Форум » Дело Дантона (игра завершена) » 022. Дом №5 по улице Баc-де-Рампар и окрестности, 7 жерминаля, вечер-ночь. » Ответить
022. Дом №5 по улице Баc-де-Рампар и окрестности, 7 жерминаля, вечер-ночь.
Эро де Сешель: Эро стоял на пороге собственного дома, прислонившись к двери, запрокинув голову и разглядывая узкий кусочек неба, который проглядывал между крышами парижских доходных домов. Уже несколько часов Сешель пытался понять, что заставило его совершить самую страшную в своей жизни ошибку, и почему она его нисколько не беспокоит. Удивительно, как шалости голубой крови настраивают на философский лад. А Николетт должна быть здесь с минуты на минуту…
Ответов - 36
Николетт Монпали: Едва гражданин Сешель ушел, как мадам Ленорман «обрадовала» Николетт тем, что сегодня она ее освобождает на вечер, но не для того, чтобы служанка отдыхала и прохлаждалась, а дабы она прислуживала у ее недавнего гостя. Николетт отдала должное изобретательности гражданина Сешеля, потому что была более чем уверена, что никакого приема он устраивать не будет, но продолжала играть наивную глупышку и истинную патриотку Республики. Переодевшись в светло-серенькое, даже можно сказать серо-жемчужного цвета платьице, повязав фартуку и одев сверху черный плащ с капюшоном, а так же прихватив чепчик, положив его в карман фартука, шпионка, а точнее служанка направилась по указанному адресу. Прогулки хватило, чтобы сформировать линию поведения. Вывернув из-за очередного поворота, Николетт безошибочна смогла определить какой дом ей нужен, так как на крыльце стоял сам хозяин, который даже снизошел до того, чтобы встретит простую служанку, а сейчас разглядывал небо, чем в данный момент особенно походил на аристократа размышляющего о судьбах мира, хотя вряд ли Сешель размышлял именно об этом. Николетт бесшумно подошла к Эро и остановилась в шагах четырех, поклонившись - Добрый вечер, гражданин Сешель, - опущенный взгляд и вешняя покорность
Эро де Сешель: Сешель моргнул и отвлекся, наконец, от созерцания небес, на которые ему предстояло в скором времени попасть. Шея затекла – он долго пребывал в позе романтического героя… а казалось, что прошло лишь несколько секунд: - Вы выглядите чудесно, Николетт, - не приглашая девушку войти, Эро спустился с крыльца, - Когда не прячете глаза. Мари-Жан склонился к руке русской шпионки, так и не коснувшись ее губами – поцелуй был засвидетельствован, но не запечатлен: - Вы любите вечерние прогулки, моя милая?
Николетт Монпали: - Благодарю, - Николетт подняла глаза и посмотрела на Сешеля, как и предполагалось никакого приема похоже и не было, но шпионка продолжила играть наивную простушку до поры до времени. «Моя милая? Робеспьер твой милый» внутреннее хмыкнула Софья, которая до ужаса не любила местоимение «моя», когда оно относилось к ней. Внешне же чуть смущенно улыбнулась - Кто же не любит прогулки по вечернему Парижу, когда жизнь постепенно на улицах затихает? Тем более они ценны, потому что выпадают не часто… На самом деле Николетт никогда особо не задумывалась, что она любит…она Софья Раневская…она любила то, что было выгодно в тот или иной момент, профессия не позволяла такой роскоши как личные привязанности. В данный момент Николетт любила прогулки и было это сказано искренне, так как в данный момент и Софья их любила
Эро де Сешель: - Тогда, надеюсь, Вы не откажетесь составить мне компанию? Эро привычным движением предложил девушке свою руку, чтобы та могла на нее опереться. Свое сердце он бы тоже предложил, конечно, но за слишком большую цену: - У Вас очаровательный говор, Николетт, - начал Сешель, гордившийся своим парижским акцентом, и добавил с присущим ему небывалым самодовольством, - Обо мне Вы, конечно, все знаете, но не расскажете ли и о себе? Мне любопытно, откуда берутся такие прекрасные цветы.
Николетт Монпали: - Знаю…пожалуй только то, что известно всем…знаю о вас как о политике, то что судачат среди граждан, - девушка чуть поправила капюшон. Предложение де Сешеля не было неожиданностью, но не стоило демонстрировать излишнюю сообразительность у простой девушки. Это могло вызвать настороженность у Сешеля, поэтому Николетт придерживалась первоначального плана. - Я бы с удовольствием составила вам компанию, гражданин Сешель, но как же ваши гости? – Николетт наивно хлопнула ресницами, глядя на Эро.
