Форум » Дело Дантона (игра завершена) » 008. (I) Ночные гости художника Гро - 5 жерминаля, поздний вечер-ночь. » Ответить
008. (I) Ночные гости художника Гро - 5 жерминаля, поздний вечер-ночь.
Антуан Жан Гро: Сен-Жермен, улица Морэ. Когда свечи догорали, расчерчивая воздух синеватыми струйками дыма, а натруженные глаза казались засыпанными всем песком Сахары, Антуан нехотя отложил карандаш и потянулся, думая - а не лечь ли поспать. Но сон не шел, и молодой человек чутко прислушивался к пульсу ночного Парижа.
Ответов - 42, стр:
1 2 All
Николетт Монпали: Пьер только кивнул Гийому на его заявление, хотя был уверен, что Антуан не будет в слишком большом напряжении от того, что у него несколько деньков поживет единомышленник. В доме было темно, так как лестницы увы и аж более не освящались, благо, что Николетт знала хорошо этот путь. - Месье Гийом, осторожнее тут в сутупенке выбоена, - предупредил Пьер, минуя последнюю пару ступенек и останавливаясь возле двери. «Надеюсь юный художник не спит» подумалось Николетт и она постучалась.
Гийом Дюпрэ: Дюпрэ поднимался за Пьером, молча улыбаясь в полумраке. Предупредительность спутника порядком его позабавила. Да, было бы огорчительно, дважды ускользнув от республиканцев, свернуть себе шею, оступившись на неровностях плохо освещенной лестницы. Молодой человек, сопровождающий де ла Роша, тем временем остановился у двери в конце последнего лестничного пролета и негромко постучал. И Гийом в свою очередь остановился в двух шагах позади Пьера, на всякий случай настороженно опираясь на перила. Он доверял юноше (настолько, насколько вообще можно доверять человеку, совсем недавно приставившему к его лбу дуло пистолета), но за год партизанской войны осторожность стала практически второй натурой барона. Так что пальцы Дюпрэ мимоходом легли на пояс, коснувшись рукояти обосновавшегося там пистолета. Так он и ждал. Шагов или тишины за дверью.
Антуан Жан Гро: Антуан вскочил и хотел зажечь свет, но вспоинил, что свечи уже отгорели, а новых пока не предвилится, поэтому художник зашлепал к двери наощупь, молясь, чтобы не перевернуть экорше. Он никого не ждал, и первой мыслью, от которой барона Гро бросило в дрожь, было: "Портрет не понравился Молодому Льву... вот и решили меня... схватить". Услдужливое воображнение дорисовало алчных мужиков с трехцветными кокардами и голодным взором и, взявшись за ручку двери, Гро взмолился всем заступникам, чтобы они отвели беду... Ужас на его лице сменился радостью, когда он узнал Пьера. - Хвала Создателю... проходите, г-господа...
Гийом Дюпрэ: В прихожей было не намного светлее, чем на лестнице, зато пахло характерно, красками, влажной бумагой и мелом. Правда Гийом сейчас, видит бог, предпочел бы запах съестного. Любого. За сегодняшний день кроме злосчастного кофе у него во рту ни крошки не побывало, ну а побегать и поволноваться пришлось изрядно. – Добрый вечер, сударь, - поздоровался он тихо, с трудом различая в полумраке силуэт хозяина. Еще один юноша. Что ж, не удивительно. Юность, в отличие от зрелости, не страшится опасности и смерти, наверное потому, что еще до конца не верит в возможность подобного исхода.
Николетт Монпали: Пьер улыбнулся и вошел во внутрь. - Доброй ночи, Антуан. Простеете, что мы так поздно…Вы один? – Пожалуй это был сейчас главный вопрос. Николетт ужасно устала, а ведь это был единственный выходной. Изумруднее глаза вглядывались в полумрак, дабы если что заранее увидеть опасность, хотя внешне Пьер и был спокоен
Антуан Жан Гро: - Уже - да, - нервно усмехнулся Антуан. - Проходите, здесь чисто. Хотя и грязно... никак не приберусь. Он незаметно отодвинул в тень наброски портрета. Хотя Сен-Жюст и купил самый удачный, еще оставалась парочка.
