старого дворика-колодца, и Гийом приглашающе положил руку на плечо своего волей провидения спутника, поторапливая его следовать в прямо противоположную сторону. Личность этого человека занимала барона все больше и больше. За любезной улыбкой нет-нет да и скользила настороженность, бескорыстная готовность прийти на помощь бог знает кому казалась удивительной, смелость носить в городе оружие граничила с бесшабашностью, а плечо… нет, плечико, черт возьми, при прикосновении показалось Дюпрэ неожиданно хрупким.
Николетт Монпали: Пьер кивнул на слова Геттара о том, что он знает, где его найти - И вам удачи, - произнес Пьер и проводил взглядом лошаденку, а потом вернулся к том с кем остался "Ну и что мне с ним теперь делать? Докатилась помогаю первым встречным" продолжал корить внутренний голос, голос разума, но почему-то Николетт хотелось помочь данному мужчине, а это бывало с ней крайне редко. Николетт примерно уже знала, где можно спрятать несчастного на время. Гро, вот кто без колебаний приютит единомышленника, но подставлять художника не хотелось, поэтому нужно было проверить этого человека, чтобы точно знать, что в каф был не разыгранный спектакль. - Идемте, - не обращая казалось никакого внимания на жест незнакомца, Николетт двинулась по узким и грязным улочкам Парижа, стараясь держаться подальше от центральных, лишние глаза и уши были ни к чему. – Думаю, в таком виде, когда вас теперь скоро будут знать все жандармы, без документов, вам светиться нельзя…пожалуй, я знаю, кто сможет вам дать укрытие, - спокойно рассуждал Пьер идя рядом с незнакомцем. Они завернули на очередную улочку, точнее даже темный узкий проулок, где грязь чвакала под ногами. Легкое молниеносное движение и ко лбу спутника прямо между глаз Пьер приставил пистолет. – А теперь месье или гражданин, представьтесь. Кто вы? И откуда приехали в Париж? И главное зачем? - Взгляд изумрудных глаз, скорытых тенью от шляпы буквально впился в глаза спутника, как будто проникая во внутрь и уже заранее знает солгет тот или нет
полная версия страницы