Эро де Сешель: Ничто так не льстит мужскому самолюбию, как умеющая притвориться глупой женщина: - Сегодня моя судьба резко изменилась, как и предсказывала Ваша досточтимая хозяйка, - рассмеялся Сешель, и даже самый чуткий слушатель не уловил бы в его смехе истерических ноток, - Я не настаиваю, я лишь прошу Вас скрасить своим обществом и беседой этот, - Эро еле заметно поморщился, - Прекрасный вечер…
Николетт Монпали: Николетт, которая не верила в предсказания и то, то судьба предначертана, внутренне усмехнулась, подумав, что люди в большинстве своем какими бы просвещенными себя не считали оставались темными. - Я почту за честь составить вам компанию, гражданин Сешель, - легкая улыбка скользнула по губам подобно ветерку. – И надеюсь, судьба ваша изменилась в лучшую сторону Николетт было интересно то же такого могло произойти и нужно было узнать это.
Эро де Сешель: - Как же иначе, если судьба дарит мне вечер с Вами, - елейным голосом ответил Сешель, уверенный, что женщины падки на лесть (видимо, судил их республиканец по себе), - Пусть ревнивая богиня Свободы мстит мне за неверность, но сегодня мне милее земная красота. Эро был уверен, что глупышка-Николетт не поймет двойной иронии. Первый пласт шутки заключался в том, что одной из недавних любовниц Сешеля была провинциальная актриска, в последнее время часто носящая красный колпак и изображающая главную республиканскую богиню. Но ядро шутки Мари-Жана было для него куда горше… О, как бы хотелось Эро, чтобы эта злополучная встреча в кофейне оказалась лишь сном! - Но Вы так и не ответили на мой вопрос, гражданка, - улыбнулся бывший член Комитета общественного спасения, чье любопытство, как известно, сгубило не только его самого, но и всех окрестных «кошечек», - Неужели Вы хотите скрыть от брата-патриота, где Ваша малая родина?
Николетт Монпали: Глупышка-Николетт, как истинная глупышка лишь улыбнулась на шутку, не став высказывать своего мнения, как обычно делают не слишком просвещенные люди, дабы скрыть факт непонимания той или иной вещи. Сама же Николетт отметила, что кажется, гражданин Сешель скоро пополнит или уже пополнил ряды неугодных Республике. Что ж в, конечном итоге судьба всех революционеров и перебежчиков. - Что вы гражданин, моя родина Франция…Родина в понимании страны, которой принадлежит мое сердце, разум и жизнь. А если говорить о моих корнях, вы вероятно услышали легкий акцент, - у Николетт был действительно едва уловимый акцент, так что не каждый его мог заметить, но видимо особо ушастый Сешель уловил. – Я выросла в Польше, - улыбнулась Николетт, зная что Польский акцент невероятно похож на акцент славянский и пользовалась этим. – Просто матушка моя Полячка наполовину и какое-то время мы жили у ее польских родственников. Батюшка же мой француз, о чем свидетельствует фамилия Монпали. Когда матушка умерла я перебралась в Париж, потому что всегда мечтала жить на родине отца и особенно увидеть этот славный город. История довольно обычная и ничем особо не примечательная, как видите, гражданин Сешель, – говорила Николетт спокойно с нотками ностальгии, как говорит человек, который вспоминает свое прошлое. Данная легенда была придумана и подкреплена уже давно и опровергнуть е было невозможно, а с документами было все в порядке.
Эро де Сешель: Эро удивленно вскинул бровь – нежный говор девушки не позволял предположить, что французский – не родной для нее язык. Если на то пошло, акцент Гийома резал парижанину уши куда сильнее: - Ах, Польша, - мечтательно пропел Сешель, - Родина второй Конституции. Жаль, дитя польских законотворцев оказалось увечным от рождения. Но не будем о политике на первом свидании… ох, простите мне эту оговорку! – ничто в Мари-Жане не позволяло предположить искреннее раскаянье, - Но как же, не гневитесь за любопытство, вы попали в служанки к таинственной мадам? Я, признаться, считал вас ведьминой ученицей, но раз вы чужды ее искусству... поистину, вы бесстрашная девушка, не так ли, Николетт?
