Форум » Дело Дантона (игра завершена) » 018. Битва титанов. 7 жерминаля, вечер » Ответить
018. Битва титанов. 7 жерминаля, вечер
Эро де Сешель: Кафе "Ла патриот фидэль" близ Тюильри Кафе, чье название в лучших французских традициях сочетало пламенный патриотизм и легкое кокетство: «Верная патриотка». Эро-Сешель появился здесь задолго до назначенного часа – немного очарования и много денег, и вот уже в кафе все служанки готовы ничего не слышать, а все посетители – занять места как можно дальше от столиков, предназначенных для членов Конвента (бывших и нынешних). Записка, которую Мари-Жан отправил Дантону – по содержанию совпадающая с той, которую он сам получил от Буасси, но куда более вычурная по форме – должна была найти Жоржа уже часов в пять. Это давало надежду на то, что громогласный революционер хоть раз в жизни не опоздает – тем более, что этот раз вполне может стать последним.
Ответов - 90, стр:
1 2 3 All
Буасси: Дорога до садов заняла каких-то 10 минут и Буасси впервые пожалел, что не работает на окраине города. Сказать, что он шел на ужин с тяжелым сердцем, значило бы сильно ему польстить. Франсуа отчаянно не хотел в это кафе, в компанию именно этих своих коллег, да и сам ужин ему уже был не нужен. Спрашивая себя как его угораздило в это вляпаться, депутат зашел внутрь и поискал глазами Сешеля. Как оказалось тот занял самый стратегически удачный столик: немного в глубине под широкой лестницей, так что стены почти со всех сторон загораживали его от остальной части зала. Мудрое решение. -- Эро, вы уже приступили? - сняв шляпу Буасси кивнул на откупоренную бутылку.
Эро де Сешель: - Присоединяйтесь, Буасси, - довольно уныло бросил Сешель, - Ранние ужины полезны для здоровья, а красное вино успокаивает душевные терзания. Эро, сам того не замечая, отбивал по столику ритм революционной песенки «ça ira». Видимо, ни вино, ни визит к гадалке, ни даже надежда на новое любовное приключение не успокоили его. Про таких говорят «Успокоит только могила» - что ж, говорят верно.
Буасси: - Дантон будет? - Буасси сел напротив. Он и сам не знал какой бы ответ предпочел услышать.
Робеспьер: Пунктуальный Робеспьер переступил порог кафе ровно в тот момент, когда минутная стрелка часов на одной из декоративных башенок Тюильри остановилась на двенадцати, в то время как часовая указывала на семь. Он вошел, кутаясь в плащ, высоко подняв воротник и низко надвинув шляпу, как поступает всякая заметная персона, которая не хочет быть узнанной, и всем своим видом словно говорил: "Даже если вы знаете, кто я, не подавайте виду!" Остановившись в дверях, он огляделся с близоруким прищуром. Никаких признаков Дантона, и это, без сомнения, свидетельствует, что его здесь и нет, потому что в противном случае Дантона было бы не только видно, но и слышно еще с улицы. Но для верности Робеспьер все же оглядел зал в лорнет. Действительно, Дантона не было, зато был Буасси и... какого черта здесь делает Эро-Сешель?!
Буасси: Подняв голову Буасси увидел в дверях Робеспьера. "Ну что ж. Хоть один из них держит слово" - вставая ему навстречу подумал Франсуа. - Максимильен, мы здесь, проходите, - в голосе депутата не было и следа той обреченности, которая не давала ему покоя.
Робеспьер: - Что здесь делает этот тип? - шепотом осведомился у Буасси Робеспьер, кладя на полку шляпу и трость и принимаясь аккуратно стягивать перчатки. - Вы говорили, что будет Дантон, но о Сешеле речи не шло.
Буасси: - Жорж хотел его видеть на ужине, - пользуясь тем, что Сешель отвлекся на разговор со служанкой, так же тихо откликнулся Буасси. Наверное это и ложью то не было - ведь наверняка Дантон любил ужинать с друзьями. - Только вот сам он немного задерживается, - решил заочно извиниться Франсуа.
Робеспьер: - Я бы удивился, если бы Жорж пришел вовремя, - процедил сквозь зубы Робеспьер, холодным кивком приветствуя Эро, который, отпустив служанку, повернулся к ним.