Николетт Монпали: Пошел дальше и дождавшись, когда все соберутся в комнате, устало потер глаза - Мон ами, познакомься с месье Гийомом де ла Рошем…- кивнул в сторону Гийома. – А вам месье позвольте представить месье Антуана Жана Гро. – В свою очередь кивнул в сторону Антуана. Для начала Николетт решила познакомить этих двух людей, которым возможно предстояло какое-то время сосущетвовать под одной крышей
Гийом Дюпрэ: Хозяин нервничал. Нервозность проскакивала в его голосе, и даже в улыбке, адресованной Пьеру, помимо заметной радости и облегчения, неуловимо скользило что-то нервное. Отчего бы это? Боится он чего-то определенного, или просто воздух Парижа настолько пропитан теперь страхом, что это сказывается на всех и на каждом? Де ла Рош, последовав приглашению, шагнул вглубь студии, стараясь не потревожить ненароком живописный беспорядок художника. Пьер представил его владельцу мастерской, и барон, мгновение помедлив, потянул молодому человеку руку. – Рад познакомиться с вами, сударь.
Антуан Жан Гро: - Это честь для меня, мсье, - улыбнулся художник. - Вы - бретонец? Он предложил гостям сесть и теперь с любопытством рассматривал нового знакомого. Разумеется, Гро понимал, что к Молодому Льву этот визит не имел никакого отношения, но... все же изрядно нервничал, хотя дрожь в пальцах и исчезла. "Какие могут быть у Пьера отношения с этим дворянином?"
Николетт Монпали: От Пьера не ускользнуло волнение Антуана, хотя в нынешнее время это было совершенно нормальным состояние, скорее ненормальным было спокойствие. - Что ж пожалуй, стоит перейти к делу, а то час поздний. Антуан, я хотел бы просить вас о помощи. Естественно, если вы откажетесь, я пойму. Дело в том, что месье де ла Роша разыскивают, естественно только по причине его аристократичности, а он только приехал в Париж. Я хотел б просить вас, укрыть его на время…буквально на день-два не более, - Пьер вопросительно посмотрел на молодого художника, ожидая ответа.
Антуан Жан Гро: - Если мсье де ла Рош примет мою помощь... Условия у меня, сами видите какие, и привыкшему к роскоши дворянину могут показаться весьма спартанскими, и, - он резко оборвал себя, - конечно, тут безопаснее, чем в гостинице, но... я бы сказал, что Вы рискуете поблизости от логова льва, - Антуан был горд: он не только не выдал свою тайну, но и поступил, как истинный человек Чести. - Мои апартаменты в Вашем распоряжении, мсье де ла Рош.
Гийом Дюпрэ: - Благодарю вас, месье Гро, своей любезностью вы меня очень выручили, - отозвался Гийом, деликатно смолчав в ответ на вопрос, бретонец ли он. Надо же, сходу угадал. Хотя художники – это люди особые, причины их проницательности простому смертному не осознать. – С вашего позволения, я останусь у вас в студии на сегодняшнюю ночь. Может быть, еще и на завтрашнюю. Не дольше. Не хочу вас стеснять и не хочу… дразнить львов. Де ла Рош позволил себе ответную улыбку. Кажется, Пьер и этот Антуан действительно друзья. И похоже художника не смущает перспектива помощи аристократу. А по сему можно прекратить дергаться и оставить пистолет в покое. – И, бога ради, не беспокойтесь о моем комфорте. В этот нет никакой необходимости, заверяю вас. Я не привередлив.
Николетт Монпали: Пьер улыбнулся - Что ж вижу господа вы поладили. Антуан, еще раз благодарю за помощь. – Пьер поднялся. – Что ж в таком случае, я полагаю, мне пора. Нам всем нужно отдохнуть. – Николетт уже было сделала пару шагов к двери как остановилась. – И все-таки, месье Гийом, по поводу документов. Если они вам понадобятся, можете обращаться…есть в Париже люди, способные создавать новые имена и новых людей, - имелись в виду те, кто зарабатывал в эти тяжелые времена подделкой документов
Гийом Дюпрэ: Это почти дружеское предложение вновь насторожило расслабившегося было барона. Месье Пьер, кто он, черт возьми, такой? Человек, не опасающийся ходить с оружием по улицам Парижа. Человек, запросто вмешивающийся в стычку с жандармами. Человек, без колебаний предоставляющий укрытия людям, стоящим вне закона. Человек, располагающий возможностью раздобыть поддельные документы. Слишком много вопросов… - Вопрос в том, мон ами, что вы хотите взамен за подобную услугу? - Де ла Рош решил, что откровенность в данном случае не повредит. – Такие люди, даже если они есть, вряд ли творят чудеса безвозмездно.