Николетт Монпали: Николетт мысленно улыбнулась, заметив реакцию Эро. Когда же месье начал извиняться за оговорку, то на раскаявшегося человека он точно не походил, а уж для Николетт, которая собственно и так знала, что ее позвали не прислуживать и не просто прогуляться предложили по доброте душевной, тем более была уверена, что слова раскаянья только слова. Однако чуть смущено опустила глазки и произнесла - Ничего, гражданин Сешель, страшного, - посмотрела на небо. Какое время она просто молчала, а потом перевела взгляд на Эро и улыбнулась – Что вы, гражданин, я как и любой человек боюсь, но страх делает сильнее людей. А что касается мадам Ленорман, я уже говорила, что я у нее служанка, а не ученица…Попала я к ней совершенно просто…По приезду в Париж работала в цветочном магазинчике, который разорился. Так вот, а хозяин был в хороших отношениях с мадам и знал, что она ищет служанку…написал мне рекомендательное письмо и вот я у нее и работаю. Магазинчик действительно разорился, по крайней мере для всех. На самом деле хозяин просто поспешили уехать из Парижа, когда начались все эти революционные события. Правда не без помощи тайных друзей в лице Николетт, точнее старика Эйбла…английского моряка
Эро де Сешель: Как и полагается любому мужчине, особенно тому, все мысли которого заняты грядущей смертью, Эро не слишком внимательно слушал Николетт: - Страх делает сильнее? – Сешель выловил из мелодрамы, которую сочинила его спутница, то единственное, что было ему сейчас близко, даже очень близко, - Сильные личности, мужчины и женщины, нужны революции. Однако, воспитание, которое было завязано на все рефлексы Мари-Жана, не позволяло совсем уж не обращать внимания на даму, пусть и даму «на один вечер» (тем более, когда нельзя быть уверенным – не последний ли это твой вечер…): - Однако силу духа поддерживает сила тела, которая, в свою очередь, нуждается в пище. Вы не голодны, дорогая?
Николетт Монпали: «Сильные личности нужны , чтобы уничтожить тиранов-революционеров» мысленно ответила Николетт. От нее не укрылось, что Эро в принципе ее и не слушал или как говорят, слушал в полуха. Его явно что-то тяготило, но что? - Да, именно страх делает человека смелым и заставляет идти вперед и бороться, - легкая улыбка. Теперь стандартно после прогулки предлагали поесть, там выпить…а там уже известно что следовало по плану дальше. Николетт же помнила, что ее вообще-то направили к Сешелю как служанку причем не гениальную в плане ума и тут вопрос о еде. Естественно не отвечать же сразу «Да, голодна» - Ах, гражданин Сешель, если вы голодны? – Изобразила искреннее беспокойство и заботу, зная как обычно любят мужчины, когда о них проявляют заботу, но неназойливую. – Давайте тогда вернемся к вам в дом и я накрою вам стол
Эро де Сешель: - Идти назад негоже, Николетт, - блеснул белозубой улыбкой «один из самых красивых мужчин Франции», так же известный яндексу (и шпионам Робеспьера) как «большего мерзавца я в жизни не видел», - Наш путь вперед! Но не стоит идти через голод и смерть, когда открытая другая дорога. Надо быть настоящим французом, чтобы даже на свидании говорить о политике. Надо быть настоящим… блондином, чтобы даже на свидании говорить о политике с русской шпионкой. И просто необходимо быть Эро-Сешелем, чтобы до последнего верить, что ты вовсе не говоришь о политике, а остроумно приглашаешь девушку на поздний обед. Удивительно, как после сегодняшнего инцидента гражданина экс-аристократа, экс-адвоката, экс-дипломата и просто эксцентрика и экстремала политической арены пустили хоть в одно кафе. Сказывалось отсутствие свободной прессы и гласности: новости распространялись не слишком быстро, и не все владельцы забегаловок по эту сторону Ламанша знали о скандале, случившимся в «Ла патриот фидэль». Не прошло и пятнадцати минут, как Эро и Николетт уже сидели за столиком в не слишком злачном, но и не слишком рано закрывающимся заведении общепита для революционных граждан. Заказ Мари-Жан уже сделал, и сделал за двоих, то ли попросив, то ли приказав девушке «довериться его вкусу»: - Какой холодный вечер, вы не находите? – в лучших английских традициях Сешель перешел к разговору о погоде: невинная, но очень эротичная в умелых устах тема, - Вы не замерзли? Я не прощу себе этого! Конечно, согреться девушке Эро предложил вином… пока что только вином. Как известно, сначала даму следует споить… Администрация с прискорбием сообщает, что насчитала в данном посте сразу несколько нарушений Кодекса. Править пост не станем исключительно и уважения к его литературным достоинствам, но просим на будущее воздерживаться от анахронизмов в игре.
Николетт Монпали: Приглашение на ужин из уст Сешеля звучало не иначе как лозунг, так и рисовалась картина человека на баррикадах, с гордо поднятой головой с флагом в руке…Правдо Эро в этой картине смотрелся пожалуй скорее комично, чем героически. - Как я могу вам отказать, точнее на такое приглашение. - Упорствовать Николетт, не стала, когда так настойчиво тащат поесть и естественно напоить, хотя в данном случае было довольно жаль Эро, потому как традиционные способы ввести даму в состояние я на все согласна и уже вас люблю, на Софью не действовали. И в самом деле, что какое-то винцо в сравнении с самогоночкой в деревеньке под Вологдой? Нет, алкоголиком законченным она не была, но просто вино было не способно вывести ее из состояния «отдаю отчет своим действиям», а то количество, которое способно…от него она скорее бы треснула. Сешель привел ее в одно из многих в Париже заведений, где можно было прилично набить желудок, ясно дело, что было не до изысков, да и особой фанатичной привязанности к еде Николетт не испытывала. Сняв плащ Николетт оказалась в принципе в форменной одежде…скорее о ее профессии говорил фартук, благо чепчик одевался в доме и сейчас его на голове не было. Не успела шпионка и рта раскрыть, как заказ уже был сделан, поэтому пришлось только мило улыбаться и соглашаться. Разговор пошел о погоде, о холодной, сопровождающийся поливанием вина, в общем все в лучших традициях напоить девушку вином, а для пущего эффекта на голодный желудок. - Да, вы правы, действительно сегодня немного прохладно. Но я даже не заметила, что слегка продрогла, - искреннее говорила Николетт, слега смущаясь, хотя по сути не замерзла, только руки были чуть холодные, но холод был поверхностный, опять же суровые российские зимы, что с ними весенний Париж. Нколетт аккуратненько взяла бокал с вином за ножку, не особо торопясь пить.