Буасси: - Вы - северяне придаете слишком много значения пунктуальности, - Буасси указал девушке на блюдо, которое хотел заказать.
Робеспьер: -Просто я ценю свое время, - ответил Робеспьер и, повернувшись к служанке, спросил чашку кофе.
Буасси: Минутная стрелка уже показывала на четверть часа, а Дантона все не было. Ситуация грозила перерасти из просто неловкой, в катастрофичную. Не прийти на ужин, который заявлялся как жест примирения? Робеспьер мог трактовать это только одним способом. Буасси посмотрел на напряженного лидера Горы. Надо было затянуть его в беседу. - Западные департаменты хотят поднять вопрос о максимуме цен..
Дантон: С улицы донесся голос, который было трудно спутать с чьим-то другим, и на пороге выросла высокая и почти столь же широкая фигура, которая к тому же яростно жестикулировала и сыпала нецензурной бранью в адрес какого-то "дармоеда Жака". Продолжая свои словесниые излияния, но уже не обращаясь ни к кому конкретно, Дантон, недовольно сопя и хмуря брови, обвел взглядом помещение, на миг задержался исполненным невисти взглядом на Робеспьере, и приостановив наконец поток ругательств сдержанно кивнул Буасси и Сешелю: - Добрый день, граждане, - в отношении Максимильена Жорж ограничился лишь колючим зглядом, хотя формально приветствие, вроде бы относилось ко всем сидящим за столиком.
Эро де Сешель: Сешель не заблуждался по поводу отношения к нему собравшихся. Конечно, он не сомневался в своей неотразимости, обаянии и шарме, но смирился с тем, что его чары не действуют на этих закостеневших якобинцев. Поэтому, дабы не вызывать на себя гнев сразу всех сильных мира сего, он ограничивался кивками (пока), сдержанными улыбками и прочими невербальными выражениями собственного восторженного идиотизма и веры в мир во всем мире. Ну хорошо, по крайней мере в одной отдельно взятой Франции.
Робеспьер: Буасси заговорил о максимуме цен, и Робеспьер принялся мысленно считать до десяти, сказав себе, что эти господа явно заманили его сюда с коварной целью убить, доведя до апоплексического удара. И тут явился Дантон. Робеспьер сразу почувствовал, что обсудить с Буасси закон о максимуме было бы не так уж плохо, да чего там - он готов до бесконечности обсуждать с Буасси закон о максимуме! -Так что там насчет западных департаментов?.. - Максимильен искоса взглянул на Жоржа и решительно вернулся к начатой теме.
Дантон: Дантон бросил еще один исполненный ненависти взгляд на Максимильена и плюхнулся на стул между Сешелем и Буасси, жестом подзывая служанку.
Буасси: Буасси в одно мгновение успел усомниться в выборе темы (отличавшейся повышенной скользкостью, как, впрочем, и все в их нервное время), приветливо кивнуть Дантону, подвинуться и вернуться к разговору с Робеспьером. - Традиционно за его отмену и надеятся на поддержку Собрания. Их можно понять, они основные производители в стране.. Франсуа посмотрел на Дантона: - Жорж, вы только что из провинции, как там смотрят на максимум?
Робеспьер: - Нет нужды ехать в провинцию, чтобы узнать, как люди относятся к максимуму, - заметил Робеспьер. - Мне самому не нравится эта мера, и я жду с нетерпением того дня, когда максимум можно будет отменить. Но, - он значительно оглядел сидящих за столом, - при нынешних чрезвычайных обстоятельствах это было бы преждевременно.
Дантон: - Провинция тоже недовольна, - Дантон на миг оторвался от обсуждения меню со служанкой, демонстративно проигнорировав реплику Максимильена. - И меня это нисколько не удивляет.
Робеспьер: -Тебе это явно доставляет удовольствие, Жорж, - заметил Робеспьер.
Дантон: - Ну что ты! - Дантон смерил бывшего товарища презрительным взглядом. - Я - не враг французскому народу, и мне не могут доставлять удовольствие его страдания.
Робеспьер: - Но они тебе весьма выгодны, - многозначительно проговорил Робеспьер. - Ты зарабатываешь популярность, рассказывая о них на каждом углу.