Николетт Монпали: Если честно то, конечно, Николетт делала это не безвозмездно, точнее сказать документы предлагала, потому как спасала она Гийома из-за того, что Геттар полез в передрягу, к Антуану привела, вот к Антуану привела просто так, что было вообще величайшим событием для Николетт. - Вы не верите в чудеса и добрых разбойников, месье де ла Рош? - Широко улыбаясь, произнес Пьер. – И правильно делаете, возможно у меня будет одна просьба, если она вас не обременит, но о ней бы я предпочел поговорить завтра на свежую голову. Кстати, завтра мы вас преобразим, потому как в таком виде даже с документами вас поймают сразу. – Пьер медленно поправлял перчатку, стоя свободно и в тоже время виднелась выправка
Гийом Дюпрэ: – Я верю в добрых разбойников, Пьер, - понизив голос, заметил Дюпрэ. – Последнее время в добрых разбойников я верю гораздо больше, чем в разбойников злых. Такая вот… гримаса мироздания. Но это все же не наш с вами случай, не так ли? Упоминание о «просьбе» поставило все на свои места, остается только разобраться до конца, с кем он имеет дело – с жуликами-контабандистами, вроде тех, за кого их приняли на заставе, или с идейными врагами республики. Гийом от всей души предпочел бы второе. Хотя и первые помогали им в Бретани достаточно. – В таком случае жду нашей завтрашней встречи, месье.
Антуан Жан Гро: - В общем, мсье, Вы можете расположиться в мансарде, - сказал Гро, - я все равно большую часть времени провожу внизу. Разумеется, оттуда прекрасный вид, только несколько дует в такую погоду... но, я думаю, это не страшно. Вы можете не беспокоиться о деньгах - истинные люди Чести всегда рады помочь друг другу, особенно в такое время, верно?
Николетт Монпали: Николетт оставила без комментариев высказывание о разбойниках, так как сама давно уже не верила в бескорыстность и знала, что лучше надежные партнеры, чем те, кому бескорыстно помог, а они потом и воткнут нож в спину. Как говорят «Господи защити меня от друзей, от врагов я защиту найду сам» - Что ж в таком случае, полагаю, мне пора. Всего доброго господа. Честь имею, - Пьер кивнул и удалился. Спустившись по лестнице все теме же темными переулками Николетт двинулась в сторону своего жилища. Однако по пути, думая, о Гийоме и том, что могло привести его в Париж
Гийом Дюпрэ: – Без сомнения, - слова молодого художника смутили Гийома своей подкупающей наивностью. Люди чести, мой друг, остались разве что в книгах. Да во рвах за городом, куда могильщики сбрасывают тела гильотинированных. Но этого, он, разумеется, говорить Антуану не стал. – И все же в излишнем альтруизме нет необходимости. У меня есть деньги, и я не вижу ничего зазорного в том, что мы с вами разделим некоторые бытовые расходы. Вы очень устали? Я бы не отказался выпить чаю, а за одно мы могли бы получше познакомиться.
Антуан Жан Гро: - C удовольствием, мсье, - Гро достал свои припасы. - Конечно, роскоши ancien regime я не предоставлю, но что есть, тем поделюсь. Он совершенно успокоился и даже позволил себе несколько углубиться в мысли о завтрашнем дне, точнее добром дополуденном сне.
Гийом Дюпрэ: – Это настоящие сокровища! – развеселился Гийом при взгляде на тощий пучок овощей (и даже это было большой редкостью для весны) и несколько горстей крупы. М-да, в Бретони они столуются получше. Но не следует забывать, что в Париже перебои с продовольствием. Хорошо хоть среди запасов художника обнаружилась заварка. – Завтра мы это исправим, - де ла Рош сделал неопределенный жест в сторону их скудного вечернего рациона. – А сегодня… Начнем все же с чая. Где у вас кухня, Антуан?
Антуан Жан Гро: - Под мансардой, Гийом... Вы ведь позволите так себя называть? - Гро спрятал остатки еды и с хитрой физиономией извлек мешочек с бобами какао. - Вот... берег как раз для подобного пира.
Гийом Дюпрэ: - Конечно. Главное не добавляйте «гражданин». У меня роялистическая изжога от этого обращения. Сопровождаемый хозяином, де ла Рош спустился на нижний этаж и принялся разводить огонь в плите. – А теперь поставим чайник… У вас есть клиенты? Я имел ввиду, на что вы живете? Как-то в голове не укладывается, что в нынешние времена люди все еще интересуются живописью и заказывают картины.