Эро де Сешель: Эро был бы совсем не против рассмотреть предложение о роли Свободы, которая, кокетливо обнажив плечико (да и не только плечико), ведет народ на баррикады. Слава Высшему Существу, даже извращенное буржуазной революцией сознание не может родить такую картину – тут нужен опытный постмодернист или слэшер. Сешель же ограничился тем, что предложил завидную роль зеленоглазой девушке: - Вы удивительная женщина, Николетт, - Мари-Жан даже представить не мог, насколько он прав, - Образец всех гражданских добродетелей: силы, выносливости, скромности. Куда до вас Неподкупному!.. Эро осекся (за соседними столиками, должно быть, кашляли поперхнувшиеся ужинами шпионы Робеспьера, которых в «Пари на каждой лье» было столько, что знаменитый кардинал позавидовал бы) и долю секунду пытался понять, когда он успел так напиться, что позволяет себе подобные комментарии. Память услужливо подсказала, что сегодня Мари-Жан позволил себе уже много лишнего (и речь не только о вине), так что усугубить его положение уже невозможно. С радостью человека, которому диагностировали неизлечимую болезнь, Сешель пустился во все тяжкие: - Вы бы прекрасно смотрелись в Комитете общественного спасения. Ради разнообразия, его глава стала бы приятной, а глаза – красивыми и не столь близорукими. За вас, Николетт, и за Францию! - Эро вовремя замолчал, потому что посетители уже начали по одному покидать кафе, оставляя нетронутыми свои скромные ужины. Голова все же дороже желудка, и будет очень обидно, если ее невольно скомпрометируют уши.
Николетт Монпали: Софья внутренне напряглась, Эро уж говорил довольно непозволительные речи для Парижа, а быть втянутой во что-то, что может нарушить ее ближайшие планы как раз по устранению Неподкупного о котором помянул Сешель, ей не хотелось. Эро похоже был в ударе, возникла мысль, что может быть его действительно чуть ранее кто-нибудь приложил головой о скажем камень или камень приложили о его голову…в общем в данном случае как не скажи результат один. Николетт всплеснула руками - Что вы, гражданин Сешель, гражданин Робеспьер вот кто настоящее воплощение гражданских добродетелей и прекрасный политик, - сказала она это не громко, но и не тихо, так что если кто-нибудь слушал, то точно услышал. После чего ее ручка легла по верх руки Эро, в совершенно невинном и успокаивающем жесте. – Но давайте не будем о политике в такой прекрасный вечер, - «По крайней мере пока не останемся наедине» мысленно добавила Николетт и улыбнулась, прекращая тем самым подобный скользкий разговор. Похоже, что узнать все что нужно у Сешеля предстояло гораздо легче, он сам развязал себе язык вином или может еще было что-то, но это предстояло выяснить. – За Францию и за вас, гражданин Сешель, - отсалютировала бокалом и сделала глоток вина. ООС: месье Эро, вы в ударе сегодня...ваши комментарии о слэшерах и яндексах...
Эро де Сешель: Бесстрашие – последнее прибежище идиотов. И даже женское благоразумие неспособно остановить тех сумасшедших, которых Высшее Существо покарало, лишив разума: в случае Дантона не помогли даже целых две женщины и Камилл, в случае Эро не помогли вообще все женщины Парижа. Однако надо быть не только идиотом, но еще и камнем, чтобы говорить о политике, когда на твоей руке лежит изящная женская ручка, а взгляд изумрудных глаз опьяняет куда лучше дурного вина, которое только и можно было найти в Париже: - Я, право, и не знаю, о чем говорить с вами, моя прекрасная спутница, - опомнившись, промурлыкал Мари-Жан, - О вашей далекой родине или о вашем прекрасном лице. Боюсь, в первом случае я смогу только слушать, а во втором буду говорить без умолку. А ведь в вашем присутствии слова бледнеют! ООС: это как раз не очень хорошо, неплохо бы не выходить за рамки эпохи, но что уж поделаешь, Эро сегодня не может сдержаться )
Николетт Монпали: Софья мысленно выдохнула с облегчением, что Эро не продолжил свои речи. Ручка по прежнему покоилась на руке спутника Николетт - Мы можем поговорить, например…- не успела Николетт завершить, как принесли заказанный ужин и девушка как будто опомнившись, отдернула руку и чуть смущенно улыбнулась, но при этом продолжая смотреть собеседнику в глаза, - например, о прекрасном ужине или о вас…Право, гражданин Сешель, я вам рассказала о себе…хотелось бы узнать и о вас…как о человека, а не как о политике, - легкая обезоруживающая улыбка…Рука хоть и была отдернута, но еще лежала на столе не слишком далеко от руки Мари-Жана, пока расставляли на стол блюда.