Дантон: - Мне ни к чему пользоваться такими дешевыми методами, - Жорж скорчил такую гримасу, словно проглотил что-то мерзкое. - Народ меня и без того любит и слушает. Мне нет необходимости кричать на каждом углу о том, что и так знают все.
Робеспьер: -Однако, Жорж, это именно то, чем ты занимаешься, - кричишь на каждом углу о том, как нынче все плохо, - Робеспьер слабо улыбнулся. - И виноват в этом, разумеется, я.
Дантон: - Я?! Кричу?! На каждом углу?! - в праведном возмущении прижал ладонь к сердцу Жорж. - Да меня столько времени в Париже не было! Побойся бо... Верховного Существа, Максим!
Робеспьер: -Однако твоя точка зрения на все происходящее непременно достигала Парижа из того медвежьего угла, в котором ты обосновался, - не сдавался Робеспьер. - Об этом заботились все твои многочисленные друзья. Ты умудрился мобилизовать даже Камилла с его газетой.
Дантон: - А, так вот почему ты так взъелся на Камилла, что даже отобрал у него газету! - кулаки Жоржа непроизвольно сжались, взгляд прищуренных глаз готов был убить. - Ты вышвырнул Люси, оставил его и его семью без средств к существованию из одного только стремления заткнуть мне рот?! - тирада, начавшаяся змеиным шипением, закончилась львиным рыком. Опершись ладонями о столешницу, Дантон перегнулся через стол, глядя Робеспьеру прямо в глаза.
Робеспьер: Робеспьер невольно отпрянул и какое-то время молчал, но, кгда о заговорил, его голос звучал спокойно. -"Старый Кордельер" закрыт за клевету на Конвент и Комитет общественного спасения, - отрезал он, - за контрреволюционные призывы и за... я уже не помню всех оснований - их было слишком много. Но одо могу сказать: в тексте декрета не было ни слова о желании заткнуть тебе рот, Жорж.
Дантон: - Разумеется, - Дантон подался вперед еще сильнее, сверля собеседника ненавидящим взглядом. - Ты никогда не говоришь и не действуешь открыто. На все у тебя имеется отговорка или оправдание.
Эро де Сешель: Эро стал белее парика Робеспьера. Хорошо, что Мари-Жан вовремя отставил свой бокал в сторону – иначе тот разлетелся бы на осколки: - Друзья мои, - Сешель положил руку на плечо Дантона, пытаясь не дать тому и дальше надвигаться на Максимильена, - Не стоит винить друг друга в том, в чем повинны враги республики, внешние и внутренние, которым так на руку будет ссора между вами.
Дантон: Дантон почти грубо смахнул руку Эро со своего плеча, но своевременное вмешательство третьего лица слегка сбило направление удара. Кажется, Жорж и сам начал вспоминать, зачем он сюда пришел, и осознавать, что это "зачем" не очень соответствовало его теперешним действиям. Стиснув зубы и бросив на Робеспьера еще один исполненный ненависти взгляд, он молча плюхнулся обратно на стул и, нахмурившись, скрестил руки на груди.
Робеспьер: -Ах, Эро, я наконец-то понял, для чего вы здесь, - едко проговоил Робеспьер. - Вы у Жоржа вместо няньки. Прелестно! Затем он снова взглянул на Дантона (что потребовало от него некоторых усилий). -Итак, Жорж, я попросил бы тебя перейти к делу. Для чего ты позвал меня сюда?
Дантон: - Я позвал?! - на сей раз молния была брошена в Сешеля, но Жорж тут же (о, чудо!) взял себя в руки. - Хорошо, можно и так сказать. Наверно, и в самом деле пришло время поговорить и расставить все по своим местам. Максимильен, - Дантон глубоко вздохнул, стараясь успокоиться, хотя с каждой минутой это давалось ему все труднее. - Чего ты добиваешься, Максимильен? Ты хочешь остаться один посреди кладбища, в которое ты шаг за шагом превращаешь Париж?
Робеспьер: -Ты пригласил меня на ужин, чтобы узнать, чего я добиваюсь? - Робеспьер изобразил удивление. - Помилуй, Жорж, я никогда не делал секрета из свих планов. Я хочу победы над врагами, внешними и внутренними, процветания республики, укрепления свобод, утверждения добродетели... должен ли я продолжать? При чем тут какое-то кладбище?