Антуан Жан Гро: - У меня тоже, - улыбнулся Антуан, вспомнив, как его передергивало от обращения предыдущего гостя. Наблюдая за действиями бретонца, Гро негромко заметил: - А Вы не так просты, Гийом... спрашивать художника, на что он живет - это оригинально! Нам полагается быть птичками Божьими в глазах незаинтересованных людей, не так ли? Конечно, больших полотен сейчас никто не заказывает, и рококо уже не в моде... все эти очаровательные пастушки и нимфы бедного Луи... но вот скромные портреты любимых собачек - на жизнь хватает. Я неплохо изображаю то, что мой учитель считал "низким жанром", но ведь животные не меньше нас достойны быть увековечены на холсте, как скажете?
Гийом Дюпрэ: – Любимых собачек? – Озадаченно переспросил де ла Рош. И негромко рассмеялся. – Знаете, в какой-то момент я подумал, что вы тонко язвите. Но вы ведь действительно говорите о животных, так? Он опустился на табурет возле плиты, ожидая, пока закипит вода. – Я не знаю, по правде говоря. Единственные картины, что я помню в доме – портреты предков. И генеалогическое дерево баронов Дюпрэ в золоченой раме под распятием. Мой отец до умопомрачения гордился нашей родословной. Видимо потому, что больше гордится было нечем. Собачки… Ну, да, наверное… Гийом неопределенно пожал плечами. И перевел разговор на более животрепещущую тему, на людей. – Вы давно знаете Пьера?
Антуан Жан Гро: - В Бретани разводят удивительных гончих.. они называются "грифоны", - лицо Антуана просветлело, - такие потрясающие звери, лишенные страха... как и их хозяева, думаю. Ведь когда норманны опустошали берега Севера, только бретонцы давали им отпор! И ваш язык... tro breixh, он прерасен, мсье! Пьера.. не то, чтобы очень... наверное, со времен моего ученичества у мсье Давида.
Гийом Дюпрэ: - О, нет, мы, бретонцы, лишены страха не более, чем остальные французы. Разве что, возможно, мы более хладнокровны. Просто потому, что «северяне». Художник не переставал удивлять де ла Роша. Мир, в котором он оказался, переступив порог студии месье Гро, был абсолютно реален, и в то же время существовал как бы отдельно от приземленной реальности украшенного революционными флагами и залитого кровью Парижа. – И вы не замечаете в поведении вашего друга ничего… странного? Хотя бы иногда?
Антуан Жан Гро: - А Вы не могли бы немного обучить меня Вашему языку? - с энтузиазмом спросил художник. - Что же касается Пьера... сложный вопрос. Я не задумывался об этом, мсье... конечно, у всех нас свои странности, но Пьер - человек Чести и я верю ему, - пожал плечами Гро.
Гийом Дюпрэ: - Не уверен, ma kamarad, что на это у нас хватит времени. Гийом решил оставить расспросы, у Гро была какая-то своя одному ему ведомая классификация людей, и барон чувствовал, что приземленному человеку вроде него она не подойдет. – Из меня никудышный учитель, да и в Париже, я надеюсь, не задержусь надолго. Я приехал, чтобы найти одного человека… Если он еще жив. И сделать это нужно быстро. Раньше, чем найдут меня. Не обижайтесь, но наш brezhoneg гораздо лучше ложится на слух под шум прибоя и шелест сосен, чем под чертову Марсельезу.
Антуан Жан Гро: - Ну чтож, - барон был не обидчив, - в конце концов, мы все здесь остаемся по важным делам (он вспомнил о Де-Нестьере и ощутил укол совести). Наверное. Вы правы, Гийом. Кстати, если я могу помочь - буду только рад. Если этот Ваш знакомый имел отношение к королевким берейторам, например...
Гийом Дюпрэ: – Нет, увы. Это ребенок. Маленький ребенок. Сын… Ладно, это не важно, - Де ла Рош сердито скомкал конец фразы, коря себя за откровенность. Просто откровенничать о мертвых, это им уже не повредит. О живых сейчас пристало помалкивать. – Вы любите лошадей, Антуан? Я помню, раньше в Париже были общественные конюшни, для всех желающих. Что с ними случилось, не знаете? «Если хочешь поддержать разговор, говори с собеседником о том, что интересно ему», - так учил Гийома когда-то подслеповатый преподаватель риторики. Недурной, в сущности, совет, и барон намерен был сейчас ему последовать.