Эро де Сешель: Эро торжествовал победу, а на самом деле капитулировал, все более подчиняясь отточенному очарованию шпионки. Сейчас как раз настало время для очередной легенды, повествующей о том, как он, Мари-Жан («вы можете называть меня по имени!»), одинок на политическом олимпе («иногда я часами не могу уснуть, думая – зачем все это, зачем?»), как ему не хватает любви и понимания («вы первая, кому я рассказываю это, я чувствую, между нами так много общего»). Эта простенькая ложь шла первым блюдом во всех случайных флиртах и почти гарантированно приводила к десерту. Но сегодня что-то заставило Эро разнообразить меню: - Я такой же гражданин республики, как и все, - искренне (какая неожиданность!) ответил Сешель, - Мое прошлое – борьба с врагами внутренними, мое настоящее – борьба с врагами, кхм, внешними, мое будущее… По лицу Эро пробежала тень, хотя, наверное, виноваты не нервы Мари-Жана, а дурное освещение в забегаловке, потому что через секунду Сешель уже шутил: - …о нем спросите свою хозяйку, вам-то она все расскажет, как подруге?
Николетт Монпали: Николетт вроде бы смотрела в глаза Эро, а она и на самом деле в них смотрела, пытаясь понять, что может толкнуть человека на то, чтобы переметнуться…Действительно ли убеждения? Или обычная человеческая трусость? Между делом взгляд охватывал лицо Эро полностью, так что при упоминании о будущем, она заметила легкое изменение выражения лица и освещение здесь было ни при чем. - Вы ошибаетесь, мадам Ленорман, никогда не делится не с кем тем, что предсказывает своим посетителям…- Николетт соврала не моргнув и глазом, мадам любила со своей служанко во время одевания, причесывания или просто, когда было скучно поболтать об особо занимательных предсказаниях, правда брала слово, что Николетт никому не расскажет. Впрочем она и не рассказывала, но информацию использовала. Нет, е верила в предсказания, но зато легко представить как будет вести себя человек которому предсказали то или иное. – Но вообще-то я имела ввиду, что вам нравится, гражданин Сешель…ведь есть же у вас увлечения в свободное время, коего уверена у вас не много, но все же имеется? – Непринужденная беседа за ужином, старание завоевать доверие и расположение еще большее, своего рода фундамент для будущего…или скорее будущего вечера, а быть может и ночи
Эро де Сешель: Эро был несколько обескуражен вопросом девушки. Интересы? Да его интересы были первопричиной его известности (ну хорошо, второй причиной – сразу после личного обаяния), и вся Франция должна была бы знать!.. …Сешель улыбнулся собственной тщеславности – как все-таки граждане народные трибуны далеки от народа. Это простой служаночке, иммигрантке из Польши, плевать на Бюффона, на Платона и Аристотеля. Она совсем одна, работает в поте лица на «злую колдунью», она мила, но простовата, и вряд ли сумеет выжить среди акул и пиявок революции… Теория была столь сентиментальна, что Эро совершенно проникся ею: - Интересы? Я давно уже забыл о личных интересах. Интересы народа и отдельных его представителей… – Мари-Жан положил ладонь на стол так, чтобы их с Николетт пальцы соприкоснулись. Какой банальный ход. Фи, гражданин Сешель! - …вот, что волнует всех в Конвенте. Или почти всех. Последние слова Сешель не произнес даже – «подумал вслух», ни к кому не обращаясь. Не надо было все-таки пить в «Ла патриот фидэль», не закусывая! Да и вообще там появляться, если на то пошло…
Николетт Монпали: Ели честно Эро так легко попадался в ловушки, что даже изощряться не приходилось. Вот, например, сейчас стало заметно, что вопрос об интересах достиг своей цели…да и без него Сешель уже прям представлялся на блюдечке с голубой каемочкой повязанный подарочным бантиком. Хотя уже о привычки не расслаблялась. Вот очередной маленький этап на путик кульминации…легкой прикосновение пальцев к пальцам, ручка чуть вздрогнула, но осталась лежать на месте, тем самым демонстрируя расположение к собеседнику. Но через некоторое время вернулась к бокалу, после чего был сделан очередной небольшой глоток вина - Вероятно, так и надо, - теперь надо было переходить к этапу «Восхищения» ни что так не тешит самолюбие мужчин, как восхищение женщин, и ни что так не заставляет терять голову таких мужчин как Эро. - Вы поистине человек, который достоин восхищения: трудитесь на благо Революции и Франции не покладая рук, - с нескрываемым восхищение произнесла Николетт и это восхищение читалось у нее в глазах, который были устремлены на Эро.