Эро де Сешель: Учитывая абсолютную бессовестность Эро, можно предположить, что его не раз поражали молнии с небес, пущенные в грешника разгневанным Высшим Существом, так что молния Дантона была ему нипочем, как и соответствующее истине замечание Робеспьера. Другое дело – гильотина. Сешель, затаив дыхание, слушал спорящих...
Дантон: - При чем?! - как ни старался Жорж, спокойствие все же сохранить не удалось. - Максимильен, опомнись! Оглянись по сторонам, - Дантон широким жестом обвел залу, словно прелагал оглядеться не в фигуральном смысле, а в прямом. - Скоро в столице не останется ни одного живого человека, кроме тебя и палача, дергающего за шнурок гильотины. Ты этого хочешь? Ты этого добиваешься? - Дантон распалялся все сильнее и сильнее. - Вчера ты отправлял на эшафот врагов, сегодня - бывших сторонников... Кого ты предашь смерти завтра, Максимильен?
Робеспьер: - Того, кто будет виновен, - спокойно ответил Робеспьер. - И я не посмотрю, сколько их будет и кто они будут - враги мои или бывшие сторонники.
Дантон: - А себя? Себя ты считаешь безгрешным? - ноздри Дантона бешено раздувались от сдерживаемой ярости. - Максимильен, ты не опасаешься когда-нибудь сам оказаться на месте тех несчастных, чьи судьбы с такой легкостью решаешь одним росчерком пера? Нет, я не угрожаю, - Жорж снова подался вперед, опираясь руками на стол. - Я лишь предупреждаю: одумайся, пока не поздно! Останови этот страшный механизм, пока еще в силах, пока он не набрал полную мощь и скорость. Дальше обрыв, Максимильен. Еще немного, и ты не в силах будешь справиться с ситуацией. Ты можешь говорить что угодно, можешь оправдываться, если хочешь, но я знаю, кого ты наметил следующей жертвой, - Дантон сделал упреждающий знак, заметив, что Робеспьер пытается что-то возразить. - Я знаю, Максимильен, и еще раз повторяю: прежде, чем совершить непоправимое, подумай. Когда не станет Дантона, следующий удар обрушится на тебя.
Эро де Сешель: Эро шумно втянул в себя воздух, как утопающий. Тот утопающий, который полностью провалил дело собственного спасения: - Жорж, что Вы, - попытался Сешель стащить с шеи камень, который тянул его на дно, - Все решения принимает Конвент, народные представители, глупо винить Максимильена в том, что никто не совершает единолично. Право, я вам удивляюсь, граждане! Обвинения ваши настолько надуманны. Вы не враги друг другу, вы боретесь за правое дело!
Дантон: - Эро прав: мы не враги друг другу, Максимильен, - Дантон неожиданно опустился на стул вместо того, чтобы вцепиться в горло Робеспьеру, как того можно было ожидать из его поведения и темперамента. - Я предлагаю... если не дружбу, то хотя бы союз. Забудем обо всем, что мы успели наговорить друг другу неприятного за последние несколько месяцев. В этом союзе мы обретем очень многое. И примерно столько же мы потеряем, овтергнув его. Максимильен, ты меня знаешь. Знаешь, чего мне стоят эти слова, эта встреча... Но я еще раз протягиваю тебе руку и говорю: останемся друзьями. Или мы погибнем. Пусть я - раньше, но и ты после этого долго не продержишься. Дантон выпрямился в полный рост и величественным жестом протянул сидевшему напротив Робеспьеру руку.
Робеспьер: Робеспьер, не поднимаясь с места, тоже протянул руку. Но эта маленькая, сухая, холеная ручка неожиданно повисла в воздухе, так и не коснувшись руки Дантона. Почему? Казалось бы, Робеспьеру ничего не стоило пожать руку кому угодно, если того требовали обстоятельства, - для себя он не вкладывал в этот символический жест никакого глубинного смысла. Он мог совершенно спокойно пожать руку даже злейшему врагу, которому готовил гибель. Кому угодно, но Дантону почему-то не мог. Но он не мог и оттлкнуть Дантона, потому что чувствовал, что это будет полным безумием - открытым объявлением войны. А он сейчас был не готов к войне. Поэтому его протянутая рука висела в воздухе. Робеспьер тянул время. -На каких условиях, Жорж? - спросил он после долгой паузы.
полная версия страницы