Антуан Жан Гро: - О. - между бровей Антуана залегла складка, - если я бы мог хоть чем-то помочь... у меня есть знакомые в Париже, и,если желаете, я мог бы встретиться с Мэтром, узнать, вдруг чего... Общественные конюшни? Да, таттерзалы... идея! - художник крепко пожал руку барону и заходил по комнате. - Они, конечно, распущены за недостатком средств, и лошади реквизированны, но... это ниточка, черт меня дери, это ниточка!! Вы - просто сокровище, Гийом!
Гийом Дюпрэ: – Вы тоже кого-то ищете, Антуан? – Уточнил де ла Рош, с удивлением наблюдая за оживлением, охватившим молодого художника. Чай и бобы какао были позабыты, и глаза Гро сверкали таким неподдельным оживлением, что давно уже чуждый излишней сентиментальности Дюпрэ невольно залюбовался молодым человеком.
Антуан Жан Гро: - Да, друг мой... Это Де-Нестьер, управляющий Королевскими конюшнями и Мастер Отэколь, - кивнул Гро. - Я мечтал учиться у него, но здоровье... - он покосился на собственную грудь. - Вы понимаете. Пришлось пойти к Давиду. Но связей с Луи я не терял. Он... пропал, просто пропал в начале Террора, и я готов на все, чтобы отыскать его след... ну, кроме того, что противоречит Чести, - поспешно уточнил художник.
Гийом Дюпрэ: – Пропал… Это скверно, - пробормотал Гийом, рассеянно отставляя горячую чашку. Для него достаточно прозрачным вырисовывалось, что значить «пропасть» во время террора. Помимо сотен гильотинированных были еще заточенные в тюрьму и там зверски растерзанные жаждущей благородной крови толпой. Были… - У вас остались какие-нибудь общие друзья? - Спросил он тихо. – Может быть они что-то знают? Вопрос можно было трактовать по разному. Может быть вашему другу посчастливилось уехать за границу. Может быть, повезло раздобыть другие документы. Может быть... Много может быть, если не терять надежды.
Антуан Жан Гро: - Разве что мэтр... - так же тихо ответил художник. - Вы правы, Гийом. Я попробую узнать у мсье Давида, хотя... Вы понимаете, мэтр слишком дорожит хорошим отношением санкюлотов, и не любит вспоминать о старорежимных знакомых...
Гийом Дюпрэ: – Наверное, его не стоит в этом винить, - Дюпрэ неопределенно пожал плечами. – Ваш мэтр – великолепный художник, и большего… от него нельзя требовать. Еще можно попробовать разыскать кого-нибудь, кто учился у Де-Нестьера. – предложил Гийом, поразмыслив. - Связь «учитель-ученик» сильна, вы ведь сами знаете. А про себя подумал невесело, насколько взрослого человека все же проще искать, чем ребенка.
Антуан Жан Гро: - Учеников почти не осталось, друг мой... - грустно вздохнул художник. - Вы знаете, почти все королевские берейторы были убиты еще в прошлые годы, только за то, что занимались своим делом - будто бы в обучении лошадей есть угроза этому "режиму"! - он презрительно выплюнул последнее слово. - Боже, какая мерзость... бедная Франция...
Гийом Дюпрэ: Банальное «Да что вы говорите?», казалось, безусловно, не самым подходящим вопросом в данной ситуации. За последние годы были убиты, как угроза «режиму» многие, королевские берейторы всего лишь капля в море. – Мне жаль, Антуан. Правда. Поверьте, я вас очень хорошо понимаю. И по поводу человека, что вы пытаетесь найти. И в отношении «мерзости».
Антуан Жан Гро: - Я верю Вам, Гийом, - ласково улыбнулся художник. - К сожалению, в этой адской круговерти страдают не только безвинные люди, но и животные... представляете, друг мой, озверевшая чернь, разрушавшая замки своих сеньоров, вешала охотничьих собак и ли отрубала им уши и хвосты, и несчастные благородные создания бесприютно скулили на руинах... Он оборвал себя, глядя за окно, на ресницах дрожали слезы.
Гийом Дюпрэ: - А хозяев их закалывали вилами и разбивали им головы об стены фамильных замков, - пробормотал де ла Рош в тон собеседнику. И не его вина была в том, что бывший барон, нынешний мятежник скорбел о людях более, чем об иных божьих тварях. – Нам придется с этим жить, друг мой. И нам, и нашей родине. Хотите чаю?
Антуан Жан Гро: - Не откажусь, - кивнул художник. Ему все больше и больше нравился этот человек, и Гро понял, что теперь к Парижу его привязывает еще и чужая тайна. - Скажите, друг мой... я бы мог чем-нибудь Вам помочь?
полная версия страницы