Эро де Сешель: Эро тонул в изумрудных глазах Николетт, но потому только, что видел в них свое отражение, осененное фаворским светом. Очередной охотник был пойман своей же дичью – и пусть победа женщины над мужчиной никогда не бывает вечной (тогда как победа мужчины над женщиной никогда не бывает полной), гражданке Монпали и не нужна была от Эро вечность. Ей хватит и ночи, чтобы выведать все тайны… впрочем, Сешелю тоже хватит ночи, чтобы проникнуть подо все покровы. Удивительно, все же, как мужчины и женщины прекрасно дополняют друг друга. Еще какое-то время русская шпионка и французский дипломат пели друг другу (и быстро исчезающему из бокалов вину) незаслуженные и неискренние дифирамбы, пока для Эро Николетт не осталась единственным человеком в этой забегаловке. Впрочем, постойте, они и правда остались в помещении только вдвоем, если не считать хозяев ресторанчика (а кто их считает, не важно, в республиках или империях): - О, моя милая, - Сешель сокрушенно покачал головой, - Боюсь, мы совсем заболтались. Уже поздно! А до дома мадам так далеко...
Николетт Монпали: Николетт пила вино, но явно медленнее Сешеля, который впрочем не упускал случае подлить и ей вина. Краем глаз она видела как расходились посетители и сама бы давно заспешила к мадам, но ведь планы у нее на сегодняшнюю ночь были иными, поэтому она и делала вид, что слишком увлечена Эро, беседой с ним и даже едой. Легкая расслабленность все же от вина ощущалась, хотя она не затронула мозг и позволяла только лучше играть уже опьяневшую слегка служанку, с которой можно быть уверенным, что все что не скажешь вряд ли будет запомнено, а так же, что довершить свои коварные планы у Эро есть все шансы - Ах, и правда, - отрывая взгляд от Сешеля, с волнением окинула помещение взглядом и взглянула за окно, - пожалуй мне в таком случае стоит поторопиться к мадам, - теперь по логике шла реплика Сешеля, где он великодушно предложит бедной девушке переночевать у него
Эро де Сешель: Как видите, каждый актер в этом дешевом фарсе знал свои реплики на зубок – и каждый мнил себя режиссером. Похвальное заблуждение, гарантирующее успех спектаклю. Николетт прекрасно сыграла пьяную простушку и заслужила приз сешелевских симпатий за правдоподобную боязнь темноты. Эро неплохо сыграл рыцаря, который готов укрыть принцессу от напастей в своем замке (роль скупого рыцаря ему не удалась – заплатить за ужин все же пришлось). На улице – очень кстати! – совсем похолодало, и Мари-Жан обнял свою спутницу, чтобы укрыть от пронизывающего мартовского ветра. Романтическую картину нарушал только хохот добропорядочных граждан из революционного патруля. У Эро даже сомнений не возникло, что солдаты пришли за ним – впрочем, вино помогало храбриться. К счастью, опасения Сешеля оказались необоснованными – сегодняшний вечер еще принадлежал ему: - Добро пожаловать ко мне, - с трудом попав ключом в скважину (руки дрожали то ли от холода, то ли от страха), Эро открыл дверь и пропустил даму вперед, - Чувствуйте себя, как дома.
Николетт Монпали: Определенно все шло по накатанном сценарию, что даже немного расстроило Николетт, ну где-то очень глубоко. Главное в данном деле было получить информацию что там в верхах творится и все ли спокойно в Датском королевстве, т.е. пардон, во Французской республике. На улице было свежо по меркам Николетт, но как же можно было отказаться от согревающих объятий деятеля французской революции, судьба которого уже была предопределена, но Николетт же еще не знала. И вот двери дома радушного хозяина были открыты. Николетт вошла во внутрь и как благовоспитанная гражданка замерла недалеко от входа, ожидая, когда хозяин последовавший за ней, покажет где будет коротать или бурно проводить ночь девушка. Чуть дрожа от якобы холода Николет сняла капюшон плаща, оглядываясь по сторонам - Какая же сегодня холодная ночь…-фраза брошенная искренне и невзначай, предоставляла Сешелю следовать его плану. – Николетт подошла к большому зеркал и чуть поправила нечетким движением выбившийся из прически локон, хотя свежий воздух давно развеял даже легкое опьянение.
Эро де Сешель: Узкую прихожую в общении с прекрасным полом не заменят никакие другие ухищрения. Если дама не хочет быть рядом – не оставьте ей выбора. Возьмите ее на прогулку по каналу на лодке, возьмите ее с собой блуждать по английскому «зеленому» лабиринту – в общем, возьмите ее. Эро запер за собой дверь (крепкую, дубовую - иллюзия крепости для феодала, собственноручно разрушившего свой замок) и развернулся к Колетт. Привычное движение – и накидка девушки оказалась в руках у Сешеля. На секунду тот замер перед зеркалом, любуясь на свое… на их с Николетт общее отражение. Прекрасный вышел бы двойной портрет – он не заинтересовал бы пылающего страстями Давида, но более покладистые английские портретисты написали бы его блестяще: - Позвольте проводить вас в гостевую комнату, - пропел Мари-Жан, в руке которого серый плащ гражданки Монпали уже превратился в зажженную масляную лампу: когда дело касается красивой женщины, любой мужчина безо всяких карт таро и пентаграмм становится настоящим волшебником. И магический посох у него всегда наготове…
Николетт Монпали: Николетт тоже какое-то время смотрела через зеркала вначале на общую картину, а потом на Эро и благодарно улыбнулась, за снятый плащ. Если отбросить всю политику и просто взглянуть на Сешеля, то можно было увидеть красивого мужчину а в купе с его манерами, становилось понятно от чего обычные романтичные или просто жаждущие любви дамы падали к его ногам. иколетт сей факт даже нравился, ведь она не будет по крайней мере испытывать отвращения и играть, если дело зайдет дальше, а в том что оно зайдет сомнений практически не было. Занятная была картина в зеркале две абсолютные противоположности начиная от внешности: голубоглазый блондин Эро и зеленоглазая брюнетка Николетт, и заканчивая убеждениями роялистка и революционера. От подобных мыслей Николетт отвлек голос Сешеля. Девушка развернулась лицом к своему спасителю, роль коего сейчас играл Мари-Жан, и оказалась очень близко из-за чего, чуть отвела взгляд в сторону, как бы рассматривая прихожую, а после легкая улыбка коснулась губ - Конечно, гражданин Сешель. Ах, и не знаю, чтобы я без вас делала, - как говорится теперь Эро предлагали уже в разговоре роль спасителя…эдакого рыцаря на белом коне.
Эро де Сешель: Сешель отмахнулся от благодарностей гостьи и выдал на-гора какую-то банальность о братьях-республиканцах, которые всегда придут на помощь сестрам-республиканкам, даже двоюродным, польским. Лестница, ведущая на второй этаж, исполнила целую симфонию разнообразных скрипов – не бог весть какая романтическая музыка, но большая часть популярных уличных скрипачей (из тех, что вовремя получили разрешение на свою деятельность) играла не намного лучше: - Скромно, но это все, что я могу предложить Вам, - извинился Мари-Жан, уверенный, что в лучшей комнате Николетт не ночевала ни разу в жизни. По крайней мере, всем предыдущим любовницам – более или менее постоянным – здесь нравилось. То, что гостевая была полностью готова к исполнению своих прямых (да и не очень) обязанностей, вписывалось в легенду о друзьях, которые так и не пришли навестить этим вечером опального политика: - Устраивайтесь, моя милая, я принесу вам горячей воды для умывания, - и хозяин оставил гостью одну, чтобы вскоре вернуться с кувшином – и без верхней одежды, в одной рубашке. Невежливо? Нет-нет, очень по-семейному, так революционно! Как вам может что-то не нравиться?
Николетт Монпали: Николет только мысленно закатывала глазки с улыбкой на губах, выслушивая о братьях- республиканцах и сестрах-республиканках и идя следом за Эро по скрипучим ступенькам. И вот двери отворились и Николетт оказалась со своим «благодетелем» в комнате. За свой век видала она, конечно же, комнаты и более прекрасные, но это она Софья Раневская, Элеонара Заинфред, Жюстин ля Бланж и т.д. и т.п., а Николетт Монпали ясно дело не видела. Именно поэтому глаза широко распахнулись от восторга, да и весь вид излучал восхищение - Это прекрасно и даже слишком богато для простой служанки, - вымолвила девушка, хотя по комнате и осматриваясь, так что даже едва кивнула на фразу о горячей воде. Когда же Эро ушел, Николетт вздохнула «Ах, месье-месье…стоило бы арсенал соблазнения обновить…хотя право заем стараться для глупышки-служанки» критическим взглядом она оценила уже приготовленную комнату и улыбнулась самоуверенности Сешеля, которая даже импонировала, потому как Софьи всегда нравились люди, которые добивались того чего хотели и были уверенны, что добьются этого. За дверями послышались шаги и личико опять приняло восторженное, но уже более спокойное, выражение. Николетт стояла спиной к двери и как раз снимала фартук, когда в комнату вошел Эро. Приятно даже было, что за тобой ухаживают, хотя и ясно, что все делают с определенной целью, но ведь иногда приходилось шпионки сталкиваться с мужчинами, которые не утруждали себя лишни вроде сводить девушку отужинать или хотя бы вот в такой мелочи, как принести воды, проявить галантность, так что все же небольшой плюсик Эро был поставлен. Развернувшись, она увидела Сешеля уже скинувшего верхнюю одежду, тут же на личику отразилось легкое смущение, хотя на самом деле Николетт нисколько подобный вид не смутил - Право, гражданин Сешель, это я должна вам приносит горячую воду, - произнесла, ложа фартук на стул. – А вы живете в этом доме совсем один?
Эро де Сешель: - Должны мы только республике, - усмехнулся Сешель, чей долг родине перевалил за миллиард и мог быть возвращен только в виде отсеченной от тела головы, - А мне всегда приятно угодить такой очаровательной представительнице нашего великого народа. Эро не позволил девушке взять кувшин с водой, и сам лил воду (как и во всех своих речах в Конвенте), пока Николетт умывала руки мыла руки (русским шпионам во все века полагается заботиться об их чистоте) и лицо: - Да, сегодня я совсем один, - продолжил Мари-Жан, отставляя в сторону опустевший кувшин и протягивая гражданке Монпали полотенце (с фамильными гербами? Как неосторожно!). Пока девушка промокала тканью личико, подлый ловелас подошел к ней почти вплотную, и, стоило гостье опустить полотенце, наградил ее звонким поцелуем в алые губки: - Вы скрасите мое одиночество? – Сешель бесцеремонно обвил руками талию «бедняжки Колетт»
Николетт Монпали: Эро был очень заботлив, а комплименты так и изливались из его уст. Николетт определенно оценила его старания для того, чтобы добиться того ради чего собственно он все и делал. Она ополоснула руки и лицо и, взяв полотенце стала вытирать личико. Полотенце с фамильными гербами не удивляло по двум причинам, во-первых, слуги о том что Сешель из аристократов и так ходили по Парижу, а, во-вторых, многие по растащили из богатых домов, так что встретить полотенце с гербом даже бедняка было не удивительно. Стоило же только опустить полотенце, как Эро уже ухитрился ее поцеловать. Софья бы усмехнулась, а Николетт округлила глаза и уже хотела сделать шаг назад, дабы отстраниться, но почувствовала, что Сешель преградил подобный путь отступления, обняв за талию. Щечки вспыхнули - Гражданин Сешель, что вы делает, - голосок полный смятения и тут же становится возмущенным, а весь вид выражает оскорбление. – За кого вы меня принимаете? - Глазки вспыхнули праведным гневом. Естественно нужно было это отыграть, так как любая добропорядочная гражданка была бы возмущена по началу
Эро де Сешель: - Вы суровы, как само правосудие, - если бы Эро отпускал каждую девушку, вздумавшую изобразить недотрогу, он остался бы девственником до старости (которая ему не грозит). Впрочем, к чести Николетт, вырывалась она не слишком активно, так что гражданин бывший аристократ мог удержать ее одной рукой – а второй взять за точеный подбородок: - И прекрасны, как сама справедливость, - второй поцелуй был куда нежнее и дольше первого, и, если гражданка русская шпионка прекратит ставить преграды на пути истинной похоти, поцелуй станет куда более французским...
Николетт Монпали: В принципе игра в кошки-мышки между Николет и Эро подходила к концу, в отличие от той же игры между Софьей и Эро. Сопротивление было бесполезно, да и не нужно в данном случае. К тому же, если уже быть до конца честными, то Николетт нравился поцелуй Сешеля, конечно, возможно лишь по той причине, что давно не было близости с мужчиной. Да собственно не до этого: днем работаешь как Николетт, по ночам в других образах выполняешь свои прямые обязанности перед Российской империей. Хотя если абстрагироваться от внутреннего содержания Эро, внешнее было весь соблазнительным. Николетт нерешительно пока ответила на поцелуй, а ручки скользнули на плечи Сешелю. Все же стоило помнить, что она вроде как была слегка еще и пьяна
Эро де Сешель: ООС: прости за задержку, милая, реал хотел меня даже сильнее, чем Эро – Софию. Прелюдия – святая обязанность мужчины: он должен доставить женщине как можно больше удовольствия _до_, так как ей грозит куда больше проблем _после_. Робость Николетт, которую так талантливо изобразила София, нравилась Сешелю – да и какому мужчине не нравится быть сильным? Эро оторвался от губ Монпали, на которых еще оставался неприятный привкус дурного вина, и принялся покрывать поцелуями шею и грудь девушки – тут уж сладкий вкус ничто не портило. Не считая, конечно, это дешевого платья! Впрочем – что нам эти покровы? Мари-Жан занялся застежками на платье девушки – действовать приходилось вслепую, поэтому дело шло медленно, несмотря на опыт Сешеля
полная версия страницы